Охота на ведьм

Вошёл в ванную комнату, повертел бесполезные краны, ещё раз поразился бессмысленности капиталовложений. Один зеркальный шкаф стоит, наверное больше, чем весь его домик.

Дед говорил, что у каждого зеркала есть своё Зазеркалье, где живут все, кто когда‑либо в нём отражался. Поэтому нельзя смотреться в чужие зеркала, если не уверен, что их хозяин точно не желает тебе зла. А иначе останешься вместе с ним в его Зазеркалье.

– А если я уже смотрелся в сотню зеркал, когда был в гостях у друзей? – спросил Саня. – А потом я с ними поссорился, что же мне теперь делать? Как забрать своё отражение из их Зазеркалий?

– А никак! – ответил дед. – Теперь один выход – помириться с ними.

Тогда Санька отнёсся к этим словам, как к одной из дедовых сказок про домовых да леших, но сейчас он отчётливо ощутил рядом с собой тень бывшего хозяина дома. Захотелось выскочить и бежать отсюда.

Но Александр приказал мышцам расслабиться. Бегство не входило в его планы, тем более что в Зазеркалье он всё равно уже оставил часть себя, и, если верить деду, с этим уже ничего нельзя сделать. Придётся как‑то существовать вместе, значит, надо хотя бы познакомиться.

Александр вышел из ванной и сел посреди холла на горячий солнечный квадрат. Прямо на пол. Под яркими лучами он почувствовал себя в безопасности. Кристалл (или трёхмерный крест, как его назвала Оксана) выстроился автоматически. Осталось лишь проконтролировать ровность лучей и зажечь. Через пару минут он успокоился и восстановил в памяти образ того, кого увидел в «Зазеркалье».

– Привет, – улыбнулся он неприветливому хозяину.

В ответ почувствовал взгляд попавшего в капкан волка. Он отчаянно молит о помощи и в то же время рычит, не подпускает к себе и ненавидит. Александр машинально огляделся, пытаясь найти источник этого «взгляда». В одном из углов под потолком он заметил «глаз» видеокамеры.

Александр встал и подошёл поближе к зрачку охранного устройства. Конечно, система видеонаблюдения давно не работала, но оптика камер, расставленных по всему дому, продолжала фиксировать своими зеркальными линзами всё происходящее в доме.

– Что ты так злобно смотришь на меня? – спросил Александр, глядя в пристальное око. – Разве я в чём‑то перед тобой виноват?

Задав вопрос, Александр замолчал, прислушиваясь. Подождав немного, он усмехнулся и покачал головой, удивляясь тому, что всерьёз ожидал ответа от пустого дома. Но ощущение злобного взгляда пропало.

– Ты сам завещал этот дом моему деду. Я пришёл, чтобы принять твой подарок, – голос Александра прозвучал торжественно, отражаясь от стен гулким эхом.

Показалось, что хозяин скупо улыбнулся.

Александр пошёл в сторону двери. Вдруг он остановился, ощутив на спине ещё один робкий взгляд. Александр знал, что оглянувшись, никого не увидит, поэтому вышел из дома, закрыл за собой дверь и, спрыгнув с крыльца через перила, отправился к себе.

Уже сидя под своей яблоней, он начал расшифровывать «след», оставленный в душе тем вторым взглядом. Ему представилась невысокая полноватая женщина, которая боязливо выглядывает из комнаты. Её бесцветные волосы неряшливо заплетены в косу, уложенную вокруг головы.

– Ты кто? – осторожно спросил Александр.

Но она, увидев, что замечена, испуганно скрылась за дверью.

Что реально?

Чтобы закончить все дела и ответить на вопросы Алексея, Оксане снова пришлось погрузиться в суетную реальность бизнеса. После размеренного деревенского ритма, жизнь города представлялась ей гонкой, когда жизнь зависит от скорости реакции и исправности рулевого механизма. Здесь некогда размышлять, куда и зачем ты едешь, осознавать цель пути и выбирать направление движения. Здесь надо только вовремя вписываться в повороты уже накатанной дороги.

Оксана физически ощущала, как дрожат, перестраиваясь в городскую тональность, струны её нервов, и с сожалением созерцала, как исчезает в тумане памяти её деревенский роман. Скоро она начнёт воспринимать его как сон, как что‑то нереальное, как интересную книгу, которая, к сожалению закончилась.

В голос вернулись командирские тона, движения стали по‑прежнему чёткими, а взгляд холодным. Она снова начала чувствовать забытый запах предполагаемой прибыли и вкус делового азарта. И понимала, что не сможет вырваться из цепких лап бизнеса.

И только в минуты недолгих перерывов, стоя возле окна, она ощущала щемящее чувство разлуки. Она знала, что Александр ждёт её. Ждёт, зная, что она уже не вернётся. Она сожалела о своём предательстве, но оправдывала себя тем, что обстоятельства сильнее неё. И чтобы отогнать навязчивую совесть, она резко встряхнула головой и… проснулась.

– Приехали, – весело сказал Алексей.

– Ты чего так резко тормозишь? – возмутилась Оксана, протирая глаза.

– Почему резко? Я всегда так торможу, – пожал плечами Алексей. – Просто ты никогда не спишь в машине. Ксюха, я тебя не узнаю!

Оксана сама удивилась, что уснула. Видимо, сказались ночные гуляния. Обычно она не могла расслабиться ни на секунду, потому что боялась ездить и была вынуждена постоянно контролировать действия шофёра.

Вечером, закончив дела, они с Алексеем поехали ужинать и разговаривать в маленький уютный ресторанчик, где все официанты и повара знали Оксану и умели вкусно готовить еду, на которую у неё не было аллергии. Там Оксана рассказала о своём удивительном открытии, которое она сделала в деревне.

– Представляешь! Оказывается, вернувшись в прошлое и перевспоминав его, можно изменить настоящее! Я пока не поняла до конца, как это объяснить, но уже точно знаю, что оно реально работает.

Алексей слушал со скептической улыбкой, но когда Оксана начала рассказывать, как она почти вплотную рассматривала проявление отцовских чувств кота к своему котёнку, удивлённо воскликнул:

– Хочешь сказать, никакого удушья и никаких ингаляторов при контакте с кошками?!

– Вот именно! – кивнула Оксана. – И при контакте с собаками, и при контакте с козами, и коровами, и даже лошадью.

– Не верю! – помотал головой Алексей.

– Я сама не верю! – шёпотом воскликнула Оксана и засмеялась. – Завтра с утра еду сдавать анализы. Заодно и Алёну с мамой проведаю.

Вдруг Оксана задумалась о чём‑то, а потом спросила:

– Лёх, а помнишь нашу Сову?

Алексей нахмурил лоб, не понимая, о чём речь.

– Какую Сову?

– Ну, нашу математичку.

– Раису Сергеевну?

– Да.

– Помню. А при чём здесь сова?

– Так у неё кличка была – «Сова».

– Да? – удивился Алексей. – Кличку не помню.

– А что ты про неё помнишь?

Алексей пожал плечами:

– Обычная учительница.

– А за что мы её всем классом травили?

– А мы её травили?! Что‑то я такого тоже не помню.

– Ну, как же! – Оксана взмахнула руками. – Помнишь, замок ей сломали в классе?

Алексей помотал головой:

– Я, может, прогуливал в этот день?

– Да ты же сам помогал мне его ломать!

– Серьёзно? – Алексей засмеялся. – Правда, не помню. Столько лет прошло.

Оксана откинулась на высокую спинку стула и восхищённо покачала головой.

– Значит, память изменилась не только у меня!

– В смысле? – Алексей с недоумением улыбнулся.

Короче: там в деревне была одна ситуация. Не суть какая, но чтобы решить небольшую проблемку, пришлось снова занырнуть в свои воспоминания и кое‑что изменить в нашем школьном детстве. Я устранила причину, из‑за которой бессознательно ненавидела учителей. Поэтому мне не пришло в голову отыгрываться на милой и слегка мягкотелой математичке. Понимаешь? В результате… ну ты же сам видишь, даже кличка её стёрлась из нашей общей памяти.

– А почему же ты тогда помнишь, что мы её травили? Ведь если прошлое изменилось, то ты тоже должна была забыть старый вариант.

– А я и забыла! – закивала Оксана. – Я помню только, что раньше я помнила иначе. Точнее, сейчас в памяти у меня как бы два варианта прошлого, но старый стал каким‑то бесцветным.

– Ерунда какая‑то! – пожал плечами Алексей. – При всём уважении к твоим словам, я всё‑таки помню, что на самом деле мы с математичкой нормально ладили. И я не знаю, с чего ты взяла, что мы её травили.

– Так и я говорю: чудо!

– Да ну… Не чудо, а фантазии твои. Ты же знаешь, что мне вся эта твоя мистика недоступна и непонятна. Я предпочитаю жить в обычном мире! Ты пойми, что если я сейчас тебе хоть чуточку поверю и хоть чуточку обо всём этом всерьёз задумаюсь, то вся моя система жизненных установок рухнет. И кто будет вытаскивать меня из‑под этих завалов?

– Ну и слава богу, что ты именно такой, – улыбнулась Оксана. – Благодаря тебе и таким, как ты, существующая реальность стабильна. И поэтому мне и таким, как я, можно безбоязненно путешествовать в лабиринтах времени и «ремонтировать» прошлое.

– Только ты не застрянь там где‑нибудь, – засмеялся он.

Закат

В пустой квартире на Оксану накатила необъяснимая тоска. Чтобы разогнать мрак в душе, она попыталась вспомнить что‑нибудь весёлое из событий последней недели. «Рыжий котёнок, козлята, жеребёнок… они такие забавные». Нет, веселее не стало. Она встала, подошла к окну и сдвинула шторы. Сев обратно в кресло и поджав ноги, она ещё раз попыталась мысленно вернуться в деревню. Вспомнился момент, когда они с Александром только приехали. Навесной мостик скрипел и качался. Они шли в метре друг от друга, даже не помышляя взяться за руки. Было тоскливо, солнце садилось…

Оксана открыла глаза.

«Надо же! – удивилась она. – Я бессознательно задёрнула занавески, как только в воздухе появились первые закатные тона. Почему же я так его боюсь?»

Она снова встала, подошла к окну и отодвинула плотную ткань. Красное солнце отражалось в стёклах соседнего дома. Сжав зубы, Оксана посмотрела в глаза заката. Мурашки побежали по спине, дыхание остановилось.

«Вспоминай, Оксана, вспоминай! Почему? Кто из твоих предков? Что произошло?»

Она уткнулась лбом в стекло и закрыла глаза, погружаясь в память. Вспомнился сон, который часто снится. Она стоит и смотрит на закат. Красное солнце и облака, похожие на дым. Дым! Это не облака, это самый настоящий дым! Что‑то горит. Но что? В этот момент Оксана всегда разворачивалась и начинала убегать.

На этот раз Оксана решила остаться. Она мысленно вернулась в тот сон и ощутила, что стоит в толпе народа. Судя по тому, что взгляд скользит над головами людей, она смотрит глазами какого‑то высокого человека. Рядом стоит худощавая пожилая женщина. Её тонкие губы сжаты и растянуты в злую улыбку. В прищуренных глазах сверкает мстительность.

– Смотри, смотри! Чего же ты отворачиваешься? И запоминай, как карает божья десница поганых язычников!

Оксана почувствовала, как дрожат губы, и закрыла ладонью рот. Рука нащупала жесткие волосы на подбородке. Борода? Значит, это мужчина. Его всего трясёт, в горле стоит ком. Усилием воли Оксана заставила себя, вернее его, поднять глаза и взглянуть.

Горит дом. Огонь гудит, взвиваясь над крышей. Деревья, растущие рядом, превратились в обугленные коряги, а те, что растут поодаль, тлеют, источая живыми ветками сизый дым.

«Почему никто не пытается тушить?» – удивилась Оксана, но почувствовала, что тот, чьими глазами она сейчас смотрит, не ощущает по этому поводу ни малейшего удивления. В его душе сейчас кипит горчайшая смесь других эмоций: ужас от потери любимой, смертельная тоска от нахлынувшего вселенского одиночества. Но самым страшным было то, что это из‑за его трусости она сгорела заживо. Он ненавидел себя за эту слабость, за то, что не смог пойти наперекор безумной толпе. Для них это зрелище – демонстрация гнева Божьего, хотя в руках у зачинщиков ещё дымятся смоляные факелы.

Оксана открыла глаза. Кто этот мужчина? Что произошло? А главное – как изменить эту ситуацию? Ответов не было. Она хотела ещё раз взглянуть на закат, чтобы вновь погрузиться в то состояние, но солнце село, и окна соседнего дома почернели. В душе остались только пустота, как на пепелище, и вопросы.

«Вопросы были заданы, поэтому ответы на них обязательно придут», – успокоила себя Оксана и отправилась спать.

На следующий день она пришла в офис после обеда. Алексей сидел за столом и читал какой‑то журнал явно не делового содержания.

– Чем это ты в рабочее время занимаешься? – как бы в шутку спросила Оксана, но по интонации было заметно, что такое поведение своего преемника ей не по вкусу.

Алексей пожал плечами и закрыл журнал.

– Когда ты в рабочее время составляла гороскопы, тебя никто не упрекал, – тоже, как бы в шутку, сказал он.

В комнате возникли вибрации раздражения и взаимного недовольства друг другом.

– Да ладно, всё нормально! – разрядил обстановку Алексей. – У меня обеденный перерыв, решил немного отвлечься. Ну, рассказывай, как там Елена Сергеевна? Как Алёнка? Что врачи говорят? Анализы сдала?

Оксана села, грустно подперев голову рукой.

– Анализы сдала, маме лучше, у Алёнки никаких видимых изменений. Лежит, смотрит в потолок, молчит. Врачи, правда, говорят, что состояние стабилизировалось…

– А что ты тогда такая?

– Какая?

– Сама знаешь какая. Что случилось? Чего психуешь?

– Я? Психую? Хм…

– Ксюха! Видно же, что ты не в духе. Я, конечно, не психолог, но тут не надо специального образования, чтобы понять.

– А мама в больнице, этого не достаточно для отсутствия душевного равновесия?

Алексей захлопал глазами, понимая, что крыть нечем.

– Как хочешь, – пожал он плечами. – Но сама ты знаешь, что причина не в маме и не в Алёнке.

Оксана сжала губы и покачала головой.

– Я с удовольствием поделилась бы с тобой причиной, но…

– Конечно! Где уж мне понять?

– Да, ты тут ни при чём, просто у любого состояния всегда множество причин, понимаешь?

– Увы, нет…

– Каждая причина сама по себе не достаточна, чтобы повергнуть человека в депрессию. А вот множество мелких… – Оксана вздохнула. – Болезнь мамы – это самая серьёзная причина, – продолжила она свои размышления, – но на самом деле, ты прав: состояние тоски создаёт вовсе не она. А то, что реально гложет, если это озвучить, покажется абсолютным бредом, и даже более того – жутким эгоизмом. Любой нормальный человек, услышав правду, скажет, что у меня нет никакой совести. Переживать о такой ерунде, когда у меня мама в больнице…

– И что это за ерунда, если не секрет? – Алексей был неузнаваемо серьёзен.

– Да… вчерашний закат душу растравил.

– Закат? – Алексей вытаращил глаза, удивившись абсурдности сказанного, но постепенно его лицо приняло задумчивое выражение, и он замер в каком‑то размышлении. Потом очнулся и, взяв лежащий перед ним журнал, открыл на той странице, которую рассматривал, когда Оксана вошла.

Это была реклама духов. Красивая полуобнажённая девушка держала на ладони флакон. А на заднем плане пылало красное закатное небо.

Алексей подал журнал Оксане и сказал:

– Вот сижу я, смотрю на картинку с этой красавицей и никак не могу понять, каким образом она напоминает мне войну. И тоже что‑то такая тоска навалилась. Расскажи кому – засмеют.

Оксана взглянула на фотографию.

– А какой конкретно момент тебе это напомнило? – спросила она.

– В смысле? – не понял Алексей.

– Ну война для тебя была как минимум год… или сколько ты там в Чечне прослужил? Ты же не можешь одновременно вспомнить весь этот год. Верно? Всегда вспоминается какой‑то конкретный эпизод.

Алексей задумался.

– Дом горит в одном ауле. Была информация, что там боевики засели, мы его и жахнули из базуки, а потом стояли, смотрели, как он догорает.

– А боевики там и вправду были?

– А кто ж их знает? Дело было ночью, из окон никто не выскакивал.

– Тогда при чём здесь девушка с духами? – спросила Оксана.

– Понятия не имею. Только дело, кажется, не в девушке, как я сначала подумал, а в закате.

– Ты ж сказал, ночь была, а не вечер.

– Так я и говорю, что нет никакой связи! А почему‑то вспомнилось.

– И что? Совесть мучает?

– А при чём здесь совесть? Был приказ. Да и не мирных жителей палили…

– А отчего тогда тоска?

– Спроси что‑нибудь полегче! – возмутился Алексей. – Чего ты привязалась? Я скорую психологическую помощь не вызывал.

– Вообще‑то это ты первый начал выяснять причины моей депрессии, – напомнила Оксана.

– А ты, значит, на меня стрелки перевела, да?

– Просто я вчера подобную картину видела…

– Где?

– Ну не в журнале же! У меня вчера опять было погружение… как тогда в бабушкино детство. Только на этот раз я, кажется, вселилась в какого‑то своего пра‑пра‑прадеда. Не знаю, сколько раз «пра»… В общем, там тоже горел дом. И люди вокруг стояли и смотрели. Ия… то есть он стоял и смотрел.

Алексей почесал в затылке, потом потёр ладонями глаза и встал.

– Ладно, хорош фантазировать. Поехали по делам.

– Неужели тебе не интересно?! – возмутилась Оксана. – Неужели ты думаешь, что это просто совпадение?!

– Хорошо! Допустим, это не совпадение! И что?! Как это поможет нам решить наши сегодняшние проблемы? У нас встреча назначена с человеком на три часа. Пора ехать.

В автомобиле Оксана продолжала размышлять вслух:

– Слушай, а может, у нас с тобой есть какой‑то общий предок? И тогда мы с тобой какие‑нибудь десятиюродные брат с сестрой. А ведь это легко можно проверить с помощью генетического анализа. Надо будет как‑нибудь сделать. Слушай, а как ты вообще относишься к закатам?

Алексей пожал плечами.

– Не знаю. Как‑то не обращал на это внимания никогда. Но, честно говоря, под вечер обычно тоскливо становится, особенно летом.

– А сны тебе не снятся про пожары или что‑нибудь в этом роде?

– Я вообще снов не вижу. А если и вижу, то очень редко, и не запоминаю их.

– Ах да. Я и забыла…

Захват

Александр сидел и стругал стамеской кусок полена. Рядом со скамейкой валялась приличная гора стружки. Ничего толкового у него не получалось, да он и не старался. Мысли витали где‑то, да и мыслями назвать это было сложно. Так, обрывки воспоминаний. Периодически он пытался сосредоточиться и придумать смысл дальнейшего существования, но каждая попытка ввергала его в водоворот сплошных «не хочу». Не хочу на рыбалку, не хочу за ягодами‑грибами, не хочу к Кузнецовым, хотя надо… обещал Владимиру помочь по хозяйству. Может, в город? Прислушался. Вроде бы хочу, но… Тут же налетело множество разных «но», и мысль уехать в город была с позором изгнана из головы.

Может, сходить к камню? Зачем?

Александр тяжело вздохнул, бросил недоструганное полено и пошёл помогать Владимиру.

Кузнецовых он нашёл в гостиной с озабоченными, если не сказать напуганными лицами. Здесь же были Рая и дед Матвей. Галина, Владимир и их гости сидели за столом и о чём‑то разговаривали.

– Что за сходка? – удивился Александр и пошутил: – А меня почему не позвали?

Владимир кивнул и указал Александру на пустой стул.

– Кажется, у нас проблемы, но ты в них не участвуешь.

– Даже обидно, – ухмыльнулся Александр, но по выражению лиц понял, что всем не до шуток.

– У тебя нет паёв на колхозную землю, – объяснила Галина, – дед Ефим в колхозе не состоял, поэтому ему не выделили.

– И что? Ваши паи кушать просят? – опять улыбнулся Александр.

– Да нет. Нас просят их продать.

– И в чём проблема? – не понял Александр. – Не хотите продавать, не продавайте!

– Так ведь не одних нас просят, – пояснил Владимир и показал Александру письмо, которое пришло на городской адрес Раи. – Всем пайщикам такие письма пришли.

Александр взял листок и пробежал по нему глазами.

– И что? – не понял он. – Не плохие деньги предлагают. В чём проблема‑то?

– Саш! – удивилась Рая. – Ты что, вправду не понимаешь? Ведь если все свои паи продадут, то вот это поле, – Рая повела рукой в одну сторону, – вон то, и то дальнее, всё это будет принадлежать кому‑то одному, понимаешь? А мы ведь не знаем кому! Ладно, если он пожелает здесь земледелие возродить, а если… – Она махнула рукой и замолчала.

Александр перевёл взгляд на Владимира.

– Что «если»? Для чего ещё эти поля могут сгодиться? Для игры в гольф, что ли?

– Ходят слухи, что здесь планируют какое‑то строительство.

– Строительство? В нашей‑то глуши? Вы чего, ребята?

– А ты слышал, что китайцам уже жить негде?

– А при чём здесь китайцы? – не понял Александр.

– А при том, что они сейчас активно скупают недвижимость в России. А ведь это наша земля! Помнишь, что стало с нашими заводами, когда люди свои ваучеры продали? Каждый, наверное, думал: «А зачем мне этот маленький кусочек, толку от него никакого, дивиденды – мизер, а волокиты – море», а потом глянули и прослезились: наши заводы, которые весь народ строил, в руках у частных лиц. На моих глазах величайший завод, на котором мои родители работали, разорялся и уничтожался каким‑то иноземцем…

– А сейчас народу предлагается ещё и землю продать, – грустно добавила Галина.

До Александра постепенно начала доходить суть происходящего.

– Так надо же что‑то делать! – возмутился он.

– Вот мы и собрались, – пояснила Рая, – чтобы подумать, что делать.

Тут в разговор вмешался дед Матвей:

– В письме сказано, что будет общее собрание. Вот, я думаю, надо там выступить и народу объяснить, чтобы не продавали землю.

– Вы думаете, на это собрание кто‑то приедет? – грустно усмехнулся Владимир. – Будет‑то оно в рабочий день и в рабочее время.

– А может, всем письма послать? – робко предложила Рая.

– А адреса ты знаешь?

– Нет. Но эти ж узнали как‑то…

– Точно! – Владимир встал. – Надо узнать адреса пайщиков в земельном комитете.

Он взглянул на часы и быстро вышел из комнаты. Галина принесла бумагу, и они с Раей сели сочинять текст письма. Александр пошёл к себе.

Остаток дня он провёл под яблоней, стараясь с помощью дедовых упражнений привести в норму свои растрёпанные нервы. Достичь желаемого спокойствия удавалось лишь усиленной концентрацией на внутреннем свете, но стоило открыть глаза и отвлечься, как душу заполняли тревога и злость.

Александр ничего не имел против дружественного китайского народа, но китайские пагоды вокруг дедовой деревни в его представлении сильно портили русский пейзаж.

Вечером Александр собрался было идти к Кузнецовым, чтобы узнать новости, но увидел Владимира, торопливо шагающего к нему. Лицо его было каким‑то перепуганным, каким Александр видел его только в детстве, когда Вовка был ещё мелким застенчивым заикой и в каждом мальчишке видел потенциального обидчика.

– Что случилось? – спросил Александр, когда Владимир вошёл в калитку и сел на скамейку.

– Знаешь, кого я там встретил? – Владимир не заикался, но голос его дрожал.

– Ну?

– Рихарда этого, ну, помнишь, который кредит мне предлагал под залог имущества.

– Ого! И что он там делал?

– Это он наши земли скупает.

– Зачем?

– Вот и я спросил зачем. Он ответил, что земля зря пропадает, хозяина, мол, ждёт. Что надо с умом использовать земельные ресурсы, ну и всё в этом роде. Ничего конкретного.

– Так! Ну, а на самом деле зачем?

– А сам‑то ты как думаешь?

Александр вспомнил лисью физиономию Рихарда, корыстный прищур глаз и вкрадчивый льстивый голос.

– Ой, не верю я что‑то в его добрые намерения. А адреса пайщиков ты узнал?

– А мне их не дали.

– Почему?

– А, сказали, что не имеют права всем раздавать.

– А ему, значит, имеют право?!

– Ты что, не знаешь, кто у нас права имеет? У кого деньги, у того и права!

– И что теперь делать?

– Не знаю, – почти шёпотом ответил Владимир. – Вот пришёл к тебе сначала.

Александр чувствовал полное бессилие.

– Но наши‑то дома ему всё равно не продадут, – попытался он успокоить друга.

– Дома не продадут, а поля, лес, река – всё будет частная собственность.

– И что? На рыбалку нельзя будет сходить?

– Ну почему? Покупай лицензию и рыбачь, покупай лицензию и иди за грибами, плати за выпас коз и паси своё стадо.

– Да нет! Быть такого не может! Ну не может такого быть!

– Индейцы в Америке, наверное, так же думали.

– Так! Хватит киснуть! Надо что‑то делать! У тебя есть идеи?

– Нет, – Владимир помотал головой. – А у тебя?

– Разве что морду набить этому рыжему.

– Сомневаюсь, что это поможет.

– Тогда остаётся один способ – убедить людей не продавать свои паи.

– Как?! – в отчаянии воскликнул Владимир. – Где мы возьмем их адреса? Меня как пацана из кабинета выставили! Чиновникам, что ли, морду бить?

– А что? – усмехнулся Александр. – У меня уже есть опыт. Но ты прав, это не метод. А что, если обойти все дворы и узнать у дачников, у кого они дома купили? Наверняка ж адреса сохранились. Хотя бы половину найдём – и то хорошо.