Снежная девочка. Рассказы и стихотворения

Снежная девочка

Рассказы и стихотворения

Авелина Абарели

© Авелина Абарели, 2025

ISBN 978-5-4490-4238-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Автор книги Авелина Абарели – поэт, философ, общественный деятель. Награждена медалью и дипломом Московской городской организации Союза Писателей России «За верное служение Отечественной литературе» и другими литературными наградами.

В сборник входят стихи и рассказы, в том числе рассказ «Пропасть», который стал основой полнометражного художественного фильма «Пропасть» (Россия- Грузия-Литва, 2024), снятого при поддержке Министерства культуры, спорта и молодёжи Грузии.

Рассказы

Пропасть

В Тбилиси, столице Грузинской ССР, в живописном месте старой части города, рядом с горой Мтацминда была школа. Русская школа. Это значило, что обучение в ней шло на русском языке, а грузинский язык изучали по методике иностранного. Также это значило, что в этой школе учатся дети разных национальностей.

Училась в этой школе и Аня Ломсадзе. Однажды Аня слышала, как мамина сослуживица Медея за чашкой чая, десертной вилочкой расправляясь с испечённым Аниной мамой тортом «Наполеон», говорила тягучим капризным голосом:

– Мариночка, дорогая, ну зачем вы отдали дочь в русскую школу? Там она будет учиться с разным сбродом, и ты не представляешь, чем это может закончиться. Анечка наполовину грузинка, у неё грузинская фамилия. Переведите её в грузинскую школу, и пусть учится среди грузин. То, что у неё русская мать, там ей не очень будет мешать.

Мама плеснула Медее чая в чашку и стала говорить, как показалось Ане, довольно сердито:

– Амиран целыми днями на работе. Кто бы помогал Ане делать уроки? Я ведь не знаю грузинского. К тому же, пусть в русской школе ребёнок получит интернационалистское и демократическое воспитание. Ты же знаешь, у нас с Амираном есть убеждения.

Сильно накрашенное лицо Медеи изобразило вселенскую скорбь. Но потом она взяла ещё кусочек «Наполеона», стала рассказывать про какую-то Валю, которая продаёт джинсы, ботасы и ролинги (с тбилисского сленга, «кроссовки и водолазки») дешевле остальных спекулянток, и скорбь на лице её стала улетучиваться пропорционально исчезновению торта на тарелке.

Если бы можно было слетать на машине времени в 80-ый год и заглянуть в окно этой школы на третьем этаже со стороны окон, выходящих на Мтацминду, то можно было бы увидеть пятиклассников. Все они в школьной форме. Девочки с белыми воротничками и манжетами, многие с белыми бантиками. Мальчики в белых рубашках. Воротнички, манжеты, бантики, рубашки нужно было иметь в идеальном состоянии, всегда свежевыстиранными, накрахмаленными и отглаженными. Ничего, если придётся делать это каждый день. Как говорила Ия Фёдоровна (главная в школе по внешнему виду учеников): «Основное – это быть чистым и наглаженным». И пусть враги страны трепещут, видя несгибаемую волю народа, который по ночам стирает, отбеливает, кипятит, крахмалит и гладит. Да так гладит, чтобы ни одной малейшей складочки, да так стирает, чтобы от сияющей белизны резало глаза. У некоторых не было стиральных машин, да и отдельные квартиры, в которых можно было поставить стиральную машину, были далеко не у всех. Такие стирали в тазике на табуретке в коммунальной кухне, да и кипятили там же на общей плите в металлическом ведре, помешивая и вытаскивая бельё специальными деревянными щипцами. Не все справлялись, воротнички и рубашки некоторых учеников и учениц выдавали их неблагополучное социальное положение. Зато учителям легче работать, посмотрел на степень белизны и наглаженности рубашки или воротника и, сразу видно, чего можно ожидать от этого ученика.

У пятиклассников урок истории. Они изучают кастовую систему Древней Индии. Учительница рассказывает, что там существовала каста неприкасаемых, а вообще все касты держались друг от друга подальше, и в браки тоже можно было вступать только внутри своей касты.

Аня поднимает руку:

– А при коммунизме все будут совсем равны!

– Садись, Анечка, хорошо. Это потому, что при коммунизме будет бесклассовое общество.

Аня разочарована. Она хотела, чтобы в классе обсудили, почему сейчас всё ещё люди не очень равны, и почему некоторые дети дразнят других за национальность или за бедность. Но в школе не обсуждают такого. Мама сказала Ане, что такие вопросы изучают в университетах и институтах, и там же думают, как сделать, чтобы плохого в жизни было меньше. Если Аня будет очень хорошо учиться, то она поступит в университет и сможет помогать обществу решать проблемы. Родители Ани – коммунисты и часто говорят дома на разные социальные темы. Аня гордится ими. Папа очень долго боролся с одним большим начальником, который воровал стройматериалы и продавал их на чёрном рынке, а ещё этот начальник очень плохо обращался с рабочими. Папа выступал против него на партийных собраниях и добился, чтобы того начальника уволили, а также исключили из партии, потому что таких плохих людей в партии быть не должно.

Однажды зимой, мама с Аней шли по улице и увидели женщину. Её национальность легко можно было определить. Только курдянки ходили по улицам в национальной одежде. Женщина шла с девочкой, при виде которой мама Ани изменилась в лице и чуть не заплакала. Несмотря на то, что зимы в Грузии мягкие, все же нередко бывает достаточно холодно, и Аня всегда ходит зимой в меховой шубке и шапочке. А тут мама с Аней в шубках, а девочка в лёгком платье, летних сандалях, одетых на толстые носки и в какой-то куцой, потрёпанной шали.

– Отпусти со мной свою девочку! – обращается мама к женщине. – Я подарю ей шубку. Или обе идите вместе со мной.

Женщина кивнула, что-то сказала девочке на своём языке, и та пошла к Ане домой без всякой робости, а потом с большим интересом присматривалась и к Ане, и к её маме, и к их большой квартире. Пока Аня угощала девочку конфетами и печеньем, мама собрала большой тюк разной Аниной одежды прошлых лет, включая шубку, из которой Аня выросла. Ане на самом деле немного жалко своих платьев и особенно шубки, из которой мама собиралась раньше нашить шубок для Аниных кукол, но Аня знает, что жадиной быть нехорошо, и надо помогать бедным людям. А курды часто живут очень бедно и работают дворниками и мусорщиками.

В школьных журналах, кроме имени и фамилии указывается национальность. Причём, по неизвестной причине у всех указаны национальности, а у курдов религиозная принадлежность «езиды», хотя далеко не все курды имеют представление об этой зараострийской религии. Почему вместо национальной принадлежности указана религиозная, неизвестно, но по одной из версий из политкорректности, поскольку в грузинском языке слово «курти», означающее национальную принадлежность курдов, слишком созвучно слову «курди», означающему «вор». Хотя само понятие «политкорректность» тогда не было распространено.

В Анином классе есть курдский мальчик, белизна рубашки которого не соответствует его социальному положению. У его мамы как-то получалось пятерых сыновей отправлять в школу в образцовом виде. Этот мальчик никогда не отвечает на занятиях, всегда отказывается.

– Ахмед, если не будешь отвечать, то получишь двойку! – грозят ему учителя. Ахмед в ответ молчит, одной двойкой больше, одной меньше, какая ему разница, у него их и так полно. Контрольные он с классом пишет и сдаёт, даже время от времени получает за них вместо двоек какие-то тройки. Во всяком случае, как и всех остальных двоечников, которых в школе немало, его переводят из класса в класс с тройками.

Кудрявый, черноволосый и черноглазый Ахмед нравится Ане, и похоже, что и ему Аня нравится. Он часто смотрит на неё на уроках. Анина подруга Инна толкает иногда её в бок и шепчет:

– Он опять смотрит на тебя!

У Ахмеда выгодное положение. Он сидит на последней парте, а Аня на предпоследней через проход от него. Ему легко держать её в поле зрения. А Ане, чтобы посмотреть на него, нужно повернуться. Но Аня не поворачивается, во-первых, потому что на уроках вертеться нельзя, а во-вторых, чтобы он о себе не возомнил невесть чего.

Учителя смирились с тем, что Ахмед никогда не отвечает на уроках, и вроде бы даже совсем не слушает, что учителя объясняют. Сидит тихо, никому не мешает, и ладно. Но Кира Григоловна другая, она очень строгая. Однажды, как говорят в Тбилиси, она «пошла на принцип» и вдруг стала требовать от Ахмеда, чтобы он слушал её объяснения и смотрел на доску:

– Авларов, прекрати смотреть на Аню Ломсадзе и смотри на доску!

Аня вспыхивает и мгновенно становится пунцовой. Класс замер. Раньше никто из учителей не позволял себе такого грубого вмешательства в личную жизнь учеников. «Да какое ей дело, кто на кого смотрит», – думает Аня и низко наклоняется над тетрадью. Повисла зловещая тишина. Все, кто до этого смотрели на доску, теперь наблюдают за Ахмедом и Аней.

– Всё ещё смотрит, – шепчет Инна Ане. Аня старается взять себя в руки, делает вид, что не замечает происходящего, и что-то пишет в тетради.

– Авларов, ты слышишь меня? Ты что оглох? Повернись и смотри на доску! – почти истеричным голосом говорит Кира Григоловна.

По классу проносится шелест. Кира Григоловна кричит:

– Ахмед Авларов, встань и выйди из класса!

Нет, не от желания поябедничать, а лишь от восторга двоечник Юсуф не выдерживает и с сильным акцентом восклицает:

– Он всио рауно смотрит на Анико!

Класс разражается смехом. Кира Григоловна не очень охотно признала своё поражение:

– Ладно, сиди! Но я пожалуюсь на тебя директору! Ты у меня узнаешь!

Потом, много позднее, когда Аня вспоминала этот случай, то не могла себе простить, что не повернулась в сторону Ахмеда. Да, надо было тоже смотреть на него и даже улыбнуться. И пусть училка вызвала бы завуча, директора, милицию, КГБ, армию, да хоть легионы Страшного суда!

Отношение с некоторыми учителями у Ахмеда не очень, ну совсем так себе. Не только с Кирой Григоловной у него был большой конфликт, но с Ией Фёдоровной, той самой Ией Фёдоровной, которая ходила по школе и проверяла, все ли школьники выглядят как положено. У неё была мечта: расширить требования к внешнему виду на цвет обуви и цвет колготок школьниц, чтобы колготки были только белые, а туфельки только чёрные. Однако родители взбунтовались, и сие требование было сохранено только к парадной форме. Подумать только, многие ходили в школу в чёрных, серых и телесных колготках, и даже в цветных туфлях и полуботинках. А Ия Фёдоровна была вынуждена смотреть на это безобразие и молчать. Но тем жёстче она стала бороться с другими отклонениями от требований. Ни один нарушитель не мог укрыться от её недремлющего ока. Уже давно она вела борьбу с очередным нарушителем, школьником из Аниного класса по имени Тенго, причёска которого длиной волос нарушала все приличия, по авторитетному мнению Ии Фёдоровны. На самом деле Тенго просто хотел прикрывать свои оттопыренные уши, нередко являвшиеся объектом дразнилок. Тенго упорно игнорировал её замечания и не стригся, более того, она написала ему в дневник, и снова никакого результата. В конце концов, Ия Фёдоровна заявила, что прибегнет к крайней мере и подстрижёт его лично. Угроза была нешуточная, тем более, что она уже подстригла одного мальчика, причём подстригла так коротко, неровно и безобразно, что мальчик потом пару недель не ходил в школу. И вот пришла очередь принудительной стрижки и для Тенго. Приготовив большие садовые ножницы, Ия Фёдоровна двинулась по коридору и, конечно же, возле нужного класса обнаружила Тенго, стоявшего с группой одноклассников, среди которых был Ахмед.

– Не хотел сам стричься, так я тебя подстригу! – Ия Фёдоровна двинулась к Тенго, лязгая ножницами.

Что произошло в следующую секунду, никто не понял, но вдруг все, стоявшие в коридоре, увидели и услышали, что Тенго и Ахмед бегут по коридору, а Ия Фёдоровна изрыгает весь русско-грузинский набор ругательств, предназначенный для непослушных школьников. Она бранилась целый день, но Ахмед с Тенго её не слышали, так как в школу в этот день больше не вернулись. Что же именно случилось за эту пару секунд было потом предметом многих пересудов и разбирательств. Ия Фёдоровна твердила, что Ахмед её оттолкнул, схватил Тенго за руку и потащил его за собой прочь. Ахмед же на следующий день утверждал, что он никого не толкал, Тенго за руку не тащил и не мог тащить, потому что бежал впереди него. По версии Ахмеда, они с Тенго просто играли, он крикнул ему «догоняй», и они побежали. Если и при беге задели Ию Фёдоровну, то чисто случайно, так как вообще не обратили внимания на её появление в коридоре. Версия Тенго не была озвучена, так как тот простудился и неделю не ходил в школу. Потом с не очень дружественным визитом в школу явились родители Тенго, история затихла, и более того, Тенго так и остался нестриженым. Но Ия Фёдоровна с тех пор никогда не оставляла Ахмеда в покое и при каждом удобном и неудобном случае грозилась упечь его в колонию для несовершенолетних. Ко всем её угрозам Ахмед относился с показным равнодушием.

«Наверно Ахмед очень смелый», – думает Аня. Но почему он такой смелый, ей непонятно. Если бы он при этом был сильный, то было бы понятно, а так не очень. Ахмед, правда, ходит на бокс, но вроде особых успехов там у него не наблюдается. После очередных соревнований Аня как то решилась подойти к нему, чтобы нарочито насмешливо спросить:

– Ну как Ахмед? На соревнованиях побил всех?

Ахмед засмеялся и ответил:

– Нет, меня побили!

Аня очень удивилась. Она самолюбивая, гордая девочка и никогда бы не стала рассказывать никому о своих поражениях и неудачах.

– Бедненький Ахмед! – Аня старается говорить с издёвкой, чтобы группки одноклассников, столпившиеся послушать их разговор, никак не могли заподозрить её хоть в каком-то сочувствии, или, упаси Боже, в симпатии к нему.

Ахмед будто совсем не замечает её тона и рассудительно отвечает:

– Не очень бедненький, сейчас меня побили, может в следующий раз я побью. Эс бедиа. (с груз. «Это судьба»)

В общем, его фотопортрет не красуется на стенде «Лучшие спортсмены школы». А если бы там всё же оказалась его фотография, то это было почти напротив Аниной фотки на школьной Доске Почёта. Тогда хоть с фотографий они могли бы всегда смотреть друг на друга.

Вообще этот разговор о спорте, был одним из немногих случаев, когда Аня разговаривала с Ахмедом в классе. В школе она делает вид, что совсем не обращает на него внимания. Слегка улыбается ему она только тогда, когда на улице он первый поздоровается с ней. Он ходит в школу по той же дороге, что и она. Вернее, может ходить, а может и не ходить, так как от улицы, на которой он живёт, есть другая, нижняя дорога к школе, дворами, более короткая. Поэтому все его появления на верхней дороге, что у подножия горы Мтацминда, Ане хочется расценивать как проявления внимания к ней. Хотя, конечно, он может ходить по верхней дороге, чтобы насладиться красивыми видами на Тбилиси, с одной стороны, и видом на гору Мтацминда, с другой.

Но всё же на этой дороге они встречаются чаще по пути из школы, так как в школу Аня выходит очень рано. Она или её подруга Инна приходят в школу первыми и ждут на улице, пока вахтёрша, похожая с виду на колобка, а по свирепости нрава на волка, откроет им дверь. Пока дверь заперта, Аня и Инна болтают и обсуждают свои дела. Ахмед приходит в школу гораздо позднее, он входит в класс прямо перед учителем. Аня не собирается опаздывать в школу, ради того, чтобы подкарауливать Ахмеда по дороге, потому что общественное должно быть выше личного, а общественное гласит, что в школу опаздывать нельзя. У Ахмеда тоже есть своё общественное, и нередко он после школы идёт куда-то вместе со своими дружками по нижней дороге или совсем вниз, в сторону центра города.

У Ани с Ахмедом есть свой секрет. Нередко днём, в выходные Ахмед прохаживается по улице, что через дорогу, напротив Аниного дома. И иногда даже останавливается и смотрит на окна Аниной квартиры. Поэтому в выходные Аня часто подходит к окнам и делает вид, что поливает цветы. Когда Ахмед занимает своё место через дорогу от её окна, Аня продолжает делать вид, что занимается цветами и совсем не видит его, но незаметно для него гладит оконное стекло. Иногда она поднимает глаза от цветов, показывает, что заметила его и кивает в знак приветствия. Иногда Аня даже улыбается ему, но слегка, и через пару секунд отходит от окон, потому что девочка должна вести себе прилично и не показывать, что ей так сильно нравится мальчик.

Как и миллионы людей на земле Аня любит Новый год и ждёт новогоднего чуда. Уже в доме стоит украшенная ёлка, которую Ане присылал дедушка из Москвы с проводником поезда «Москва-Тбилиси». Уже в доме пахнет мандаринами, мёдом и жареными орехами. Уже Ане купили новое платье, которое она примеряла несколько раз в день, чтобы повертеться в нём перед зеркалом. Во время зимних каникул у Ани на вечеринке всегда собираются её друзья, и теперь Аня хочет пригласить ещё и Ахмеда. Обычно она сообщала маме заранее, кто придёт и сколько будет приглашённых, чтобы папа закупил всё, что требуется, а мама приготовила на нужное количество людей. Нужное количество угощенья по грузинским понятиям – это количество приглашённых, умноженное на трёх едоков.

Аня снова примеряет платье, ещё примеряет новые туфли и делает пробную праздничную причёску. Ей очень хочется, чтобы на Новый год ей разрешили ходить с распущенными волосами, а не с хвостиком или с косичкой. В таком виде Аня идёт показаться родителями, а заодно обговорить вечеринку. Войдя в комнату, где родители пьют чай, она сразу же замечает, что у папы ужасное настроение. Такое ужасное, что он даже не обращает внимание на необычный вид Ани и её обращение:

– Я хочу пригласить к нам в гости мальчика!

– Представляешь, – возмущённо обращается он к маме, – дочь Резо Николадзе сбежала с армянином!

Потом папа замечает Аню и, сокрушённо качая головой, говорит ей:

– Бедный Резо в Новый год, в больнице, с инфарктом! Анико, ты же помнишь дядю Резо?

– Помню, – вздыхает Аня, – он часто говорит, что он настоящий коммунист. А ты тоже коммунист, тогда почему вы так про национальность?

Аня видит как папа встаёт и от волнения начинает быстро ходить по комнате:

– Я коммунист, и для меня лично национальность не имеет значения. Я сам женился на русской, хотя половина родни была против. Бедный Резо тоже коммунист, и ему лично тоже всё равно. Но у него есть ум, он думает не только о себе, и он понимает, как трудно будет их детям, как им будет плохо. И когда он стал думать, как сильно им будет плохо, то ему тоже стало плохо. Несчастная эта Тамрико, если Резо умрёт, то получится, что она убила своего отца!

Мама со звоном бросает чайную ложечку:

– Амиран, ну зачем же сразу так? Резо крепкий мужчина, и к тому же, если его дочь с тем армянином уедут в Россию, то там им вовсе не обязательно будет плохо! В России почти не отличают армян от грузин!

Мама поворачивается к Ане:

– Анечка! Кого ты хотела пригласить?

Аня переминается с ноги на ногу:

– Ну…. я хотела пригласить Жоржика!

– Ну, конечно, пригласи! – ласково проговорила мама.

Аня смотрит на папу:

– Папа, а ничего, что Жоржик армянин?

Папа слегка успокаивается, садится и отпивает чай из чашки:

– Ну, во-первых, он армянин только наполовину. А во-вторых, у него грузинская фамилия.

И действительно, папа Жоржика родился от грузинско-русского брака. Далее с его папой произошло то, что вполне подтверждало теории грузинских националистов гласящие, что дети от грузинско-русских браков морально неустойчивы. Это проявлялась в том, что они продолжали портить породу, вступая в браки с представителями других национальностей. И вот папа Жоржика женился на армянке. Аня сама слышала, как мама Жоржика жаловалась Аниной маме, что мальчик плакал дома, узнав от «доброжелателей», что он вовсе не грузин, а «замаскировавшийся армяшка».

Папа внимательно посмотрел на Аню и прищурился:

– Ну-ка, Анико! Скажи, почему ты так странно спрашиваешь? Ты что тоже собираешься сбежать с армянином? – спросил папа и сам засмеялся от своей удачной шутки.

Он так долго и самозабвенно смеялся и даже вытирал слёзы, выступившие от смеха. Потом продолжая смеяться, спросил у Ани:

– Ну что, признавайся. Так ты всё-таки хочешь сбежать с армянином?

– Нет, папа, я не хочу сбежать с армянином! – честно ответила Аня.

Мама решила прервать дурацкий разговор и задала Ане вопрос:

– А ещё кого хочешь позвать?

– Ну, Мишу.

Папа вопросительно посмотрел на маму.

– Милый русский мальчик, – пояснила та и добавила, – с примесью азербайджанских кровей.

– Ну азербайджанец, это же не курд. Пусть придёт, – и папа погрузился в чтение газеты.

– А ещё трёх девочек из класса? – спросила Аня.

Национальная принадлежность девочек никого не интересовала, и, получив в ответ очередной кивок папы и молчаливое согласие мамы, Аня ушла с свою комнату. Приближающийся Новый год уже не радовал её. Чуда не будет.

Верхней дорогой у подножия горы Мтацминда, ходит не только Аня. Если Инна живёт у бабушки, то девочки вместе ходят этой дорогой из школы. Изредка Аня возвращается из школы с одноклассницей Ликой, если Лика идёт не домой, а к тёте. Лика очень подвижная, говорливая и всегда в курсе всех сплетен школы.

– Ты любишь смотреть фильмы про любовь? – вдруг спросила Лика.

– Нет, – ответила Аня.

Это было враньё. Конечно же, она любила, но ответила «нет» специально, чтобы не развивать эту тему. Для обсуждения таких тем у Ани были подруги Инна и Нази.

– Не может быть! – в голосе Лики слышится насмешливое недоверие. – И даже «Ромео и Джульетту» не смотрела? А может ты даже не знаешь, кто у нас кого в классе любит?

– Ну, что Тенго любит Инну, он ведь сам всем сказал, – скороговоркой заговорила Аня, глядя в сторону. – А как ты думаешь, завтра будет контрольная по математике?

– Пехебзе мкидиа эс кантрольная! (с груз. «Забиваю я на эту контрольную!») – Лика дунула на свою чёлку.

Потом она испытующе заглянула Ане в глаза:

– Ты неправильно отвечаешь про любовь. Тенго любит Инну, – Лика говорила медленно и чеканно, как будто вдалбливала бестолковой Ане в голову азбучные истины, – Инна любит Тенго, Лариса любит Котика, Котик любит Лену, Ахмед любит тебя…

Аня постаралась изобразить на лице недоумение. Но Лику это нисколько не убедило. Она подошла к Ане очень близко и стала говорить голосом, каким следователи говорят с преступниками в фильмах: «Ты убил! Я знаю, ты убил!» В глазах Лики было торжество правосудия:

– Ахмед любит тебя. А ты его! Весь класс это знает! И все так говорят!

Аня хотела закричать «Нет! Я не люблю его!», но не смогла, язык не повернулся. Тогда, придав своему лицу максимально презрительное выражение, процедила:

– Все так говорят? Если кто-то что-то говорит, то это не значит, что это правда.

Аня стала излагать параграф об истине из учебника философии для молодёжи. Лика слушала внимательно, блестя смышлёнными глазками, и иногда цокая языком. Когда Аня дошла до конвенциональной теории, Лика торжествующе подняла указательный палец:

– Ну вот, зачем было так много говорить, если всё равно пришли к тому, что истина это то, что все признают.

Лика была очень довольна, что какие-то там очень недалёкие учёные в очень далёких землях наконец-то тоже допёрли до тбилисской мудрости: «Что говорят люди, то и есть правда».

Разговор с Ликой что-то изменил в Ане. Она вслед за ней признала, что раз люди говорят, что у них с Ахмедом любовь, значит так оно и есть. «Вот она какая, оказывается, эта любовь», – думала Аня, и радовалась, что дар любви не обошёл её стороной на этой земле. Но к радости примешивались грусть и страх. Аня прочитала кучу книжек, но ни в одной из них не было сказано, что делать, если ты двенадцатилетняя девочка, нагрянула любовь, а твой мальчик курд. По косвенным подсказкам, собранным из высказываний положительных героев книг, Аня всё же наметила линию поведения: нужно быть стойким, верить в лучшее и бороться с предрассудками.

Мария Георгиевна была доброй учительницей, она никогда не обзывала учеников и всегда старалась помочь им, чем могла.

В один прекрасный день, Аня, прикрепляющая стенгазету возле учительской, услышала, как Мария Георгиевна говорит Кире Григоловне и Нине Вахтанговне:

– Надо что-то делать, нужно помочь этому мальчику. В нём есть хорошие черты.

Кира Григоловна со смешком ответила:

– С такой успеваемостью и Ахмед, и все его пять братьев станут бандитами, вот поверьте мне на слово! Как впрочем и большинство курдов.