Желанный подарок

Это печально, когда, перебрав все сохраненные контакты, не знаешь кому позвонить, чтобы пообщаться на одной волне. Так жалко себя. Кошку, может, завести?

Налив третий бокал, подхожу к окну. Ночной город радостно сверкает всевозможными вывесками и огнями. На небе звезд не видно – еще с вечера небо затянуло серыми облаками. В голове шумит и кружится – вино на голодный желудок дало себя знать.

Телефон в руке вдруг оживает. С удивлением смотрю на абонента. Агния! Как я могла о ней забыть? Вот же та жилетка, которая скрасит мое одиночество.

– Привет, полуночница, – смеясь, приветствую коллегу, – чего не спишь?

– Да за тебя, дуреху, волнуюсь. Как ты там?

– Я? Отлично. Вино вот пью. Хочешь присоединиться?

– Не, мне завтра на работу.

– Ты не поверишь, мне тоже.

– Ты нашла новую работу?

– Увы, возвращаюсь на старую.

– Но как?!

– Калинин лично пришел, слезно умолял не уходить.

– Да ты что?! Крис, я требую подробности! Прямо сейчас!

– Да какие там подробности, – отмахиваюсь и делаю глоток полусладкого напитка. – Договорились, что две недели я все-таки отработаю, пока он мне замену найдет.

– Ой, Крис, это чудесная новость. Я так рада.

– Серьезно? Я что-то уже жалею, что согласилась.

– Слушай, Кристинка… – Агния чуть заминается. – А правда, что вы с Калининым… ну это… шуры-муры, короче…

Глоток вина попадает в не то горло, и я, чертыхаясь, кашляю. Подруга терпеливо ждет моего ответа.

– С чего ты взяла? – восстановив дыхание, уточняю.

Если ходят слухи, то дойдут и до жены Калинина, а мне это совсем не нужно. То, что ее «уши» в клинике есть, знают все с самого ее основания.

– Девчонки шептались, у меня спрашивали, но я ни-ни, Крис.

– У меня с Калининым ничего нет, – твердо заявляю в трубку, мгновенно протрезвев.

– Но было?

Агния слишком любопытна.

– У меня звонок на второй линии, извини, дорогая, – поспешно отключаюсь.

Прислоняюсь лбом к прохладному стеклу.

Капец!

Где мы с Толиком проколись?

Я наивно думала, что никто ничего не замечает.

Завтра же поговорю с Калининым. Ни дня там больше работать не буду.

13. Кристина. Ценный работник

Калинина с утра нет. Он опаздывает на планерку аж на десять минут, чего раньше за ним не водилось.

Приходит взъерошенный, без настроения. Обводит всех собравшихся суровым взглядом, чуть тормозя на мне. Дает короткую установку на неделю.

– Вопросы есть?

Коллеги под впечатлением от вида шефа, сидят притихшие.

– Вопросов нет, все свободны.

Э-э, а почему ни слова не сказал о моем увольнении? Должен же был предупредить коллег, что я ухожу и открыта вакансия на мое место. Клиника-то у нас крутая, сюда устроиться – мечта многих врачей.

Задерживаюсь. Любочка выходит последней, бросая ревнивые взгляды на меня и Калинина. Агния перед ней делает мне жест поддержки. Улыбаюсь ей уголком губ, благодарю легким наклоном головы.

Не двигаюсь со своего места.

– В чем дело, Кристина Владимировна? – проводив взглядом последних, холодно цедит сквозь зубы Калинин. – У вас остались ко мне вопросы?

– Остались. Анатолий Сергеевич, почему вы не предупредили персонал, что я увольняюсь?

– А надо? – рычит с колючим льдом в голосе. Но и я с ним разговариваю сугубо деловым тоном.

– Конечно! Мне нужно будет передать дела преемнику. По себе знаю, как тяжело с нуля начать работать на новом месте. Вы уже подали заявку в отдел кадров?

– Подам. У вас все?

Мда, не настроен на конструктивный диалог Анатолий Сергеевич.

– Почти. Хочу предупредить, что о нас с вами в клинике ходят слухи. Удивительно, что не о Любочке с вами, а обо мне. Я, естественно, все отрицаю, но вы, пожалуйста, будьте осторожны.

– Я сам знаю, что мне делать. Идите работайте, Кристина Владимировна.

– Как скажете, Анатолий Сергеевич.

Агния, как верный пес, поджидает за дверью.

– Ну что?

– Понятия не имею, – развожу руками. – Спросила, подал ли заявку в отдел кадров, чтобы замену мне найти, ничего не сказал. Что-то без настроения он сегодня.

– Ой, я его таким еще не видела. Взгляд, заметила, у него какой? Может, дома что…

– Я тоже подумала, что дома.

Надеюсь, это не наша с Толиком связь вылезла наружу его женушке? Докажи потом, что это было в прошлом.

Хотя мне-то чего бояться? Это вон Любочка пусть трепещет.

Следующие несколько дней проходят без изменений. Мы с Калининым не пересекаемся, что меня безумно радует. Но и насчет преемника тишина, что огорчает, но, в конце концов, это же не моя проблема. Доработаю срок и спокойно уйду.

Потихоньку дописываю отчеты, предупреждаю пациентов, что в дальнейшем они будут наблюдаться у другого врача. Куда ухожу я? Пока не знаю.

Обзваниваю другие клиники, но все как будто сговорились – свободных вакансий нет, если будут – обязательно позвонят. Может, и к лучшему? Отдохну немного. В конце концов, у меня есть и вторая работа – в городской поликлинике. Зарплата в разы меньше, спроса больше, но это все равно работа, опыт, практика.

В пятницу все же иду в отдел кадров узнать, когда подписывать обходной лист.

– Какой обходной лист? – таращит на меня глаза сквозь стекла очков Галина Ивановна, наш кадровик, приятная полненькая дама около пятидесяти лет с черными-пречерными бровями-дугами и орлиным носом, отчего напоминает кавказскую женщину.

– Ну как же, я заявление на увольнение Калинину отдала еще в начале недели.

– Не было никакого заявления. А ты увольняешься?

– Да. Еще неделю по ТК отработаю, и все.

Галина Ивановна распереживалась, зарылась в бумаги на столе, в столе, в шкафу, подняла папки с архивами.

– Не, ну я же не сошла с ума и на память не жалуюсь еще. Не было твоего заявления, Кристинка. И Анатолий Сергеевич ничего не сказал, когда я к нему за подписями ходила.

– И он не давал распоряжения искать мне замену?

– Нет.

– Странно. Пойду к нему, спрошу сама.

– А он на больничном.

– О как. И давно?

– Как раз перед твоим приходом звонил.

То-то я с утра его машину на стоянке не видела. Надо было вчера к Галине Ивановне наведаться.

– И что мне теперь делать?

– Позвони ему?

Вот звонить совсем не хочется. Даже по работе.

– А может, вы сами, Галиночка Ивановна? – строю умоляющие глазки этой доброй женщине.

– Ладно, я сама.

Галина Ивановна набирает Калинина. В тишине кабинета слышу долгие гудки из динамика ее телефона.

– Не берет. Сейчас я его жене позвоню.

О-ей.

Но почему бы и нет.

Галина Ивановна находит в списке контактов нужный номер, звонит. Гудков немного.

– Алло? – раздается спокойный женский голос.

– Анастасия Вячеславовна, добрый день, это Хорошева из клиники…

– Слушаю вас, Галина Ивановна.

– Извините, что беспокою, просто я не могу дозвониться до Анатолия Сергеевича.

– Чего вы хотите?

– Видите ли, у нас увольняется одна сотрудница, Кристина Шелест, – Галина Ивановна выразительно смотрит на меня, я киваю. – Так вот, Кристина говорит, что заявление отдала Анатолию Сергеевичу еще в начале недели, а я его в глаза не видела, заявление это. Мне же надо замену ей найти, приказ подготовить…

– Минуту.

Практически не дыша, Галина Ивановна ждет ответа, свободной рукой тихо постукивая кончиком ручки по столу. В трубке тишина.

– Галина Ивановна? – спустя паузу слышим жену завклиникой. – Муж говорит, что заявления в глаза не видел, об увольнении Шелест впервые слышит.

– И что же делать? – кадровик растерянно смотрит на меня. Я на нее с удивлением. Что за новости? Калинин с ума сошел?

– Попросите сотрудницу временно отложить увольнение.

«Нет!» – машу головой.

– А если она не захочет?

– Сделайте так, чтобы захотела, – отрезает Калинина и отключается.

– Кристина, ты сама все слышала, – Галина Ивановна кладет телефон на стол и сочувствующе разводит руками.

– Угу. Только не понимаю, что задумал Калинин и почему меня не может отпустить его жена.

Мое заявление, помимо шефа, видели как минимум Агния и Любочка. Считай, свидетели. А Калинин почему-то в позу встал. Так я и правда решу, что ценный кадр.

В принципе, если не брать в расчет бывшего любовника, работать мне здесь нравится.

– Останешься?

– Подожду, когда Калинин явится, там решу.

14. Никита. Неприкосновенная

Сквозь сон слышу, как тихо открывается дверь в спальню. Маленькие босые ножки топочут до кровати, а потом в ногах чувствую возню и пыхтение.

– Папа! Папочка! Вставай! – Ксюха в любимой пижаме с гномиками прыгает по кровати. Еще плавая во сне, рефлекторно кладу руку на пах, спасая самое важное.

– Ксюша, дай поспать, – Лика возится, отодвигаясь на другой край, натягивает на голову подушку.

– Папочка, вставай! – дочь падает на коленки в опасной близости от моей головы. За ресницы оттягивает мне вверх веки. – Восклисение наступило!

– Сегодня суббота, – пытаюсь выбить себе фору в один день.

– Нет! Я у Илины Федоловны еще вчела сплашивала, вчела была суббота, а сегодня восклисение.

– А что у нас в воскресенье?

– Мы толт хотели испечь, забыл, что ли? Нам еще ингидиденты покупать.

– Забыл, – каюсь. – Давай попозже? Еще магазины закрыты.

– Сколько?

– Полчасика.

Ложится рядом на подушку. Чувствую ее запах и тихое дыхание. И кажется, слышу, как падают и взлетают пушистые реснички. Спустя полминуты маленький пальчик скользит по моему носу, на щеки, шею. Там щекочет кожу. Как тут спать?

Терплю щекотку, делаю вид, что сплю.

Пальчик по кадыку поднимается к подбородку, до рта. Резко хватаю губами его и зажимаю.

Ксюшка, пугаясь, выдергивает его из моего рта, звонко и громко хохочет, дергаясь всем телом.

– Да дайте же поспать! – недовольно взвизгивает из-под подушки Анжелика.

– Тс-с, – прижимаю палец к губам. – Не буди Лихо, пока оно тихо. Пойдем тихонечко.

– Собилаться? – шепотом.

– Ага.

Осторожно слазим с кровати, поглядывая на Лику.

Как воришки, на цыпочках крадемся из комнаты. По пути беру свою одежду.

Закрываю за собой дверь, чтобы не щелкнул замок.

Наша игра малышке нравится.

– Умылась?

– Да, – глазки бегают влево-вправо.

– Обманщица. Дуй в ванную, я завтрак сделаю.

– Я буду шалики, – убегает в ванную. Там шумит вода.

Провожу ревизию шкафов и холодильника. Что там на торт надо? Вспомнил бы про обещание заранее, припрятал бы готовый торт из кондитерской. Нет, конечно, стряпать мы будем, но за результат не ручаюсь.

В шкафу нахожу коробку с шариками, молоко в холодильнике свежее. Спасибо Ирине Федоровне – следит за этим. Варю себе кофе.

Ксюха прибегает свежая и умытая.

Насыпаю в две пиалы шоколадные шарики, заливаю молоком.

– А втолая кому?

– Мне.

– Папочка, это же для детей! – смеется.

– А ты представь, что я маленький.

– Это очень тлудно! У тебя соплей нет.

– А при чем тут сопли?

– У всех мальчишек во дволе есть сопли.

– Неправильные в нашем дворе какие-то мальчишки, – ворчу.

Наслаждаясь обществом друг друга, едим шарики. Ксюха, загибая пальчики, перечисляет, что, по ее мнению, нужно класть в тесто для торта. Главное, что я уяснил – надо много сахара, а то будет невкусно. И нет – ничего не слипнется.

Лика приходит. Спросонья хмурая. Дочь замолкает.

– Доброе утро, дорогая, – напоминаю женушке об этикете.

– Доброе, – бурчит.

Понятно, без настроения. Не дали выспаться.

– Я поела, спасибо, папочка, – Ксюша слезает со стула, осторожно несет пустую пиалу с ложкой в раковину. Тянется на цыпочках. Пиала плюхается в раковину, раскалываясь надвое. – Ой…

– Оно само? – подмигиваю, показывая, что не сержусь.

– Само, – веселеет расстроенная было малышка.

– Давай-давай, поощряй, – ворчит за спиной Лика. – Скоро без посуды останемся.

– Иди одевайся, – игнорируя жену, обращаюсь к дочке, – поедем за продуктами.

Убегает.

– Никита, я не понимаю, почему ты ей все прощаешь. Напакостила – должна быть наказана.

– Во-первых, Ксюша еще маленькая, чтобы убирать за собой посуду. Она элементарно не дотягивается. Тут косяк, признаю, надо было самому убрать. Во-вторых, наказывать за что? За желание убрать за собой? Ребенок в следующий раз даже не подумает что-то сделать. А так опыт приобретет, будет знать, что надо быть аккуратнее.

– Ай, все, – раздраженно отмахивается, – что ни скажи, у тебя всегда аргументы. Ксюша прям неприкосновенная.

Со стуком ставит на стол тарелку с овощами и питьевой йогурт.

– Не надоело эту дрянь есть? – киваю на ее завтрак. – Скоро сама позеленеешь от нее.

– Это здоровое питание! – возмущенно.

Закатываю глаза. Мне, если честно, все равно.

– Никита, я тут подумала…

– ?

– Сейчас, – подрывается, бежит из кухни, через несколько секунд возвращается с журналом в руках. – Вот, смотри, – показывает мне Дарью, невесту Романа Вертинского. Она стоит среди роз, рекламирует какой-то салон.

– И что?

– Ты же знаешь Киру Вертинскую? Ее муж – твой друг…

– И?

– Ты не мог бы замолвить за меня словечко? Понимаешь, на месте этой девушки могла бы быть я. Разве я не хороша и не фотогенична? – жеманно вертится передо мной в профиль и анфас. – Слушай, а давай их к нам в гости пригласим, я подружусь с Кирой, и она не сможет отказать жене лучшего друга ее мужа, да?

– Пользоваться друзьями не в моих правилах.

– Даже для меня? – строит из себя обиженную.

– Исключений нет. – Надулась. – Ладно. Я подумаю.

– Спасибо, спасибо, спасибо! – кидается мне шею и щебечет: – Я с вами поеду по магазинам. Ксюшеньке новые наряды прикупим, девочка у нас растет, гардероб надо обновлять почаще.

– Мы только за продуктами.

– В торговом центре есть все! Я скоро! – чмокая меня в щеку, убегает наряжаться.

У нас семья – да. Надо притираться.

15. Кристина. Свидетельница

Брожу по супермаркету детских игрушек в поиске подарка для крестника.

Половина этажа – игрушки, вторая половина – детская одежда. На первом этаже продукты, на третьем – одежда для взрослых.

Что нужно мальчишкам четырех-пяти лет? Тут столько всего – глаза разбегаются. И народу много – дети между рядами носятся с коробками, родители за ними бегают, коробки отбирают… Моя идея понаблюдать за близким к Сашкиному возрасту детьми не увенчалась успехом. Маленькие ураганчики с ног сбивают, шумят, плачут, что-то требуя, а кто-то, наоборот, визжит от восторга.

В конце концов, набираю Дашу. Она берет трубку почти сразу.

– Привет, подруга!

– Крис! Привет! Как я рада тебя слышать! Ты где? У тебя шум какой-то.

– Я в торговом центре. Слушай, Даш, я по делу. Хочу Сашке твоему подарок выбрать, может, подскажешь, что хочет наш ангелочек?

– Наш ангелочек завален игрушками – от папы, бабушки, дедушки, старшего брата, теть и дядь. Я не знаю, куда их девать! – подруга хохочет. – Саша, – обращается к сыну, – тетя Кристина спрашивает, какой подарок тебе подарить.

– Робота хочу, – слышу тоненький голосок ребенка.

– Вот, слышала? Робота у нас еще нет.

– А какой, какой робот-то?

– Понятия не имею, Крис. Сашка сам не знает. Слово услышал от Лешки, вот и ляпнул.

– Ясно все с вами. Ладно, буду брать робота на свой страх и риск. А потом к вам. Адрес тот же?

– Тот же, тот же. Приезжай, у нас пирожки сегодня. С яблоками.

– М-м, пирожки! Тыщу лет не ела домашних. Особенно с яблоками. Скоро буду.

Не успеваю убрать телефон в сумочку, как меня едва не сбивает с ног маленькая девочка. Хорошенькая такая, беленькая, с мягким зайцем в обнимку. И одета в стильный джинсовый комбинезончик, а за спиной милый рюкзачок в виде кошачьей мордочки.

– Папочка! – кричит громко-громко. – Я потелялася и опять нашлась!

С умилительной улыбкой слежу взглядом за девчушкой. Какая прелестная куколка! Тоже такую хочу! Завидую родителям.

Девочка добежала до конца ряда и врезалась в мужские ноги. Тут же была поднята высоко-высоко вверх крепкими руками.

– Очень хорошо, что нашлась, я думал уже полицейский наряд вызывать на поиски, – басит по-доброму мужчина.

– С собаками? – хохочет девочка.

– Обязательно с собаками.

У меня сердце трепыхается под ребрами, потому что отец этой девочки – сам Никита Островский!

И он меня не заметил, так поглощен своей дочкой. И в тот момент, когда он, кажется, хочет оторвать от девочки влюбленный взгляд и посмотреть в мою сторону, я резко отворачиваюсь и прячусь в проходе другого ряда.

В ушах оглушающе колотится пульс, но среди гама других маленьких и взрослых покупателей я выделяю только голоса Островского и его дочери.

Ноги сами двигаются по параллельному ряду. Там есть маленькие щелочки между коробками, через которые можно подглядеть за отцом и дочерью, оставаясь незаметной.

Мимо меня быстрым шагом проходит молодая женщина и сворачивает туда, откуда только что сбежала я. Красивая крашеная блондинка в узких черных брюках и ветровке молочного цвета. Взгляд холодный, сама как снежная королева. И явно чем-то недовольная.

– Ксюша, ты почему от меня убежала? – гневно выговаривает, подойдя к своим. – Никита, она опять меня не слушает! Платье не захотела мерить.

– Я спляталась, – оправдывается малышка, крепко обнимая отца за шею. – И уже нашлась.

– Нельзя убегать от родителей, – шипит мамаша.

– Лика, не устраивай сцен, – сухо предостерегает жену глава семейства.

– Вот ты опять! – психует Лика. – Ее защищаешь, а меня ни в грош не ставишь!

– Успокойся!

– Я спокойна! – громким шепотом взвизгивает истеричка.

Мне неудобно быть свидетельницей семейного скандала. Очень жаль маленькую девочку. Каждое слово матери в сторону малышки ранит меня, и мне хочется эту боль забрать у Ксюши. Даша никогда не позволяла себе ругать Сашку, тем более на людях. С детьми же всегда можно договориться, а если что не так – обсудить, объяснить, но наедине. А тут целая драма на глазах доброй части города.

– Все, с меня довольно, – рычит Никита. – Мы домой.

Разворачивается, по-прежнему держа дочку на руках, и быстрым шагом идет к выходу. Ксюша, всхлипывая, прячет личико у него на плече.

– Никита! У нас же программа! – топает каблуком его жена, но Островский даже ухом не ведет и очень быстро скрывается в толпе других родителей.

Взмахнув волосами, словно кобылица, мамаша девочки семенит тоже на выход, явно собираясь догнать мужа и дочь.

Я еще какое-то время стою на месте, ошеломленная увиденным. Если у Островского подобные сцены в норме вещей, неудивительно, что он гуляет налево.

– Мама, вот он! – вздрагиваю от пронзительного голоса какого-то мальчугана. Оборачиваюсь, мальчик тащит в руках коробку с изображением робота. Коробка больше мальчишки, но сколько удовольствия на лице ребенка!

– Ты где его нашел? – спрашиваю мальчика, присев перед ним на корточки. – Мне тоже такой нужен.

– Там, – малыш мотает головой назад и с самым серьезным видом поясняет: – Там еще дядька стоит с вертолетом на пульте управления.

Что за дядька с вертолетом на пульте управления?

Но, поблагодарив «консультанта», иду в указанную сторону и вскоре действительно нахожу стеллаж с роботами. А в проходе между рядами стоит тот самый «дядька»: картонная фигура счастливого белозубого парня лет восемнадцати с вертолетом в одной руке и пультом в другой. Мое настроение, прекрасное с утра, сейчас прямо противоположно настроению этого парня.

Глаза застилают горячие слезы.

Не глядя, хватаю коробку с роботом и тороплюсь на кассу, но предварительно издалека всматриваюсь в очередь. Не хочу встречаться с Островским. Хоть я и просила его при встрече сделать вид, что мы не знакомы, не уверена, что у нас обоих это получится. А подставлять его перед женой и дочкой ни за что не буду.

16. Кристина. У Даши

Такси, как в первый раз, останавливается у частного дома в пригородном поселке. Расплатившись, выхожу, набираю Дашу сообщить, что приехала, пусть встречает. Цепляю на лицо радостную улыбку, хотя на душе булыжник – я еще не отошла от увиденного в детском магазине.

Осматриваюсь. Конец лета радует солнечными денечками. Небо синее-синее, низкое, деревья темно-зеленые, цветы в каждом дворе, и аромат от них густой, хоть ложкой ешь. В городе такого не припомню.

– Наконец-то! – подруга вылетает со двора и практически падает мне в объятия. – А мы ждем, ждем…

– Главное, чтобы пирожки мне оставили, – смеюсь, обнимая в ответ.

– Ты что, мы тазик напекли. Семья большая, мужиков много, – хвастливо. – Хорошо, что сейчас все на работе, так что до ужина у них есть шанс, что останутся. Проходи.

– Дай хоть посмотрю на тебя, – кручу Дашку, рассматривая с ног до головы. – Похорошела как, загорела, расцвела. Ромка твой молодец, правильную дозировку сексуальной терапии выбрал.

– Кристина, ты не меняешься, – смеется польщенная Денисова и тянет меня за собой во двор.

Цепной пес тянет носом воздух и вяло тявкает в мою сторону.

– Ого, какой красавец. Брутальный мужчина, – не рискую протянуть ему руку, чтобы погладить.

– Это Дозор, наш спаситель и лучший друг Сашки. Представляешь, однажды сын спрятался в его будке и уснул, а мы чуть в розыск не подали. Хорошо, Рома догадался заглянуть. Бабушку чуть до инфаркта не довел.

– Грозный пес. И Саша его не боится?

– Поначалу боялся, но после того, как скормил ему тазик пирожков, они теперь не разлей вода. Правда, Саше щенка подарили, Дозор немного ревнует.

– Какой красивый дом! – кручу головой во все стороны. – В прошлый раз ничего не успела рассмотреть. А запах, запах какой у вас тут стоит, м-м!

– Ты еще сад Алены Дмитриевны не видела. Там тако-ое!

– Ай, заинтриговала…

– Но сначала чай! – Даша приглашает в дом.

– Согласна.

– Привет! – выпрыгивает откуда-то из боковой комнаты Сашка. Футболка синяя с наклейкой-машиной впереди, шортики длинные, носочки. Очаровательный гномик.

– Ты ж мое солнце! – бросаю сумочку и коробку с роботом на пол, присаживаюсь, распахивая руки. Саша падает мне в объятия. – Не забыл свою крестную!

Прижимаю к себе худенькое тельце, трусь носом о светленький ежик, наслаждаясь неповторимым детским ароматом. Вот мужчина моей мечты, а не всякие там двухметровые-широкоплечие-женатые.

– А ты ко мне приехала? – любопытный малыш заглядывает в глаза. Его такие огромные, ясные, чистые.

– К тебе и к маме. Соскучилась ужасно. Смотри, что я тебе привезла.

Сашка нетерпеливо ерзает и выскальзывает из объятий в ожидании подарка.

– Что это?

– Робот, как ты просил. Ты такой хотел?

Малыш с серьезным видом принимается разглядывать упаковку.

– Ну, – смешно хмурит светлые бровки, – такого у меня нет. А он правда умеет убираться?

– В смысле? – перевожу недоуменный взгляд на Дашу. Она тоже удивлена не меньше моего.

Саша деловым тоном поясняет:

– Леша рассказывал, что есть такие роботы, которые ездят по дому куда хотят и мусор собирают, а нам ничего делать не надо. Можно на диване валяться, семечки щелкать, а робот все уберет.

Дашка зажимает рот ладошкой, чтобы не прыснуть со смеху.

– Нет, солнце мое, это просто игровой робот, – оправдываюсь перед крестником, – а того, про который Леша говорил, в магазине игрушек не было.

– Ну ла-адно, этот тоже сойдет, – смилостивился крестник.

– Что же вы гостью на пороге держите? – с той же стороны, что и Саша, выходит Дашина новая свекровь. Пока еще не официальная, но это не важно.

– Пойдем есть пирожки, – Саша берет меня руку и тянет за собой.

Даша, с улыбкой наблюдая за нашим с сыном общением, только безмолвно с гордостью показывает «вот так».

– У нас уже к чаю все готово, – женщина разливает чай из пузатого стеклянного заварника.

На столе чаша с румяными пирожками, сахарница, вазочка с конфетами. Под столом трется о ноги милый щенок.

– Алена Дмитриевна, мама Ромы, – напоминает мне Даша, знакомя нас. – Кристина, моя лучшая подруга. Мы учились вместе, только я в академ ушла, потом с концами, а она доучилась.

– Ничего, и ты доучишься, – Алена Дмитриевна ласково гладит Дашу по плечу.

– Очень приятно снова познакомиться, – слегка киваю, приветливо улыбаясь. – В прошлый раз у вас столько гостей было, что я почти никого не запомнила. Киру только знаю.

И Никиту, как оказалось.

– А это Грей, – Сашка, пыхтя, поднимает щенка. – Мне Яна и Костя подарили.

– Он чудесный, – треплю собакена за уши.

– Этот чудесный уже сгрыз две пары тапочек, – ворчит Алена Дмитриевна. – Давайте, девчонки, за стол. Ой, а у меня наливочка есть вишневая, будете? Вкусная-я. Сама делала.