Душа моя, гори!

– Оля, скоро ты умрешь. Твоя душа тоже. Ты забудешь, кем была, к чему стремилась и кого любила. От тебя останется лишь сгусток энергии, который улетит в межмировое пространство.

Я непроизвольно поежилась и обняла себя за плечи. Неприятно слышать о собственной смерти. Если бы не эта скорбная тема, я бы больше заинтересовалась необычными словами типа «душа» и «пространство». А так… Сейчас меня заботила лишь моя дальнейшая судьба, поэтому я выжидающе уставилась на старца.

Видя мое нетерпение, он едва заметно улыбнулся в густые усы и продолжил:

– Твою душу призовут из другого мира – Хирнэлона. Если ты хочешь получить шанс на новую жизнь, тебе придется там послужить.

Новость прозвучала бы гораздо лучше, если бы не слова «призвать» и «послужить». Мне это уже не нравится. Едва сдержалась, чтобы не скривиться. Но мое так тщательно скрываемое недовольство не прошло незамеченным.

– Узнаю людскую природу, – добродушно улыбнулся старик. – Хотят все и сразу. А еще чтобы получше, да побольше.

Я лишь развела руки. Мол, что поделать? Вот такие мы, люди. Кто нам может запретить? Другой вопрос, что многие заранее принимают факт несбыточности своих желаний и даже не осмеливаются себе в них признаться. Я же не из скромной породы: хочу всех благ. Но ради достижений и пахать готова. Поэтому я переборола свербящее чувство неприятия печальных новостей и продолжила слушать старца.

– Чтобы ты лучше поняла, о чем я говорю, кое-что поясню. Ваш мир, как яйцо. Внутренняя часть – желток, в нем живут люди. Белок – внешний мир, и там обитают те, кто присматривает за вами. Вы называете их по-разному. Боги, духи… Все они оберегают ваши души.

Старичок глянул вопросительно, желая понять, дошел ли до меня смысл сказанного. Я никогда особо не интересовалась духовными вопросами, вот и сейчас усиленно закивала лишь для того, чтобы он поскорее озвучил суть.

– У людей, – продолжил свой неторопливый рассказ дедок, – есть две составляющие: тело и душа. Последняя не принадлежит вам и дана лишь на время. Всю жизнь человек растит ее, накапливая в ней светлую энергию, чтобы потом отдать ее.

– Кому? – не удержавшись, перебила я старичка.

Но мой вопрос был проигнорирован, и тем же спокойным тоном собеседник продолжал:

– Ваше тело принадлежит внутреннему миру и после смерти должно остаться в нем. Душа же стремится в межмировое пространство, чтобы отдать ему свою накопленную энергию.

В голове закрутилась дополнительная тысяча вопросов, но вырвался лишь один:

– Зачем?

– Из этой энергии создаются новые миры и ею поддерживаются старые, – ответил мой необычный знакомый так, словно это нечто само собой разумеющееся.

Для него, возможно, все ясно, а вот мне понятнее не стало. Что в итоге-то? Неужели так сложно по-нормальному объяснить? Словно прочитав мой немой вопрос, старичок снова заговорил:

– Я помогу твоей душе пройти в новый мир и сохраню твои воспоминания, – наконец выдал ценную информацию старик.

Так, это уже другой разговор. Я приободрилась, услышав позитивные новости. Значит, по сути ничего не поменяется и в новом мире я останусь собой. Но старец меня осадил, сказав:

– При переходе между мирами энергию твоей души вытянет пространство между ними. Она умрет, и от нее останется лишь пустая оболочка. В чужом мире она долго не задержится.

Я разочарованно цокнула. К чему этот бесполезный разговор, если и в новом мире мне тоже суждено умереть? Не старец, а брехло какое-то. Если бы могла, уже бы ушла отсюда.

Собеседник решил еще надо мной поиздеваться и добавил:

– Но я отчетливо вижу, что у тебя есть шанс выжить в новом мире.

Зло поджала губы. Он так и будет продолжать измываться? Умрешь, выживешь, умрешь, выживешь… нервы-то не железные.

– Не понимаю, – честно призналась я. – Если я умру и моя душа превратится в пустышку, то как я буду жить в другом мире? Со своими прежними воспоминаниями, но с мертвой душой? Так что ли?

– Верно.

– А тело?

– Тут уж как повезет. Что найдет твой новый владелец, то и будет.

Ох, новости-то все хуже и хуже. Умру, оживу в другом мире с мертвой душой и лотерейным билетом на новое тело. Еще и какой-то владелец…

– Не переживай. Он не сможет быть над тобою властен. Я позабочусь.

Полегчало. Очень уж не хотелось стать рабой. Такая судьба не для меня.

– А мертвая душа не сделает меня ужасным человеком? – с опаской спросила я.

– Не больше, чем ты уже есть, – ответил старец.

Удивленно на него уставилась. Он так намекает, что у меня и сейчас души нет? Вдруг вспомнились слова начальника отдела снабжения: «Души у вас нет!». Мысленно махнула рукой. А если и нет, то что? Хотела обидеться, а потом решила, что не стоит. Может, он и прав. Откуда мне знать небесные методики оценки человека? Вопрос с душой никак меня не отпускал, и я уточнила:

– И все же. Чего я лишусь, потеряв душу?

– Сейчас она у тебя так мала, что ты не заметишь разницы, – со вздохом ответил мой собеседник.

Мысленно потерла ладошки. Вот и хорошие новости подоспели. Я и с мертвой душой с удовольствием поживу. До этого момента ведь не страдала. Сейчас же мне пора разобраться с обязательствами.

– Что от меня потребуется в новом мире?

– До чего же ты шустрая, душа, – произнес старец и протянул ко мне руку.

Я замерла в ожидании.

– Это тебе пригодится. Ты поймешь, когда использовать, – сказал старик и надавил пальцами мне на грудную клетку.

Я скосила глаза на распахнутую ночную рубаху и увидела, как по коже в разные стороны разбежалось множество тонких серебристых линий. Они сплелись в замысловатый пульсирующий узор. Красиво и одновременно жутко. И что с этим подарком делать?

– Он поможет мне выжить в новом мире? – спросила я, недоуменно хмуря брови.

– Некоторое время это будет держать твою душу в Хирнэлоне. Дальше о своей жизни ты должна сама позаботиться. Я даю тебе лишь немного времени в новом мире, чтобы ты выполнила предназначение.

– Какое? – вклинилась я с вопросом.

– Ты сама поймешь, – отмахнулся дед. – Но сильно не затягивай. Мертвая душа из чужого мира долго там не пробудет. Но я вижу способ, который может избавить тебя от повторной смерти.

– И какой? – медленно протянула я, всеми силами стараясь не закричать от нетерпения.

– Тому, кто тебя призовет, ты должна дать то, что для него самое желанное.

Я сцепила зубы. Значит, не простые сны меня мучили. Тот мужчина действительно существует. Вот же огненный мерзавец! Желание ему подавай. Стараясь приглушить кипящее возмущение, я уточнила:

– То есть он вырвет меня из привычного мира, а я должна ему желания сокровенные исполнять? Все верно?

В ответ я получила лишь равнодушное молчание. Язык так и чесался пройтись набором нелестных эпитетов по тому умнику, настойчиво призывающему мою душу. Но, глянув на старика, передумала: он словно проверял меня. Смогу ли я усмирить гордыню и пройти мимо обиды? Смогу! На кону слишком многое. Пару раз глубоко вдохнула и на долгом выдохе тихо произнесла:

– Хорошо. Но как я пойму, что ему нужно?

Старик одобрительно кивнул, но тут же снова расстроил меня, ответив:

– Это тебе придется узнать самой.

С трудом сдержалась, чтобы не съязвить, что я не экстрасенс и не умею заглядывать в чужие головы. Сглотнула раздражение и предприняла последнюю попытку получить информацию:

– Но как я пойму, что выполнила его желание?

– Твоя душа перестанет тянуть тебя за грань, и ты сможешь прожить еще одну жизнь в новом мире.

– Спасибо, – прошептала я, стараясь сдержать гнев от недосказанности.

– Но времени у тебя до последнего дня Киршома.

Вот же черт! Всегда знала, что самое важное находится в этих гадких звездочках и сносках. А тут такое! Сроки – очень плохо. По опыту знаю: чтобы в них уложиться, нужно постараться, и удается это далеко не всегда. Подстава! Пришлось снова гасить вспыхнувшее внутри недовольство и ощущение, что меня обманули, и уточнить:

– Сколько дней? Или лет?

Старик добродушно улыбнулся и ответил:

– Скоро узнаешь.

Протяжно выдохнула, укладывая в голове условия неотвратимой сделки. Непросто. Может, отказаться от чудного квеста ценою в жизнь? Как я умудрюсь выжить-то с такими входными данными? Но вместо возмущения я обреченно протянула:

– Хорошо.

Сказала и почему-то вспомнила про Родионова. Этот гад после моей смерти получит все желаемое на блюдечке с голубой каемочкой. Что за несправедливость?

– А нельзя отложить мою смерть на недельку? Одно дело завершу – и все. Потом буду как штык. Обещаю!

На лице старца появилось такое удивленное выражение, что мне стало чуточку стыдно. Тут вопросы жизни и смерти обсуждаются, а я с этим Родионовым лезу. Пусть он хоть главой совета директоров станет, меня это уже не коснется. Только нужно не дать ему построить на том участке детский лагерь: с радиацией шутки плохи. Кажется, мои мысли снова считали и одобрительно кивнули.

– Все в твоих руках, душа! – произнес старец и в следующий миг испарился.

Я осталась сидеть на скамье и бесцельно смотреть на свои дрожащие кисти с такими тонкими пальцами, что они казались прозрачными. От их вида вдруг стало не по себе: словно я уже мертва. Передернула плечами, сбрасывая наваждение.

Очертания парка начали медленно плыть, и вскоре я очнулась в своей квартире. Вот так привиделось! Добро пожаловать в мир галлюцинаций, Оленька. Я тряхнула головой и расстегнула пару пуговиц на рубашке. Дрожь прошлась по телу от увиденного.

На груди слабо мерцал необычный рисунок, который манил к нему прикоснуться. Неужели это был не сон? Не верю! Закрыла глаза и с силой зажмурилась, надеясь, что узор исчезнет. Мне точно все это привиделось: и пылающий мужчина, и старец, и парк.

Я приоткрыла сначала один глаз, второй от повторного изумления распахнулся сам. Рисунок мало того, что никуда не исчез, так еще и засветился, заморгал и ярко вспыхнул. Перед глазами пронеслись мутные образы: высохшая степь, желтые дюны и сильный ветер, взметающий вверх тысячи песчинок. До носа так явственно донесся запах сухого воздуха, напоенного травами и пряностями, что закружилась голова. Невероятно!

Мираж резко исчез. Секунда – и я снова сижу в полумраке комнаты, глупо уставившись на свою обычную кожу, без всяких чудных узоров.

Привычка анализировать информацию и быстро принимать решения никуда не делась. Если предположить, что это был не сон, а нечто мистическое, то стоит положиться на старца и понадеяться на второй шанс, как бы безумно это ни звучало. Я привыкла доверять своим глазам и ощущениям. Рисунок на коже был настоящим. Значит, у меня мало времени и пора действовать. Я обязана подготовиться к неизбежному: к смерти на Земле. Если же чудом вылечусь, то от наведенного порядка ничего не потеряю. Добравшись до кухни, я выпила две таблетки и накидала план действий.

Ночь выдалась бессонной, зато к утру мои вещи были собраны, разложены по коробкам, подготовлены инструкции что и куда раздать. Также я продала инвестиции и закрыла вклады, переведя деньги на специальный счет. Не забыла выслать результаты анализа почв на участке всем должностным лицам компании. Пусть теперь Родионов ищет новую идею для проекта.

Мне осталось несколько дел: посетить юриста, чтобы составить завещание, съездить попрощаться к родителям и лечь в клинику на операцию. Я должна побороться с болезнью.

Мое тщательно настраиваемое спокойствие дало трещину у нотариуса. Трясущейся рукой я подписала документ, который вступит в силу после моей смерти. Последний штрих. Я едва успела выскочить на улицу и зарыдала. В глазах отпечатались слова на листе: после смерти… Почему так рано? Мне только недавно стукнуло сорок. Как так вышло, что я, молодая, успешная, красивая, должна вскоре гнить под землей?

Я плакала и прижималась спиной к холодной стене здания. Казалось, что смерть поселилась в бетоне и уже поглаживает меня леденящей душу ладонью. Такой холод я буду ощущать под толщей сырой земли? Нет! Я яростно оттолкнулась от стены и замерла.

С неба снова полил ненавистный дождь. Его крупные капли впитывались в мои волосы, одежду, стекали по опухшему от слез лицу. Как же противно! А если мою могилу затопит? Я так же останусь лежать беспомощной в ледяной мокрой яме? От вспыхнувших образов ужас пронзил изнутри иглами. Они прошли сквозь мышцы, кожу и торчали из меня окровавленными шипами.

Я резко дернулась и сцепила зубы. Нет! Ни за что! Я не умру! Пройду через тысячу чужих миров, выполню сотню чужих заветных желаний, но останусь жива. Моя жизнь – моя единственная ценность. И я буду грызться за нее до конца!

Я вскинула голову и направилась к машине. Больше никаких истерик. Особенно перед родителями.

Все свое имущество я завещала им. Может, хоть так верну дочерний долг и возмещу затраты на мое воспитание. Брат с сестрой уже взрослые – сами о себе позаботятся. Говорить о своей болезни я никому не буду. Избегу слез и стенаний. Хочу запомнить маму с папой веселыми и спокойными.

Родительский дом встретил теплотой и уютом. Мамины рассказы о событиях в жизни всех родственников успокаивали. Папино бурчание под нос вызывало непроизвольную улыбку. Всмотрелась в лица родных и удивилась. Как же они постарели. Смогу ли я когда-нибудь увидеть печать глубоких морщин на своем лице? Если и да, то не в этом мире.

– Хорошо, что у вас три ребенка и два внука, – тихо произнесла я.

– Ты о чем? – удивилась мама. – Опять скажешь, что замуж не хочешь?

– Да, – прошептала я.

Пусть думает так. Я же рада лишь тому, что у нее останется еще два ребенка. Не три, конечно, но лучше, чем никого. Может, хоть благодаря этому ее боль после моей смерти не будет такой острой. Горло снова перехватил спазм. Пора уходить, иначе разрыдаюсь. Я крепко обняла родных и поспешила уйти. Прощайте…

В такси садилась в слезах, громко шмыгая носом. Понятливый водитель протянул мне пачку бумажных салфеток и кинул сочувственный взгляд в зеркало заднего вида. Мы ехали в полном молчании. По стеклу противно скользили дворники, разгоняя потоки воды. Дождь… Как же ты мне осточертел.

Отвернулась, с тоской рассматривая залитый водой город. Грязь, лужи и горечь… Может, хоть после смерти не увижу этого мерзкого дождя?!

– Приехали, – негромко сказал водитель, и я встрепенулась.

Медицинский центр. Как же быстро прошла дорога. Я расплатилась и, не открывая зонта, побрела внутрь. Зря я сюда приехала. Интуиция кричала, что операция бесполезна и надолго я тут не задержусь. Но я должна хотя бы попытаться. Убрала мокрые волосы с лица и прошептала:

– Прощай дождь…

В больнице меня уже ждали, и через несколько часов я была готова к операции.

– Считайте от десяти в обратном порядке, – донесся спокойный голос анестезиолога.

– Десять… девять… восемь…

Невесомое покрывало опускалось на тело. Оно коснулось лица, и свет начал гаснуть.

– Семь… шесть…

Чернота заполонила все вокруг. Она давила и напирала. Страшно… Вдруг из ниоткуда появился язычок пламени. Затем второй… третий… Я застонала. Опять этот мужчина. Он завис в воздухе, объятый бурлящим огнем, и настойчиво тянул ко мне руку. Как и всегда, я хотела лишь убежать, спрятаться и никогда его больше не видеть. Но тело не слушалось. Оно медленно ползло ему навстречу.

С моих губ сорвался крик отчаяния. Если он коснется меня, я умру. Я не хочу! Уходи! Дай мне шанс прожить мою жизнь! Но огненные пальцы безжалостны. Я не могу противиться их воли. Секунда… в мою грудь врезается раскаленная рука.

Боль кипящей лавой разъедает тело, в груди сжимается смертельный захват. Вот и все… я мертва… я стала невесомой. Стремительное падение, резкий толчок в грудь, взрыв боли, и я судорожно вдохнула.

Легкие наполнил густой воздух, в нос ударили незнакомые запахи. Чужие и сильные, они настойчиво лезли внутрь меня. Я не выдержала и громко чихнула. Острая боль пронзила виски, заставив зажмуриться и застонать. Как же плохо!

Постепенно спазм отступил, и до меня донеслись звуки. Трескотня насекомых, фырканье животных, шипение огня и чьи-то тихие голоса: «она тут?», «получилось?», «да…». Все было незнакомым и неродным. Я пыталась поскорее сбросить с себя пелену забытья и сделать хоть что-нибудь. Но тело отказывалось слушаться, в голове плыло и гудело.

Губ коснулась теплая поверхность, и в рот полилась терпкая, но освежающая жидкость. Не задумываясь, я сделала пару больших глотков и открыла глаза.

Глава 3

Ольга

Ковры! Они повсюду. Стены… Пол… От замысловатых ярких узоров резало в глазах. Сочные цвета пестрели и мелькали, заставляя жмуриться. Слишком много красных оттенков. Так раздражает. Я тряхнула головой и увидела двух мужчин. Один стоял поодаль и глядел на меня безразличным взглядом карих глаз. Второй сидел на полу. Устало откинувшись на стену, он с пронзительным прищуром рассматривал мое лицо.

Голубые глаза незнакомца сверлили во мне дыру и были единственным, что привлекало в нем внимание. Все остальное в мужчине вызывало отторжение. Измученный и худой до такой степени, что кости черепа начали просвечивать сквозь кожу лба. Длинные угольно-черные борода и усы скрывали половину лица. Волнистые смолянисто-черные волосы длиной чуть ниже плеч были распущены и лишь добавляли лицу обладателя болезненной бледноты.

Я медленно перевела взгляд на кареглазого мужчину. Он, наоборот, был упитанно-подтянутым и чисто выбритым. Его высокая фигура, облаченная в красный балахон с разрезами по бокам, напомнила одежду священника. Он сделал несколько шагов и присел рядом со мной на корточки.

Нет, никакой он не поп. Так двигаются охотники или убийцы, но никак не священнослужители. Какие необычные у него сапоги: кожаные, с металлическими носами. Я принюхалась… Фу! Пахнет старой кожей и навозом. И почему я лежу на полу, словно мешок картошки? Надо бы встать. Негоже валяться кулем у ног первых встречных, тем более мужчин. Дернулась, но тело не слушалось. Казалось, я облачилась в детскую одежду. Тесно, неуютно и двинуться боишься, чтобы не порвать ткань в интимных местах.

«Пожалуй, лучше потерплю и наберусь сил, лежа на чудесном коврике», – смирилась я. Тут же ощутила, что пальцы приобрели чувствительность и трогают ворсинки покрытия. М-м-м, мягкий. Шерсть на шелке? Да, точно! У меня почти такой же лежит в гостиной. Дорогущий… маме его завещала.

Наверное, я умерла в своем мире, раз очнулась здесь. Как там говорил старец? Хирнэлон? Интересно, насколько новый мир развит?

Я снова завертела глазами, пытаясь зацепить взором предметы интерьера. С каждой новой вещью настроение ухудшалось. Неужели средневековье?! Почему комната круглая? Окна где? Как освещается помещение?

Понятливо хмыкнула. Слона-то я и не приметила. Прямо на потолке зияла огромная дыра, через которую лился солнечный свет и освещал эту… эту… Юрту?! Серьезно?!

– Ты слышишь, душа? – ровным голосом заговорил кареглазый, отвлекая меня от мыслей о шатре.

Слова звучали чуждо, они ритмично текли из его уст, сливаясь в мелодичные предложения. К своему удивлению, я понимала смысл и была уверена, что смогу ответить. Но, наверное, чуть позже. Сделав над собой усилие, я мотнула головой.

– Отлично. Попей еще. Ты помнишь, кто ты? Мужчина, женщина?

Глиняная кружка коснулась моих губ. Я послушно выпила теплый, с легкой горчинкой напиток и смогла прохрипеть:

– Женщина. Когда Киршом?

Самое важное – узнать, сколько у меня времени. Мужчину вопрос не обрадовал. Он нахмурился и кинул озабоченный взгляд на голубоглазого. Я тоже посмотрела на тощего. Может, он ответит? Тот сидел злой, как сыч, и глядел на меня с таким недовольным прищуром, будто купленная им вещь оказалась с дефектом.

– Это точно она? – прохрипел он.

Кареглазый в балахоне кивнул. Он положил мне ладонь на грудь и с силой надавил. Я замерла, даже дышать перестала. Чего он меня лапает? Хотелось сбросить его руку, но я по-прежнему не могла двигаться. Пришлось терпеть.

Смотреть было некуда, и я изучала сидящего на полу голубоглазого доходягу. Чего он такой потрепанный? Того и гляди сознание потеряет. Глаза тощего начали медленно закрываться, и он, словно болванчик, повалился на пол. Серьезно? Он действительно в обморок грохнулся?

Мужчина в балахоне упорно давил мне на грудь, даже не заметив, что его приятель сомлел. Чего кареглазый так увлеченно меня лапает? Противно. Словно внутри грудной клетки копается.

– Эй, – прохрипела я. – Задохлик упал.

Для достоверности красноречиво стрельнула глазами. Балахонщик обреченно посмотрел на бессознательное тело, что-то недовольно буркнул и, наконец, убрал от меня руки. Подошел к голубоглазому, проверил дыхание и нажал на несколько точек его тела. Доходяга медленно открыл глаза.

Я внимательно рассматривала мужчин. Кто же из них мой владелец? Фу, как гадко звучит. Надеюсь, старик не соврал и хозяин надо мною не властен. Похоже, голубоглазый об этом еще не знал. Едва он поднялся, как скомандовал:

– Вставай, женщина. Теперь ты служишь мне.

Вот и ответ на мой вопрос подоспел. Значит, владелец – доходяга. Ну и ладно. Я их обоих не знаю. Какая разница? Все урегулирую. Сейчас главное – с телом совладать. Я попыталась поднять руку. Пятая потуга увенчалась успехом, и я уставилась на свои пальцы. Женские, кисть молодая, с небольшими ямочками на тыльной стороне. Похоже, я теперь пышечка. Здорово. Повезло, что не мужчина. А то привыкай еще к новому гендеру.

– Поднимайся, – снова послышался басистый голос доходяги, до краев наполненный приказными нотками.

Что за спешка? Неужели нельзя дать немного времени только что умершему человеку? К тому же он сам едва стоит, шатается из стороны в сторону. Отдохнул бы сначала.

– Как видишь, не могу, – честно призналась я.

В ответ послышалось нечленораздельное бурчание, и перед моим носом замаячила широкая ладонь с тощими пальцами. Я скривилась. Та самая рука, что мучила меня в кошмаре.

– Дай руку! – рявкнул доходяга.

Пришлось послушаться. Вложила в его ладонь свою дышащую здоровьем ручку. Меня потянули вверх. Ноль эффекта. Еще раз. Ничего. Как тощий ни старался, а не смог оторвать мое тело от пола даже на миллиметр. Доходяга зло рыкнул и резко дернул. Как итог, он всеми своими костями рухнул на меня.

Я громко охнула. Ну и самомнение у голубоглазого. Мы с ним явно в разных весовых категориях. Так зачем геройствовать было? Попросил бы помощь друга.

Пару раз кашлянула. Мужчина не спешил вставать. Чего он на мне разлегся? Пришлось снова дать о себе знать.

– Слушай, больно уж ты костлявый. Поищи себе другой пуфик. Кареглазый, подсоби ему!

Доходяга натужно засопел и наконец скатился с меня. Тощий, а тяжеленный, зараза! У него кости из стали что ли?

С помощью кареглазого голубоглазый с трудом поднялся, я же по-прежнему исполняла роль коврика. Усилие… и мне удалось зацепиться рукой и перевернуть себя на живот. Теперь я лежала, уткнувшись носом в короткий ворс ковра, и недоумевала. Зачем я сделала этот маневр? Катнулась еще раз, но встать все равно не смогла.

Ситуацию разрулил мужчина в балахоне. Он с видимым усилием поднял меня с пола и прислонил к голубоглазому, который в свою очередь подпирал деревянный шест. Новое тело преподнесло мне еще один сюрприз: рост! Я мелкая! Низкая до такой степени, что упиралась мужчине лицом в грудь. Непривычно до жути, но спасибо, что не по пояс.

Ноги от вертикального положения обрели чувствительность, и я смогла сделать шаг назад и слегка отстраниться. Разумное и своевременное решение: я своими, как оказалось, немалыми габаритами рисковала размазать доходягу по шесту. С трудом поймав равновесие, я задрала голову и, глядя своему новому знакомому в голубые глаза, спросила:

– Когда Киршом?

– Не скоро еще, женщина, – недовольно буркнул он и начал осматривать помещение, что-то выискивая.

Таким размытым ответом я не удовлетворилась: в наших мирах временные понятия могут сильно отличаться.

– А поточнее? Сколько дней?

– Девяносто шесть закатов Гошома, – соизволил ответить мой несостоявшийся владелец.

Облегченно выдохнула: в запасе почти сто дней.

– Да где же оно? – в ярости рявкнул доходяга.

– Помочь? – благодушно спросила я.

– Не лезь, женщина!

Я лишь неодобрительно покачала головой. У индивидуума замашки диктатора. Интересно, только в обращении со мной? Или он со всеми такой заносчивый? Зря сообщила, что я женщина: он теперь меня по-другому и называть-то не будет. Додумать я не успела: на голову опустилось пыльное одеяло.

– Эй! – только и смогла я возмутиться, как меня снова перебили.

– Помолчи, женщина! – рявкнули над ухом.

– Мое имя… – попыталась я представиться.

Но, как и следовало ожидать от такого грубияна, на меня опять нарычали, затем крепко обняли за плечи и куда-то повели. Я не сопротивлялась. Драка не то, с чего следует начинать знакомство.