Проект «Восход»: Цена правды".

Алла Нестерова

Проект "Восход": Цена правды". Книга первая

Проект «Восход»: Цена правды

от автора: Все события и персонажи в книге выдуманы, любые совпадения, случайны.

Пролог.

Город Белогорск погрузился в осенний холод. Тусклый свет фонарей освещал трещины в асфальте, а за фасадами новостроек скрывались облупленные хрущёвки. Я стояла у окна своей квартиры, сжимая в руках стакан чая, который давно остыл. На столе лежала фотография: мэр Виктор Громов, улыбающийся на открытии очередного торгового центра. Теперь он был мёртв. И я знала, что это не просто несчастный случай.

Глава 1

Его нашли утром в парке за Домом культуры. Снег вокруг тела был окрашен в розовый цвет от крови, а на груди зияла аккуратная дырка от пули. Официальная версия, ограбление. Но грабители не оставляют жертв в дорогих пальто с нетронутым кошельком. Я прибыла в парк раньше полиции. У меня был сканер полицейских волн, подарок от Дениса, моего единственного друга из IT-отдела газеты. Услышав в эфире код «труп, мужчина, огнестрел», я бросилась туда, даже не допив кофе. Теперь немного о себе. Меня зовут Лиза Воронцова. Мне 32 года, но в зеркале я вижу женщину, которая выглядит старше. Тёмные круги под глазами, резкие черты лица, волосы цвета воронова крыла, собранные в небрежный пучок. Говорят, я унаследовала глаза матери, серые, с холодным стальным отливом. Именно их, по словам отца, боялись те, кого она разоблачала в своих статьях. Но о ней, чуть позже.

Снег хрустел под ботинками, когда я подошла к телу и чертыхнулась… Громов, наш мэр. Тело Громова лежало у замёрзшего фонтана, будто специально выставленное на показ. Пулевое отверстие между рёбер, не профессиональная работа или попытка замаскировать заказное убийство? Я наклонилась, чтобы сфотографировать следы, когда за спиной раздался хриплый голос:

– Здесь вам не место, гражданка. Или вы хотите пополнить статистику?

Я вздрогнула и обернулась. В трех шагах стоял высокий, сутулый мужчина лет сорока пяти, с лицом, испещренным морщинами и шрамом, возможно, от ножа, на шее около артерии. Он закурил сигарету, его пальто было покрыто желтыми пятнами, а в глазах отражалось презрение к себе и ко всему миру. Приглядевшись, я его узнала. Николай Семенов, бывший следователь МВД, уволенный после попытки обнажить коррупционную сеть в городской администрации. Теперь он частный детектив, злоупотребляющий дешевым виски и ненавидящий слово «справедливость».

– Вы тоже не из полиции, – парировала я, не отрываясь от камеры. – Полиция ничего тут не сделает. Громов наступил на хвост тем, кто выше крыши.

– Значит, вы знаете, кто это?

Он фыркнул, выпуская дым:

– Знаю, что вам лучше убраться отсюда. Ваша мать тоже любила совать нос, куда не следует.

Мурашки побежали по спине. Я резко обернулась:

– Вы знали мою мать?

– Знаю всех, кто плохо кончил.

Его слова попали прямо в цель. Я сжала кулаки, но сдержалась.

– Откуда вы знаете о моей матери?

Николай затянулся и посмотрел в сторону приближающихся полицейских сирен.

– Я работал в отделе, когда случилось ДТП с Анной Воронцовой. Только это не было ДТП. У нас приказ был не копать, а я копнул. Через неделю меня перевели в другой отдел, а через месяц – выперли по статье.

– Что значит, не было ДТП? – я шагнула к нему. – Что вы узнали?

– Не здесь, – отрезал он. – И не сейчас.

Моя мать, Анна Воронцова, была журналисткой, и ее работа в основном касалась расследований по коррупции и взяткам среди власть имущих. Она погибла, когда мне было 18. Официально, ДТП: грузовик врезался в ее машину на пустынной трассе под Белогорском. Но я помню, как за неделю до смерти мама говорила по телефону: «Если со мной что-то случится, ищи в делах мэрии».

Отец, бывший следователь прокуратуры, ставший военным корреспондентом, мотался по миру. В последний раз его отправили в Сирию. Мы и так не очень ладили, а после смерти мамы наше общение свелось к редким звонкам с приветами; даже на праздники и дни рождения не созванивались. Два года назад мне сообщили, что отец погиб. Подорвался на мине. Одиночество закалило меня. Журналистика стала не выбором, а необходимостью, единственным способом докопаться до правды, которую они так и не успели рассказать. Прежде чем я успела ответить, к нам подошла Ирина Львова с чемоданчиком криминалиста. Как тесен наш город. Молодая эксперт-криминалист, 25 лет, недавно переведенная из Москвы. Хрупкая, с короткой рыжей чёлкой и татуировкой в виде пера на запястье. Говорят, её отец, генерал МВД, но Ирина уехала в провинцию, чтобы доказать, что может добиться всего сама. Могут и ошибаться, конечно. Ее взгляд скользнул по мне, задержавшись на фотоаппарате:

– Вы журналист? Полиция запретила съемку.

– Я уйду, когда вы ответите на вопрос: почему кошелек Громова нетронут, а часы Patek Philippe на месте?

– Я не следователь, – ответила она. – Всю информацию для прессы даст завтра пресс-служба МВД. Хотя, уверена, дело передадут СК.

Ирина нахмурилась, открывая чемодан:

– Вы… Воронцова? Анна Воронцова ваша родственница?

– Дочь.

– Я читала её материалы в университете. Она… она герой.

Николай закатил глаза:

– Герои умирают первыми, девочки. Бегом отсюда, пока не началось.

Но я уже шагнула к телу. Под светом фонарика заметила странное: стелька левого ботинка Громова была приподнята. Сердце забилось чаще. Притворившись, что поправляю шарф, я вытащила флешку, спрятанную под кожей.

– Что вы делаете?! – Ирина сделала шаг ко мне, но я встала, притворно чихнув.

– Простудилась. Пойду, не буду мешать вам работать.

Николай усмехнулся мне в спину:

– Наследственность – страшная штука.

«Лиза, ты снова лезешь куда не надо», – прошептала я себе, пряча флешку в куртку. Голос матери, погибшей два года назад в «автокатастрофе», звучал в голове отчетливо. Она тоже верила, что правда стоит риска.

Через час я сидела за угловым столиком в кафе, спиной к стене, как всегда. Кафе «Старая Мельница» было моим убежищем. Здесь пахло кофе, ванилью и старыми книгами, запахами, которые скрывали гниль Белогорска. На столе стояли ноутбук, чашка эспрессо и та самая флешка, завернутая в салфетку. Пальцы дрожали, когда я вставляла ее в порт. Но прежде чем успела открыть файлы, дверь распахнулась с резким звуком колокольчика. Я быстро убрала флешку обратно в салфетку. Ирина Львова вошла, стряхивая снег с плеч. Ее рыжая чёлка прилипла ко лбу, а щеки порозовели от холода. Она осмотрела зал, словно кого-то искала, и остановила взгляд на мне. Я быстро захлопнула ноутбук, но было поздно, она уже направлялась к моему столику, не спрашивая разрешения.

– Вы взяли улику, – тихо сказала она, садясь напротив. Это была не вопрос, а утверждение.

– У вас есть ордер на обыск? – я потянулась за чашкой, стараясь, чтобы голос оставался спокойным.

– Не нужно. Я видела, как вы нагнулись к ботинку Громова. Думаете, я слепая?

Ее глаза, зеленые с золотистыми вкраплениями, горели. Не злостью, а чем-то вроде… азарта.

– Зачем вы здесь? Как вы узнали, где меня найти? – спросила я, сжимая чашку. – Чтобы спасти карьеру? Доложить папочке-генералу?

Она вздрогнула, будто я ударила ее. Тем не менее, ответила спокойно:

– Найти вас было несложно. В полицейских отчетах за прошлые годы вы часто упоминаетесь как «журналистка, вмешивающаяся в расследования», и кафе «Старая Мельница», ваша привычная точка сбора. Ну и коллеги помогли. Дежурный патрульный сообщил мне, что видел, как вы шли в сторону кафе после ухода из парка. – Что касается папы генерала, – продолжила она, – верить или не верить, ваше право, но я сама выбрала Белогорск. Отец хотел, чтобы я сидела в теплом кабинете в Москве. Но я… – она замолчала.

– Вы что? – я подтолкнула ее к продолжению.

Ирина оглянулась по сторонам и наклонилась ближе:

– Я пошла по своему пути. Мой отец, Сергей Львов, предлагал мне должность в Москве, в ФСБ. «Наблюдать и докладывать», как он выразился. Я отказалась.

– Почему?

– Потому что там я была бы марионеткой. А здесь у меня есть шанс что-то изменить.

Закусив губу, я вертела в пальцах ее визитку.

– Я читала статьи вашей матери. Она писала о детях из приюта, которых продавали на органы. Рисковала всем, чтобы их нашли. После этого я и пошла в криминалистику.

Странное признание. Я молчала, давая ей возможность продолжить.

– Виктор Громов, 54 года. Мэр Белогорска. Бывший бизнесмен, сколотивший состояние на сомнительных тендерах. Высокий, дорого одетый, с манерами аристократа, но с глазами крысы, маленькими и бегающими. Родился в семье шахтера, пробился наверх через связи с криминальными группировками 90-х. Громов не жертва. Он часть системы, – Ирина наклонилась ближе, понизив голос. – Сегодня утром, перед выездом на место, мне позвонили из управления. Сказали «не копать глубже». Но я видела тело. Пуля 9×19 мм, стандарт для спецслужб. И следы на снегу… там был не один убийца.

– Почему вы говорите это мне?

– Потому что вы, как она. Как Анна. – Она положила на стол фотографию: моя мать в молодости, с камерой в руках, стоит у горящего склада. – Это из её дела. Отец хранил его в сейфе. Я украла.

Сердце заколотилось. На фото мать улыбалась так, как не улыбалась мне никогда.

– Чего вы хотите? – прошипела я.

– Помогите мне понять, за что её убили. И постарайтесь, чтобы не убили вас, если продолжите копать.

Она встала, оставив на столе визитку с номером. У двери обернулась:

– Если найдете что-то важное… звоните. Но не доверяйте никому. Даже ему.

– Ему?

– Семенову. Он был хорошим следователем, но теперь у него слишком много долгов. И не только финансовых. И проверьте флешку через анонимный сервер. Там могут быть трекеры.

Когда она ушла, я развернула салфетку. Флешка была холодной, как труп Громова. Но теперь на ней был отпечаток помады. Ирина специально коснулась её, пока говорила. Надпись на корпусе: «Следи за спиной».

После ухода Ирины, я посмотрела в окно и заметила черный внедорожник с тонированными стеклами, припаркованный через дорогу. Этот автомобиль принадлежал Николаю, который, как выяснилось позже, ждал меня у подъезда в тот же вечер.

Домой я шла окольными путями, проверяя, нет ли слежки. Дважды меняла маршрут, заходила в супермаркет и выходила через другой вход. Старые привычки из журналистских расследований. Мой дом, хрущевка на окраине города, пятый этаж. Подъезд пах кошками и варёной капустой. Когда я уже собиралась открыть дверь квартиры, за спиной раздались тяжелые шаги. Я обернулась с перцовым баллончиком наготове.

– Рефлексы как у матери, – хрипло произнес Николай Семенов, поднимаясь по лестнице. – Только у неё был газовый пистолет.

– Вы следили за мной.

– Очевидно.

– Зачем?

– Флешку отдадите? – спросил он, бросив окурок под ноги.

– Почему вы думаете, что она у меня?

– Потому что вы точь-в-точь как Анна. Она тоже умудрялась уводить улики из-под носа у ментов.

Я стиснула зубы:

– Что вам известно о ее смерти?

– Знаю, что это был не грузовик. Ее убили намеренно. И если не остановитесь, повторите ее судьбу.

Он шагнул ближе, и я уловила запах виски и дешёвого одеколона.

– Ваша мать расследовала дело о «выборных картелях», – тихо сказал он. – Схема простая: кандидат получает поддержку влиятельных людей, выигрывает, а потом отдает долги, землёй, контрактами, должностями. Громов был звеном в этой цепи. Но, видимо, решил, что может выйти из игры. Теперь понимаете?

– Вы говорите, что моя мать…

– Наступила на те же грабли. Узнала слишком много. Решила, что правда важнее жизни. – Николай покачал головой. – Грузовик принадлежал компании «БелогорскСтрой». Угадайте, кто тогда был её владельцем?

– Громов?

– Именно. Но доказательств, конечно, не нашлось. Водитель испарился, свидетели замолчали. А через месяц Громов стал заместителем мэра.

Я сжала кулаки:

– Почему вы мне всё это рассказываете? Чего хотите?

– Хочу, чтобы вы не повторили судьбу матери. Отдайте мне флешку.

– С чего вы взяли, что я вам доверяю?

Николай горько усмехнулся:

– Я был последним, кто видел Анну живой. Она приходила ко мне с документами. На следующий день её нашли на трассе. Я не успел ей помочь тогда, но, может быть, успею помочь её дочери.

– Кто вас послал? – я прижалась спиной к двери.

– Никто. Я сам пришёл, потому что знаю, как всё закончится. – он вздохнул. – У вас есть выбор: отдать флешку и жить спокойно или повторить путь Анны.

Я молчала, взвешивая варианты. Николай ждал, нервно постукивая пальцами по перилам.

– Уходите, – наконец сказала я. – Я должна подумать.

Он кивнул:

– У вас есть мой номер. И помните: Львова – дочь генерала. Яблоко от яблони…

Он ушел, оставив меня на морозе. Но его слова лишь разожгли во мне ярость.

Я вернулась домой, вставила флешку в ноутбук и начала работать. Однако… единственное, что я увидела, непонятные символы. Флешка оказалась зашифрованной. Придется обратиться к Денису, подумала я и пошла спать.

Глава 2

Утром меня разбудил звонок. Денис.

– Лиза, где тебя носит? – в его голосе звучала тревога.

– Что случилось? – пробормотала я, с трудом открывая глаза.

– Узнал вчерашние новости. Через тридцать минут планерка. Коваль рвёт и мечет, сказал уволит тебя, если ты не появишься.

Я резко села на кровати, взглянула на часы, 8.30:

– Бегу!

– Постараюсь прикрыть тебя.

Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот вырвется из груди. Я быстро вскочила с кровати.

– Денис, мне нужна твоя помощь. У меня есть флешка, но она зашифрована. Можешь посмотреть?

– Конечно, – ответил он. – Что за флешка?

– Все объясню на месте.

Быстро приняв душ и обжигаясь горячим кофе, я поспешила в редакцию. Я работала в газете «Голос Белогорска» независимом издании, основанном в 90-х. Раньше наше издание славилось резкими материалами, но после смерти главного редактора, друга моей матери, оно превратилось в полуправительственный листок. Я пришла сюда, потому что это было единственное место, где еще хранились архивы моей матери. Естественно, на планерку я опоздала. Поэтому решила туда вообще не идти, а сразу направилась в кабинет Дениса и стала его ждать. Флешка обжигала руку. Мне не терпелось разгадать, что на ней зашифровано. Неожиданно дверь открылась, и вошел Сергей Петрович Коваль, наш главный редактор, мой начальник, 50-летний мужчина с лысиной, прикрытой редкими прядями, и в костюме на размер больше. Бывший военный корреспондент, друг отца Лизы. После ранения в Чечне перешел в гражданскую журналистику. Стал редактором после того, как предыдущего главного сбила машина (случайность, конечно). По его словам, взял меня на работу «из жалости» и потому, что обещал моему отцу присматривать за мной. Теперь же боится, что мои расследования погубят газету. Я пришла сюда, потому что это последнее место, где остались не уничтоженные архивы 90-х годов, и единственное, где я могу найти следы материнских расследований, которые пересекаются с делом Громова. Но об этом я, конечно, молчала.

– Вот ты где, – произнес он и нахмурился.

– Да, вот она я, – покаянно вздохнула я.

– Лиза… – он замолчал, его глаза налились кровью. Зная, что последует, я зажмурилась.

– Ты что, совсем с ума сошла? Ты была на месте убийства Громова?

– Вы следите за мной?

– За тобой слежу не я! – он швырнул на стол распечатку: мое фото у тела Громова, сделанное через окно дома напротив. – Мне это прислали. С предупреждением!

На фото я наклонялась к ботинку Громова. В углу, тень человека с камерой.

– Кто прислал?

– Не знаю, – гораздо спокойнее ответил он, – но если не закроешь тему, нас всех прикроют. Понимаешь? Твоя мать… – он замялся, поправляя галстук.

– Что с моей матерью?

– Она тоже не умела останавливаться. И мы растеряли половину людей редакции.

Я вырвала фото из его рук.

– Поэтому вы печатаете про открытия детских садов вместо правды?

– Закрой тему. Приказ сверху.

– Ты знаешь, что там не просто коррупция? – попыталась я.

– Знаю. Поэтому и предупреждаю: живой не останешься.

Мне надоело это слушать, и я пошла искать Дениса. Я понимала, что иду по хрупкому льду, но уже не могла остановиться. Мать бы не остановилась. Хлопнув дверью, я направилась к подсобке. Денис, услышав шаги, не отрывался от экрана: Мой единственный союзник, Денис, бывший хакер, теперь IT-специалист районной газеты, взломал её за ночь. Худой, сутулый, вечно в мятых футболках с IT-шутками («всем спать»). Волосы цвета тёмного шоколада, которые он забывает стричь. На левой руке татуировка в виде замка с надписью «Анархия». Мы познакомились три года назад, когда я только пришла в «Голос Белогорска». Мне нужен был человек, который смог бы взломать почту местного чиновника, того самого, что «потерял» миллионы из бюджета на ремонт дорог. В редакции сказали: «Ищи Дениса из IT-отдела. Он у нас… особенный». Особенный оказался парнем в растянутом свитере с принтом «404 Error», в очках с толстыми линзами и с вечной чашкой холодного кофе в руках. Он сидел в подсобке, заваленной проводами и серверами, и ругался на монитор, где мигали строки кода.

– Ты Денис? – спросила я, переступая через коробку с клавиатурами.

– Если вы просите починить принтер, я уже умер, – он не обернулся.

– Мне нужно взломать почту Соколова.

Тут он резко повернулся, и я увидела его глаза – карие, с хитринкой.

– О, серьёзно? А вы не из ФСБ? – засмеялся он, указывая на стул. – Садитесь, мисс Хакер. Оказалось, он уже знал, кто я.

– Ваша мать разоблачила моего отца, – сказал он неожиданно, пока на экране мелькали пароли. – Он был мелким чинушей, брал взятки за справки. После её статьи его посадили. Мать от стыда…, потянулась к бутылке и спилась. Как-то ушла из дома и больше не вернулась. Я замерла:

– И ты ненавидишь меня?

– Ненавижу систему. Папа был лишь винтиком. А вы… вы пытаетесь сломать шестерни. Мне это нравится.

С тех пор мы стали странным дуэтом: я лазаю по мусорным бакам в поисках документов, он взламывает облачные хранилища. Он называет меня «Ворон», не из-за фамилии, а потому что, по его словам, я «каркаю неприятные истины».

– Привет, Ворон. Слышал, ты уже под колпаком.

– Как ты…

– Я во всех камерах города. Кстати, твой фотограф, который тебя срисовал, мужик в черной куртке, сейчас пьет кофе у вокзала. Хочешь адрес?

Я бросила флешку ему на стол:

– Взломай. И проверь на трекеры.

Он присвистнул, подключив устройство к изуродованному ноутбуку:

– Подарочек от Громова? Романтично.

Пока программы шифровались, он вдруг спросил негромко:

– Лиза… Ты уверена, что хочешь это видеть?

– Тут не только документы. Есть видео… Громов что-то надиктовывает.

–Ты боишься? Включи и выйди, я одна посмотрю.

– Нет, не боюсь. Но если там правда, тебя прикончат. А я… я не хочу искать нового напарника.

Денис включил запись… Громов на камере: Если вы это видите, я мертв. «Объединенный фронт» решил, что я слабое звено. Следующий: Кто?! Горячев, Новиков… Экран погас. Денис побледнел: Его пальцы дрогнули на клавиатуре. Впервые за три года он не шутил.

– Тут не только откаты по тендерам, – он свистнул, листая файлы. – Это схема поставок оружия. И имена, Крюков…, сенатор из палаты представителей области, Лиза, тут также замешаны не только местные.

Денис улыбнулся, как всегда криво, но в его глазах было то, что мы никогда не проговаривали вслух. На экране мелькали документы с печатями «Совершенно секретно» и переписка с московскими номерами. Громов был связующим звеном. И кто-то очень не хотел, чтобы это всплыло. Экран ноутбука мигал, выводя строки данных. Денис откинулся на спинку стула, стиснув зубы:

– Ворон, тут не только документы. Координаты, логистические схемы… Все ведет на старый машиностроительный завод за рекой. Похоже, там перегружают оружие под видом металлолома.

Я вглядывалась в карту на экране. Завод «Прогресс», заброшенный еще в 90-х, но с недавними отметками о «санитарной очистке территории». Идеальное прикрытие.

– Надо ехать, – сказала я, хватая куртку.

– Одна? Ты с ума сошла? – Денис вскочил, перегородив выход из подсобки. – Там могут быть люди Громова. Или те, кто его убил.

– Если я возьму полицию, они предупредят всех за пять минут. А если поеду с тобой, нас заметят.

Он схватил меня за локоть, неожиданно серьезно:

– Лиза. Я не хочу терять тебя, как… – голос дрогнул.

– Как отца? – я вырвала руку. – Тогда найди мне маршруты подъезда и следи за камерами.

Он замер, потом кивнул, сжав губы. Через десять минут у меня в телефоне была схема территории завода и программа для взлома датчиков движения. Выходя из подсобки, я увидела Сергея.

– Лиза. Ты куда? – спросил он.

Я только махнула рукой, мол, потом объясню, и выбежала на улицу.

Рядом стояло такси.

– Поехали, к заводу «Прогресс», дальше скажу.

Такси высадило меня в двух километрах от «Прогресса». Снег хрустел под ногами, а фонарь на краю дороги мигал, будто предупреждая. Мне пришлось пробираться через дыру в заборе, следуя указаниям по карте от Дениса. Внутри царила глухая тишина. Грузовики с прицепами стояли рядом с цехами, но без опознавательных знаков. Я притаилась за штабелем ящиков, стараясь не шуметь. Рука дрожала, когда я наводила камеру на маркировку «ГСМ». Вдруг я заметила что-то странное: на одном из ящиков была наклейка с логотипом «Объединенного фронта», такой же, как на документах Громова. Щелчок затвора прозвучал как громкий выстрел.

– Кто здесь?! – раздался мужской голос, нарушая тишину цеха.

Чёрт. Я прижалась к полу, но ботинок скользнул по масляному пятну, и ящик с грохотом свалился на бетон.

– У нас гости. Пойди посмотри, кто это такой любопытный, – крикнул кто-то, и шаги зазвучали в мою сторону.

Я бросилась к выходу, но дорогу преградили двое в камуфляже. Высокий с шрамом через бровь навёл на меня пистолет:

– Руки за голову! Вот ты и попалась. Нас предупредили, что ты появишься.

– Вы… вы работаете на Крюкова? – выпалила я, стараясь выиграть время. – Он вас предаст, как и Громова!

– Молчи! – нервно оглядываясь, сказал коренастый охранник. – Босс прикажет – и ты в реке…

Внезапно свет погас. В наушнике раздался голос Дениса:

– Ворон, беги на запад! За углом дыра в заборе! Там ждет такси. Я в их камерах! Беги, пока не включили резервный генератор!

Я рванула в темноте, спотыкаясь о тросы. Позади зазвучали сирены. Я нырнула за грузовик, затаив дыхание. В свете фонарей мелькнули тени, люди в камуфляже бежали в противоположную сторону. Они будут ждать меня у ворот, поняла я. Лаз оказался узким, с ржавой арматурой. Я пролезла, порвав куртку, и выкатилась на промерзшую землю. Вдали мигали огни такси, Денис вызвал его заранее. Пока я пробиралась через ржавый забор, Денис прислал голосовое сообщение:

– Ворон, я видел, как на завод въехали две «Волги» с московскими номерами. Там был Николай, тот тип из парка! Он следил за тобой.

– Откуда ты знаешь?

– Он мелькнул на камере у редакции, когда ты уходила. Я поднял архив – его лицо в базе… связан с делом твоей матери.

Наконец я села в такси. Телефон зазвонил, это был Денис. Удивительно, как я его не потеряла в этой суматохе.

– Ты в порядке? – спросил Денис, когда я выдохнула в трубку.

– Пока да. А Николай… он друг или враг?

– Не знаю. Но он спас тебя. Взломал их систему за минуту до меня.

Глава 3

Приехав в редакцию, я прошла в кабинет и включила свет. На столе лежала распечатка с завода.ю те самые ящики с маркировкой «ГСМ». Но что-то было не так.

– Денис, проверь логи моих перемещений. Кто мог знать, что я поеду на «Прогресс»?

Он вздохнул, печатая код:

– Ты говорила только мне и… кому еще, кто мог знать. – экран завис, выдав файл. – Вот. Сергей вчера звонил на номер из базы «Объединенного фронта».

– Точно, когда я вышла от тебя, Сергей стоял около двери, – вспомнила я. На записи голос Сергея дрожал:

«Коваль, они в курсе. Девчонка достала флешку и скоро выяснит… Я не могу её остановить… Да, да, понимаю. Но она дочь Анны… Без крайних мер, пожалуйста, она поедет туда… Да, и я сделал, как вы просили. Отдайте сына…».

Мои руки задрожали. Сергей, который был другом отца, который обещал защищать меня, предал. Сглотнула ком в горле. Он знал, что меня могут убить и подставил меня. Я вспомнила, что у меня есть визитка Ирины, возможно, она сможет чем-то помочь. Денис увидел выражение моего лица и отвернулся к монитору, словно давая мне время прийти в себя. Я взяла телефон и набрала номер Ирины Львовой. Три гудка, и она ответила.