Нежные сердца

И это была чистая правда. Эва уже не раз замечала, как некоторые парни украдкой посматривали на Люси. Просто им не хватало смелости подойти и заговорить с ней. Когда Люси сосредотачивалась на том, чтобы игнорировать окружающих, в её облике появлялось что-то недоступное, даже слегка пугающее. К тому же, она была немного неловкой в общении: предпочитала прятаться от внимания и всегда опускала взгляд, проходя через людные помещения.

– Да-да, конечно, – нервно засмеялась Люси, торопливо заправляя выбившуюся прядь волос за ухо и направляясь в сторону следующего класса.

Эва лишь покачала головой с лёгкой улыбкой и поспешила за ней. Однажды кто-то действительно сможет убедить Люси в её красоте и заставит её увидеть себя такой, какой видели её окружающие. Но это будет точно не сегодня.

***

Когда Эва вернулась домой после школы, первым, что бросилось ей в глаза, были несколько мотоциклов, припаркованных на подъездной дорожке. Среди них она сразу узнала «Харлей» Лукаса.

С подозрением приподняв бровь, Эва отперла входную дверь, вошла в дом и привычным движением бросила ключи на тумбу. Она расстегнула куртку, повесила её на крючок и уже собиралась подняться к себе, когда в нос ей ударил странный запах.

Резкий, тяжёлый и явно незнакомый. Он моментально обострил её чувства, заставляя тело напрячься. Эва нахмурилась и принюхалась, чувствуя, как в груди поднимается непонятное беспокойство.

Ведомая инстинктом, она направилась по коридору на источник запаха. Когда она наконец вошла в гостиную и осознала, что происходит, её глаза едва не вылезли из орбит.

– О боже… – прошептала она, ошеломлённо застыла на пороге.

На диване вольготно развалились четверо парней, выглядя абсолютно беспечными. В центре этой весёлой компании, разумеется, сидел Лукас – с тем самым ленивым выражением на лице, которое Эву уже начинало раздражать до дрожи.

По всему кофейному столику стояли бутылки бурбона, а рядом лежала странная субстанция – что-то, что она раньше видела только в фильмах. Сомнений не было: это была марихуана.

– Какого чёрта?! – взорвалась Эва, внезапно охваченная волной ярости. – Ты куришь травку прямо посреди дома, где вас может увидеть кто угодно?!

Её голос звенел от гнева и тревоги.

Как он мог?

Габриэла и Фрэнк могли вернуться домой в любую минуту. Она даже не хотела думать, какова будет их реакция. Ещё одно разочарование. Ещё одна трещина в хрупком фасаде доверия.

Лукас, казалось, совершенно не заботился о последствиях. Он не делал ровным счётом ничего, чтобы его родители продолжали видеть в нём хоть что-то хорошее.

– Смотрите-ка, – усмехнулся Лукас, указывая на неё пальцем. – Мисс правильная девочка решила присоединиться к нашей вечеринке. Как щедро с твоей стороны, – протянул он с насмешливой ухмылкой, подмигнув перед тем, как сделать ещё один глоток бурбона.

Эва почувствовала, как внутри неё вспыхнула ярость. Пламя будто бы побежало по венам, заполняя каждую клетку тела. Самодовольный, ленивый взгляд Лукаса только подлил масла в огонь.

И в следующий момент гнев взял верх. Не раздумывая, она резко шагнула вперёд, выхватила бутылку бурбона из его рук и с силой выплеснула содержимое ему на голову.

Чёрт. Это было чертовски приятно.

Правда, это чувство длилось всего секунду. Лукас вскочил на ноги с такой скоростью, что Эва едва успела отшатнуться назад. Его лицо исказила злоба, глаза потемнели до почти чёрного цвета, а зрачки расширились. Он был вне себя от ярости.

– Какого хрена ты творишь?! – взревел он, дёргая за мокрую рубашку, с которой капал бурбон.

– Чёрт, Лукас, – засмеялся один из парней, лениво оглядывая Эву с головы до ног, не скрывая одобрения. – Да у тебя тут горячая штучка бегает. Почему ты молчал, что нашёл такую дикарку? Ты же поделишься, да? – усмехнулся парень, лениво сползая с дивана и приближаясь к ней. – Я обожаю диких кошечек.

Его слова заставили кровь Эвы закипеть ещё сильнее, но она осталась на месте, гордо подняв подбородок. Она не собиралась позволить им запугать её – ни Лукасу, ни этим его дружкам.

– Она наша новая соседка, – равнодушно бросил Лукас, даже не глядя на неё. – Если хочешь – можешь взять её. Мне плевать. Я терпеть не могу высокомерных сучек, которые мнят себя лучше всех.

Его слова ударили сильнее, чем любая пощёчина. Он смотрел на неё так, словно она была ничтожной грязью у него под ногами. Но вместо того чтобы почувствовать в горле привычный комок обиды, Эва ощутила, как внутри неё поднимается новая, свирепая волна ярости.

– Ты, ублюдок! – закричала она, шагнув вперёд и ткнув пальцем ему в грудь. – Как ты смеешь говорить обо мне так?! Что я тебе сделала?!

Гнев бурлил в её крови, подталкивая к тому, чтобы наконец дать отпор человеку, который раз за разом швырял её, словно тряпичную куклу. Холод и жар. В один миг он жаждал её, в следующий – швырял прочь, словно ненужную игрушку. Но теперь она больше не собиралась позволять ему дёргать за ниточки. Она не будет его марионеткой. Либо он возьмёт себя в руки и начнёт относиться к ней с уважением, либо пусть проваливает к чёрту.

Лукас усмехнулся, но в его взгляде пульсировала опасность. Он медленно поднял руку и грубо подтолкнул её подбородок вверх, заставляя встретиться с ним взглядом.

– Понизь тон, дорогуша, – процедил он сквозь зубы. – Или пожалеешь, что вообще открыла свой грязный рот.

Но Эва не отшатнулась. Не отвела взгляда, даже когда почувствовала, как воздух вокруг него стал угрожающе тяжёлым.

– И что ты сделаешь? Ударишь меня? Возьмёшь силой? Будешь угрожать моей семье? – саркастично бросила она, вызывающе приподняв бровь. – Ой, подожди, у меня же нет семьи!

На мгновение повисла ледяная тишина. Казалось, пар из ушей Лукаса вот-вот вырвется наружу от переполнявшей его ярости.

– Ты играешь с огнём, Эва, – произнёс Лукас неожиданно спокойно, его голос стал угрожающим и холодным, словно предвестник бури.

Он сделал шаг ближе, его тень легла на неё, поглотив последние отблески света.

– А знаешь, что случается с теми, кто играет с огнём? – продолжил он, и прежде чем она успела ответить или даже пошевелиться, его пальцы сомкнулись вокруг её горла.

Всё произошло так стремительно, что Эва едва успела осознать происходящее. Она застыла, ошеломлённая, чувствуя, как его ладонь сжимает её кожу, как из её лёгких стремительно уходит воздух. Боль прорезала горло, но, вопреки инстинкту, она не боролась. Даже не подняла рук, чтобы попытаться оттолкнуть его.

Она просто стояла и смотрела ему прямо в глаза.

Её взгляд был твёрдым, холодным, полным такой безмолвной решимости, что даже Лукас на долю секунды замер, будто наткнулся на нечто, к чему не был готов. Она не боялась. Ни его, ни того, что он мог с ней сделать.

Головокружение постепенно затуманивало её сознание, делая мир вокруг размытым, приглушённым. Но даже когда тело начинало сдавать, Эва не отвела взгляда. Она встретила бы смерть так же, как встречала жизнь последние несколько лет – с открытыми глазами и молчаливым упрямством.

Потому что Лукас не понимал главного: Эва не боялась умереть.

Для неё смерть означала воссоединение с теми, кого она любила. Она никогда бы не отняла у себя жизнь – не из принципа, а из чувства долга перед бабушкой, перед памятью о тех, кого потеряла. Но если кто-то другой решил бы оборвать её путь – она бы приняла это без страха. Может быть, даже с облегчением.

Может быть, именно сейчас пришёл этот момент. Может быть, наконец закончится это бесконечное одиночество, которое разъедало её изнутри.

Потому что сколько бы новых друзей у неё ни появлялось, сколько бы она ни улыбалась и ни смеялась, в глубине души Эва всегда оставалась одна. И ничто не могло заполнить эту зияющую пустоту.

– Эй, чувак, отпусти её! Это уже не смешно, – раздался чей-то обеспокоенный голос где-то на фоне, словно сквозь толщу воды.

Эва с трудом уловила его, звук казался отдалённым и глухим. Её зрение мутнело, превращая всё вокруг в расплывчатые пятна. Однако, кажется, именно этот голос вырвал Лукаса из его яростного транса.

Его пальцы ослабли, и в следующий миг он отпустил её горло. Эва пошатнулась, воздух рванул в лёгкие, но ноги больше не слушались. Она почувствовала, как пол будто потянулся к ней навстречу.

Однако упасть ей было не суждено.

Лукас успел подхватить её прежде, чем она рухнула. Он удержал её в своих руках, прижимая к себе, его лицо было искажено тревогой и страхом. Глаза, ещё мгновение назад полные ярости, теперь смотрели на неё с отчаянной заботой.

– Чёрт, – выругался он, похлопывая Эву по щеке, пытаясь удержать её в сознании. – Принесите воды! – резко приказал он кому-то из друзей, не отводя встревоженного взгляда от девушки.

– Эва, слышишь меня? Ты не должна терять сознание. Слышишь? – произнёс он резко, почти приказывая, но в его голосе сквозила паника.

Она слабо кивнула, хрипло пробормотав:

– Сонно…

Её голос был тихим, едва различимым, словно исходил не от неё, а откуда-то издалека. Похоже, ей суждено было пожить на этом свете ещё какое-то время. По крайней мере, она смогла удержаться – не позволила Лукасу увидеть в её глазах страх. И пусть, возможно, это было лишь её собственное заблуждение, мысль о том, что она не сломалась, согревала её изнутри.

– Нет! – рявкнул Лукас, встряхнув её за плечи. – Чёрт возьми, ты не закроешь глаза!

Ему наконец принесли стакан воды, который он тут же схватил. Осторожно, но настойчиво он поднёс его к её губам.

– Пей! – скомандовал он, заставляя её сделать несколько маленьких глотков.

Вода была холодной и резкой, оживляя её притуплённые чувства. Эва судорожно вдохнула, моргнула несколько раз, и мир вокруг начал постепенно проясняться. Пелена перед глазами постепенно рассеялась, и осознание ударило в неё с болезненной ясностью – Лукас был близок к тому, чтобы действительно причинить ей вред. Эта мысль, холодная и острая, пронзила её насквозь.

Гнев вспыхнул в теле, словно внутри неё что-то оборвалось. Резким, почти инстинктивным движением она вырвалась из его рук, оттолкнувшись от него, как от чего-то чуждого и опасного.

– Ты больной ублюдок! – выкрикнула она, сжимая пальцы вокруг своей воспалённой шеи. Резкая боль полоснула кожу, но Эва не обратила на неё внимания.

На лице Лукаса промелькнуло нечто похожее на шок. Его глаза расширились, настроение мгновенно изменилось: вместо гнева его охватило что-то другое – тяжёлое, удушающее чувство вины и растерянности. Он выглядел так, словно сам не понимал, как допустил это.

Но Эву больше не заботило его раскаяние. Она ясно видела в нём страх и сожаление, но у неё не осталось ни желания, ни сил облегчать его муки. Сколько бы она ни старалась быть сильной, даже у неё был предел. Сегодня Лукас перешёл черту, разрушив ту зыбкую связь, которая могла бы возникнуть между ними.

И теперь – ей было всё равно. Пусть горит в аду.

– Я ненавижу тебя, – прошептала она, вкладывая в каждое слово столько яда, что сама бы содрогнулась, будь их роли обратными. – Ты самый отвратительный человек из всех, кого я когда-либо встречала.

Лукас не произнёс ни слова. Он просто стоял, опустив руки, позволяя ей уйти.

Эва, с трудом сдерживая слёзы, протиснулась мимо его так называемых друзей, которые молчали, не осмеливаясь вмешиваться. Она почти бегом поднялась по лестнице, захлопнув за собой дверь с такой силой, что стены старого дома задрожали.

***

Спустя несколько часов Эва лежала поверх одеяла, не двигаясь, уставившись в потолок пустым, невидящим взглядом. Пальцы рассеянно перебирали тонкую цепочку на шее, на которой висел кулон в форме маленького серебряного ключа – подарок, оставшийся от бабушки Терезы.

Горло всё ещё саднило. В зеркало она заметила отпечатки пальцев, уродующие её кожу. Словно метки чужой жестокости, навсегда запечатлевшиеся на ней.

Она решила носить шарф, чтобы скрыть следы. И приняла для себя твёрдое решение: никто не узнает о том, что произошло сегодня в гостиной. Ни Габриэла, ни Фрэнк, ни кто-либо ещё. Это была её война. И она собиралась справиться с ней сама.

Эва знала, что у Лукаса есть проблемы. Она слышала о его сложностях, замечала мрачные тени в его глазах, но даже не подозревала, насколько всё серьёзно.

Мысль о том, что он может поднять на неё руку, никогда даже не приходила ей в голову. В прошлом, даже во время самых ожесточённых споров, рядом с ним она всегда чувствовала себя в безопасности. Каким бы злым или вспыльчивым он ни казался, она верила – Лукас никогда не сделает ей больно. Теперь же эта вера рухнула.

Она видела испуг в его глазах в ту секунду, когда он осознал, что натворил. Видела, как крушится его самодовольная маска под тяжестью вины. Но всё это ничего не меняло. Факт оставался фактом: если Лукас был достаточно зол, он терял контроль. И однажды всё могло закончиться для неё гораздо хуже, чем синяками на шее.

Лукас был опасен.

Эва слышала слухи – шёпот в коридорах школы, рассказы о его жестокости и вспышках гнева. Раньше она считала, что люди преувеличивают. Она хотела верить в лучшее, цеплялась за иллюзию. Но теперь она испытала его темную сторону на собственной шкуре.

Тихий стук в дверь заставил её вздрогнуть. Она резко поднялась с кровати, сердце забилось быстрее. Несколько секунд она просто стояла, вслушиваясь в тишину, а затем осторожно подошла к двери и приоткрыла её. Коридор был пуст. Эва уже собиралась захлопнуть дверь, списав это на воображение, когда заметила что-то на полу – маленький сложенный листок бумаги.

Сев на край кровати, она развернула листок дрожащими пальцами, не зная, чего ожидать.Она опустилась, подняла записку и, плотно закрыв дверь, вернулась в комнату. Эва устало закатила глаза. Аккуратные, выведенные чьей-то уверенной рукой слова глядели на неё с равнодушной простотой: Мне жаль. Ни подписи, ни объяснений. Впрочем, это было и не нужно. Она безошибочно знала, кто оставил это послание.