Пластиковый океан

Вдруг кто-то выхватил ключи из его рук и пошел открывать дверь.

– Вы что делаете?! – пробормотал Ли Шили в оцепенении.

При виде отрытой двери собравшиеся потеряли к нему интерес и ввалились в лабораторию.

– Мы хотим убедиться, не сжигаете ли вы мусор! Ни у кого нет права разрушать окружающую среду!

– Мусоросжигатель вон там!

– Там внутри что-то горит.

– Громите!

Экологи осматривали лабораторию. Через некоторое время изнутри раздался грохот, а затем звон бьющегося стекла.

«Это мой эксперимент!» – мысленно закричал Ли Шили, пытаясь восстановить контроль над собственным телом.

– Не трогайте! – крикнул он, вбегая в лабораторию.

Экологи рассредоточились на первом этаже в поисках чего-нибудь подозрительного. Кто-то оступился и опрокинул термос, стоявший в предбаннике, что и вызвало весь этот переполох.

К счастью, это не экспериментальная установка. Ли Шили почувствовал облегчение.

Еще несколько человек хотели подняться на второй этаж, чтобы посмотреть, что там, но путь им преградил Чэнь Янь.

Он был одет в майку и широкие шорты, в руках вертел невесть откуда взявшийся большой гаечный ключ. Экологи попятились.

– Туда нельзя, это лаборатория по моделированию процессов, комплект оборудования стоит несколько миллионов. Любой из вас, кто прикоснется к нему, будет нести ответственность! – громким голосом известил Чэнь Янь.

Сразу было видно, что у старшего товарища имелся определенный опыт. Чэнь Янь размахивал гаечным ключом, постепенно оттесняя толпу от лаборатории в главный зал, словно умелая овчарка, гуртующая скот.

Ли Шили и Чэнь Янь переглянулись и уже собирались образумить непрошенных гостей и убедить уйти. И тут из другого конца коридора раздался чей-то крик:

– Нашли! Улики здесь!

Экологи бросились в другой конец коридора, где находилась комната культивирования с более чем сотней генетически отредактированных зародышей растений в маленьких горшочках, наполненных мусором и расставленных на полке.

В комнате было удушающе жарко и влажно, а вытяжной вентилятор лениво вращался, имитируя суровую среду в глубине мусорной свалки, чтобы отобрать растения, способные выжить на свалке и разлагать при этом пластик.

В такой среде городские бытовые отходы начали бродить, создавая сильный, удушливый, кислый запах.

– Не открывайте его! – крикнул Ли Шили. Содержимое инкубатора не представляло опасности, но если бы газ внутри вырвался наружу, пострадали бы все.

Однако защитники окружающей среды не послушали Ли Шили и решили, что здесь что-то не так.

Кучерявая тетка бросила на него пустой взгляд и с вызывающим видом пошла дергать тяжелую герметичную дверь.

Ли Шили сделал несколько быстрых шагов, но, к сожалению, не успел остановить ее.

Дверь инкубатора открылась, и в лицо Кучерявой ударил сильный запах перебродивших бытовых отходов. Женщина на мгновение замерла и поперхнулась от вони.

Ли Шили подоспел как раз вовремя, чтобы увидеть, как она падает навзничь, и поспешно протянул руки, чтобы помочь ей. Однако он сам нетвердо стоял на ногах и вдобавок неверно рассчитал вес тетки, поэтому не смог удержать ее, а вместе с ней рухнул на пол.

Ли Шили пытался выбраться из-под нее, когда кто-то крикнул:

– Наших бьют!

Ли Шили ощутил легкость, когда несколько экологов помогли своей соратнице подняться. Он приподнял голову, и по лицу его ударила красная кроссовка.

Прежде чем он потерял сознание, он услышал чей-то крик:

– Бей!

– Ли Шили! Ли Шили! – Услышав чей-то оклик, он открыл глаза. Лоб ныл от боли, щеки были липкими, а когда он коснулся их, то на руке остались следы свернувшейся крови.

Перед глазами все плыло.

– Ли Шили! – Кто-то позвал его снова, и он повернул голову влево. Над ним склонился Чэнь Янь.

Ли Шили сел.

– Что случилось?

– Они ушли.

– Кто? – переспросил Ли Шили, а потом до него дошло, что речь идет об экологах.

Он встал. Левый глаз слегка опух. Ли Шили поднял руку…

– Стой! Не три! – раздался издалека голос Чэнь Яня. – У тебя слишком грязные руки!

Ли Шили опустил взгляд. Одежда была грязной, на ней налип какой-то пластиковый мусор, по ткани расплывались круги едкой жижи, и выглядело это отвратительно.

– Почему бы тебе сначала не пойти и не принять душ? Поговорим позже.

Ли Шили кивнул и потащился в душ на втором этаже, Чэнь Янь последовал за ним, взяв футболку из своей комнаты и повесив на дверь душевой:

– Я в нее уже не влезаю. Надень пока!

После душа Ли Шили почувствовал себя гораздо бодрее. Он посмотрел в зеркало, на лбу красовался порез, правда неглубокий, левый глаз немного опух, вероятно, от удара. Кроме того, болели спина и бедра, но он не знал, из-за чего.

Когда он спустился вниз, старший товарищ неуклюже прибирался в лаборатории, сметая мусор из одного конца коридора в другой и оставляя после себя даже больший беспорядок, чем до уборки.

– Почему они на меня накинулись? – Голова Ли Шили пульсировала от боли. – Братишка, брось, я потом уберу!

Чэнь Янь подошел, осмотрел рану и сказал:

– Тебе не нужно было на них реагировать изначально. Они заводятся на пустом месте.

– Я думал… – Ли Шили чувствовал себя немного виноватым, что группа отобрала у него ключ, чтобы попасть в лабораторию.

– Не волнуйся, убытков особо нет. Эта часть лаборатории не пострадала. Я их отсюда выгнал. Но они устроили беспорядок в инкубаторе и разбили мусоросжигательную установку.

Ли Шили глубоко вздохнул.

– Я сходил на свалку, одолжил грузовик, и мне помогли кое-что вывезти. – Чэнь Янь похлопал коллегу по плечу: – Есть свои плюсы в соседстве со свалкой. На, попей водички. Полиция приедет попозже.

– Ты вызвал полицию?

– Да, лабораторное оборудование испорчено, нужен полицейский протокол, подтверждающий, что его разбили, пусть ущерб не такой большой, но нужны документы, чтобы претендовать на страховую выплату, – медленно пояснил Чэнь Янь. Здесь он был куда опытнее Ли Шили.

– А ты поговорил с Лао Ся?

– Да. Он на острове Хайнань, читает лекции, прямо сейчас вернуться не может, так что пока мы сами тут наведем порядок.

Ясное дело, профессору плевать, что у них тут происходит.

Ли Шили испытал разочарование, потер рану на лбу и вдруг злобно сказал:

– Разбей мне башку, я и сам давно собирался это сделать.

– Что за чушь ты опять несешь, тебе и так уже пробили голову, – спокойно сказал Чэнь Янь.

Ли Шили посмотрел на него:

– Братишка, я действительно не думаю, что у меня тут есть какие-то перспективы. Эксперименты оказались бесплодными, а Ся мысленно где-то в другом месте. Мы так хотели сделать что-то значимое, а в итоге эти придурки разгромили лабораторию.

– Не такая уж большая потеря, – хмыкнул Чэнь Янь.

Чем больше Ли Шили размышлял об этом, тем больше чувствовал себя неудачником, а беспомощность и страх, который он испытал в окружении экологов, все еще отзывались в сердце. Он встал и сказал:

– Я ухожу. Хватит с меня!

– Ну что ты мелешь? Присядь!

Не обращая внимания на Чэнь Яня, Ли Шили осмотрелся и заметил, что пакет KFC, который он купил для своего друга по пути на работу, валяется у двери, смятый и растоптанный, и содержимое его явно несъедобно. Он взял пакет и выбросил куриные ножки, коробку и пластиковый пакет в контейнеры для раздельного сбора мусора.

Даже если вы живете на свалке, сортировка – это очень полезная привычка.

– Это от вас поступил вызов? – спросил кто-то у двери, и когда Ли Шили обернулся, то увидел, что там стоят два полицейских, закрывающие рукавами носы.

– Да, это я сообщил о происшествии, – сказал Чэнь Янь.

Он повел полицейских на «место преступления», чтобы посмотреть, что там и как. Ли Шили с любопытством последовал за ним, пока раздумав уходить.

– А вас кто ударил? – спросил полицейский.

– Наверное, меня пнули, не помню… – ответил Ли Шили.

Полки в инкубаторе были разбиты, повсюду раскидан мусор, большую часть забрали мусорщики, но кое-что осталось на полу и стенах.

Но запах инкубатора все еще был настолько сильным, что полицейские, постояв некоторое время, не выдержали.

– Вы что тут делаете вообще? – спросил полицейский.

– Мы проводим эксперимент, чтобы вывести растение, которое сумеет разлагать пластиковые отходы, – объяснил Чэнь Янь.

– Хорошо, – сказал полицейский. – Тут я вас поддерживаю, ребята.

Они отвели полицейских еще раз осмотреть мусоросжигательную печь – дверь и загрузочное отверстие были покорежены, система зажигания и топливный насос сломаны, но после замены деталей все заработало. В двери камеры пробили дыру, некоторые правила безопасности, висевшие на стене, экологи сорвали, но других повреждений было не видно.

К счастью, когда пришли вандалы, печь уже потухла: если бы кто-то вошел во время процесса, могли бы возникнуть большие проблемы.

Полицейский подробно описал все, что произошло, составил перечень всех повреждений в блокноте, затем ткнул пальцем вверх:

– Все ли камеры в лаборатории работают?

Чэнь Янь хлопнул себя по лбу:

– Как я мог забыть, что за лабораторией все еще ведется наблюдение?!

Они привели двух полицейских в серверную на втором этаже. Чэнь Янь заикался:

– Я обычно дежурю здесь… господа полицейские…

– Это ваше личное дело, нас сейчас интересует только происшествие, – сказал полицейский.

Чэнь Янь включил систему наблюдения и перемотал время на несколько минут назад. На экране было видно, как дюжина людей окружила дверь инкубатора, а Ли Шили метнулся к кучерявой женщине. На видео он излишне торопился, а лицо было настолько искажено, что и правда казалось, будто ученый задумал что-то плохое.

И вот он подбежал к женщине, а та закатила глаза и рухнула в обморок, Ли Шили протянул руку, чтобы помочь, и они оба одновременно упали на землю. Затем толпа начала клокотать, их лица исказились от зловония. В разгар хаоса кто-то нанес Ли Шили точный удар в голову.

Экологи ворвались внутрь, выбили дверь и принялись громить инкубатор, хватая все, что попадалось под руку. Погром продолжался около десяти минут, и когда им надоело, один за другим они покинули помещение.

Затем на мониторе появился Чэнь Янь, который растолкал Ли Шили.

Камера записала все происходящее, и всех было хорошо видно.

Полицейские попросили Чэнь Яня сделать копию видеозаписи с камеры наблюдения на флешку.

– Мы объявим в розыск этих людей, а затем будем проводить разбирательство с каждым из них отдельно. Вам позвоним, когда будут новости, – сказал полицейский Чэнь Яню.

– Хорошо, вы уж постарайтесь!

Чэнь Янь и Ли Шили вывели полицейских за дверь лаборатории и, стоя на пороге, смотрели вслед полицейской машине.

На улице было серо, издалека надвигались тяжелые кучевые облака. Похоже, скоро польет сильный дождь.

Ли Шили вдруг вспомнил о чем-то и, повернувшись, рванулся обратно в лабораторию. Чэнь Янь последовал за ним:

– Сяо Ли, ты чего?

Тот вернулся в серверную, выдвинул стул и заставил Чэнь Яня сесть.

– Поставь-ка запись еще раз.

Чэнь Янь с недоумением пожал плечами, но просьбу коллеги исполнил.

– Останови, – велел Ли Шили. – Отмотай-ка назад немного.

Чэнь Янь принялся перематывать видео кадр за кадром, и тут Ли Шили, ткнув пальцем в экран, воскликнул:

– Смотри сюда!

В просвете между экологами виднелся опрокинутый на землю экспериментальный образец – маленькое зеленое пятно посреди хаоса.

Чэнь Янь вытянул шею, едва ли не носом прижавшись к экрану.

– Не может быть, как ты это увидел?!

Зелеными были только две или три пикселя, невозможно было разобрать очертания. Это мог быть узор на пластиковой упаковке или обрывок бумаги.

Но оставалась и еще одна возможность: они наконец-то продвинулись в своем эксперименте.

(9) Подлинный пункт назначения

Жизнь на борту «Кувата мару» оказалась не такой ужасной, как представлялось при посадке: не слишком тяжелой, не слишком утомительной и даже скучной. Каждый день только сон и еда, а матросы собирались в трюмах и смотрели один и тот же фильм десятки раз. Другие играли в карты или бесцельно бродили, и так продолжалось в течение десяти дней.

Ватанабэ поручили драить палубу: он сбрасывал ведра с борта, зачерпывал воду и поднимал на веревке. В нем оставалась от силы треть, и Ю молча выплескивал ее на палубу и тер шваброй, пока не станет сухо.

Он сам вызвался на эту работу, потому что первые пару дней больше всех пачкал все вокруг – Ватанабэ Ю мучила морская болезнь.

Судно не было особо большим, и на нем не трясло. Ю поначалу ничего не чувствовал, кроме духоты и слабости в ногах. Но на второй вечер, когда матросы собрались на палубе за ужином, у него закружилась голова и зазвенело в ушах, но не от шума волн, а от неприятного ощущения внутри черепной коробки. Он проглотил несколько комков вареного риса и пару кусочков маринованной рыбы, но тут в груди поднялась внезапная волна тошноты, и его фонтаном вырвало прямо на палубу.

Рыбаки особо не удивились, просто встали и медленно отошли от Ватанабэ Ю. Другие разразились смехом, а люди вокруг совали друг другу деньги, видимо, заключили какое-то пари.

Первый помощник Ямада зашагал к Ватанабэ Ю, который выпрямился и вытер рукавом уголок рта. Во рту стало кисло, он заставил себя сглотнуть неприятный привкус, глядя на мрачную физиономию Ямады.

– Я думал, ты сможешь продержаться три дня, – процедил тот. – Из-за тебя я потерял пять тысяч йен.

– Простите, – пробормотал Ю, опустив голову и борясь с неприятным ощущением в желудке.

– Придется тебя наказать. – Ямада махнул рукой, и кто-то принес давно приготовленный набор – швабру и ведро – и поставил его перед ним. – Отныне ты драишь палубы.

– Хорошо… – Ватанабэ Ю взял ведро и швабру. – Простите, Ямада-сан, а сколько раз в день убирать?

– Да сколько хочешь, я тебя не ограничиваю, главное, чтоб я не нашел грязи. – Первый помощник достал несколько купюр и сунул их рыбаку, с которым заключил пари, затем отвернулся, не глядя больше на новичка.

В университете было не так тяжко, как на борту судна. Здесь никто не мог дать совет Ватанабэ Ю, и даже дядя сторонился племянника, боясь запятнать свою репутацию общением с незадачливым матросом. К счастью, Кэйта время от времени подсказывал, что делать и чего не делать, но и он не решался подойти слишком близко. Ю не стремился расширять круг общения, пусть народ издали наблюдает за салагой-неумехой. Он именно этого и хотел.

Ватанабэ Ю поднял еще одно ведро воды из моря и плеснул на палубу, чтобы вытереть пятно птичьего помета. Несколько чаек, парящих над головой, уже три или четыре дня летали вместе с «Кувата мару», расправив крылья и скользя против воздушных потоков, внося хоть какое-то разнообразие в монотонную жизнь. Кэйта сказал, это признак того, что суша рядом. Ватанабэ Ю спросил, что это за суша, но Кэйта вместо ответа лишь рассмеялся.

Матросов, кажется, немного взволновало появление чаек, но Ватанабэ Ю радоваться не приходилось. Присутствие птиц означало, что в любой момент на палубу мог упасть птичий помет. Если его не убрать в течение двух минут, то мимо обязательно пройдет кто-то рангом повыше Ватанабэ – то есть любой – и устроит ему выволочку.

Вытерев птичий помет, парень набрал еще одно ведро воды. Во время перерыва он облокотился о поручень и прищурился, глядя вдаль. Морская болезнь отступила, от солнечного ожога кожа на шее и плечах покраснела, а воротник неудобно топорщился. Однако от постоянного тягания ведер с водой мышцы рук обозначились четче, он сбросил вес и стал значительно худее, но сильнее.

Кто-то прошел мимо Ватанабэ Ю и протянул ему жевательную резинку. В этой скукотищи маленькая пластинка жвачки заряжала моряков бодростью, и некоторые жевали ее едва ли не круглосуточно.

Ватанабэ Ю улыбнулся и кивнул в ответ. Уже несколько человек проявили к нему доброту, но пока что до настоящего моряка ему было еще очень далеко.

Он отколупал обертку и засунул в карман брюк, не собираясь выбрасывать мусор за борт, хотя прекрасно понимал, что, куда бы он ни засунул бумажку на этом корабле, она все равно окажется в море.

Даже этот кусочек жвачки во рту тоже окажется в море, и какая-нибудь невезучая черепаха или рыба проглотит его и задохнется.

Он жевал, ощущая во рту кислый вкус лимона. Давным-давно моряки брали с собой в море много лимонов, чтобы получить достаточно витаминов для избавления от цинги, гнилых зубов и грибка стопы. Теперь он смотрел на рыбаков, которые громко говорили о женщинах и богатой жизни, которой им никогда не видать, и понимал, что им не хватает чего-то такого, что не компенсировать витаминами.

Ватанабэ Ю витал мыслями где-то далеко, когда на корабле вдруг раздался сигнал к сбору, ленивые матросы поднялись, как заведенные игрушечные солдатики, и на палубе стало оживленно.

– Что происходит? – спросил Ю у проходившего мимо рыбака.

– Собирайся, – велел тот, надув из жвачки пузырь, а потом запустив ее за борт корабля, как пулю. – Скоро приступим.

– Начнем ловить рыбу?

– Не, пересядем на другое судно.

– В смысле? – У Ватанабэ Ю крутились на языке вопросы, но рыбак уже ушел заниматься своими делами.

Парень оглядывался по сторонам: на горизонте показались несколько мачт, затем зелено-белая рубка. Мимо проходил еще один член команды, Ватанабэ Ю привлек его внимание и спросил:

– Что это за корабль? Мы на него переберемся?

– Скоро узнаешь, – ответил моряк.

Его глухой голос показался Ватанабэ Ю кирпичом, засунутым ему в глотку, откуда тот ухнул прямо в желудок. Парень повернул голову направо, а там стоял Ямада и смотрел на него сверху вниз.

– Простите, господин первый помощник.

– Хочешь разузнать побольше об этом корабле? Тогда жду тебя с твоими манатками через пять минут, и я позволю тебе первым подняться на борт.

– Что? – Ватанабэ Ю сначала не понял, это он серьезно или шутит, и уставился на Ямаду, не зная, идти ему или остаться.

– Четыре минуты и сорок секунд, – отчеканил Ямада.

– Есть! – Ватанабэ Ю выплюнул жвачку в руку и быстро побежал в свою каюту собрать вещи.

Он действительно первым взошел на борт «Хаякагэ мару» [13], но от такой «чести» мурашки побежали по спине.

Корабль оказался в три раза больше и в три раза новее предыдущего, со свежим новым корпусом, выкрашенным в зеленый и белый цвета. На пустой палубе никого не было, лишь пара членов первоначального экипажа «Хаякагэ мару» стояли на платформе за мостиком и смотрели вниз. Ватанабэ Ю чувствовал себя зверем в собачьем загоне, находящимся в их власти.

На просторной палубе лежали инструменты: копья толщиной два-три метра с колючками и странные пилы, покрытые зубами, похожими на акульи, с огромными рукоятками в каких-то странных пятнах, а лезвия выглядели так, будто их только что отполировали, и светились жутким холодом.

Один за другим моряки тоже поднялись на борт «Хаякагэ мару» и теперь ждали на палубе. Трап убрали, и «Кувата мару» дало длинный свисток.

Ватанабэ Ю замер у борта, который был намного выше первого судна, как раз на уровне рулевой рубки. Капитан Миура стоял снаружи, запахнувшись в куртку, а первый помощник Ямада маячил позади него. Раздался свисток, «Кувата мару» медленно развернулось, и на мгновение взгляды Ватанабэ Ю и Ямады встретились, и он впервые увидел еле заметную улыбку на лице моряка.

– Они что, отплывают отсюда? – обратился Ю к Кэйте.

– Ага, – кивнул тот. – Будут ждать нас в Инверкаргилле [14], потом приплывем обратно и вернемся домой на «Кувата мару».

– А куда мы сейчас?

– Эй! – Чья-то рука сомкнулась вокруг Ватанабэ Ю, и громкий голос Фудзивары прозвучал в его ушах: – Видишь? – Фудзивара протянул другую руку и указал на безоблачное небо вдали: – Вот туда мы и плывем, на Южный полюс!

Парень повернул голову, чтобы посмотреть на Фудзивару. Они не сказали друг другу ни слова за все время путешествия, но теперь вдруг снова стали приятелями.

– На Южный полюс… – повторил Ватанабэ. – А я думал…

– Что ты там думал, малец? – Фудзивара прижал его к себе. – Ты думал, мы обычные рыбаки?

– Я думал, мы плывем… – Ватанабэ Ю резко осекся, поняв, что едва себя не выдал.

– Ты думал, куда мы плывем? Бороздить моря и ловить мелкую рыбешку, чтобы потом продать ее по дешевке? – Фудзивара рассмеялся громче: – Нет, настоящий мужик должен делать то, что положено делать настоящему мужику!

Он наклонился к уху Ватанабэ Ю – от прикосновения колючей бороды у того побежали мурашки отвращения – и заговорщицки сообщил:

– Мы здесь, чтобы охотиться на китов.

Оказалось, он на китобойном судне.

Ватанабэ Ю дернулся, внезапно осознав предназначение тех огромных орудий, и, несмотря на то, что на «Кувата мару» регулярно слышал намеки от других членов команды, сейчас, когда прозвучал ответ Фудзивары, ранее виденные кошмарные сцены обрели яркость.

А еще он вспомнил, как впервые увидел на видео охоту японских рыбаков на дельфинов, вспомнил, как вся бухта окрасилась в алый от их крови. Люди на кадрах стояли на палубе без всяких эмоций, просто тыча в воду копьями, двигаясь быстро и мощно, словно роботы. Копье быстро пронзало поверхность, поднималось и снова опускалось. Под поверхностью воды оно пронзало сразу несколько дельфинов. Эти раны часто не смертельны, и дельфины, не понимая своей участи, терпят мучительную боль и расплываются в поисках спасения, но тут их пронзает второе копье, потом третье, четвертое, пока их жизни не утекают в океан с последними каплями крови.

Из воды выныривает детеныш дельфина, издавая характерный крик. Он выпрыгивает на мель на скалистом берегу, отчаянно сопротивляясь, но безрезультатно. Ватанабэ видел, как смерть забрала маленького дельфина, оставив кровавое пятно.

Ю боролся со слезами, и каждый удар копья словно вонзался ему в грудь, а когда запись подошла к концу, он почувствовал, что конечности закоченели, словно вся кровь превратилась в холодную морскую воду, а сам он стал таким же безжизненным, как тот сизый трупик. Он нажал кнопку повтора, и видео началось снова: море из синего превратилось в красное, дельфины снова погибали от рук людей… Он пересматривал запись побоища бесчисленное количество раз, думая, что станет легче. Но нервы становились все чувствительнее, он помнил каждый кадр и мог различить каждый пиксель.

Внезапно он испытал дежа вю, заметив кое-что на одном из мелькающих кадров: дорожка из зеленого камня, скромный двухэтажный дом, сушеные кальмары за окном и простые на вид, но какие-то заторможенные жители деревни.

Ватанабэ Ю узнал это место – Унадзава, родной поселок отца.

Он встретился с ним лицом к лицу. Между Ватанабэ Ю и отцом в течение трех лет шла холодная война, с тех пор как сын по собственной инициативе поехал к тете и дяде и, никого не слушая, перешел на другую специальность.

Ватанабэ Ю написал смс и договорился о встрече в чайной рядом с офисом отца. Они сидели напротив друг друга с суровыми лицами, ни один из них не заговорил первым. После долгих колебаний сын решил перейти к делу. Он открыл рот и спросил обо всем, что его интересовало: история Унадзавы, конфликт между отцом и дядей, все-все-все.

Родитель, всегда суровый, буквально задрожал, чашка выскользнула из его рук и опрокинулась на стол, темно-красный чай растекся по столу на пол, словно кровавое море.

Вопросы разрушили суровый образ, который отец с таким трудом создавал на протяжении десятилетий, и он, закрыв лицо руками, разрыдался.

Долгие годы холодной войны между ним и Ватанабэ Ю полностью испортили отношения между ними, и теперь сын отстраненно наблюдал за происходящим, уже догадываясь, что стоит за ссорой отца с дядей и почему он ушел из дома.

Ю заметил, что на лице отца появилось бесчисленное количество морщин, а большая часть ухоженных волос поседела. Он машинально протянул руку, хотел убедиться, что это не иллюзия, но на полпути отдернул ее, не давая рассеяться гневу.

Отец не заметил этого порыва, а потом начал торопливо рассказывать, как заключенный, признающийся в преступлении перед полицейским.

Когда отец и дядя были молоды, они вместе с деревенскими старейшинами ходили в море, отслеживали мигрирующих дельфинов и охотились на них. Нет, это была не охота, а зверская бойня, даже если бы все жители деревни вышли в море, то не вместили бы столько дельфинов в свои маленькие лодки, так что они забирали лишь часть, а остальные трупы опускались на дно моря.

Рассказывая об этом, отец поднял руку с воображаемым копьем и сделал резкое движение. Он не мог стереть прошлое из памяти.

Мясо дельфина было невкусным, в деревне его ели мало, но каждый год местные жители устраивали массовую охоту. Отец спрашивал у старейшин почему, и одни говорили, что это традиция, другие – что это подношение морским богам, а третьи – что так учат будущие поколения. Отец не нашел ответа, но тот сам собой возник в его мозгу: это бойня, просто чтобы удовлетворить жестокость деревенских людей. Такой вывод отцу не понравился, ему не хотелось, чтобы он сам или его потомки жили в таком примитивном и варварском месте. После долгих раздумий он ушел из дома и стал предателем в глазах деревни.