Плюшевые мишки не умирают

Оба мальчика были похожи на своих отцов. Не только внешностью, а вообще всем. Как говорится, кровь не водица – вот и Тохён, как и когда-то маленький Чонхёк, был близок к званию вундеркинда, в то время как Тоха вслед за отцом застрял на уровне посредственности. Он однозначно не был глупым, но его оценки лишь соответствовали приложенным усилиям. Тохёну самому нравилось учиться, а Тоха делал это, поскольку никуда не мог деться от давления отца.

Юнхёк мечтал, чтобы его сын обошел племянника. Хотя бы раз. Вместе с тем он мало значения придавал тому, что его сын никогда не будет лучше сына Чонхёка. Ведь они оба были так похожи! Юнхёк не мог вынести этой правды и, так же как и его родители, срывал на сыне злость, выросшую из противоречивых чувств. Презрение и насилие.

В «тот день» в выдающейся частной средней школе Яму объявили результаты промежуточных экзаменов за второй семестр первого года обучения. Тоха получил табель с оценками, где было сказано, что в общешкольном рейтинге он занял место на десять пунктов ниже, чем Тохён год назад. По иронии судьбы это число совпало с разницей в этажах, где располагались их квартиры. Разница в общей оценке же составила всего два балла. Когда после неудачи мальчик вернулся домой, отец засыпал его оскорблениями, ударил по лицу, вылил на него воду и в итоге запер в ванной.

Стоило разозлиться хотя бы раз – недовольство переставало ограничиваться чем-то одним. Больше всего Юнхёка бесили игрушки. Комната этого выродка была до потолка забита мягкими комками плюша. А вот комната племянника – ее он видел во время последней семейной встречи – была совершенно иной. В ней, словно в кабинете ученого, все было плотно заставлено специализированной литературой, которую могли читать только взрослые; а глобус, робот-сварщик и иные предметы выставлялись как экспонаты в музее. Тоха, напротив, с самого детства был по природе человеком слабовольным и абсолютно непредприимчивым. Даже после того, как Юнхёк закрыл своего единственного сына в ванной, злость не утихла: он внезапно почувствовал, что во всех неудачах – Тоха и его собственных – целиком и полностью виноваты только игрушки. Отец тут же побежал в комнату мальчика. И, схватив с кровати жалкое подобие розового медведя, вернулся обратно, чтобы бросить им в сына.

– Сукин сын, собираешь этот плюшевый мусор как баба. Раз тебе так нравятся эти клочки шерсти, – сиди с ними хоть всю ночь. Пока совесть не проснется, даже не думай – и шагу отсюда не ступишь.

Юнхёк шуруповертом приделал скобы к двери, повесил замок и закрыл. Затем он собрал все игрушки Тоха и скопом выкинул в мусорный бак на улице. Подавив кипящую, словно лава, злость, он пошел обратно. И тогда возле двери он обнаружил тток, аккуратненько оставленный кем-то в честь переезда.

От него исходил особенно сильный запах кунжутного масла.

Той осенью переезд еще не завершился. А сладкий тток Юнхёк обожал с раннего детства. Во время праздников его не раз отчитывали за то, что он стащил угощение, приготовленное специально для поминальной церемонии. Вот и в этот раз Юнхёк, ни о чем не подозревая, занес тарелку с ттоком в дом и с удовольствием разделил блюдо с женой, пока его сын был заперт в ванной. Тогда он подумал: «Хм, какие добродушные соседи к нам въехали». Налитое сверху кунжутное масло источало сильный аромат, а сам тток был очень мягким. От вкусной еды, казалось, и настроение стало чуть лучше. Внезапно в памяти всплыло, что Чонхёк ненавидит сладкое. Он никогда не предлагал ничего своему младшему брату, но вот блюда с медом отдавал с радостью. «Интересно, раз предпочтения в еде тоже передаются по наследству, ненавистный мне племянничек и тут на отца будет похож?» – подумалось ему. А в это время по его телу уже распространялся яд.

После Тоха часто думал о том, что если бы он ответил правильно еще на один вопрос, если бы он сдал экзамен лучше Тохёна, то ничего из этого бы не произошло. Папа бы не рассердился, не пошел на улицу выкидывать игрушки. И не обнаружил бы тток. «Разве это не я виноват в том, что мама с папой умерли?» – крутилось у него в голове.

Тогда мальчик просидел в ванной целые сутки. Двадцать четыре часа Тоха ощущал и как десять минут, и как десять лет одновременно. Сопровождаемый тонущими в темноте стонами, он блуждал по ночному кошмару. Пока родители отходили в мир иной, рядом с ним оставался только ничтожный, по мнению отца, комочек шерсти. Тот самый Улыбчивый мишка. Тоха вспомнил слова того, кто подарил ему игрушку:

– Если тебе приснится плохой сон, просто обними его покрепче. Мишка тебя защитит.

Сущая правда. Если бы не этот медведь, он бы не выжил в той темноте. К счастью, замок, что не должны были открыть даже полицейские, им с легкостью поддался. Переживший космическую темноту Тоха с потускневшим лицом вглядывался в пространство перед собой. В голове одно за другим пронеслись воспоминания о том, как он однажды крепко сжал Улыбчивого мишку рукой и потом еще долго-долго ходил с ним повсюду.

Все выглядело как и всегда: легко пропускающее свет окно, лучи вечернего солнца, пустая квартира площадью 258 квадратных метров. Но – оградительная лента. Опрокинутые стулья, следы крови. Разбрызганная по всей гостиной кровь. Иногда в голове мальчика возникала мысль: «Может быть, и я умер вместе с ними в ту ночь? Во всяком случае, так было бы лучше».

В тот день тток попробовали не только его родители. Тохён и его добрая домработница тоже ели это лакомство. Всего лишь несколько капель коварно замаскированной жидкости разлилось по телу – и их жизнь оборвалась. Что за слабое тело у человека? Тоха казалось, что что-то пошло не так. Он выжил, а Тохён умер. Если уж и выбирать между ними, кому жить, а кому нет, разве это должен был быть не Тохён? «Разве я важен по сравнению с ним? Все любили его, он всегда был на первом месте, он… много денег потратил, чтобы жить», – терзался Тоха.

Вот так мальчик остался в одиночестве и долгое время провел в больнице. Он почти не разговаривал, поэтому люди стали думать, что у него развилась афазия[16]. Некоторое время спустя настал момент решать дальнейшую судьбу несовершеннолетнего Тоха. Пока все вокруг размышляли о том, отдать ли его в спецучреждение, назначить опекуна или попросить о помощи родных, дядя Чонхёк объявил о намерении его усыновить. Вот так Тоха и стал его новым сыном.

* * *

Спустя долгое время, когда уже начались дневные занятия, Тоха все же вышел из туалета и вернулся в класс. Никто не спрашивал, где он был. День продолжился, как и любой другой. Хоть в глазах других он и был «чудом выжившим», посредственному человеку уровня гения не достичь, поэтому парню приходилось каждый день посещать по два-три хагвона. После дополнительных уроков по математике – первом пункте в списке занятий в тот день – он написал пробный экзамен и ошибся в трех заданиях. Каждое по три балла, значит, в общем – девять. Из-за разницы всего в два балла умерли мама с папой, а тут целых девять, и ничего не случилось – этот факт казался Тоха странным. Раньше он чувствовал, будто несет на своих плечах тяжелый груз, сейчас же юноша ощущал себя легким шариком, который норовит вот-вот улететь. Он будет ловить воздух руками, и поймать его будет некому.

Тоха возился с неправильными ответами, когда на тетрадь каплями упала красная жидкость. Преподавательница попросила не перетруждаться, мол, еще не время экзаменов, и протянула ему салфетку. «Не перетруждаться, говорите…» – усмехнулся юноша про себя. Дядя Чонхёк, ставший его новой семьей, в отличие от отца, не давил на него с успеваемостью. Хотя было бы правильней сказать, что он в целом особого внимания на племянника не обращал.

И все же причина, по которой Тоха был настолько одержим оценками, заключалась в желании освободиться от этой разницы в два балла. Каждый раз при встрече с кем-либо в его голове звучали голоса: «Почему он вообще выжил? Глянь, так глупо ошибся в заданиях, которые Тохён бы решил на раз-два. Он такой застенчивый и унылый, а вот его старший брат был умным ребенком и всеобщим любимцем. Так почему именно он?» Тоха знал, что эти голоса были ненастоящими. Он знал, знал, но… что, если это не так? Уж слишком отчетливо они звучат.

Тохён всегда был спокоен. Даже притом что у него с рождения были проблемы с сердцем, из-за которых часть жизни ему пришлось провести в больнице, мальчик обладал особым талантом: он никогда не жаловался, позитивно смотрел на мир, и окружающим было комфортно находиться рядом с ним. Многие не верили, что Тохён их ровесник – настолько по-взрослому он себя вел и настолько много знал. Тоха ему завидовал и при этом стремился к нему. Хотел быть таким, как он. Но сколько бы Тоха ни старался, за братом не поспевал и только все больше ненавидел его.

Разумеется, по Тохёну все скучали. Когда он исчез, люди не могли не искать его черты в двоюродном брате. Сравнивали оценки, разочаровывались, изучали лицо и бормотали: «Как же похож». Тоха знал, какими глазами смотрели на него. Вздрагивающим в испуге взглядом, всего лишь на мгновение расширенными зрачками.

Именно поэтому, чтобы избавиться от тени погибшего Тохёна, оставалось только учиться. Доказать, что он ни в чем ему не уступает, что он остался жив не просто так. Тогда и голоса исчезнут. Но была еще одна причина. За решением заданий время пролетало незаметно. Мир чисел и мир правильных и неправильных ответов были гораздо проще, ведь в них никакая трагедия не имела значения.

Кровь из носа никак не останавливалась, поэтому преподавательница предложила уйти с занятий пораньше. Как правило, ее не трогали даже отчаянные мольбы студентов с сильным жаром, но в этот раз она почему-то охотно разрешила пойти домой. Да и Тоха чувствовал себя неважно с самого утра. Все тело ломило так, будто кто-то задал ему хорошую трепку. В итоге он вышел из хагвона на три часа раньше, чем обычно. Парня охватило дикое желание сразу же по возвращении домой лечь в кровать, и, словно одержимый, он побрел к «Видам природы». К тихому, как склеп, дому.

На следующий день у Чонхёка была запланирована командировка в Японию, поэтому дом опустел с раннего утра. Вернуться он должен был через десять дней. Домработница закончила с работой до полудня и уже ушла, так что дома никого быть не должно. Из всех пострадавших в трагедии три года назад не переехали только Чонхёк и религиозная женщина из соседнего корпуса. В этом холодном, без единого признака тепла доме повсюду витала зловещая и мрачная атмосфера. Комната Тохёна осталась такой, какой и была. За почти всегда наглухо закрытой дверью многое осталось нетронутым: открытые книги, тарелка из-под съеденных фруктов, смятое одеяло.

Тоха же жил в соседней комнате и знал, что Чонхёк глубокими ночами бродит возле той двери. Он также знал, что в поздний час оттуда время от времени доносились слова и вздохи, намекающие на чье-то присутствие. Звуки шагов, дыхания, царапания ногтями по стене, перелистывания страниц, шуршания одеяла… Иногда Тоха сомневался в том, что все они исходят от дяди. Но если не от него, то от кого тогда? Если не считать домработницы, которая три раза в неделю приходит на работу по ночам и уходит утром, в этих апартаментах жили только двое: Чонхёк и Тоха. А вдруг это дом с привидениями? Все-таки квартира 1507 в жилом комплексе «Виды природы» – дом погибшего ребенка, Тохёна. «Но тогда почему я здесь оказался?» – недоумевал Тоха.

«Как это почему? Тебя ведь сюда взяли».

В день, когда юноша вернулся в «Виды природы» и разложил вещи в комнате, Чонхёк сам подвез его на машине до больницы, заверив с добродушной улыбкой:

– Не стоит чувствовать себя виноватым. Я делаю то, что должен.

Смысл этих слов был до конца неясен. Он ушел из политики, но оставался президентом строительной компании, которую унаследовал от родителей, и обладал сильным влиянием в Яму, так что всегда интересовался тем, что происходит вокруг. Вот и усыновление ставшего сиротой племянника не сильно выбивалось из общей картины. Тогда публиковалось множество статей с названиями в духе «Как выжившим в трагедии залечить свои раны». Затем вышло документальное реалити-шоу, запечатлевшее жизнь Чонхёка и Тоха. Около недели им пришлось страдать под объективом камер. Дядя и по сей день считался предпринимателем с хорошей репутацией.

«Так-то оно так, но… обязательно ли звать меня только ради поддержания этой трогательной картины? Отдавать мне место Тохёна?» – Тоха находился в этом доме чуть больше года, но все эти сомнения до конца так и не развеялись. Виной тому, в частности, особенная искра, что изредка виднелась во взгляде Чонхёка.

Произошло это чуть более месяца назад. Тоха внезапно проснулся от пропитавшей воздух вони. За стенкой, из комнаты брата, доносился чей-то шепот. В поисках источника мерзкого запаха юноша вышел в коридор. Одним ухом он прислонился к плотно закрытой двери. Вдруг она резко распахнулась, и из комнаты показался Чонхёк. Незнакомый запах за считаные секунды распространился по округе и заставил Тоха непроизвольно прикрыть нос. Дядя – само спокойствие – развернулся и открыл окно.

– Тут давно не проветривали, поэтому завелась плесень.

С этими словами он взглянул на племянника. Тоха съежился. В голове снова зазвучал голос. Чонхёк кричал что есть мочи: «Не ты должен был выжить, а Тохён! Умри, умри!» Парень встретился с мрачным взглядом дяди – в нем ясно читался злой умысел…

Но, должно быть, все это было иллюзией. Наваждением. Психология жертвы. Она же была и у его покойного отца.

Тоха видел призраков с самого раннего детства. Иногда испытывал и слуховые галлюцинации. Поначалу мама водила его к психиатру, но совсем скоро перестала обращать внимание на какие-либо симптомы. Она говорила, что это ерунда, и называла сына неженкой – на этом все. Поэтому и сам Тоха стал так думать: «Отчетливые шаги и напоминающий запах разлагающегося тела смрад, что окружают этот пустой дом, – все это обман. Просто я слабый, вот организм с нервной системой и подшучивают надо мной».

Добравшись до дома, Тоха упал на кровать прямо в форме. Он с головой зарылся в одеяло и закрыл глаза, но сгустившийся было сон теперь как рукой сняло. Сильная усталость испарилась сама собой. Тем временем сердце, наоборот, билось так сильно, будто норовило убежать. «Что за странное чувство несоответствия?» – с этой мыслью парень выпрямился на кровати. За наглухо закрытой дверью послышался голос:

– М‑м‑м‑м‑м…

Приглушенный напев смешался со звуком шагов. «Быть такого не может. Сейчас дома никого нет», – насторожился Тоха.

– М‑м‑м‑м‑м…

Знакомая мелодия. Где же он ее слышал? Нет, песня сейчас не так важна. Нечто бродит по дому. Тоха тихонько сполз с кровати. А вдруг это ерунда? «Ведь могла же домработница что-то забыть и заскочить обратно. Или Чонхёк попросил секретаря о чем-то», – успокаивал себя юноша. В тот момент он проигнорировал тот факт, что поющий голос был слишком тонким для взрослого человека.

Стараясь идти как можно тише, Тоха подобрался к двери. Как и в любой другой новостройке, в этом доме не было прихожей. Из коридора просачивался маленький луч, будто бы от светодиодной лампы. Парень вдруг осознал, что сам свет не включал. И песня, и шаги тут же прекратились.

Тоха пригнулся и заглянул в узкую щель между дверью и полом. Там, где никого не должно было быть, словно пустившее корни мертвое дерево, стояли две темно-синие ноги.

Чьи они?

Может, призрак Тохёна? Или отца? Нет, что-то с этими ногами было не так. Для призрака они выглядели уж слишком… живыми. Сквозь узкую щель просачивался до мурашек зловонный запах. Тот, которым пропитана вся комната брата. И тут Тоха вспомнил, где слышал похожий напев. В рекламе Улыбчивого мишки. Тохён постоянно напевал эту до ужаса прилипчивую мелодию во время учебы. Тоха был в растерянности: «Это тоже неправда? Я что, схожу с ума?»

Когда парень с ужасом всмотрелся в дверную щель, синие ноги, что до этого стояли неподвижно, словно прогнившее дерево, резко начали двигаться. Тоха затаил дыхание и сосредоточился на звуке. Ржавая дверная ручка повернулась с характерным щелчком, от которого по коже пробежали мурашки. Затем послышалось, как закрылась дверь. Нечто вернулось обратно в комнату Тохёна.

Тоха поднялся с пола. Затем повернул ручку и проверил коридор. Ничего там, естественно, не было. «Ладно, максимум это могли быть призраки, которых я видел днем. Мертвые ведь не могут навредить живым», – успокоил он себя.

Если бы тогда он вернулся обратно в постель, все было бы хорошо. В нормальных обстоятельствах Тоха так бы и сделал. Но тот день был крайне странным… С утра ему нездоровилось, внезапно полилась кровь из носа, преподавательница сказала идти домой, и он послушно ушел с занятий. Тоха словно завладел импульс, обычно присущий второстепенным персонажам ужастиков – они-то любят нарушать очевидные запреты. И теперь ему захотелось проверить комнату брата.

Хотелось своими глазами увидеть, что за существо там прячется. Казалось, только так он сможет расслабиться и снова лечь спать. Кто знает? Что, если там внутри не призрак, а вор? Или там скрывается какой-нибудь чокнутый маньяк, как три года назад? Тоха остановился у входа в комнату. Протянул руку и надавил на дверную ручку.

Дверь легко отворилась, словно только этого и ждала.

А внутри… что же там было?

В тот же миг глаза затмил белый свет. Тоха почувствовал, как тело с резанувшим по барабанным перепонкам свистом взмыло вверх, – его пронзила такая боль, словно каждая косточка рассыпалась в прах. Весь покрытый пылью, он, как брошеная тряпичная кукла, кубарем катился по дороге.

Последнее, что парень помнил, – как стоял возле комнаты Тохёна. Он все еще явственно ощущал холод той дверной ручки. Но теперь Тоха лежал на проезжей части в неизвестном ему месте. Нечетким зрением он уловил выгнутую под странным углом руку и лужу крови, широкими брызгами расплескавшуюся по ночной улице. Воспоминания о вчерашней ночи практически исчезли, будто кто-то подрезал киноленту. Чем больше он пытался вспомнить, тем сильнее болела голова. Городской шум отдавался в мозгу, словно сумасшедшая партия барабанщика рок-группы.

Тоха с невероятным усилием поднял веки, что то и дело норовили опуститься. Водитель сбившего его грузовика спешно вышел из машины и куда-то позвонил. Юноша медленно моргал и глядел между ног окруживших его людей. Оттуда на него смотрели пластиковые зрачки Улыбчивого мишки, который совершенно точно стоял на двух лапах.

Сознание постепенно покидало его. Резко навалилась усталость. Ему хотелось закрыть глаза и немного передохнуть. Улыбчивого мишки больше нигде не было видно. «Его точно затопчут, и он сильно испачкается. Так нельзя, он же мой драгоценный друг», – с этими мыслями Тоха отдался во власть сна. Медленно приближающиеся звуки сирены – последнее, что он услышал.

Когда Тоха снова открыл глаза, он обнаружил, что застрял в комке из плюша с явно нечеловеческими конечностями, пришитыми к телу грубыми стежками. Место происшествия расчистили, и его окутала тишина – вокруг не было ни души. Тоха поднял свое мягкое, с трудом сохраняющее баланс тело и встал возле стеклянной витрины ближайшего магазина. В ней появилось его уменьшившееся отражение. Все казалось сном. Юноша попытался со всей силы ударить себя по щекам, но он не то что не проснулся – даже боли не почувствовал.

«Я что, серьезно превратился в игрушку? А что с моим человеческим телом?» – растерялся Тоха.

Однако холодные ночные улицы Яму не дали ему ни секунды на раздумья. Внезапно возникла тень – к Тоха, скалясь, подошла крупная пятнистая кошка. Теперь, когда его тело уменьшилось, она стала для него такой же опасной, как дикое животное в Африке. Пока кошка еще не успела напасть, парень из последних сил бросился к куче мусора и притаился на ее вершине. Он совершенно не понимал, что теперь делать. Вдруг кто-то схватил зарывшегося в мусор Тоха и вытащил наружу. Это оказалась одетая в огромное худи девушка с мрачным лицом.

– Привет, давно не виделись.

Взгляды двух живых существ столкнулись в ночном, пропитанном отвратительным запахом переулке. Немного погодя Хваён сгребла Тоха в объятия. В тот момент в его голове пронеслась мысль: «Возможно, мое тело стало таким не просто так».

Хван Хваён и Хан Тоха. Они уже встречались. Еще до всех этих трагических событий.

* * *

Хваён абсолютно ничего не могла понять. Ни того, что плюшевый медведь ее спас, ни того, что он умеет говорить, ни того, что именно он говорил, – ничего.

– Постой, то есть ты утверждаешь, что на самом деле человек? Семнадцатилетний школьник? Но попал в аварию, очнулся и оказался заперт в этом теле?

Мишка кивнул головой. Они находились в кладовке на крыше соседнего с «Клубничкой» мотеля «Виноградинка», где плюшевый медведь, связанный веревкой, подвергался допросу Хваён.

– Полнейшая бессмыслица. Может, ты робот или типа того?

Девушка повертела и ощупала игрушку со всех сторон, но никаких твердых частей не обнаружила. Осознав, что для робота он слишком легкий, Хваён пробормотала с серьезным выражением лица:

– Это что, реально одержимая призраком игрушка?

В голове всплыл пост из интернета, который с утра показывала Чуа. Речь в нем шла о том, что нельзя бездумно подбирать выброшенные игрушки или мебель, поскольку к ним могут привязаться злые духи. Но этот плюшевый медведь ей помог – какой уж из него злой дух? Если бы он не ударил топором по голени того мужчины, будто усердный дровосек, Хваён не выбралась бы из той комнаты живой.

– Ты точно не злой дух. Как там называются полные их противоположности? Духи-хранители? Что-то странно все это.

– Я даже не знаю, умер ли я на самом деле.

– То есть ты можешь быть жив? А твоя душа оказалась внутри игрушечного медведя?

Мишка кивнул.

– И ты даже не знаешь, почему все произошло?

Он снова кивнул. Хваён провела рукой по растрепанным волосам и буркнула:

– Все так странно и запутанно, с ума сойти просто.

Солнце уже село, сквозь окно с ладонь величиной проглядывала луна. Они прятались здесь уже третий час подряд. Девушка и медведь с замиранием сердца наблюдали из окна за обыском кладовки в здании напротив. Час назад звуки шагов и суеты стихли – теперь можно было тихонько выбираться наружу.

Хваён сощурилась и осмотрела плюшевого медведя – своего спасителя. «Серьезно, в этом городе творится столько странностей», – подумала она.

– В любом случае, спасибо, что спас. Если бы не ты, я была бы уже мертва.

– Что? А, ага.

У игрушек не меняется выражение лица, но в тот момент Хваён почему-то показалось, что медведь смутился. Она поначалу связала его на всякий случай (мало ли, он проклят), но, судя по его вялой реакции, эти сомнения можно было с легкостью отбросить. Девушка развязала крепко затянутую веревку и представилась:

– Я Хван Хваён. А тебя как зовут?

– Меня?

– Ты же сказал, что старшеклассник. Должно же у тебя быть имя.

Тоха ответил после некоторых раздумий:

– Тохён.

– Тохён? А фамилия?

– Ли, Ли Тохён.

– Ли Тохён. – Хваён тихо произнесла имя плюшевого мишки. Оно было не сильно запоминающимся. Два существа периодически поглядывали друг на друга. Повисла странная тишина.

– Что теперь будем делать? – спросил медведь.

Хваён сделала шаг и проверила, как обстояли дела снаружи. Ни прихвостней Ёнчжина, ни минивэна, который ее сюда привез, нигде не было. Если и выходить, то сейчас.

– Надо уходить отсюда.

Девушка засунула плюшевого мишку в рюкзак, после чего вывернула наизнанку запачканную кровью верхнюю одежду и надела. Она была двухсторонней, поэтому странным это не выглядело. Затем салфетками, что хранились в кладовке, она вытерла застывшую на лице кровь. И тут мишка прокричал из недр рюкзака:

– Куда собираешься идти?

Возвращаться в квартиру 303 в «Радуге» нельзя – там Ёнчжин. Но и альтернатив никаких не было. Внезапно в голове Хваён возник опасный план. Если постараться, можно будет сразу двух зайцев одним выстрелом убить.

– Эй, мишка, помоги-ка мне еще разок. Тогда и я тебе помогу.

– Поможешь?

– Ага, с чем угодно. Тебе же наверняка неудобно передвигаться в этом теле.

Она была права. Тоха вспомнил, как чуть не стал кормом для бездомных кошек. Чтобы вернуться в настоящее тело, сначала нужно узнать, что с ним стало после аварии. Возможно, подсказка хранится в стертых воспоминаниях. Да и помощник ему бы сейчас явно не помешал. О том, что он мог уже быть мертв, Тоха решил не думать: «Что ж, если так, то Мрачный жнец сам ко мне придет».

– И чем я могу тебе помочь?

– Отомстить, – ответила Хваён с усмешкой. – Я сопру деньги у сволочи Ёнчжина – того, кто меня продал. И ты мне нужен.

«Ты мне нужен». Трясясь в рюкзаке Хваён, Тоха смаковал эти три слова. Он поднес лапу к мягкой груди: казалось, сердце, которого у него даже не было, совершило кульбит. Парень вспомнил о недавнем прошлом и снова повторил про себя эти слова:

– Ты мне нужен.