Две Луны и Земля

Мне вообще ничего в жизни не давалось просто так. Разве что, кроссовки, которые прислал дедушка, статус инвалида (бабушкиному брату, например, приходилось раз в год замерять обрубок своей ноги, чтоб подтверждать свою инвалидность, а моей инвалидности не требовались никакие доказательства, потому что мне ее присвоила бабушка) и этот класс из восемнадцати детей под странной буквой «Ш», которые неожиданно стали моими друзьями.

Пловцы

Два раза в неделю мы всем классом ездили в бассейн «Северная верфь» в Стрельну.

Нас возили в бассейн на 36 трамвае свободные бабушки, без учительницы. Обычно свободными оказывались моя бабушка, бабушка Максима Шумилова и кто-то из двух бабушек Маринки Белкиной.

Наша тренер Иоганна Павловна по кличке Фашистка на первом же занятии построила нас в шеренгу и осмотрела. Сначала ее взгляд упал на Сережу Земскова, нашего единственного толстого мальчика.

– Девочка в зеленой шапочке, как не стыдно ходить без купальника! – и она пронзительно свистнула в подтверждение своих слов.

Сережа покраснел и опустил глаза, никто из нас не засмеялся.

Дальше она остановилась около Наташи Степановой и молниеносным рывком сорвала с нее крестик на веревочке:

– Или крест, или октябрьский значок! – крикнула она, сделав выбор за Наташу в пользу значка, которого у нас попросту еще не было.

Мы боялись дышать.

Она еще походила, посмотрела на нас угрожающе и сделала резкий свисток. Все как-то поняли, что это сигнал к прыжку и прыгнули, кто, как мог. Все, кроме нас с Димой Данилиным. Дима как обычно заплакал, а я просто стояла и тряслась. Обычно я заходила в воду минут по десять, миллиметр за миллиметром погружая дрожащее тело. Фашистка злорадно хмыкнула, увидев на бортике двух непрыгнувших. «Ну что, – сами, или помочь?» – спросила она угрожающе. Мы молчали.

«Значит, помочь», – подытожила Фашистка и двинулась к нам.

А дальше она своей палкой с крюком для вылавливания утопающих дала нам с Димой по здоровенному пинку, и мы полетели в воду. Вода с хлоркой стояла в тот день в моем носу, ушах и горле до самой ночи, и засыпала я тоже с ней.

Но, не смотря на не самое приятное знакомство, Фашистку с ее палкой-крюком, ледяную воду, к которой невозможно было привыкнуть, прыжки и плаванье на спине, мы все ждали бассейн.

Нам нравилось ехать всем классом на троллейбусе, толкаться и падать друг на друга на остановках, петь хулиганские песни под крики наших бабушек: «Я кому сказала, замолчите немедленно!»

Весело было мыться в душе, особенно, если выключался свет или горячая вода (это происходило часто). Тогда наши девчачьи бабушки вели нас в душевую к мальчишкам, предварительно громко объявив их бабушкам: «Ну, все, мы заводим девочек!»

И в ответ бабушки мальчиков кричали мальчишкам: «Давайте, собирайтесь на выход! Девочек ведут!»

А мальчишки продолжали бегать голыми и хватать друг друга за писюны. Бабушка Максима Шумилова тогда пыталась не пустить нас, стоя в проходе, но мы уже врывались, пробегали у нее под руками и включались моментально в погоню за писюнами.

Я научилась увиливать от крюка Фашистки, шла по дну ногами, а голову и спину клала на воду, как будто я плыву на спине. Иногда Фашистка меня вычисляла и тыкала в голову крюком. Она действовала крюком молниеносно, как второй рукой.

Если мы хорошо себя вели во время занятия, нам выделяли в конце десяти минут свободного плавания. Мы тогда брызгались, плавали на перегонки, прыгали с бортиков и играли. Правда, стандарты поведения были так высоки, что за все время нам разрешили свободное плавание только два раза, но мы их надолго запомнили.

После бассейна бабушки сушили и кормили нас едой, которую мы все приносили в рюкзаках. Если Маринку Белкину сопровождала бабушка Лютая, она заталкивала в Марину еду, держа ее одной рукой за шею, а мы смотрели, боялись, и сочувствовали Маринке.

Во время поездки до бассейна и обратно, а также в нем самом, мы все как-то особенно сильно дружили, я чувствовала себя частью целого, веселого и беспечного, возможно, именно, в этом бассейне я впервые ощущала свое детство и забывала, что я другая.

А потом бассейна вдруг не стало.

Но в то время очень многое просто исчезало без следа и предупреждения, и мы этого даже не замечали, и то, что бассейна больше нет, мы тоже поняли намного позже.

Африка

В середине второй четверти к нам пришла новенькая девочка Ася Хасанова. Она с родителями приехала из Африки. Сначала мы все подумали, что Ася – негритенок. У нее на голове красовались пару десятков косичек, и кожа была темной. Но потом косички расплелись, загар сошел, и под этим всем Ася оказалась вполне себе белой, как все мы.

Ася привезла с собой все иностранное, ручки, пенал, рюкзак, фломастеры, жевательные резинки, с той же планеты, что мои белые кроссовки и трусы в голубую полоску.

Еще она привезла африканские шарики, прозрачные маленькие шары со странной цветной волной внутри, неизвестного назначения. Мы все предлагали Асе поменяться, чтобы получить такой шарик, но нам, по факту, нечего было предложить взамен.

Мне Ася дарила эти шарики просто так, за дружбу.

У Аси дома я первым делом заметила видеомагнитофон. Около него лежала огромная стопка видеокассет. На многих обложках были изображены голые женщины, знакомых фильмов было всего два «После дождичка в четверг» и «Приключения пингвиненка Лоло». Их мы честно посмотрели первыми, а потом начали смотреть все остальные.

Также Ася показала мне пачки с презервативами, которые тоже особо никто не скрывал. Мы тайком открыли один и изучили.

Так у нас с Асей нашелся совместный интерес и появился общий секрет.

Весной мы нашли новое занятие, мы стали ходить под окнами наших домов в поисках выброшенных презервативов. Презервативы, к слову, лежали не только под окнами, они были везде. Они висели на деревьях и на кустах, на урнах и на козырьке нашего подъезда, лежали посередине дороги и валялись на скамейках. Думаю, взрослые просто научились их не замечать, примерно, как звуки скрипки, которые служили постоянным фоном нашего поиска.

В какой-то момент бабушка обратила внимание, что мы что-то все время ищем под окнами. А каждый человек в то время знал, что под окнами ходить, как минимум, опасно. Регулярно из окон выбрасывали стеклянные бутылки и прочий мусор. Бабушка проследила за нами и, к своему ужасу, увидела, что мы высматриваем презервативы.

«Ах вы, курвы! – орала бабушка. – Нашли, что искать! Да вы получите такой сифилис, который вы нигде не вылечите! Ты, Лена, станешь второй Нинкой Слободчиковой!»

Еще один персонаж моих кошмаров. Нинка Слободчкова, дочка бабушкиной подруги, спятила на почве секса, даже школу не смогла закончить, все время лежала в кровати и занималась онанизмом и предсказуемо угодила в психушку, где давно поджидали и меня.

Мы с Асей пристыжено переглядывались и молчали. Но знали, что все равно не перестанем.

Вечером у бабушки и мамы состоялся неприятный разговор.

– Жанна, – строго сказала бабушка. – У нас растет блядь. Я уже не раз снимала с нее кобеля (это про Димку Рысакова, который упорно валил меня и ложился сверху в любой ситуации). А сегодня она со второй курвой собирала под окнами презервативы. Нет, чтобы играть с нормальными детьми. Так она из всего класса нашла вторую такую же, которой пробу негде ставить.

– Мама, это же дети, – пискнула мама, но видно было, что ей приятно, что гнев бабушки пал в этот раз не на нее, а на кого-то другого.

– Корова! – взревела бабушка, – Это – уже не ребенок! Когда она принесёт в подоле в тринадцать лет, кто будет растить ебеночка? Опять я? Как твоего?

Начался взрослый скандал, а я сделала свои выводы: «Всё, что мы с Асей изучали, смотрели и подсматривали надо делать в разы аккуратнее и незаметнее».

Так мы и поступили.

Секрет

Для исправления сколиоза меня решили отдать на хореографию. Меня приняли бесплатно, потому что чисто визуально и, главное, по весу я подходила. Бабушка на осмотре помалкивала о том, что я ребенок-инвалид, и даже наоборот рекламировала, как хорошо я плаваю в бассейне.

Занятия проходили три раза в неделю. Идти до хореографии нам с бабушкой приходилось достаточно далеко, через пруды и за поликлинику. Мама сшила мне юбку-пачку из старого и уже ненужного тюля для окон, и в спорттоварах мне купили чешки и белое боди. На удивление я выглядела не хуже других. Это пока мы не начали делать батманы и ставить ноги в позиции, то есть первые пять минут знакомства. А потом понеслось. Выяснилось, что похвалить меня можно было только за вес. На взвешивании наша хореограф удовлетворенно хмыкала, наблюдая, как время идет, а мой вес стоит на месте. Все остальное во мне было отвратительно. Я оказалась негибкой как бревно, ленивой, глухой и тупой. Даже волосы у меня не собирались в кичку, как у других нормальных девочек.

На выступлении в местном ДК перед пенсионерами на День снятия блокады, меня закономерно поставили в самый последний ряд, хотя я числилась одной из самых маленьких по росту. Меня это более чем устраивало.

Как я ни симулировала болезни, как ни умоляла бабушку хотя бы разок пропустить, она оставалась непреклонна. Кстати, чаще всего симулировать не приходилось, я ходила на хореографию даже с гайморитом и отитом, когда любой наклон или поворот головы сопровождался страшной болью.

Но один раз мы все-таки пропустили хореографию.

Шел неизвестно какой по счету месяц зимы. Падал приятный пушистый снежок. В белом цвете все вокруг, как от взмаха волшебной палочки, становилось значительно чище и симпатичнее. Мы как всегда шествовали мимо пруда. В руках я держала сумочку, белую с красными сердечками, подаренную Асей Хасановой, в ней лежала моя форма. Бабушка крепко держала меня за руку. Свежий снежок притупил бабушкину бдительность. Она не заметила лед, поскользнулась, пролетела под перилами и по крутому берегу пруда скатилась прямо к незамерзающей сердцевине водоема с утками. Я, естественно, ехала вместе с ней. Мы благополучно приземлились в пруду, утки лениво расплылись в разные стороны. Нас встретила ледяная вода. Моя белая сумочка с белой пачкой и белыми чешками плавала рядом в грязной черной жиже. Наш пруд никогда не замерзал, так как на его дне проходили теплые трубы. Мы попробовали встать. На дне был лёд, мы с бабушкой вставали и падали обратно. Я громко ревела. Все указывало на то, что, самим нам не выбраться.

«Мужчина! Мужчина! – кричала бабушка мужчинам. – Мужчина, помогите!»

«Деточка, помоги бабушке!» – кричала она парням по-моложе.

Сначала откликнулся один парень, который попадал под категорию «деточка». Он, держась одной рукой за перила, максимально растянулся и протянул бабушке вторую руку, бабушка в эту руку вцепилась, но далее наша конструкция никуда не смогла сдвинуться.

«Мужчина! Мужчина! – продолжала кричать бабушка. – На помощь!»

Вскоре к парню присоединился еще один парень (тоже деточка) и потом – еще один мужчина. Все вместе они стали тащить нас как репку, и наконец, вытащили. Бабушка плюхнулась на берег и отдышалась. Я стояла рядом и ревела.

И тут меня пронзило страшное опасение.

– Бабушка, мы же не пойдем на хореографию? – спросила я с надеждой.

– Нет, еж твою мать, не пойдем, – огрызнулась бабушка.

Она тяжело мирилась с поражением, но тут оно было на лицо. Я удовлетворенно подвывая, поплелась за бабушкой домой.

«Чтоб маме ни слова! – свирепо сказала бабушка. – Поняла меня?»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Это было недавно», автор М.Матусовский, 1965 год.

2

Закон Мерфи. Философский принцип впервые сформулированный в 1940-х Эдвардом Мерфи: «Если что-нибудь может пойти не так, оно пойдёт не так» (Anything that can go wrong will go wrong). И как следствие Закона Мерфи: «Когда дела идут хуже некуда, в самом ближайшем будущем они пойдут ещё хуже».