Рай свободных улиток

2 Сергей

Макару было совершенно непонятно, почему это небольшое сообщество сбилось вокруг странной личности, с уважением прозванной ими Философом. Казалось, он проявляет крайнее равнодушие к окружающим его людям и вовсе не стремится ими руководить. Высокомерный, и как многие думали, сидевший когда-то, мрачный тип пользовался непререкаемым авторитетом. Его решения не оспаривались, а его внимание ценилось как особая награда.

Макара всегда занимал вопрос, из чего складывается авторитет таких личностей? Как частенько у нас бывает, что коллективом умных, образованных людей руководит эдакая гнида, единственно чем обладающая – это невероятным чванством, высокомерием и уверенностью в своем превосходстве над остальными. Эта уверенность, как гипноз, околдовывает иногда большие группы людей, готовых беспрекословно слушаться его, даже идти на любые жертвы ради его благосклонного взгляда.

Разве мы не знаем массу подобных примеров? В то время как умный, благородный человек в силу своего ума склонный к сопереживанию, сомнениям и рефлексии зачастую вызывает в коллективе легкое презрение, пренебрежительное отношение вплоть до полного игнорирования его интересов. Тем более, что они не всегда понятны большинству, которое руководствуется корыстными, шкурными мотивами и иные, нравственные или возвышенные идеалы ему непонятны и смешны.

Вопреки желаниям Макара, обстоятельства складывались таким образом, что он стал все чаще и чаще бывать у своих соседей по жилью. Сначала он старался встречаться там с Сергеем, чтобы тот не повадился ходить к нему, потому что очень опасался нарушения приватности его уютного обустроенного жилья, ставшего ему уже домом.

Он почти сразу заметил, что у «Философского сообщества» уже сложились определенные традиции и законы, которые ни кто из них не склонен был менять, и к счастью для него, стремящегося остаться в одиночестве, даже куций не пытался отрываться от своего коллектива.

Изучение этой компании с высоты заброшки напомнили прекрасные летние дни в детстве, когда он в жаркий полдень наблюдал за жизнью муравейника в сосновом лесу. Он хорошо помнил, как совсем мальчишкой, приходил день за днем к своим подопечным и иногда приносил им гостинцы в виде жирной зеленой гусеницы или жука. Он опускал былинку в муравейник и наблюдал, как самоотверженно муравьи защищают свое жилье, кусая и брызгая былинку остро пахнущей муравьиной кислотой. Он понял главное: муравьи живут как единый организм, готовые пожертвовать собой ради остальных, трудиться от рассвета до заката и все добытое тащить в свой муравейник. Каждый муравьишка представлялся ему эдаким самоотверженным героем, воином. Может это похоже на коммунизм? Так его представляли себе основоположники, теоретики и прочие утописты?

Здесь же, у бездомных, было по-другому – безраздельное господство индивидуализма. Каждый думал только о своей выгоде, и если он и сосуществовал бок о бок с другими, то только потому, что ему это было выгодно сейчас. В лагере доминировало полное равнодушие к окружающим, за исключением ситуаций жгучего любопытства, зависти или мнимой опасности, которые заставляли обратить внимание на окружающих, а иногда и сплотиться вокруг лидера. Поэтому такие сообщества были крайне неустойчивы и частенько разваливались. И тогда каждая свободная личность самостоятельно брела по жизненному пути, находя в этом особую выгоду и не желая делиться найденными сомнительными благами и кровом. Именно так жил Макар и большинство тех, кто встречался ему во время его борьбы за выживание в эти суровые два года. Или уже три? Он давно потерял счет времени.

У этого же сообщества он заметил какие-то основы простой управленческой структуры во главе которой стоял Философ. Именно он ее и создал. Цель этой структуры Макару была очевидна – эксплуатация. Эксплуатация большинства меньшинством. Увы, Макар считал, что в любом обществе, на его разных уровнях эксплуатация неизбежна, он был даже готов приписать ей прогрессивный созидательный смысл.

Он давно заметил, что Философ, в отличие от остальных, не работает, а только благосклонно пользуется благами – приносимыми продуктами, деньгами и многим другим. Он обычно выбирал себе все самое лучшее, а остальное позволял забирать самим труженикам. У него были приближенные, можно назвать их замами или помощниками. Первым был азиат, с хитрым прищуром, которого как ни странно звали Коля, по фамилии – Хван. Второй был парень, которого в первый свой вечер Макар плохо разглядел, так как он пришел позже, из-под моста с мешком добра. Его звали Никитой. При виде этого парня сразу возникало парализующее чувство опасности, не смотря на то, что он пытался иногда выглядеть эдаким простачком. Макар иногда ловил на себе такой злой и испытующий взгляд его серых глаз, который проникал до желудка и вызывал нервную дрожь. Совершенно иным был сопровождавший Никиту друг, с которым он не расставался – простодушный балагур с одним заклеенным глазом и черной челкой.

Макар был удивлен, что великан никакой значимой роли в обществе не играл, не смотря на его недюжинную силу. Его можно было отнести к эксплуатируемому большинству, о чем он по простоте душевной не догадывался и, по муравьиному трудился, как ему казалось, на благо коллектива.

У каждого в сообществе был свой промысел – кто-то просил милостыню на паперти у церкви, как учительница и старик, кое-кто был специалистом по «карманной тяге», но не афишировал это. А некоторые специализировались на поиске полезных вещей на помойке и перепродаже их оптом и в розницу. В этом деле тоже были свои профили: некоторые собирали только металл, или макулатуру, сдавая ее за копейки на вес, другие искали винтаж и относили его перекупщикам, чаще это была мебель или посуда советских времен и прочие дела.

– Макар! Я – к тебе! Ну, как я и предполагал, милиция и не думала искать убийцу бедной Лены. Придется этим заняться мне самому! – запыхавшись наскочил Сергей на задумавшегося Макара, медленно бредущего в сторону гаражей.

– Не будь дураком! Вряд ли ты сможешь распутать ее тайну, а если сможешь, то будет и еще хуже – убийца почувствует опасность и расквитается с тобой. А думаешь Философ будет рад, если ты станешь за всеми следить?

– Да, и правда. Я как-то об этом не подумал… Выходит и не кому заступиться за бедную бабу, как жила, так и умерла, никому не нужная, – сам себя накручивал куций и слезы наворачивались ему на глаза.

Сергей был простым, открытым парнем. Когда-то, еще в перестройку, он приехал из небольшого городка в Ленинград и устроился на завод. Сначала все у него складывалось замечательно – приличная зарплата на заводе, уважение друзей – парень был рукастый, трудолюбивый. Вскоре он женился на яркой красивой девочке. Бог сразу детей не дал. Да и молодые решили немного пожить для себя. Летом – на курорт, зимой ходили не только в гости к друзьям, но и в театры, в музеи. Просвещались.

И вдруг – перестройка. Уже во вторую волну сокращений Сергей лишился работы, накопления тут же обесценились, сгорели на костре гиперинфляции… Он уговаривал и жену пойти поработать, но она не хотела бросать учебу и, не задумываясь, сбежала от него к своей бабушке, которая жила в большой коммунальной квартире в центре, недалеко от Невского. Бабушка обрадовалась внучке, хвасталась своей прозорливостью и тем, что «Сергей ей сразу не понравился». А Сергей перебивался случайными заработками, пытался выплыть и наладить отношения с женой. А тут как назло – новая беда, его «попросили» из общежития.

– Ты на заводе работаешь? Нет! Вот и освобождай жилплощадь, которую занимаешь незаконно! Сроку тебе два дня! – так, равнодушно зевая, лишил его последнего шанса на выживание громила-комендант общежития, отставник в нестираной тельняшке.

Нет, Сергей не сразу оказался на улице, он еще барахтался, снимал углы, тянул из себя последние жилы, работая на двух работах. Но сломался – запил. Вопиющая несправедливость, которую он наблюдал кругом, подкосила его окончательно. Оказалось, что из общежития выдворили всех, так как его выкупил за копейки, «приватизировал», новый русский и устроил там шалман да еще игровые автоматы поставил. Охранником там стал, кто бы вы думали? Да, бывший комендант общаги, отставник!

Однажды Сергей, уже слегка подшофе, сидя на бульваре с бутылкой пива, опасливо выглядывая милицию в округе, заметил, что на противоположной стороне улицы припарковался огромный черный лимузин из которого выскочил шофер и открыл дверь какому-то важному господину, вальяжно вышедшему из машины. Тот не торопясь, окинул улицу взглядом человека, которому принадлежит весь мир, и чинно прошествовал в какую-то офисную, или ресторанную дверь. Сергей не поверил своим глазам, он сразу узнал его, они вместе работали на заводе. Николай, кажется так его звали, был секретарем комсомольской организации. Они даже какое-то время дружили, но быстро расстались – потому, что парень оказался крайне непорядочный – пытался ухлестывал за женой Сергея, занимал по дружбе деньги и никогда не отдавал. А из-за его скабрезных шуток и грязного языка жена вообще запретила Сергею пускать его на порог.

Ходили слухи, что он даже какое-то время сидел. Жена говорила Сергею – «Держись подальше от таких пройдох. Он плохо кончит!» И вот! Как она ошибалась. Теперь он и такие как он хозяева жизни!

– Подойти что-ли к нему и по просить вернуть долги? – ухмыльнулся про себя Сергей и громко сплюнул на тротуар.

Он не любил вспоминать те времена, когда он пытался выкарабкаться, и все глубже скатывался в болото безисходного бомжевания. Но в своей новой жизни он быстро адаптировался и даже стал находить в ней и светлые моменты. Окружающие любили его, а он наслаждался невероятной свободой, главное свободой от чужого мнения. Не нужно пыжится на работе и выдавать норму, не надо стараться понравится ни начальнику, ни бабушке жены…

– Так что не советую я тебе становиться мисс Марпл! Не благодарное это дело, – упорно продолжал свою мысль Макар. Неожиданно для себя он понял, что привязался к этому невзрачному, открытому парню. Он даже заметил, что перестал его про себя называть как раньше – «куций» и определенно симпатизирует ему.

– Может лучше поможешь мне? – Сергей с надеждой посмотрел на Макара.

– Нет уж, уволь, братец. Да и не знаю я ничего про вашу Лену и остальных… – справедливо заметил Макар и уже собрался идти дальше по своим делам, но не мог встать с нагретого цементного поваленного столба. Так ласково припекало солнышко, что казалось весь организм радуется и расправляется, пытаясь вырабатывать дефицитный витамин D. Сергей сел рядом и молча щурился на солнце, глубоко погрузившись в свои мысли.

– Вот что я думаю, была видно наша Лена свидетельницей чего-то незаконного, может страшного, за это ее и убили. Может тело не успели спрятать. Степан тело обнаружил в кустах, поднял шум, раскричался. А так злоумышленники бы спрятали тело и – концы в воду. Может и в прямом смысле – речка рядом. Ты даже не представляешь, сколько в нашей компании было темных личностей – кто-то и наркотиками торгует, кто-то и сам наркоман, некоторые в страшных преступлениях участвовали, может и душегубы есть… Хотя сейчас наркоманов здесь вроде нет, они долго не живут… А самая главная мысль, что пришла мне в голову – ничего здесь не делается без ведома Философа. Он точно знает, кто убийца. Как подумаю, страшно мне становится. Может мне пока пожить у тебя, в недострое? – сбивчиво рассуждал Сергей.

– Дом не купленный, хочешь – живи, – без энтузиазма ответил Макар. – Я там не хозяин.

– Подожду пока, понаблюдаю. Может чего и замечу.

– И что? В полицию пойдешь?

– Я пока не думал. Может, Философу расскажу, а может, и сам за Ленку отомщу. Ты ведь понял – нравилась она мне. Красивая, веселая. И знаешь, очень независимая. Если мы ко всему будем равнодушны, это значит, мы совсем оскотинились, перестали быть людьми.

– А что, по-твоему, нас от скотины отличает? Тут живя, мы – скотина и есть!

– Нет, брат! Тут ты не прав. В какой-то степени, мы даже больше люди, чем те, кто, как винтики, челноки, бегают на работу и назад, света белого не видят. И думают только о деньгах. А на нас материальные проблемы не давят. У нас есть возможность свободно мыслить. И чувствовать, сопереживать…

– Ну, ты загнул… Я считаю, что мы животные! Улитки! Каждая в своем домике, наедине со своими скелетами и переживаниями. И от материального мы не свободны. Вон у меня богатство – тележка из супермаркета, в ней все мои ценности – матрасик, подушка, одежда, еда и пр… Всем этим я дорожу, мне это обеспечивает свободу перемещения и переселения. В дождь закроюсь мешком, и иду со своей тележкой, точно как улитка.

– Здорово ты сказал, брат! Улитки!! – весело засмеялся Сергей. Так смеются только дети и праведники, чистые душой.

– До завтра. Уже вечереет. Устал, пойду я…

Макар думал, что он действительно стал улиткой или, даже скорее – рачком -отшельником, больше всего он теперь уставал от общения. Иногда у него были целые недели, когда он ни словом ни с кем не перебрасывался и бежал от любого общества как от чумы. Ему казалось, что он даже забывал, как звучит его собственный голос.

Поэтому он легко вздохнул, только вернувшись в свой цементный рай, оплаченный слезами дольщиков, пикеты которых он уже не застал. С тех пор прошло много времени, и он даже не представлял, как тут раньше было оживленно. На пустыре, между домов был целый палаточный городок. Но они так и не добились правды. Это был период дикого нерегулируемого капитализма и полной безответственности.

Приближающаяся ночь принесла с собой проливной дождь и сильный ветер. Макар закутался в свое одеяло и с наслаждением следил за причудливыми тенями на полу от веток единственного дерева, слушал шум ветра и стук незакрытой рамы ниже этажом. Становилось все темнее, ветер затихал, и под одеялом в сухом и не продуваемом месте Макару стало невероятно уютно. В такие минуты он чувствовал себя почти счастливым.

Постепенно его сморил сон, он провалился в глубокую темную яму без сновидений, и вдруг его разбудил какой-то звук. Это был не громкий звук. Макар напрягся и ждал, что звук повториться, чтобы распознать его. Но было тихо, если не считать возобновившегося завывания ветра. Макара вдруг охватил липкий ужас, он чувствовал, что рядом кто-то есть. Он ощущал это интуитивно, не слыша ни шагов, ни других звуков.

Вдруг, внизу громко хлопнула дверь парадной. Путаясь в полиэтилене, расстеленном на полу, он подбежал к окну. Никого. Внезапно от дома отделилась темная фигура. Кто-то в плаще или в блестящем от дождя полиэтиленовом черном мешке, крадучись, пересекал двор по диагонали в сторону реки. Это он! Это человек, присутствие которого он почувствовал. Но кто это, и он зачем приходил?

Стоя на сквозняке у окна, он не сразу заметил, что сильно замерз и поспешил вернуться под теплое одеяло. Как только лег, в тишине, он услышал только громкий стук сердца в висках, казалось, этот стук раздается на всю округу. Сон улетучился. Похоже, уснуть не удастся до утра. Мысли толкались в голове, одна сменяла другую. Когда страх немного отпустил, наконец возобладал здравый смысл. «А почему, собственно человек не мог сюда прийти? Совсем не обязательно, что он даже знает, что я тут живу. Может он приглядывал себе надежное место, где можно скрыться от непогоды?» Успокоившись, Макар мгновенно уснул.

Утро развеяло все ночные переживания, они казались смешными и надуманными. Солнце спешило высушить набравшиеся за ночь глубокие лужи и пекло во всю силу. Макар разбросал по полиэтилену свою импровизированную постель, стараясь разместить ее в рамках солнечного квадрата на полу. Сырость прокралась ночью в помещение и сделала его неуютным, поэтому нужно было бороться с ней, пока все не покрылось плесенью. Не дай бог простудиться во влажной постели в холодные майские ночи. В мае по ночам еще вполне могут быть заморозки.

Хозяйственные хлопоты так захватили Макара, что он чуть не прозевал время, когда нужно было идти к Мурату, еда уже давно закончилась. Завершив уборку, которая к его большому удивлению стала ему доставлять удовольствие, стал быстро собираться. Он не мог разобраться в своих чувствах. Интересно, если ему когда-нибудь удастся изменить свою жизнь, как мечтают многие живущие на улице, он так же будет любить убираться и азартно искать бесплатную еду? Макар громко хмыкнул, смеясь над своими мыслями и, засунув большой пустой мешок в карман, торопливо двинулся вниз по лестнице.

И вдруг он остолбенел – ниже этажом на стене длинного пролета лестницы чем-то похожим на уголь было крупно написано: «Я все знаю! Тебе не скрыться!». Так вот зачем приходил сюда этот, в плаще! Страх парализовал Макара, ноги стали как ватные, он автоматически продолжил спуск, вышел на улицу и остановился, ослепленный солнцем, обескуражено озираясь вокруг. А потом, вдруг, он бегом рванул назад, наверх, схватил пустую пластиковую бутылку и кусок тряпки и, набрав воды из лужи стал остервенело стирать надпись. Наконец, когда она превратилась в большое грязное пятно на стене, и слов прочесть стало невозможно, он успокоился.

Макар вышел на улицу и сел на какое-то цементное кольцо, похожее на кольцо для колодца, подставил лицо солнцу и глубоко задумался. На улице становилось теплее, можно было расстегнуть куртку. Не пойти ли к Сергею, узнать, как продолжается его следствие? И тут Макар снова вспомнил о еде и отправился к Мурату в Промзону.

Дорога была длинная, он шел не торопясь, задумался и, видимо пропустил назначенное время – Мурат не стал ждать. У задней двери закусочной для него стояли стопка контейнеров и большая бутылка с водой. На это богатство жадно поглядывала худая с проплешинами на боках дворняжка, но не решалась подойти. Может, опоздай Макар еще больше, она бы преодолела природную скромность и съела его еду. Голод не тетка!

Макар постучал в железную дверь, подергал ее, но Мурат не отозвался. Похоже уехал за товаром. Сегодня поблагодарить не удастся.

– Брысь, лишайный! – сказал он псу и погрузил контейнеры и бутылку в свой большой мешок. Впервые он не испытывал того теплого чувства, что что раньше, когда возвращался домой, как будто какой-то зловонный сквозняк ворвался в его жилище. «Кто это мог быть? Что он знает?» – думал Макар, пересекая пустырь, заросший по периметру все еще цветущей желтой вербой.

Погрузившись в свои мысли он, не спеша, двигался к дому, который все еще считал своим, но чем ближе он подходил, тем медленнее он шел. И вдруг из-за полуразрушенной будки охранника, которая уже давно пустовала, выскочил возбужденный Сергей.

– Привет! Пойдем, я тебе что-то покажу. Несомненно, это важная улика, которая приведет нас к убийце бедной Лены. Пойдем-пойдем! – торопливо подталкивал Сергей Макара в сторону их лагеря, где царило какое-то оживление и издалека было видно прямую фигуру Философа, который, как издали казалось, смотрел в их сторону.

– Давай так – я отнесу свою добычу наверх, а потом приду к тебе. Ты есть хочешь? – больше из вежливости осведомился Макар.

– Знаешь, никакого аппетита. Уже второй день кусок в горло не лезет, видимо так я разнервничался из-за убийства.

– Хорошо, до встречи!

Вместо того, чтобы торопиться домой, Макар долго задумчиво смотрел в спину Сергея, который, легко подпрыгивая, перебирался через строительный хлам, а затем обернулся и помахал другу.

И Макар, как будто проснулся, поспешил к себе, тем более, что снова начал моросить дождик. Несколько порывов ветра пригнали низкие тяжелые тучи, которые закрыли собой все небо. Настроение стало резко портиться, когда он поравнялся с большим серым пятном на стене лестницы, только хороший перекус мог его поправить, тем более, что от голода уже слегка подташнивало.

Раскладывая гостинцы от Мурата, Макар чувствовал себя как ребенок в новогоднюю ночь, роясь в мешке Деда Мороза. В контейнерах он нашел целое богатство – салаты и жареная картошка, рис, а в мешочке обрезки колбасы, заветренная ветчина и многое другое. Больше всего его порадовали остатки пива в большой бутылке, которую он сначала не заметил. Мурат не пил алкоголь и относился ко всем пьющим неодобрительно, но, видно, чтобы добро не пропадало, без разбору слил что-то в одну бутылку. Макар понюхал, встряхнул бутылку и, пробуя, чувствовал себя дегустатором, пытаясь понять, что же дополнило пивной букет терпким крепким вкусом. Стало тепло и весело, еда превратилась в закуску и, оказалось, очень трудным распределить ее на несколько дней, чтобы создать неприкосновенный запас. Так незаметно для себя, он заснул в теплой просохшей на утреннем солнышке постели. А дождь все моросил, приятно убаюкивая.

Макар проснулся оттого, что хотел пить. Прислушался. Вчерашнее чувство тревоги вернулось с удвоенной силой. Он тихо подошел к окну, потом выглянул на лестницу – никого, тихо. Решил дойти до будки, которая служила ему туалетом, подышал и немного прошелся. Дождь закончился и на горизонте зарозовело. А, вернувшись, и жадно попив воды, снова крепко заснул. На сытый желудок очень сладко спалось.

Утро опять радовало солнышком, не таким ярким, как вчера, а робким, неуверенным, которое, то выглядывало, то пряталось за прозрачным синтепоном перистых облаков.

Макар потянулся, попил воды, пожевал зачерствевший со вчерашнего дня хлеб и вдруг вспомнил, что его еще вчера ждал Сергей. А он совсем забыл и напился сомнительного пойла, от которого сильно болела голова и путались ночные воспоминания.

Собравшись и немножко поплескав воды в лицо из горсти – умылся, он заторопился к Сергею в лагерь Философа.

Приблизившись, он увидел скопление людей, среди которых были люди в форме – полиция. Он решил, что это расследование Сергея привело сюда полицию, и они снова копаются в подноготной обитателей лагеря. Вот! Он же предупреждал Сергея – не надо копать, лучше не будет! Макар начал сердится на него и думал, что ему скажет при встрече.

Когда он поравнялся с толпой, к нему приветливо подошел великан, которого звали Семеном, чего никак не мог запомнить Макар.

– Твоего друга убили, еще можешь попрощаться, а то скоро увезут, – подталкивал его в спину Семен. Макар, ничего не понимая, не знал, что ему делать, и категорически не хотел общаться с полицией. Он уже начал пятиться, как тут к нему подошел полицейский и стал расспрашивать, кто он и откуда. Макар, неохотно отвечая на вопросы грузного полицейского, продвигался к скоплению уже знакомых людей, окруживших лежащее на черном мешке тело Сергея.

– Почему он весь мокрый? – тихо спросил Макар стоящую рядом «училку» с поникшими плечами.

– Так выловили его из реки. Хорошо Николай, Хван, услышал какие-то звуки и всплеск под мостом. А то бы унесло его, и ищи-свищи. Никогда бы не нашли. Жалко, добрый он был… – всхлипнула она и стала похожа на старушку. Вокруг тела набралась большая лужа воды, вода с волос стекала на полиэтилен, собираясь капельками. Макару стало очень грустно, эти капли напомнили слезы.

– Что же, он случайно упал в темноте?

– Нет, ударили его сильно по голове и сбросили, – пояснил подошедший Коля. Он обычно был немногословен и не особо приветлив с Макаром, а тут возбужденный событиями, он стал более открытым. – Сильно разбили затылок, в кровь.

Макар обратил внимание, что главный полицейский, грузный седой старик, в стороне разговаривает с Философом. Было такое ощущение, что они как будто, давно знакомы.

В этот момент подъехала скорая помощь, тело погрузили и увезли. Училка – Зоя громко всхлипнула и сразу затихла.

Когда уехала полиция, вновь пообещав вызвать всех давать показания, Философ сказал:

– Надо Сергея помянуть!

И все, как муравьи, начали нести, что у кого есть, а Макар пошел к себе, решив принести бутылку водки, которая давно хранилась у него в заначке.

Поднимаясь к себе, он ощутил некоторую тревогу. Из всех чувств и переживаний у него доминировали опасения за самого себя и, разросшийся до невероятных размеров, инстинкт самосохранения. Именно он позволил ему выжить в тех условиях и ситуациях, в которые он попадал последние три года.

Он не чувствовал угрызений совести, что не пришел к Сергею, тогда, когда он его очень ждал. Он сразу подумал, что дотошный парень разроет что-то, выйдет на след убийцы женщины, которой он симпатизировал. И понимал, насколько это опасно, предупреждал Сергея: «Не делай это! Ты можешь задеть интересы очень опасных людей!» Тот не послушал, сам виноват. Но все равно жаль, очень жаль парня. И было любопытно, что же он разрыл. Но – «меньше знаешь, крепче спишь» – подумал Макар.

Положив в свой матерчатый мешок, помимо купленной по случаю бутылки водки, несколько помятых консервных банок с селедкой в собственном соку и остатки подсохшего хлеба, Макар двинулся к поляне, которая теперь без Сергея казалось пустой и неприветливой.

По дороге он думал о том, что не дай бог, эта компания захочет переселиться в его недострой. Он очень ценил свое одиночество и, не смотря на тревожные события последних дней, он ни в коем случае не хотел влиться в этот коллектив, тем более, что мало кто был ему симпатичен в этом коллективе. Хотя, человек существо социальное и он тоже иногда ощущал пустоту, тоску и потребность в общении с людьми и его тянуло в эту компанию, особенно после знакомства с Сергеем, ставшим ему другом.