Твой любимый псих

Mirin Grots

Твой любимый псих

Для тех, кто наивно думал, что свет не может полюбить тьму.

Пролог.

Если нам суждено встретиться здесь, я сделаю из этого места самый страшный и жуткий район. Этот район примет тебя. И чем дольше ты здесь пробудешь, тем труднее будет вспомнить, кем ты был прежде

Последнее, что я помню, как парень, держа в руке чёрный пистолет оглушает меня звуком выстрела. Я собирался умереть, я ждал этого, я думал об этом. Я заранее прощался со своей жизнью, чтобы оставить их жизнь в сохранности. Смерть играла передо мной в жуткую игру, я видел улыбку смерти. Но я не мёртв. Я продолжил стоять на месте, не почувствовав сильной боли в груди. А должен был? Так происходит смерть? Полное безразличие и пустота? Сначала пришла тишина. Даже мысли не шевелились. Просто пустота, звенящая в висках. Потом – осознание. Оно хлынуло волной, сжало грудь так, что невозможно было дышать. В следующий миг мой лучший друг упал на пол, а под ним росла огромная лужа крови. Он спас меня. Даймонд принял на себя смерть, чтобы я продолжал жить. Я думал, что смерть должна была забрать меня, но она промахнулась. Или, может, она выбрала другое наказание – жить. Жить, когда тот, кто был рядом, лежит в земле.

И это было страшнее смерти.

Помни о смерти. Помни о том, кто пожертвовал своей жизнью ради тебя. Каждая секунда, каждое дрожание пальцев, каждый вздох напоминали мне, что я – ошибка.

И однажды, даже если ты уйдёшь, он найдёт тебя снова.

Глава 1.

Я была чересчур правильной всю свою жизнь. Сколько себя помню, мама постоянно говорила мне: «Держи спину ровно, голову выше, а улыбайся, когда это нужно. Молодая девушка должна демонстрировать свои манеры и воспитанность». Поэтому с самого детства я знала самые простые правила этикета при людях и даже дома. Застегнув клатч, я пару раз вздохнула перед выходом к родителям. Семья Палмер одна из богатейших семей Нью-Йорка. Благодаря акциям, уму и семейному бизнесу мой отец добился больших высот, чем мой дедушка. Он смог преобразовать семейный бизнес, занялся покупкой акций, возрождал маленькие бизнесы и делал из них популярные бренды. И это малая часть того, что я знаю.

В любых местах меня узнавали, как: «Это же та самая дочь мистера Палмера». А моего имени они никогда не произносили в слух, потому что людей интересует лишь мой богатый отец и его личная жизнь.

Только мои чёрные туфли Christian Louboutin застучали по мраморному полу, откликнулся звонкий голос матери. Конечно же, нужно сначала убедиться в моём внешнем виде, прежде чем отпускать меня в общество, где за каждую мелочь и за каждый шов могут осудить и раскритиковать. Мама сидела в гостиной на бархатном кресле с округлой спинкой и пила чай, смотря дневное ток-шоу «Эллен». Карие глаза мамы прошлись по мне снизу-вверх, оценивая мой сегодняшний наряд. Нежно-розовое платье из мягкого еврофатина с жемчугом. Корсетный лиф кажется мне открытым, но он кокетливо подчеркивает линии моей фигуры. Её глаза резко остановились на чёрных туфлях, на чём она сделала серьёзный акцент.

– Эвелина… – только хотела сказать она, как вошедший младший брат лениво упал на диван. Любая другая женщина подумала бы «Он мальчик. В его возрасте принято играть и марать вещи. Это часть его детства», но очевидно не моя мать.

– Габриэль! – мама сразу перевела на него взгляд, заметив его грязный воротник рубашки. Я ухмыльнулась её резкому перепаду внимания и тоскливо посмотрела на брата. Габби младше меня на два года, хотя выглядит намного старше. Короткие тёмные волосы в стильной стрижке, школьная одежда моей старой школы с золотой эмблемой Львов, сражающего Дракона, отлакированные туфли и уставшее лицо подростка. Не это меня смущает, а его высочайший рост. Как же быстро он вырос, хотя совсем недавно переходил в среднюю школу.

– Как возможно было испачкать воротник? – голос мамы был выкованной сталью и строгостью. Габби по привычке выпятил нижнюю губу.

– Разве я не в том возрасте, когда мальчишки играют в футбол после уроков и делают всякие безрассудные поступки? – он обвёл рукой себя, намекая. Мама задохнулась от возмущения, и я поняла, что мне пора бежать. Их перепалки можно слушать по три раза на день.

На фасаде нашего дома архитектурные элементы, витиеватые балконы, окна с декоративными ставнями и арками. У ворот – статуи, которые мама считает своей высшей гордостью и пиком элегантности. По скромному мнению, мама считает, если у тебя дома нет статуй или фонтана – с тобой явно что-то не так. Вокруг можно увидеть ухоженные цветники и идеально стриженные газоны, где сейчас работает наш садовник.

Кевин, личный водитель семьи уже стоял на тротуарной плитке, ожидая моего выхода в университет. Только он из всей моей семьи, помимо брата, не выглядел как мраморная статуя и встретил меня с улыбкой.

– Эвелина, здравствуй, – я вздохнула с облегчением, понимая, что он всё-таки отучился называть меня «Мисс Палмер», от официальности меня тянуло блевать уже какой раз. Хоть мои родители и требуют строгой дисциплины от наших работников, со мной они могут расслабиться.

– Здравствуйте, Кевин, – мужчина под пятьдесят открыл мне дверь чёрной машины, и я уселась в кожаный салон. Только я успела положить клатч на колени, Карли обняла меня, зажав тонкими руками.

– Что за чёрт, почему так долго? – возмущалась подруга, от чего я засмеялась от её вечно недовольного тона.

– Я бы задержалась на ещё минут двадцать, если бы мама не отвлеклась на брата, – при упоминании о моей маме, подруга прошлась по моему платью.

– Ты классно выглядишь. К чему она придралась на этот раз? – Карли закатила глаза, а Кевин завёл мотор машины, и мы выехали на трассу.

– Туфли, – я чуть приподняла ногу, не задирая подол платья. Она непонимающе на меня посмотрела, конечно, ведь моя подруга надевает всё что попадётся под руку. И при этом сочетает всё так, будто готовила заранее. Этот навык передаётся не всем.

– Они чёрные, Карли, – хмыкнула я, натягивая полуулыбку, понимая весь абсурд происходящего. Классические туфли подходят к офисным и вечерним длинным платьям, но никак не к летнему наряду с пышной юбкой.

– Чёрт с тобой, Лина, я никогда не пойму твою чокнутую семейку, – буркнула подруга, от чего мой смех раздался в салоне. Дорога выложена асфальтом, аккуратно посажены деревья вдоль тротуаров, создавая зелёную аллею. На улице царит тишина и порядок, что подчеркивает высокий статус нашего частного района. Вдоль дороги стоят особняки, каждый с красивым фасадом, обрамленным витражами, с просторными дворами и огороженными высокими коваными заборами.

Университет находился в самом благополучном районе Нью-Йорка. Кто бы сомневался, что я училась в престижном университете, который оплачивается кучей денег? Колумбийский университет, который входит в элитную Лигу Плюща. Как же там оказалась моя беспечная подруга Карли? Она выиграла стипендию среди тысячи студентов, теперь её учеба оплачивается университетом, но моей подруге было глубоко плевать на степень высоты нашей учёбы, её больше интересовали богатые студенты и спортсмены.

Кевин остановился после двадцати минут езды и открыл мне дверь. Карли как обычно вышла сама, не дожидаясь жеста водителя, обязанного открыть её дверь. Моя дверь открылась, и водитель протянул мне руку, яркое солнце ослепило меня на пару секунд, я остановилась от головокружения и на пару секунд оперлась спиной на машину. Слишком чувствительная.

– Думаешь кто-нибудь из команды пловцов позовет меня на балл в честь начала учебного года? – спросила Карли, взяв меня под руку. Я посмотрела на её забавную улыбку и нахмурилась с предостережением.

– Ты лично знаешь всю команду пловцов? – я не хотела, но нотка осуждения появилась в голосе. Карли прикусила губу, будто раздумывая признаться ей или нет.

– На вечеринках бывает весело, – лишь сказала она и замолчала.

– О чёрт, – подруга выругалась и показала пальцем на сад университета. Пару секунд я видела туман перед глазами из-за солнца, а придя в себя и поймав ракурс, я заметила скопление людей.

– Скорее, скорее, идём! – она быстро взяла меня за руку и потащила прямо к эпицентру происходящего. Я хотела закатить глаза, но просто поджала губы. «Закатывать глаза неэтично, Эвелин-Анна» – пронеслось в голове и предплечье зажгло огнём.

– Через десять минут урок, – наконец добавила я, угрюмо смотрев на вход в кампус. Подходя ближе к толпе людей, я слышала крики учеников: «Давай!», «Бей его!». Драка, ну, конечно. Что же ещё могло произойти в саду элитного университета? У Карли горели глаза и как только мы подошли ближе, я заметила трёх парней и четырех лежащих на земле. Виновников я вижу в первый раз и, если честно, вид у них не особо приличный и подходящий для этого места.

– Очуметь! – послышалось справа от меня голос заворожённой подруги.

– Пойдём отсюда? Нам тут не место, – я потянула её за плечо, но она сбросила руку. Упрямая.

–Тут мне как раз и место, Эвелин, – даже не бросив на меня взгляд, она зашла в глубь драки. Я подняла глаза и осмотрела виновников. Три парня, явно неучащиеся в университете. Они даже на студентов не похожи, намного старше. Блондин с чёрной кожанкой на плече, одиноко стоял среди остальных двух, смотря как с лежащими разбираются его друзья. Я шагнула вперёд инстинктивно и испугавшись своих действий, попятилась назад. Стоило мне пройти ещё два метра, как я коснулась бы спины блондина. Ощутив на затылке горящее нарастающее чувство, я обернулась. Он стоял там. Незнакомец в чёрной одежде, держащийся отдаленно и одновременно близко к эпицентру драки. Он выглядел так, будто сам устроил эту драку. Стоял, словно отдал приказ избить тех парней. Его аура испугала меня, и заметив мой взгляд, незнакомец направился в сторону ворот. Мне осталось наблюдать за его широкой спиной и шоколадными волосами. Дрожь по телу сопровождала каждый удаляющийся шаг парня. Моё сердце соединилось с его гулкими и размеренными шагами. Даже походка была напряженной и лёгкой одновременно.

Не заметив, как на меня навалилась груда мышц, я выпятила руки вперёд, запутавшись в собственных ногах. Я думала, что приземлюсь на мягкое место и испорчу своё платье при всех студентах университета. Уже смирилась с позором, но мягкие руки опустились на мою талию, и я почувствовала запах одеколона и твердость мышц. Мой нос отреагировал первым, задёргался, принюхиваясь, а только потом я раскрыла глаза.

– Осторожнее, солнце, – стоило мне услышать низкий баритон парня, я сразу же отбросила его руки с себя. Меня только что спас парень? Стоп. Спас?

– Мне стоит быть осторожнее? Ты навалился на меня! – чуть выкрикнув, отреагировала я. Голубоглазый блондин, с кожаной курткой за плечом слегка прищурился, осматривая меня, будто прознал во мне свою знакомую. Я ожидала от нахального, выглядевшего неприлично для этого места парня ответного удара слов, но он попятился, продолжая рассматривать меня.

– Знаю, прости, – он чуть наклонил голову, удивляя меня своим извинением. Я осмотрелась по сторонам, заметила заинтересованные взгляды окружающих.

– Солнце, – добавил он, играя со мной. Придурок. Если извинился, не значит, что я простила его выходки. Лучшем решением было промолчать, поэтому я отошла на приличное расстояние. Сердце отрывисто стучало, но я не поддалась панике и страху. Учащённый пульс постепенно приходил в порядок.

Кто они? И почему позволяют себе слишком многое?» – думала я, пока отходила шаг за шагом. Мы учились в строгих правилах, и ученики прекрасно осведомлены, что может случиться за подобную драку в воротах университета. А эти парни, они чужие здесь. Они не знают правил приличия и могут потянуть за собой ряд проблем, вплоть до отчисления.

– Что это было? – сзади кричала Карли, задорно смеясь с ситуации.

– Здесь нет ничего смешного, Карли. Если бы ты не потащила меня в эту бунтарскую драку, мы бы уже были на паре, – закатив глаза, я глубоко вздохнула. Я закатила глаза. Закатила их. Сделала это. Сжав кулак, я пообещала, что это было в последний раз.

– Ну Эвелина, – протянула подруга, я заметила, как её бессовестные глаза продолжают оборачиваться к драке. Меня всегда бесила её легкомысленность, подруга не знает, что такое последствия и как с ними сталкиваться.

– Да чёрт возьми! Ты думаешь только о том, как бы не попасть в передрягу, – вскрикнула резко она, заставив меня обернуться. Карли стояла посреди коридора и раздраженно смотрела на меня. Она редко поднимала на меня голос и в большинстве случаев, всегда принимала странные правила моей семьи. Она знала мои правила и уважала их. Знала, что маты в моём лексиконе строго запрещены, но я всегда смеялась, когда она выражала все свои мысли. Знала, что моя одежда всегда должна быть чиста и идеально подобрана, поэтому каждую попавшую каплю старательно помогала мне отмыть и скрыть.

Иногда мы обе шутили с походки важных личностей и их больной осанке, от вида которой у нас уже затекала спина. Она знала, что я часть этого общества и уважала меня.

– Что в этом плохого? – спросила я, подруга продолжала смотреть, в серых глазах пробежала искра.

– Это скучно, Эвелин, ты боишься даже лишний раз закатить глаза, как будто за это последует преступное наказание. Но здесь нет твоих родителей, поэтому мне кажется, тебе уже давно пора выходить из-под их контроля, – проходя меня, Карли зашла в аудиторию финансовой экономики.

Она не знала одного. Она не знала, какого это жить в семье, где за каждую ошибку ты будешь наказана в сотню раз строже. Вспомнив об этом, я крепко сжала горящее от воспоминаний предплечье.

××××

Чувства. Ощущения. Тактильность. Напряжение. Ещё в детстве мама обнаружила мою проблему. Мне поставили диагноз повышенную чувствительность к окружающим: это может проявляться в плохой переносимости шума, света, ароматов или других внешних раздражителей, что может способствовать замкнутости и нервным реакциям. Моя гиперчувствительность к звукам, запахам, текстурам и другим осязаемым и нематериальным воздействиям сопровождается головокружением, головной болью и иногда я слепну. Это моя слабость.

– Что в планах сегодня? – Карли сделала замок из рук, закинув картошку в рот.

– В восемь у нас раут, – ответила я, осматривая свой маникюр на дефекты, она нахмурилась и кивнула. Карли не привыкать слышать от меня странные для неё словечки.

– Ты что-то задумала? – я прищурила глаза, а она ухмыльнулась. Беспечная. Свободная. Легкомысленная. Какой я её знаю.

– Вечером я иду к парню, – стерпев очередное закатывание глаз, я отпила коктейль. Наше питание разное, так как каждый скидывает на свою карту питания определенное количество денег, но я с самого начала нашего знакомства видела её тоску. Тоску по нормальной еде, которую подают для нас, поэтому на один из её дня рождений я пополнила её карту до конца года.

– Снова, Карли? – я слышала осуждение в своём голосе, хотя это самые долгие её отношения. Из-за легкомыслия и наивности, все парни для неё идеальны. У неё нет определенного типажа и любой, кто проявит каплю уважения и заинтересованности к ней, станет объектом её влюбленности. Карли, так скажем, зависима от любви.

– Всё будет круто. Он не только самец в постели, но и доказывает мне свою симпатию подарками и вообще, он надписывает мне каждый час. Это ли не странно? Может он зависим от меня? – она показала мне большой палец вверх. За что я её просто обожаю, так за вечный позитив и эмоциональность. Карли не умеет врать и говорит прямо, как бы обидно это не звучало. При упоминании о её парне, я заметила, как покраснел носик подруги. Мне всегда будет интересно наблюдать за отношениями людей, в которых я ни разу за своих семнадцать лет жизни не была. Даже тут мама преуспела в моей жизни.

– О твоей сексуальной жизни я хочу знать в самую последнюю очередь, – хмыкнула я и Карли засмеялась, роняя картошку на стол.

– Ничего, Эви, когда-нибудь и ты дорастешь до таких рассказов, – улыбается предательски подруга и я бью ее по плечу.

«Я на месте, Эвелин» – на телефон пришло сообщение от Кевина, и я быстро встала, попрощавшись с лучшей подругой.

– Оторвись там, – крикнула она, вызывая у меня смущение за лишние взгляды и шёпот.

– А, точно. Это ведь типичная тусовка богатых, где из алкоголя одно гадкое шампанское, – цокнув языком от её слов, я посмеялась и вышла из столовой университета. На улице тёплая весна, что означало дожди, сырость и повышенную влагу. Последние дни дождливый Нью-Йорк радует солнцем. Опустив глаза на дорогу, я встретилась взглядом с Кевином.

– Миссис Палмер ждёт, – учтиво произнёс водитель, предупреждая меня. Мама постоянно планирует моё время в важные дни. Каждый час расписан, а на каждый обед и перекус выделяется своё время.

Доехав до дома, на парковке я заметила ещё пару машин стилистов. До начала ужина ещё три часа, а мама торопится, будто остаются считанные минуты. Её строгие правила всегда казались мне тяжёлыми, особенно в подростковом возрасте, когда я стремилась к самостоятельности. Она часто говорила: «Я это делаю не для себя, а для тебя». Я пыталась убедить её, что мне нужно больше свободы, что я могу принимать свои решения. Но она всегда оставалась непреклонной. К восемнадцати годам я поняла, это совсем не забота, она беспокоится лишь о мнении окружающих людей.

– Эвелин! Быстро наверх, – послышалось с верхнего этажа и положив клатч на столик, я глубоко вздохнула в третий раз. Высокие потолки украшены изящными резными молдингами, вокруг которых расположены классические люстры. Интерьер внутри дома является настоящим произведением искусства моей мама, где каждая деталь продумана до мелочей. Наш дом – это место, где непревзойденный стиль сочетается с комфортом и элегантностью.

– Мама? – открыв дверь в её спальню, я увидела ещё парочку людей, которые порхали над её волосами и лицом. В воздухе витал запах дорогой косметики и парфюмерии.

– Милая моя, почему ты так долго? – недовольно произнесла она, осмотрев меня, не сдвигая головы.

– Я.. – не успела договорить, как она вставила своё слово:

– Виделась со своей дурной подругой? Вечно забываю её имя, – хихикнув, она посмотрела на одного из стилистов.

– Карли, – поправила я и она слабо мне кивнула. На её светлых волосах была фольга, одна из женщин аккуратно проводила плойкой по её локонам. А другая выводила красивый контур губ красной помадой.

– Ты следующая, Эвелин, – велела мама и поджав губы, я скрылась за дверью своей спальни. Моя очередь за красотой, которая мне совсем не сдалась. От головной боли я упала на кровать, выпячивая руки перед собой и стараясь сосредоточиться на кончиках пальцев, которые выглядели размытыми от болей.

××××

Тихая мелодия в большом помещении ресторана давила на виски, я подняла голову к изысканной лампе и попятились назад. Голова пошла кругом и окружение покрылось белыми пятнами.

– Эвелин-Анна, ты плохо себя чувствуешь? – только отец строго называет меня полным именем. Эвелин-Анна Палмер. Иногда от собственного имени хочется избавиться. Стереть его и себя, будто я никогда не была Эвелин-Анной, а всегда оставалось Эви.

– Всё хорошо, – прочистила горло я и вернулась к светскому приёму гостей. Интерьер ресторана выполнен в лучших традициях классического стиля. Великолепные хрустальные люстры, изысканная мебель, дорогие ткани и мягкий свет. Девушки и женщины в дорогих платьях в пол, мужчины в деловых костюмах. Некоторые из них элегантно танцуют под спокойную музыку. Этот вечер в знак пожертвования фонда. «Бизнес Лидерство» выделяет раз в месяц деньги на благотворительность, где такие бизнесмены как мой отец обязаны проявить себя и пожертвовать деньги со своих кошельков. Мой младший брат неуклюже ходил возле стола, поправляя белую рубашку.

– Ты нервничаешь, мама чувствует твой страх, Габби, – я засмеялась, поймав злобный взгляд родных глаз.

– Я хочу уйти отсюда, – снова хихикнув, не смотря на брата, добавила:

–Мы живём этим, ты скоро привыкнешь, – вздохнула я, брат подошёл ближе, так же осматривая зал с причудливым лицом. Брата стали брать на такие мероприятия только недавно из-за возраста и хулиганского поведения Габриэля.

– Не хочу, – тихо выдохнул он, но я всё равно услышала. Жить в богатстве с обоими родителями, иметь под собой огромный дом в несколько этажей, деньги и все твои мечты. Но даже этого нам мало, а может мы просто всего этого не хотим? Не успела я добавить что-нибудь ещё, как к нам подошла мама в компании молодых и пожилых людей.

– Это мои дети: Эвелин-Анна и Габриэль, – сладким голосом пропела мама и указала на нас бокалом шампанским. Один из парней наклонился и поцеловал тыльную сторону моей руки, я улыбнулась, посмотрев в глаза маме. Она следит за каждым моим движением. Как коршун, летающий над тобой в ожидании твоей ошибки. Габриэль сделал поклон и дружелюбно улыбнулся.

– Моя старшая дочь прекрасно играет на пианино. Её слуху могут позавидовать, уверяю Вас, – хвасталась без стыда мама. Я смущенно улыбнулась, чувствуя, как горят мои уши от любопытного взгляда незнакомых людей.

– Я Коннор Болье, мисс. Мне приятно с Вами познакомиться, – второй молодой парень уважительно поцеловал тыльную сторону моей руки. Он был загорелым и массивным по сравнению с остальными молодыми парнями.

– Вы обладаете очарованием, которое заставляет всех вокруг забыть о грядущих проблемах. Вы – успокоение, Эвелин, – он продолжал вводить меня в заблуждение перед радостными глазами матери. Я сглотнула, удивившись его резкому порыву комплиментов.

– Благодарю, мистер Болье, – ответила я. Робко попятившись, я глазами старалась найти своего брата. Мой чёртов спаситель сбежал при первой возможности. Я привыкла к вниманию парней, приходящих в наш дом для сделки с отцом, но сегодня я чувствовала себя не важно.

– Согласитесь ли Вы подарить мне танец с Вами? – при моей матери спросил мистер Болье. Он мне не нравился от слова совсем, я рассматривала его больших торчащие уши и огромную родинку на лице.

– Прошу меня извинить. Я должна отойти, чтобы проследить за своим братом. Он впервые посещает раут, – я поклонилась.

Телефон в клатче завибрировал, и я достала его, забыв про правило мамы. Нельзя доставать телефон при диалоге с другими людьми.

– Эвелин, – тут же сказала мама, будто ждала моего прокола, но я успела пробежаться глазами по сообщению от Карли.

«Прошу, приезжай за мной! Мне нужна твоя помощь, Эвелин!»

Глава 2.

Быстрым шагом я вышла из помещения, ветер сразу же взъерошил всю мою укладку и заодно платье. Я чуть подобрала подол, чтобы спуститься со ступенек. Я не решила тревожить Кевина, хоть он и находился в квартале отсюда. Лишние глаза, которые донесут всё родителям мне не особо нужны. Им же я сказала, что плохо себя чувствую, вряд ли они мне поверили, но проверять всё равно не будут. Такси стояло возле лестницы, я в темпе села и прочитала в телефоне название улицы таксисту:

– Гарлем, Риверсайд-Драйв, – он быстро пробежался по мне странным взглядом и кивнул, выезжая на дорогу. Я ни разу не слышала об этом районе, но надеюсь он не так далеко от дома. По пути я звонила на номер Карли, но меня постоянно перебрасывало на автоответчик. Что же с ней случилось? Если бы могла, выругала бы её всеми возможными матами. Нью-Йорк сменял картинки, районы пролетали так быстро, что концентрация на секунду пропала и я откинулась на спинку кресла. Переживание нахлынуло на меня, тошнота припала к горлу. Учитывая то, что эта чертовка там со своим парнем, меня всё больше мучил вопрос: что он с ней сделал?

Дорога оказалась очень долгой, параллельно я начала переживать за обратную дорогу домой. Но всё разом пропало, как только мы въехали в тёмный район. Окна здесь не горели совсем, на некоторых местах прямо на тротуаре разбросан мусор. Старые доски домов выцвели, краска обсыпалась, а забор в некоторых местах безобразно поломан. Вокруг много запущенных дворов с мусором, а некоторые здания вообще давно не ремонтировались, их окна закрыты металлическими решетками. Повсюду разбитые тротуары, места, где нет асфальта или плитки, а грязь и лужи создают неприятное впечатление. Слышны крики, звуки разбивающихся бутылок, и порой из-за угла появляется группа подозрительных людей, что сразу заставляет насторожиться. Машина заметно замедлилась, а после совсем остановилась. Я подняла глаза в надежде, что это будет нормальный дом, но я ошиблась.

Громкая музыка, куча людей и мусор на плохом газоне. Оплатив проезд, я вышла из машины, не думая о своём внешнем виде и месте, где я нахожусь. Боковым зрением я и правда удивилась насколько тёмный здесь район. Глупая Карли! Глупая, глупая, глупая.