Гиблыми тропами

– Что, яблочком не угостишь, соседка?

Яра усмехнулась: участок Богдана был засажен яблонями погуще, чем стариковский. Не угоститься молодец хотел, а пообщаться. Но девицу смущал его излишне прямой взгляд и лихой нрав, не совпадающий с дедушкиным описанием доброго соседа, потому она поскорее кинула Богдану яблоко и вернулась к своему занятию. Гнилые – в одно ведро, мятые – во второе… Яра не оглядывалась, но потихоньку подслушивала за молодцем. Он недолго похрустел яблоком, а после всё стихло. Ушёл ли? Или так и стоит на границе участков, за кустами? Посматривает ли на неё?

Шагов она не слышала, пришлось обернуться. Богдан стоял на том же месте, скрестив руки на груди и прислонившись к дереву, будто и не было у него других дел, кроме как докучать юной соседке. Он нахально улыбнулся, когда их взгляды скрестились. Щёки Яры тут же вспыхнули, как яблоко в её ладони. Не для того она от одного наглеца сбежала, чтобы к другому попасть.

– Что, ещё угостить? – спросила девица и резко кинула в Богдана яблоко.

Он успел уклониться, плод с хрустом врезался в дерево позади него. Сосед хмыкнул. Яра тоже: чем он ей ответит, новой порцией хлёстких слов? Но вместо задорной перепалки Богдан враз перепрыгнул через кусты, обозначающие границу, и оказался на участке Яры. Она, обомлев, попятилась. И мгновения не прошло, как он повалил девицу в траву. Проказа и желание проучить вышли ей боком, и она не понимала, чего ожидать от Богдана. Она попыталась толкнуть его в грудь, но он перехватил руки. Ни самой высвободиться, ни на помощь позвать; закричишь – так сбегутся туманчане, прознают, что она в стариковском доме от ратников прячется. Яра ощутила себя так же, как в лесу с волком, прижатая к дереву. Такие же бессилие и безвыходность, разве что сейчас враг был известен.

Богдан сплёл с ней пальцы рук, дыхание устремилось прямо ей в губы. Ярко-голубые глаза заволокло тьмой, как небо тучами. Он так близко навис над девицей, что наверняка ощущал удары её сердца, рвавшегося наружу. Под его прикосновениями кожа покрылась мурашками – Богдан мог чувствовать их под ладонями, мог догадываться, как Яра сбита с толку, растеряна, напугана, что не отталкивала его даже словесно. И он не отпускал её.

ГЛАВА 6. От него не убежать

polnalyubvi – Считалочка

Время застопорилось, застыло и не двигалось вперёд, словно запертое на засов. Каждый миг ощущался тягостно, как под палящим солнцем. Яра в смятении ловила на себе взгляд Богдана. Его запах – дикий, лесной, отдающий железом – кружил голову. Сосед не пытался её обидеть, лишь молча держал, так крепко вжимая в траву, что перехватывало дыхание. Она едва смогла высвободить ладони из его хватки и вновь толкнула в грудь, но он не пошевелился.

– Ты что творишь? – прошипела Яра, пытаясь вывернуться из-под Богдана.

Он лёгким движением вернул её на место.

– Не слышишь? – невозмутимо спросил сосед. – Чужаки едут. Не по твою ли душу, а, беглая невеста?

Девица притихла. Богдан тут же ослабил хватку, но Яра уже не торопилась отталкивать его и подниматься. Она лежала на земле, прислушиваясь к звукам, и действительно – вдалеке раздавался приглушённый стук копыт о деревенскую дорогу. Скакали быстро, звук приближался. Никто из туманчан так не гонял коней, лишь изредка Яра слышала неспешное цоканье лошадей, запряжённых в телегу, потому сомнений не было – это «чужаки», как сказал Богдан. Для чего ж они заехали в отдалённую Туманку, если не за беглянкой?

Сосед привстал, рассматривая дорогу за прорехами в изгороди. Яра поспешила выползти из-под него и улеглась рядом, оставшись скрытой густой травой и кустами.

– Ты зачем меня напугал? – шёпотом спросила она, потирая ладони, прежде зажатые в руках Богдана.

– А меня ты боишься больше ратников?

– Нет, но… не стоило так делать.

– Как – так?

Яра сжала зубы. Сосед не упускал ни единого момента, чтобы поглумиться над ней, хотя сам должен был понимать, как нескромно себя повёл. Или он с каждой знакомой девицей в траве валяется?

– Так! – возмущённым шёпотом ответила она. – Не трогай меня больше.

– А что, не нравятся мои прикосновения?

Богдан обернулся к Яре и улыбнулся, скользнув взглядом по порозовевшим от стыда щекам. Она спрятала лицо в траве, делая вид, что усердно рассматривает дорогу. Лукавые вопросы соседа крутились в мыслях. Мурашки при его прикосновениях были вовсе не от отвращения. Девица хотела бы вновь почувствовать, как он прижимается могучим телом, вложить свои ладони в его, поймать его губы, вечно искривлённые в потешливой улыбке. Богдан брал нахрапистостью и шаловливостью, которым тяжело было сопротивляться.

Яра зажмурилась, выкидывая наваждение из мыслей. Не время думать о соседе. За забором виднелись фигуры чужаков. Один из них спешился и, побренчав пальцами по калитке и не получив ответа, приподнялся на цыпочки и заглянул на участок поверх забора. Девица сжалась в комок. Надо было раньше убежать в избу, но вдруг ратники захотят проверить участок и дом?

– Эй, хозяева? – крикнул чужак. – Есть кто?

Яра неосознанно прижалась к боку Богдана. Если сейчас кто и мог защитить её, то только он. Чужак тем временем вернулся к своим. За забором слышалось обсуждение.

– Они могут сейчас залезть сюда, – Богдан озвучил опасения Яры. – Поэтому я отвлеку их, а ты переберись пока на мой участок да спрячься.

Девица кивнула. Пользуясь тем, что ратники не смотрят в их сторону, сосед вскочил с травы и быстро перепрыгнул кусты. Посмотрев в сторону забора, он поманил Яру рукой, и та, немного поколебавшись, повторила его путь. Богдан придержал её, пока она неуклюже перебиралась через кусты на его участок, а после указал за свою избу. Девица побежала туда и схоронилась в тени.

– Эй, люди добрые! – услышала она голос соседа. – Ищете кого? Чем помочь?

– Здесь ли Иван с Алёной живут?

– Здесь. Да только нет их сейчас, на базар до вечера уехали.

– А девицы не было при них?

– Девицы? – Богдан удивился с искренностью в голосе. – Какой?

– Светловолосая, зеленоглазая, красивая.

– Ох, нет. Такую точно бы приметил, если б появилась, да совсем никаких не было. Откуда же ей в нашей глуши взяться?

– Да вот, внучка их. Пропала в Велиграде, родители ищут, горюют. Может, в избе она прячется, не видел?

– Не видел. Может, и прячется, но к нам в Туманку лишь одна дорога ведёт. И если б какая девица сюда приехала, то уже весь народ бы о ней судачил. А у нас – тишина. Так что…

– Жаль, – коротко ответил ратник. – Но если что подозрительное увидишь, то сообщи, мы на постоялом дворе тут недалеко останемся. Наградой не обидим.

На слове «награда» Яра застыла. Пусть дедушка и говорил, что Богдан за монеты не продастся, а всё ж каждому убеждению есть цена.

– Запомню, но порадовать вас пока нечем, – последовал ответ соседа.

Девица выдохнула: не предал.

Ратники ушли, гремя сапогами. Яра уже готова была вылезать из укрытия, но Богдан завернул за избу и приложил палец к губам, наказав и дальше сидеть тихо. Он отворил дверь сарая, и девица проскользнула туда. Сквозь неплотно прилаженные доски она могла разглядеть стариковский участок и вскоре поняла, почему Богдан спрятал её здесь.

Ратники вернулись. Они толкнули калитку и прошли в бабушкин сад. Чужаки осмотрелись, один из них указал на вёдра с яблоками и что-то сказал остальным. Яра поморщилась: они могли догадаться, что кто-то перед их приходом наскоро оставил своё занятие и скрылся. Ратники распределились по участку, заглядывая кто в окна избы, кто в баню, кто в сарай. Если б девица осталась там, то спрятаться ей было бы негде. Один чужак даже толкнул незапертую дверь дома и нахально зашёл внутрь. Изба была небольшая, всего-то крыльцо, сени да единственная горница с печкой. Ратник недолго пробыл внутри, осматривая нехитрое убранство, наверняка заглянул и в подпол, а после вышел, пожимая плечами. Он переговорил с товарищами, и те, ничего не добившись, покинули участок. Вскоре раздался отдаляющийся стук копыт.

Яра не спешила радоваться. Постиранный свадебный наряд с птицами был запрятан глубоко в бабушкин сундук, но если чужак покопался там и приметил его, то ратники точно вернутся, чтобы найти беглую девицу.

Богдан вызволил соседку из сарая, помог ей перелезть через кусты на стариковский участок и сам перепрыгнул следом.

– Не обязательно за мной весь день присматривать, – заметила она, чувствуя внутреннюю теплоту от его заботы.

– А я не весь день. Только яблоки до дома донесу, а то тяжёлые.

Богдан поднял наполненные вёдра над головой, красуясь перекатами мышц, и Яра улыбнулась.

– Я ещё не закончила.

– Так я помогу, – вызвался сосед, усаживаясь в траву рядом с девицей.

– Что думаешь о ратниках? Вернутся ещё?

Молодец пожал плечами:

– Мне они не поверили, иначе не полезли бы на участок. Но сейчас поспрашивают остальных туманчан и успокоятся, тебя ведь кроме меня никто не видел.

– Они в избу заглядывали. Вдруг мои вещи увидели?

Богдан опустил голову. Его слова вырвались глухо, как приговор:

– Будь начеку.

Дальше работали молча. Яре надо было многое обдумать, а сосед не отвлекал. Она крутила в голове мысли о ратниках, словно веретено. Если они не вернутся – хорошо. А коли вернутся – успеет ли она снова скрыться? Оставят ли они в покое стариковский дом, коли и второй раз не обнаружат беглянку? Не опасно ли и дальше прятаться в Туманке? Надо будет обсудить всё с бабушкой и дедушкой, когда они вернутся с базара, ведь если её поймают, то и им не поздоровится.

– Готово, – Богдан закинул последнее яблоко в ведро и поднялся. – Показывай, куда нести.

Яра поманила его к избе. Она зашла в сени и, присмотрев подходящее для вёдер место, указала на них соседу:

– Сюда.

Девица обернулась к Богдану, чуть не мазнув его кончиком носа – не ожидала, что он стоит так близко. Дыхание разом спёрло, ей стало жарко, как в нагретой бане. Она прикусила губу, отводя взгляд. Ни отвернуться, ни отойти некуда – сосед заслонял собой проход, и девице только и оставалось, что ощущать неловкость и лёгкое прикосновение его тела. Богдан с непринуждённым видом наклонился, расставляя вёдра, выпрямился, и его губы вновь оказались перед Ярой – вершках1 в двух, не более.

– Поблагодаришь?

Его голос прозвучал мягко, но с хрипотцой, которая походила на треск костра и поджигала сердце девицы. Верх сарафана казался тесным от резких вдохов. Взгляд Богдана скользил по лицу Яры, от светлых волос, выбившихся из косы и спускавшихся вдоль скул, до губ. Сосед поправил ей пряди, нарочито медленно заправляя их за ухо. Кожа от его невесомых касаний покрывалась мурашками, как ночное небо звёздами. Пальцы Богдана опустились от волос к шее, дойдя до ключиц, и отстранились, а Яра от смущения выдохнула ему в губы.

– С-спасибо, – пролепетала она.

Он поднял уголки губ:

– Не за что.

Яра зажмурилась, когда Богдан наклонился к ней, оставив вместо двух вершков половину. Она дрогнула, как пламя свечи от сквозняка, но поцелуя не последовало. Сосед лишь прошептал на ухо:

– Зови, если что, – и отстранился.

Девица молча кивнула. Богдан развернулся, невзначай касаясь её руки, и вышел из сеней. Яра положила ладони на горевшие от смятения щёки. Произошедшее плохо укладывалось в голове, словно ворох вещей в тесном сундуке, который не закрывался, как они ни пыталась не придавать этому значения. Богдан играл с ней. Развеивал скуку в деревне, где каждый день похож на предыдущий, как отражение в зеркале. Вряд ли он всерьёз задумал сойтись с городской девицей, которая приехала в Туманку лишь на время. Нет. И подпускать его близко не стоит. Ощущение его рук и дыхания на коже не отпускало, и Яра поспешила уйти из сеней, будто спасалась от внезапно налетевшего дождя.

Остаток дня она провела всё так же за работой, дожидаясь бабушки с дедушкой. В мыслях мелькали то Остап с ратниками, то Богдан, то, совсем уж изредка, волколак из леса и капище с мертвецом. Одно приводило к другому. На душе глубокой лужей разрасталась тревога, засасывающая в себя всё хорошее и спокойное, к чему Яра привыкла за седмицу в гостях.

Дедушка с бабушкой вернулись на закате. Девица дождалась, пока они занесут покупки в избу, и, разливая для них похлёбку, торопливо завела рассказ о сегодняшних событиях. Старики заохали и переглянулись, когда она поведала им о ратниках. Ещё бы: княжеским слугам никогда не было дела до их деревни.

– Ох, завтра все судачить об этом начнут! – покачал головой дедушка.

– Того и гляди, придёт кто из соседей про тебя разнюхивать… – протянула бабушка и принялась шарить взглядом по избе. – Надо вещи твои получше спрятать, а то платье приметное. И из избы без надобности выходить не будешь, здесь по хозяйству управляйся.

Яра кивала, выслушивая её наказы. В словах бабушки не было ни капли растерянности, лишь твёрдость и желание во что бы то ни стало уберечь внучку от невзгод. Под такой уверенностью лужа горечи на душе начала потихоньку иссыхать. Но следующий миг всё испортил.

– Эй, хозяева! – послышался грубый голос со двора. – Открывайте!

ГЛАВА 7. Беги, глупая, и всем богам молись

Green Apelsin – Зверь

Яра переглянулась со стариками. Сердце заходило ходуном: ратники всё же вернулись. В избе повисло молчание, тяжёлое, словно все слова придавило камнем.

– Эй, хозяева! – повторился крик ратника, а следом – стук в дверь. Благо, что запертую.

– Иду-иду! – ответил дед и взволнованно взглянул сначала на жену, потом на внучку. – Кости старые, пока встану, пока открою, обождите!

Он намеренно шумно и медленно зашаркал ногами по полу. Бабушка не растерялась. Она поманила Яру к дальнему окну, которое выходило на задний двор, и отворила ставни. Последнюю седмицу старики привыкли закрывать их, чтобы по вечерам никто случаем или намеренно не увидел их внучку под светом лучины – только это и спасло её от взора ратников.

– Вылезай и беги в конец огорода, – прошептала бабушка, наскоро оглядев задний двор. – Там найдёшь деревянную лестницу, приставишь к забору и выберешься с участка. Переждёшь в лесу и вернёшься, когда ратники уйдут.

Девица кивнула. Дедушка закряхтел, закашлял, громко запричитал о плохом здоровье, заглушая звуки, с которыми внучка вылезала из мелкого окошка.

– Заснул что ли, старик? – послышался сердитый голос далеко за её спиной.

– Отворяю, молодцы, отворяю, – заверил дедушка, а бабушка тем временем захлопнула за Ярой ставни.

Девица осталась одна посреди тёмного огорода. Она почти вслепую принялась перебираться в конец участка, прячась от случайных взоров под разросшимися виноградниками. По пути она взглянула на сарай Богдана в надежде как и днём укрыться там, но на соседнем участке тоже послышался стук в дверь и зычный голос ратника:

– Открывай, хозяин!

Яра струхнула. Видно, чужаки решили обыскать и Богданову избу. Задерживаться во дворе было нельзя, она прошмыгнула в конец огорода, на ощупь нашла сколоченную дедушкой лестницу и перелезла через ограду.

Забор и ратники остались позади, но страх не унимался, лишь креп. Перед девицей разостлалось широкое, поросшее высокими травами поле. В темноте они походили на руки навей, которые манили к себе, а их шелест, смешанный с порывами ветра, напоминал шёпот нечисти. Спасибо луне, чей лик осветил округу – лишь под её ясным взором Яра решилась ступить на чёрное полотно поля. Раздвигая травы руками, она побежала к лесу. Природа требовала жертву за то, что девица ступила на её владения, и острой осокой разрезала ладони, напитываясь человеческой кровью. От избы до опушки было рукой подать, но то днём; а ночью нави охотились за всяким, кто решался выйти из дома, и задерживали девицу, цепляясь за лапти и сарафан. Она отмахивалась, устремляясь всё дальше, к спасительному лесу, чьи ночные объятия ей уже были знакомы.

Яра успокоилась лишь тогда, когда крыша из веток сгустилась над головой. Поле всё ещё звало её шелестом, но шёпот листьев позади отговаривал выходить из леса. Девица спряталась за деревьями на опушке. Далеко она не заходила, и отсюда деревня с горящими в окнах лучинами, словно светлячками, была видна как на ладони. Жаль, фигуры ратников различить не удавалось. Знать бы, как скоро они уйдут? Когда можно будет возвращаться в избу?

Девица прислонилась к дереву. Ноги дрожали, и Яра присела на корни, вздрагивая от любого шума, будь то треск ломающейся ветки или крик ворона. Ночь играла со звуками, смягчая тихие и усиливая громкие, запутывала и без того встревоженный слух беглянки. Из-за этого шелест листвы казался ей чьими-то шагами, а вой ветра – человеческим стоном. Зрение тоже обманывало. Ветки и трава покачивались, походя на движущиеся тени навей, листья серебрились под луной, напоминая вспыхивающие глаза нечисти. Девицу пробирало до дрожи. Она растирала себя руками, сетуя на тонкую рубаху и сарафан с промокшим от вечерней росы подолом.

Было страшно.

Но не настолько, пока чья-то сухая, как ветка, рука не легла Яре на плечо. Глаза расширились от ужаса, а тело онемело. Лишь когда когтистые пальцы сжали кожу, девица нашла в себе силы вскочить и обернуться. Во тьме леса она различила несколько тонких невысоких силуэтов. Яра отшатнулась, а нечисти двинулись на неё, являя собой старух с облезлой зеленоватой кожей и полностью чёрными глазами. Лесные мары1. Они обступили жертву, не позволяя ей убежать в поле, и защёлкали острыми зубами. Их круг сужался, девице стало сложно дышать, будто вместе с пространством они отбирали и воздух. Ещё немного – и они прикоснутся к Яре. Почувствовав дурноту, она рванула вперёд. Деревья, кусты, ямы, пригорки – она бежала, не разбирая дороги, пока позади слышалось разъярённое шипение. Мары не отставали. Наоборот, одна из них обогнала девицу и со зловещим хохотом преградила ей путь. Другая с визгом выпрыгнула сбоку. Яра бросалась из стороны в сторону, слёзы наворачивались на глаза, а сердце скакало вперёд неё. Мары будто не ловили, а игрались с ней перед расправой. Они издевались. Сколько раз их скрюченные пальцы дёргали девицу за сарафан, чуть не разрывая его, а когти царапали кожу! Яра мысленно молила Лешего защитить её, но в этот раз она пришла без дара, а станет ли хозяин леса покровительствовать той, что не даёт ничего взамен?

А ещё… Оборотень. Он взял с девицы обещание, что она не будет заходить в лес. Но она здесь, снова. Пусть и не по своей воле, да оправдаться не получится, вряд ли волк снова будет благодушен, если встретит её.

Вязкая тьма сгущалась вокруг. Свет луны гас, изгнанный тяжёлыми кронами деревьев, дух нечисти пропитывал лес, наполняя его запахом гнили. Казалось, выхода нет. Но когда Яра совсем обессилела и пала духом, ей показалось, что места вокруг знакомы. Недавно она пробежала мимо кустов дикой малины, под ногами показалось подобие тропки, а вскоре впереди забрезжил просвет. Яра приближалась к капищу. Она обернулась: мары всё ещё следовала за ней по пятам, но заметно отстали, а вскоре и вовсе остановились, будто поляна с кумирами богов не подпускала их к себе. Девица тоже не хотела бы подходить к прогалине, где в прошлый раз увидела мертвеца. Дурное предчувствие колоколом звенело внутри, однако и повернуть назад Яра не могла, жуткие оскалы мар не выпускали её. Что ж, пусть ждут, она готова была сидеть возле капища хоть до утра, если это спасёт ей жизнь.

Девица глубоко вдохнула и тихо приблизилась к поляне, держась в тени деревьев. С каждым шагом сердце билось всё быстрее, и она положила ладонь на грудь, заслоняя его тревожный стук. Капище предстало перед взором, и Яра вздрогнула. Предчувствие не обмануло.

Боги на поляне были не одни. Возле идолов бродила странная девица, которая неестественно бледной кожей и распущенными чёрными волосами походила на нечисть. На ней была надета лишь белая нательная рубаха почти до пят, а босые ноги были испачканы землёй, потому казалось, что она парит в воздухе. Её можно было принять за русалку или мавку, но Яра чувствовала, что перед ней обычная человеческая девица. Хотя как обычная? Колдунья или жрица, но, главное, не нечисть из навьего мира.

Ворожея шевелила губами, однако как бы Яра ни пыталась расслышать её шёпот, получалось разобрать лишь отдельные слова: чаще всего «кровь», «жертва» и «Ярило2». От её плавных движений и ледяного голоса по коже рассыпались мурашки. Девица с нервным любопытством рассматривала ворожею. Та до сих пор не показала своего лица, всё бродила перед богами, вознося им молитвы и хлопая ладонями по небольшому бубну. С каждым ударом с её рук сыпались искры, которые, достигнув земли, превращались в дым. Из-за этого низкий туман, словно навий ковёр, покрывал поляну. Ворожея выкладывала перед кумирами требу: кому кусок хлеба, кому плошку мёда, кому канопку, из которой доносился хмельной запах. Сделав круг, жрица наконец повернулась в сторону Яры, и та обомлела. Ворожея оказалась слепа. Её глаза застилала белая, как туман, пелена, но она легко управлялась на поляне, будто зрение было при ней.

Что она делала посреди леса? Зачем приносила жертву богам, почему ночью? Не боится ли она оборотней или лесных хищников? «Нет, – покачала головой Яра. – Волки сами должны обходить жрицу стороной».

При мысли об оборотнях девица припомнила следы, которые в прошлый раз видела на капище. Они и сейчас густо усеивали поляну, будто волки полчищами бродили здесь каждую ночь. Яра вмиг покрылась липким потом: хищники могут прийти сюда снова. И они точно учуют человека подле поляны. Девица попятилась назад, но резко остановилась, услышав за спиной шипение мар. Они всё ещё сторожили свою жертву и тянули к ней когтистые руки. Яра сглотнула, замерев между нечистью и поляной оборотней. Спрятаться негде, везде поджидает опасность. Она глубоко вздохнула и только тогда заметила, что ворожея «смотрит» прямо на неё. Жар ужаса пробрал девицу до костей, словно раскалённое масло. Ни единой эмоции не отразилось на лице жрицы, она прислонила палец к губам, призывая незваную гостью к тишине, и отвернулась. А Яра застыла на месте, не веря своему счастью. Ворожея заметила её, но не причинит вреда.

Девица прижалась к дереву, стараясь не двигаться и не издавать ни звука. Жрица ещё недолго кружила по капищу, а после присела у подножия богов, но Яра подозревала, что странный обряд пока не закончен. И не ошиблась. Вскоре лес отозвался быстрыми шагами, кусты напротив зашевелились, и на поляну выпрыгнул волк. Чтобы не вскрикнуть от неожиданности, девица зажала рот рукой. Пасть зверя была испачкана в крови, он скалился, глядя на ворожею, но та не пугалась. Напротив, она спокойно встала, как боярыня перед склонившимся перед ней крестьянином, а волк опустил голову.

– Принёс? – спросила жрица.

Вместо ответа зверь нырнул обратно в кусты и через несколько мгновений вернулся, волоча по земле человека. Яра плотно сжала губы, запирая рвущуюся наружу тошноту. Тело несчастного было искусано, он лежал ничком, но судя по редким стонам, оставался жив. Волк сел рядом с жертвой, горделиво глядя на ворожею. Та принялась обматывать ноги мужчины верёвкой, и Яра невольно вспомнила, как в прошлый раз увидела на капище подвешенного вниз головой человека с перерезанным горлом. Такая судьба ожидает и этого несчастного. Девица неосознанно помотала головой. Хотелось позабыть и больше никогда не видеть жертвоприношения, но её взгляд был словно цепью прикован к ворожее и волку. Волку ли? Или оборотню? Тот подчинялся жрице и понимал человеческую речь, но был не похож на того перевёртыша, которого Яра встретила в свою последнюю ночь в лесу. Тот был со светлой шерстью, а этот – с тёмно-серой. Оба крупнее, чем обычные волки, или девице так казалось со страху.

Волнение вымотало её. Ступни болели, стоять было тяжело, но приходилось терпеть. Девица привалилась к дереву, тихо вздыхая и мельком поглядывая то на капище, то на мар. Лес молчал, и Яра, наверно, от усталости опустилась бы на корни и провалилась в сон, но наконечник тревоги неизменно колол грудь. Первый оборотень упоминал, что их много. И на поляне она видела кучу волчьих следов. Этих крох знаний девице хватило, чтобы предугадать, что случится дальше, потому она оставалась настороже. И не зря.

Ещё один перевёртыш выскочил на капище. За ним – следующий. Ворожея не обратила внимания на их появление, хотя точно слышала шаги и прыжки. Волки расселись напротив богов и терпеливо ждали, пока жрица закончит обвязывать ноги мужчины, а после тот, кто приволок жертву, ухватился зубами за конец верёвки, перекинутой через высокий сук, и потянул за неё. Будущий мертвец начал подниматься ввысь. Он застонал, задёргался, и из ран засочилась кровь, окрашивая одежду. Мужчина повис вниз головой, безвольно опустив руки к земле. По коже, прямо в подставленный под него сосуд, потекли багровые змейки.

Яра покачнулась от увиденного. Она неосознанно отступила на шаг, и под стопой хрустнула ветвь. Все – и волки, и ворожея – повернули головы в сторону звука. Звери потянули носами, и девица рванула с места. У неё был лишь один выход: бежать, молясь всем богам и духам, через чащу, пока на пути не попадётся подходящее дерево, на которое она сможет забраться. Волки не смогут её достать, но если же они обернутся людьми, то…