Семена войны

Она аж подпрыгнула от неожиданности, а затем резко развернулась к нему:

– В следующий раз, когда ты ко мне вот так подкрадешься, я расшибу тебе череп бутылкой!

Фолой, ухмыльнувшись, вскинул руки – словно пообещал больше так не поступать. Успокоившись, она протянула ему стакан:

– Вот, выпей со мной.

Фолой облокотился на стойку рядом с Гимлор и коснулся рукой ее ладони. Крепкие, гладкие мускулы мужчины, казалось, были выточены из камня.

Гимлор, конечно, была занята своими мыслями, но и ей нужно было… чтоб кто-то был рядом.

– Что тебе надо? – заломила она бровь.

– У меня уже зажили руки. – Он протянул к ней ладони. Но, вместо того чтобы смотреть на нее, оглянулся на посетителей.

– Правда? – спросила она, вновь отхлебывая этот отвратительный напиток.

– Ага. Думаю, я пойду устроюсь в своей комнате.

– Ну, раз ты просишь у меня на это разрешения – благословляю тебя на это, – хмыкнула она, прекрасно зная, что это его разозлит.

Он выругался на родном языке и ушел.

Она собиралась последовать за ним, когда снаружи вдруг раздались шаги. Похоже, прежде чем насытить свою похоть, ей придется подождать.

С улицы ворвались Норк и Назема и замерли, тяжело дыша и уперевшись руками в колени:

– Босс, ты должна пойти с нами! Там просто ужасно!

– Что за ад у вас там разверзся?! – Она увидела, какая боль стоит в их глазах, и схватив два ножа, выскочила наружу.

– Мохоспины… они мертвы.

Они мчались так быстро, что давящая влажность почти не чувствовалась, но солнце палило с небес и под одеждой скапливался пот. Всадники добрались до западных границ своих владений, и Гимлор натянула поводья:

– Куда дальше? – спросила она.

– Вперед, босс.

Густые красные заросли кишели живностью, и вдобавок постоянно приходилось огибать лужи, которые обманчиво казались более мелкими, чем были на самом деле. Часть из этих луж расположилась неподалеку от небольших ручьев, пересекавших болота с севера на юг. Возможно, для переправы через них стоило использовать плот, но у нее все еще не хватало смелости посмотреть, что за существа прячутся в этой грязной речной воде.

По болоту разбрелось несколько сотен перепачканных грязью и потом фермеров – кожа людей давно сморщилась от жары.

А потом ей в ноздри ударила гнилая вонь – гораздо раньше, чем она увидела усеянную трупами поляну. На красной поляне лежали десятки мертвых мохоспинов – их алая кровь сливалась с красной травой. Было видно, что кто-то вспорол им всем брюхо, и кишки вывалились наружу.

Дерьмо!

Гимлор остановилась, не в силах идти дальше. Замершие в ожидании фермеры смотрели на нее, с нетерпением ожидая ее реакции. И она не могла себе позволить стоять и рыдать, чувствуя, как у нее на глазах рушатся все планы. Эта партия мохоспинов была не так уж велика, но что, если неизвестные уничтожат и остальных?

Она опустилась на колени возле трупа.

– Кто-нибудь что-то видел?

– Нет, – дрожащим голосом сказал Норк, почесывая голову крюком.

– Как это вообще возможно? Они погибли не так уж давно. – Она запустила руку прямо в вывалившиеся внутренности зверя и нащупала печень – ее не забрали. – Похоже, что тот, кто это сделал, знал, что эликсир получают из мохоспинов, но не знал, что из их печени. То есть никто из наших фермеров не проболтался. Интересно, замешан ли в этом курильщик?..

Стоило ей представить, что кто-то сейчас будет пытаться выведать у фермеров тайны эликсира, и ее начала бить ледяная дрожь.

– Позволь мне не согласиться, босс, – сказал Нозема, коротко, но вежливо ей поклонившись: – Думаю, курильщик в этом не замешан.

– Почему ты так говоришь?

Норк сглотнул:

– Тебе нужно увидеть еще кое-что.

Дальше они снова поехали верхом, и Гимлор покорно позволила указывать ей дорогу к самому краю принадлежащих ей земель. Норк и Нозема остановили сердцешипов у самого края болот: ухаживать за этими клочками земли было гораздо сложнее, учитывая, что здесь земля шла под уклон.

Нозема указал на горизонт, и Гимлор прищурилась, пытаясь разглядеть, что там вдалеке. Вскоре она разглядела крошечных, как муравьи, беспокойно снующих существ, переносящих с места на место разные предметы. Эти люди были ей не знакомы. Это были поселенцы из другой страны.

Гимлор замерла. У нее перехватило дыхание.

«Герольд не блефовал».

Сирестирские поселенцы. Их были сотни. Они пришли за ее эликсиром. Но как они вообще посмели убивать ее мохоспинов? Она уже и позабыла, какими самодовольными и порочными были властители материковых королевств. Предложив ей продать землю, они принялись строить лагерь, даже не получив ее согласия! Монархи Старого континента не привыкли, чтобы им отказывали. Особенно чтобы им отказывали такие люди, как она.

«Эти ублюдки даже не стали ждать возвращения герольда!»

– Вы знаете, сколько их?

– Наши сосноголовые насчитали несколько сотен.

Поселенцы или солдаты?

– Думаем, солдаты там тоже есть.

Она представила, как к Гелеронде с мечами в руках маршируют солдаты, и по ее спине пробежала дрожь. Гимлор поднесла руки к лицу, чувствуя, как нарастает напряжение и тревога. Как она могла считать себя самой главной здесь, если она не могла защитить своих людей? Казалось, весь мир содрогнулся и скоро рухнет. Она столько боролась и сражалась с трудностями – и все ради чего? Чтобы просто позволить иноземному монарху захватить все, чего она добилась?

– Герольд был прав. Они уже здесь. Они уничтожили наших мохоспинов, так что можно исключить, что они пришли к нам с благими намерениями.

– Дружелюбные соседи не стали бы нападать на мохоспинов, босс. Здесь больше никого нет. А они даже не скрываются.

– Мы не можем позволить этим ублюдкам делать все, что они хотят, но и просто, не задумываясь, отправить их в подземный мир, мы не можем. Мне нужно подумать. Пусть за ними наблюдают разведчики. Я хочу знать о них все – что они строят, сколько у них солдат, сколько рабов, сколько искренне верящих им патриотов? А еще нам надо перегнать оставшуюся часть стада мохоспинов поближе к нашему поселению.

Норк кивнул.

– Да, босс.

Возвращаясь в Гелеронду с Норком и Ноземой, Гимлор оглядывала свои угодья. Все, чем она владела, теперь было под угрозой уничтожения. Враги были повсюду, куда бы она ни посмотрела, – на материке, в Аларкане и в городе, который она построила своими собственными руками.

Она стискивала поводья сердцешипа и чувствовала, как дрожат руки. Сохранять хладнокровие в эти дни становилось все сложнее. Она представила, что произойдет, если Сирестир или другие оппортунисты в поисках эликсира попытаются захватить ее земли или разрушить город. От одной этой мысли становилось тошно.

Проезжая теперь по улицам Гелеронды, Гимлор чувствовала на себе гораздо больше взглядов, чем обычно. Она очень многим помогла построить дома и начать зарабатывать, помогла продавцам наладить контакты с поставщиками и дала многим людям приют, позволила им обрести место, где они могли отдохнуть и повеселиться вечерами. Она предложила работу сотням потерянных душ, изгнанным преступникам, бежавшим от виселицы или эшафота. И все, чего она пыталась добиться сейчас – расширить Гелеронду, позволить найти людям новую работу и новый дом.

И как она может защитить все, что построила? Путешественники слезли с сердцешипов, Гимлор передала поводья Норку и направилась в «Девичий Чертог».

Стоило войти, и оживленный шум, царивший в таверне, тут же стих. Неужели все… ее боялись?

Став за стойку, она закатала рукава и приступила к работе: Эдмир как раз разливал напитки и развлекал посетителей. Позади, во втором зале, слышалась оживленная болтовня зрителей, наблюдавших за боем в клетке.

– Эдмир, – позвала она. – Что случилось?

– Ходят слухи о том, что жизнь посланников Сирестира пресеклась. Они обеспокоены, что может произойти дальше. Возможно, новичок проболтался, я точно не знаю. Однако мои разведчики подтверждения тому, что он слишком много болтает, не нашли.

«Просто прекрасно».

– Я тоже, на хрен, беспокоюсь о последствиях, – прошептала она. – Сирестирцы уже показали, что они здесь не для того, чтобы играть в игры. Мне нужно найти способ остановить их.

– Ты справишься, босс.

Гимлор вздохнула и повернулась к посетителям.

– Похоже, сегодня вечером вам всем повезло! Всем по стакану за счет заведения!

Пьянчуги радостно зааплодировали, разом забыв о тревогах.

– Я придумала, что делать с курильщиком, – прошептала она Эдмиру в промежутке между обслуживанием посетителей. – Мне нужно, чтобы сегодня вечером ты поехал со мной к нему.

Эдмир удивленно посмотрел на нее.

– Я наточу ножи.

– Нет, – отмахнулась Гимлор. – Не в этом смысле.

Если она оступится, все просто рухнет. А ей следовало попытаться привлечь курильщика на свою сторону.

Когда все посетители перешли во вторую комнату, чтобы понаблюдать за сражением в клетке, Гимлор оставила Норка и Нозему присматривать за «Девичьим Чертогом» и, прихватив с собой Эдмира, направилась по делам. Было уже за полночь, и после очередного знойного дня прохлада казалась благословением. Даже дышать стало легче – хотя влажность все еще и оставалась такой, словно они были под водой.

Торговцы уже закрывали свои лавки, и вскользь она заметила, что внутри помещений очень много маленьких детей. Кто-то держался за юбки своих матерей, кто-то бегал по комнатам, играя в догонялки. Гелеронда даровала многое: она дала людям мирную жизнь, позволив им ускользнуть от когтей королей, жаждущих получить как можно больше курильщиков. Здесь не имелось сирот, какой некогда была она. И все эти дети знали, что такое расти в семье, даже если сама Гимлор этого и не получила. Увиденное придало ей сил.

«Я все делаю правильно. Я на правильном пути».

Наконец впереди показалась травяная лавка – лачуга, кажущаяся крошечной даже по мерке Гелеронды. Гимлор ухмыльнулась, сообразив, что лавка находится очень далеко от главной улицы. Будь на то ее воля, они бы остались в этой паршивой лачуге навсегда или вовсе вернулись бы на материк. И так было бы намного лучше.

Лавку освещала скромная лампа, работающая на масле листоколокола. И стоило женщине почуять шедший от нее легкий запах серы, и она тут же вспоминала о виденных ею в боях, много лет назад, курильщиках – они обливали этим маслом свои травы, прежде чем поджечь.

Они были совсем одни. Она трижды постучала в дверь.

– Могу я вас побеспокоить?

– Зависит от обстоятельств. Нужно что-то купить? – откликнулись из магазина.

Разумеется, Керион был там. Как и его спутник – был он столь же рослый, но волосы у него были длиннее и более растрепанными, а за густой бородой он, похоже, вообще не ухаживал.

Гимлор нашла в кармане пропотевших брюк несколько золотых монет и бросила их мужчине, более похожему на кузнеца или повара, чем на торговца: столь сильны были у него руки и столь широки живот и грудь:

– Конечно. Все, на что этого хватит. Могу я поговорить с мистером Керионом?

Керион явно не спешил с ней общаться?

– Что привело вас сюда, мадам Гимлор? – с легким раздражением спросил он, возвращаясь к своим делам.

– Нам нужно кое-что обсудить, – сказала она.

– Я не думал, что после нашего разговора вы так быстро ко мне придете. Да еще и со своим головорезом. По крайней мере, теперь я знаю, что вы меня уважаете.

Эдмир свирепо уставился на него, и Гимлор с трудом удержала его, чтоб боец не бросился в схватку. Глаза его горели гневом… Но нет, сейчас он должен был просто молча стоять рядом, показывая, что может быть угрозой. Тихой угрозой.

– Вы льстите себе, мистер Керион. Если бы я хотела, чтобы вы ушли, я не стала бы утруждать себя визитом к вам.

– Вы весьма в себе уверены.

Она уселась на один из деревянных ящиков, которыми был заставлен весь магазин, а Эдмир остался стоять. Ящики были наполнены травами. А раз у торговцев были столь большие запасы, значит, они изо всех сил пытались найти покупателей. Но учитывая, что сушеных трав хватало надолго, торговать ими было весьма проблематично. Эти двое были по уши в дерьме.

– И если вы не хотите, чтобы я ушел, что же вы от меня хотите, мадам?

– Я готова сделать вам предложение. Мне настолько больно его делать, что вы и представить не можете, но, если я объясню, почему я это предлагаю, вы все поймете.

– Боже-боже! Предложение. Слышишь, Кексим? Звучит просто прекрасно.

Она решила не обращать внимания на насмешки. Она сглотнула и продолжила:

– Я хочу, чтобы вы взяли на себя ту же обязанность, которую выполняли раньше. Чтобы вы стали стражем Гелеронды.

Глава 9

Святой король

Мои кошмары со мною. И я вновь и вновь вижу мгновения, когда они восстали.

Из «Воспоминаний Матери»

Трое слуг сновали вокруг Орберезиса, подготавливая ему платье. Мужчина едва мог стоять на ногах, настолько сильной была головная боль. Сейчас он уже научился различать ее разные виды. Иногда боль проходила полосой по лбу. Иногда он чувствовал мучительное давление в висках. Это было еще терпимо. Гораздо хуже были мигрени. Тогда ему казалось, что где-то у него в голове образуется странный комок – иногда сбоку, иногда на лбу, иногда сзади, – который неустанно бился и пульсировал, отчего он чувствовал дикое утомление, понимал, что он побежден и ослабел. И все, что ему оставалось, это лишь сжимать зубы. Хотя гораздо хуже было то, что ему предстояло не только игнорировать эту удушающую боль, но и пытаться сохранить образ бога.

Слуги работали молча и безустанно, снимая мерки и стараясь, чтоб мантия как можно лучше села на стройное тело. А сам Орберезис едва мог спокойно устоять. Он понятия не имел, понимали ли это слуги и были ли они верующими, но они явно знали, кто он. А потому своей кротостью выражали благодарность. Va Binit, сказали они, что означало «Наш спаситель» – и это невольно заставило его задуматься, насколько плохо Доэм и Тура обращались со слугами.

– Как долго вы во Дворце Великолепия?

Этот простой вопрос до безумия напугал бедных слуг. Они обменялись взглядами: каждый боялся открыть рот и в то же время было видно, они опасались, что Истинный Бог разгневается, не получив ответа на вопрос.

– Вы можете говорить свободно. Воспринимайте это как исповедь. Все, что вы скажете мне в этих стенах, будет секретом, который я унесу с собой в могилу. И я присмотрю за вами и, возможно, за вашими детьми. Поняли? А если вы проголодаетесь, дайте мне знать, и я вас накормлю. Если кто-то ударит вас, дайте мне знать, и я посмотрю, что можно сделать.

Они все еще не осмеливались взглянуть на него, но то, насколько широко были распахнуты их глаза, намекало, что сейчас они лихорадочно обдумывают его слова. Оставалось лишь надеяться, что они увидят в нем защитника. Ведь они остро нуждались в этом, так же как он нуждался в шпионах и союзниках, которые будут рядом в этих коварных залах.

– Ну? – продолжил настаивать он. – Говорите со мной свободно. Всегда.

– Всю жизнь, Всевышний, – заговорил молодой длинноносый юноша. – Мы рождены здесь.

Орберезис изо всех сил попытался забыть мигрень и сосредоточиться на беседе:

– И хорошо живется?

Этот вопрос был проверкой. Полностью доверять им было нельзя. Они могли быть шпионами Тайшая, или кто-то еще мог послать их, чтобы следить за каждым его шагом. Но для начала можно было проверить их лояльность и оценить, насколько вероятно, что они согласятся быть его шпионами.

– Не с чем сравнивать, – откликнулся длинноносый.

«Им не с чем сравнивать». Это звучало многообещающе.

И даже если он спешит, стоило этим позаниматься.

– Что ж, тогда давайте постараемся сделать вашу жизнь чуть получше. Вот. – Орберезис достал из маленького фиолетового кошелька, лежащего на столе, три маленькие серебряные монеты и вложил по одной в руки каждого. – Я не похож на остальных лордов и леди. Бедняки и богачи мало чем отличаются. Я отношусь ко всем одинаково и помогаю каждому, кому могу. От меня и моих людей вы никогда не получите побоев. Поняли? Просто продолжайте выполнять свои дела и иногда… разговаривать со мной. Я люблю компанию.

Потрясенные слуги не могли оторвать глаз от серебряных монет. Если Орберезис правильно рассчитал, то каждая из них была больше, чем все их месячное жалованье – если им вообще платили жалованье.

– С-слава Всевышнему Господу! – потрясенно выдохнула кучерявая женщина.

– Не нужно благодарить меня… Может, сейчас я и Истинный Бог, но всего лишь десять лет назад я был обычным горожанином. А теперь расскажите мне все о своей жизни здесь, во дворце. Король и королева хорошо к вам относятся?

После долгого ожидания и не менее долгой беседы осчастливленные слуги, снимая с него мерки и подготавливая наряд, рассказали ему все о внутреннем устройстве дворца. Они поведали, как подчиняющийся непосредственно королеве Туре дворецкий гонялся за ними днем и ночью, размахивая кнутом, который обычно прячет в рукаве. Их словно прорвало, и все эти часы речь лилась без остановки. Конечно, не все из того, что они рассказывали, имело хоть какое-то отношение к Орберезису, но любая информация хороша. По крайней мере, слуги оказались весьма приятными людьми, и, что было еще лучше, мигрень начала затихать.

Слуги дали ему зеркало. Белая мантия сидела идеально. Кожаные сандалии были изготовлены лучшими мастерами в мире, а его расчесанные слугами длинные темные волосы свободно ниспадали на плечи.

– Спасибо вам за вашу работу и за компанию. Можете идти, – сказал он, изо всех сил стараясь вести себя как можно более мягко.

После долгих поклонов и улыбок слуги наконец удалились, а он, стоило только за ними захлопнуться двери, упал в одно из огромных мягких кресел, расставленных по покоям, прижал руки к вискам, стиснул зубы и застонал. Порою ему хотелось схватить молоток и долото и выковырять из головы все то, что причиняло боль. Или, по крайней мере, дрожа и кутаясь в одеяло, пролежать весь день в постели, пока не пройдет боль. Но, даже попав во дворец, он этой роскоши не заслужил.

Мигрень не оставляла его, но он очень хотел верить, что однажды это произойдет.

Кто-то постучал в дверь. Орберезис вздохнул, понимая, что его покой вновь нарушен:

– Да?

Сольви приоткрыла дверь и замерла на входе:

– Всевышний Господь, пора.

Орберезис вскочил на ноги.

– Ах, да, да. Ты не хочешь подойти сюда на минутку, Сольви?

– Да, Всевышний Господь. – Женщина покорно опустилась перед ним на колени.

– Нет, нет, Сольви, тебе не нужно становиться на колени. – Он нежно взял ее за руку – та оказалась намного холоднее, чем он мог представить. – Тебе нравится здесь, во дворце?

– Вся Твоя воля – моя, о Всевышний Господь. Твои желания служат высшей цели, которую я должна претворить в жизнь. И я рада, что король ценит Твои советы.

Его глаза остановились на ее щеках, усыпанных идеальными веснушками. Она, заметив его неотрывный взгляд, покраснела, опустила глаза, уставившись на сложенные на коленях руки. Мигрень снова напомнила о своем существовании. О, этот вечный, неисчезающий паразит, пожирающий его мозг! Но благодаря Сольви он порой почти забывал о боли.

– Я рад, что ты так считаешь. Я силен настолько, насколько сильны мои последователи. К счастью, у меня есть ты – и ты сильнейшая из моих последовательниц. – Он коснулся ладонью ее щеки. Ему было все труднее сопротивляться своим желаниям. – Ты сражалась за меня. Проливала за меня кровь. И я никогда не смогу в полной мере отблагодарить тебя. Ты уже полностью выздоровела?

Она покраснела:

– Да, Всевышний.

Он знал: она последует за ним хоть в недра земли, но он желал, чтобы она относилась к нему чуть-чуть иначе. Возможно, однажды, когда он исцелится от своих недугов…

– Ты стала первым из моих последователей. У меня не хватит слов описать, как я тебе благодарен.

– Когда я услыхала о сотворенном Тобой чуде, я поняла, что должна Тебя найти, чтобы показать Тебе мою преданность, – с улыбкой сказала она.

– Ах, если бы только все были такими, как ты… Мои сомнения исходят от моих последователей, – сказал он. Глаза Сольви оживились. – При дворе есть люди, которые не разделяют твоих мыслей. Они сомневаются в моих намерениях. Они заставляют меня сомневаться в моей собственной воле. Стоило нам прибыть, и советник Тайшай восстал против меня. Узнай я, что он и его приспешники что-то замыслили, я бы не удивился. Но, кроме него, у нас, без сомнения, есть множество других врагов во дворце и за его пределами. В каждом из Двух Народов.

Удивление в глазах Сольви сменилось на постепенно разгорающуюся ярость – и Орберезису этот взгляд был давно знаком.

– Всевышний, это неприемлемо. Кем бы ни были эти люди, они не правы. Если тебе будет это угодно, я этим займусь.

Орберезис кивнул и коснулся ее руки:

– Я был бы просто счастлив. Что бы я без тебя делал?

Сольви снова покраснела.

– Я недостойна, о Всевышний.

– Нет, ты достойна. Абсолютно достойна, – сказал он. – С тех пор как я тебя встретил, ты уже прошла долгий путь.

– Только благодаря Всевышнему.

– Нет-нет, – покачал Орберезис головой. – Твоя вера сильна сама по себе. Я вижу это. Помнишь, как я тебя встретил?

Сольви ощутимо напряглась и сглотнула.

– Да, но я подразумевала именно то, что сказала, Всевышний. Именно благодаря Твоему чуду я стала тем, кто я есть, и мне больше не нужно сражаться.

Он горячо схватил ее за руку:

– И военачальники больше не могут использовать тебя как какую-то военную машину. Все в порядке. Теперь ты свободна. Оглянись – и ты увидишь, как ты, освещая мой путь, далеко продвинулась в этой жизни. Возможно, ты самый важный человек в ордене Красного Шара.

Глаза Сольви наполнились слезами, и она кивнула.

– Благодарю Тебя, Всевышний. Я всегда буду готова сразиться за Тебя.

Чувствуя себя очень довольным тем, что сейчас ее преданность все еще непоколебима, он встал с мягкого дивана, на котором они сидели.

– Ты сказала, что уже пора? – Головная боль вернулась как раз в тот момент, когда он уже думал, что она исчезла навсегда. И сейчас он изо всех сил пытался это скрыть. Как и всегда.

– Да. Все ждут. Пожалуйста, следуй за мной.

Стоящие снаружи охранники поклонились, когда он вышел в коридор, и мягко прикрыли за ним дверь.

Они шли по главному коридору дворца и видели на его стенах изложенную в портретах, гобеленах и витражах историю Двух Народов, Сирестира и Яба, – историю, повествующую о династиях, старых и недавних, о павших королях и о рождении завоевателей. Сотни мужчин преклоняли колени у ног вытянувшихся в полный рост прекрасных древних королев в замысловатых платьях. Внимание Орберезиса привлек старый гобелен со странным изображением сотен спускающихся с небес детей, радостно встречаемых людьми из Ушара. Раньше он такой легенды не слышал.

– Возможно, однажды король разрешит мне повесить здесь и мой портрет, – сказал Орберезис: за ним и Сольви все так же следовала небольшая группа стражников.

Сольви оглянулась и улыбнулась:

– Я устрою это, Всевышний Господь. Возможно, Твой портрет должен заменить эти.

Он усмехнулся, но Сольви была серьезна.

Они дошли до конца коридора, двери распахнулись, и Орберезис вошел в церемониальный зал. Слуги украсили его красными знаменами – к этому приложили руку Сольви и остальные главы культа. В конце концов, сейчас он был членом руководящего совета.

Дворяне и их куртизанки преклонили перед ним колени. Никто не должен был стоять выше Истинного Бога. Клирики и жрецы остальных религий остались стоять.

«Их заставил сделать это Доэм. Добровольно никто бы не опустился на колени».

Орберезис собрал всю свою царственность, на которую был способен и, стараясь не обращать внимания на боль, от которой вновь раскалывалась голова, подошел к королю Доэму и преклонил колени перед троном, который охраняли пятеро вооруженных солдат. Десять лет назад эти же вояки без колебаний снесли бы ему голову лишь за то, что он посмел приблизиться ко дворцу, а теперь они готовы были поклясться его защищать.

– О Чудотворец! – сказал Доэм, беря в руки церемониальный меч, украшенный драгоценными камнями. – Для меня истинное удовольствие поднять этот меч и назначить тебя, Истинного Бога, членом руководящего совета Двух Народов, Сирестира и Яба. Пусть предатели и пытались не допустить тебя в этот совет, я приветствую тебя во дворце с широко распростертыми объятиями. Отныне я клянусь всегда обращаться к тебе за советом и полностью доверять тебе.

Королева направила меч, чтобы он коснулся плеч Орберезиса, и толпа весьма сдержанно зааплодировала. Забавно – когда они не знали, что он собирается стать одним из них, то ликовали намного сильнее. И вот теперь, когда он здесь, они с гораздо большим удовольствием забросали бы его камнями.