Обратное распространение

– Наш офис по большей части специализировался на постмодерне. За три с половиной года я немного устал от этого жанра. Вывел в топ несколько хороших местных авторов. Думаю, достиг потолка. Надо было куда-то двигаться дальше, и я решил попробовать что-нибудь совершенно новое, расширить кругозор. Коллеги очень звали в рекламу, ну, я и согласился.

Клим врал. Называть произведения, которые он редактировал, постмодерном было сильным преувеличением. По факту региональный офис Клима издавал отборную чернуху, состоявшую из максимально натуралистичных описаний потасовок, пьяных оргий, разбоев и прочих приключений местных авторов вперемешку с их псевдоконцептуальными рассуждениями по любому поводу. Книги неплохо продавались в более благополучных местах, где читатели принимали все написанное за художественный вымысел, попросту не веря, что можно так жить.

Устал от этого жанра Клим на самом деле гораздо быстрее, чем сказал Харду. Уже через полтора года он практически перестал читать проходящие через него, неотличимые друг от друга опусы (благо «Правдоруб» позволял автоматизировать почти всю работу).

Реклама казалась единственным выходом из замкнутого круга. Пройдя курсы повышения квалификации, Клим в течение двух лет просил о переводе. Получив наконец желаемое, он еще полтора года занимался адаптацией рекламных кампаний брендов средней руки к реалиям своего региона, пока внезапно не произошло то, о чем он не смел помыслить даже в самых смелых фантазиях: по результатам анализа его работы корпоративная нейросеть рекомендовала перевести его в центральный офис. Клим сразу согласился.

Рассказывать все это Харду он не стал. Вдохновленный началом собственной выдуманной истории, продолжил в том же духе. Перемежая правду и вымысел, приукрашивая свои заслуги, Клим представил все в таком свете, будто работа его была совсем не так плоха и все переводы произошли лишь потому, что об этом его очень-очень просили коллеги.

– В общем, мы провели несколько довольно успешных кампаний, но креативностью они не отличались. Поэтому я и согласился на перевод. Тут-то уж точно рождаются самые интересные идеи, – закончил свой рассказ Клим.

– Ясненько, – сказал Хард. – Ну ладно, давай тогда покреативим, раз тебе не хватало. Есть мысли по проекту?

– Честно говоря, не особо, – признался Клим. – Много религиозных групп, недоверчивые, нищие. В моих прошлых рекламных кампаниях эту публику никто в принципе не стал бы рассматривать как целевую аудиторию. Им ничего не продать. Точнее, им ничего не продать быстро. Нужны какие-то реформы в стране. А это не то, для чего нас наняли.

– Ну, продай им деньги.

– Не понял.

Хард кинул опустевший стаканчик из-под кофе в корзину для бумаг. Промахнулся. Двинулся было с дивана, чтобы поднять его, но передумал и откинулся обратно.

– Ищи инвесторов. Кто вложит деньги в страну, – пояснил он. – Не надо проводить реформы. Пообещай их. Но так, чтобы верилось. Чтобы не Генерал про них говорил, а кто-то с достойной репутацией. Инвесторов, в общем, ищи. Омега в помощь.

– Ладно, понял… Я тогда, пожалуй, пойду, поанализирую… с Омегой.

– Чудненько. – Хард лег на диван и отвернулся к спинке. – Я пока еще подремлю.

Клим поднял с пола стаканчик и вышел из комнаты.

Испытывая смесь восторга от встречи с кумиром и стыда за то, каким дураком, вероятно, себя выставил, он вернулся в столовую – переварить новую информацию и получить кофе взамен вероломно отобранного. Только сейчас он понял, что продолжает держать в руке стаканчик, выкинутый Стивом. Отправив его наконец в урну, он выслушал ободряющую речь от кофемашины и получил новый напиток, который, по убеждению автомата, «поддержит в тонусе и поможет вернуться в рабочий ритм». То, что надо.

Теперь можно и за компьютер садиться.

Следующие несколько часов Клим провел в общении с Омегой и Самантой, выискивая сценарии привлечения инвестиций для Генерала. Шло туго. Работа, видимо, займет не один день. Учитывая срочность проекта, придется поработать допоздна и даже на выходных. Генерал ждал набросков стратегии как можно скорее.

Клим изучал очередной подготовленный Омегой отчет о составе экспорта из региона, когда в углу монитора мелькнуло уведомление о новом сообщении. «Ладно, посмотрим, кто там еще», – подумал он и открыл мессенджер.

«Привет, Клим. Я думал над твоими словами. Кажется, ты был прав про качество и все такое. Можем встретиться? Помоги мне, пожалуйста, освоиться. Очень бы пригодилась пара советов от опытного коллеги!»

Сообщение прислал Юджин – то ли стажер, то ли младший менеджер по контенту. Совсем молодой парнишка, только что после университета. Они познакомились вчера в столовой. Юджин вышел с вводной лекции, где голограмма Богуслава Джанковски, Главного редактора Издательства, вещала про великую миссию компании. Худощавый, в тщательно отглаженной одежде, которая сидела на нем словно школьная форма, он так по-дурацки восторгался услышанным на лекции, что Клим не сдержался, засмеялся и начал что-то говорить про то, что главная цель Издательства на самом деле – избегать исков об авторском праве, которые с момента изобретения «Правдоруба» неизбежно следуют за любой публикацией сгенерированного нейросетью контента. Завязался небольшой, но достаточно неприятный спор. Клим быстро спохватился и ушел. И вот теперь этому Юджину снова хочется пообщаться.

Поглощенный работой, Клим не видел смысла тратить свое время и уже практически отправил вежливый отказ, когда взгляд его упал на логин новичка.

Euterp.

Полным именем Юджина было Eugen Terp.

Логины сотрудникам выдавала нейросеть, используя комбинации букв имени и фамилии. Тут вышло довольно забавно. Слово получилось очень похожим на имя античной музы поэзии Эвтерпы (Euterpe).

Все бы ничего, но после перевода из регионального офиса Климу тоже зачем-то выдали новый логин.

Klio.

Еще одна муза, хотя и было бы правильнее с буквой C в начале.

Любопытное совпадение: два редактора – две музы. И те и другие помогают творить. Пока не придет муза – писатель не сможет начать работу. Пока не придет редактор – писатель ее не завершит.

Клим стер сообщение с отказом и написал «Привет! Да, без проблем. Давай пообедаем завтра». Отправил.

Через секунду в ответ пришло нейромоджи. Лицо анимированного персонажа передавало смесь радости, плавно переходящей в восторг, и томительное ожидание предстоящей встречи. Очевидно, именно такие эмоции в данный момент испытывал отправитель.

Пантеон

Агент сидел напротив Клима. Тот помешивал ложкой горячий суп.

В обеденное время столовая Издательства была заполнена до отказа. Повезло занять столик у окна с красивым видом на парк. Очень кстати. Предстояло завоевать доверие рекламщика и вытянуть из него как можно больше информации. Уютная расслабляющая обстановка упростит задачу.

Для начала надо снять напряженность от спора при знакомстве Клима и реального Юджина. Так поступают нормальные люди.

Так поступил бы Юджин Терп. Он же Объект.

– Расскажи про суды за авторские права, про которые ты говорил, – попросил Агент. – Мне вчера попался сгенерированный нейросетью диалог. «Правдоруб» сразу распознал и отклонил. А если бы в производство ушло?

– За один диалог никто бы цепляться не стал. Мелочевка, суд дороже обойдется. Но авторов и за такое довольно жестко наказывают, – Клим многозначительно посмотрел на собеседника. – А вот если, например, целую книгу сгенерить и в печать пустить, то тут начнется веселье. Все большие игроки на рынке платят BrAInS за подписку «Правдоруба» и прогоняют через него весь контент, выпускаемый конкурентами.

– И что это дает? Ну сгенерирован контент нейросетью – и что?

– О! Тут самое интересное начинается. В инструкции менеджера по контенту далеко не все функции «Правдоруба» описаны. Он не просто понимает, что текст сгенерирован, но еще и определяет, какие конкретно произведения каких авторов использовала нейросеть, чтобы создать эту свою писанину. Нейросети же ничего сами не придумывают, а просто работают с миллионами… – Клим запнулся. – Или даже миллиардами загруженных в них источников, тут я не уверен. В общем, «Прадоруб» эти источники раскапывает и составляет опись. Типа вот тут было сорок процентов от Льва Толстого, двадцать от Хемингуэя и остальное от анонимных авторов из комментов в интернете. И уже с этой информацией правообладатели бегут в суд и требуют свои роялти. Когда это все началось, пара крупных издательств моментально обанкротились. У других сильно пострадала репутация. Поэтому-то теперь все и боятся генеративного контента как огня, а вовсе не потому, что «люди пишут лучше», как тебе на лекции Богуслав вещал.

– Поэтому и досмотр на входе, чтобы личную электронику не пронесли?

– Именно. Не дай бог кто-то на флешке из дома нейросетевой контент принесет и попытается выдать за свой. Тут даже более серьезные штуки есть. Слышал про писательские контракты и Кампус?

Агент неуверенно кивнул.

– Они живут там безвылазно, пока пишут, – продолжил Клим. – Им дают все, что нужно: каждому выделяют личный коттедж, есть рестораны с любой едой, больница, развлечения всякие – целый город фактически. Только без связи с внешним миром. Руководство заявляет, что это помогает войти в состояние потока, когда ничто не отвлекает писателя. А на самом деле – все для того, чтобы не было ни соблазна, ни возможности к нейросетям обратиться.

Агент вспомнил про Юджина Терпа, сидящего сейчас в квартире Бюро в качестве агента под принуждением. Любят же люди запирать себе подобных.

Клим выговорился и явно повеселел. Теперь они формально закончили спор, начатый два дня назад Терпом, и Агент мог перейти к своему заданию.

– Я слышал, что ты на проекте со Стивеном Хардом? – спросил он.

– Да, так и есть, – заулыбался Клим.

– И как он?

– Стив крутой. Очень умный дядька.

Клим замолчал, видимо, не зная, что еще добавить к этой краткой характеристике.

– Обожаю его романы! Читал последний? – спросил Агент.

– «Жару»? Конечно. У Харда я все читаю. Прямо в день выхода покупаю. По мне, так он гораздо лучше, чем Богуслав Джанковски, пишет.

– Соглашусь, – подтвердил Агент. – Джанковски умничает. У Харда язык проще, но при этом сразу перед глазами представляешь все, как будто фильм посмотрел. Очень мощно.

– Ты же говорил, что тебе нравится Джанковски, – удивился Клим. – Что «Эстафету» пять раз читал.

Агент глубоко вдохнул. А Юджин-то, оказывается, то еще трепло. Не только спор затеял, но еще и своими предпочтениями успел поделиться. Натянув с помощью наноботов беспечную улыбку на лицо, он рассмеялся и произнес:

– О! Пять раз – это мелочь! Есть у Харда пара вещей, которые я могу несколько раз в год перечитывать.

Клим улыбнулся в ответ. Кажется, пронесло.

Повисла неловкая пауза. Ее нарушил Клим:

– Юджин, а ты заметил забавное совпадение? У меня и у тебя логины похожи на имена античных муз: Клио и Эвтерпа.

– И правда забавно, – Агент напрягся. Секунду он думал, потом добавил: – Кстати, у Харда тоже логин «божественный».

Это был опасный ход. Практически ва-банк. Признание в том, что Агенту известно про программу «Пантеон».

– Разве? – удивился Клим. – Sth, насколько я помню. Что тут божественного?

– Это одно из написаний имени египетского бога Сета.

– Ого! Ничего себе! Я не знал, – Клим выглядел искренне удивленным.

Агент некоторое время изучал лицо собеседника. Непохоже, что тому что-то известно. Следовало срочно выходить из этого опасного обсуждения.

– Наверно, это все просто совпадение, – сказал Агент. – Или, может, что-то вроде шутки. Айтишники настроили алгоритм выдавать логины, максимально похожие на имена богов, или что-то вроде того.

– Вариант, – ответил Клим.

– Слушай, вот что хотел спросить, – окончательно сменил тему Агент. – Я поработал с «Правдорубом» и немного в замешательстве. Там же все автоматика делает, мозги включать вообще не нужно. Загрузил текст, получил отчет. Если по границе качества проходит – отправляешь в производство, если нет – возвращаешь автору. Даже комментарии редакторские алгоритм готовит. Как в таких условиях расти? Я вот, например, тоже очень хочу с хорошими писателями поработать. В чем секрет? Как ты сделал карьеру? Не мог же просто быть как все и потом – хоп, внезапно со Стивеном Хардом? И уже даже зовешь его Стивом. Круто! Дай совет, пожалуйста, что мне делать?

Клим заглотил наживку. Как и предсказывали аналитики, не смог удержаться перед соблазном похвастаться.

– Дай-ка подумать, – начал он, отложив ложку, после чего выдал длинный рассказ. Частично нафантазированный, изобилующий преувеличенными достижениями, однако небесполезный.

Агент узнал о существовании еще нескольких интересных функций «Правдоруба», не описанных в инструкции. С их помощью редактор мог влиять на процесс и отправлять на доработку даже тексты, проходившие границу качества (что нарушало установленный менеджментом регламент).

Таким образом Клим в свое время смог (если верить его словам) не допустить к печати пару откровенно провальных работ, проходивших по нижней границе, и отправить на доработку еще несколько десятков.

Агент дослушал с выражением восхищения на лице и стал упрашивать коллегу научить его всем этим премудростям.

Так поступил бы Юджин Терп.

Немного поломавшись, Клим согласился.

Вечером в квартире Юджина Агент прослушал через Суфлер ежедневный инструктаж и незаметно убрал его в ящик стола. Аналитики ничем новым не порадовали. Продолжали утверждать, что Клим и Юджин – ключевые фигуры в расследовании и почти гарантированно являются участниками «Пантеона». Но оба, кажется, не имели ни малейшего понятия, что это такое. Странно.

Впрочем, в Бюро знали ненамного больше. От названия проекта веяло мифической мощью. Но мощь эта пока никак себя не проявляла. Информацию о «Пантеоне» собирали по крупицам. Все, что могли сообщить аналитики, оставалось на уровне слухов и предположений.

«Когда уже окончательно заменят всех этих болванов нейросетью?» – раздраженно подумал Агент. Даже с литературными предпочтениями Юджина облажались. Могли ведь сообщить про его любовь к писанине Богуслава Джанковски. Важный контекст. К тому же, как оказалось, известный Климу. Грубая ошибка. Могла дорого обойтись.

Подумать только, целых пять раз читал «Эстафету»! Кошмар. Придется, видимо, тоже осилить…

Времени для этого будет предостаточно: далее по плану предстояло затаиться, наблюдать и потихоньку подбираться к Стивену Харду.

Что ж, Юджин, надеюсь, тебе нравятся еда от шеф-повара и спортзал. Сидеть в агентах под принуждением придется долго. Очень долго.

Утро вечера мудренее

Началась активная подготовка к выборам Генерала. Команда проекта выросла. Теперь вместе с Климом и Хардом работали еще десять человек: креативщики и редакторы. Им даже выделили отдельное помещение. Техники бережно привезли на тележках и установили всю необходимую мебель и офисное оборудование.

Помимо прочего, на стену повесили большой экран для еженедельных совещаний с Генералом, во время которых он грозно нависал над командой Издательства. Был молчалив, ограничивался лишь короткими вопросами и односложными ответами, предпочитая слушать и наблюдать. Креативщики окрестили его Большим Братом.

Несмотря на то, что называли его так исключительно за глаза, Генерал каким-то образом прознал о своем прозвище. Но не обиделся. Наоборот – оно очень ему понравилось. Настолько, что он стал сам себя так называть. Причем даже в официальных обращениях к своему народу. Народ же, в силу своей необразованности, ничего тревожного в этой отсылке не заметил. Чего уж там говорить – скорее всего, не заметил и саму отсылку.

Как только Генерал официально стал Большим Братом, какой-то шутник из команды креативщиков распечатал и наклеил на дверь комнаты табличку с надписью:

«МИНИСТЕРСТВО ПРАВДЫ»

Менеджмент счел шутку безобидной.

Табличку оставили.

Клим руководил редакторами. Стоит отметить, что получалось у него хорошо. Он вдумчиво разделил проект на задачи и назначил на них сотрудников. Все подчиненные без особых проблем приняли его руководство.

Нейросеть подобрала состав группы, учтя не только профессиональные, но и личностные качества коллег. Они быстро сдружились, устраивали веселые обеденные посиделки в кафетерии. По вечерам и на выходных организовывали отвязные вылазки в город и на природу, своим поведением больше напоминая банду старшеклассников, нежели команду профессионалов, решающих судьбу целого государства.

Так прошло полгода. Приближалась дата голосования. Рейтинг Большого Брата поднялся выше семидесяти четырех процентов, что практически гарантировало победу. Клим уже давно не переживал за результат и просто рутинно ходил на работу.

Хард почти перестал заниматься проектом. Вскоре ему предстояло заключить очередной контракт на написание романа и исчезнуть на неопределенный срок в недрах Кампуса Издательства, отрезав всю связь с внешним миром. Эта перспектива его, похоже, не особо радовала. С каждым днем писатель становился все мрачнее и даже перестал приходить в «Министерство Правды», проводя почти все время в своем офисе на диване. На вопросы Клима, почему бы не отказаться от контракта, он только махал рукой, говорил что-то о том, что настоящие триллеры только так и пишутся, после чего менял тему разговора.

Гораздо лучше чувствовал себя Юджин. Он практически прописался в «Министерстве Правды». Примелькался там, умудряясь и свою основную работу для GrimFlayPlay делать, и с выборами на добровольных началах помогать. В какой-то момент на него обратил внимание даже Хард. Ему пришлись по душе неуемная энергия и тяга к знаниям молодого редактора. Писатель не скрывал своего восхищения. Как-то в беседе с Климом даже назвал Юджина «настоящим талантом» и, многозначительно кивнув головой, добавил: «Далеко пойдет».

В общем, все шло своим чередом. Но внезапно за месяц до выборов случилось то, чего никто не ожидал.

Клим, как обычно, сидел за рабочим столом и неспешно просматривал свежий набор креативов. Коллеги вокруг занимались своими делами. Большинство из них откровенно бездельничали и обменивались шутками. Успех предвыборной кампании сулил всем большие премии и карьерные перспективы. Команда пребывала в отличном расположении духа.

Безмятежность рабочего дня нарушилась входящим видеозвонком от Саманты.

– Привет, Саманта! Как дела? – ответил он голосом и улыбнулся.

– Переключись на мимик!

Саманта проигнорировала приветствие, что было совершенно на нее не похоже. Клим сделал, как она велела, нацепив на голову «корону» нейроинтерфейса.

– Окей, я переключился. Что случилось?

Теперь редактор уже не шевелил губами.

– Большой Брат случился, – ответила Саманта.

Клим впервые видел ее такой серьезной.

– Да? А что с ним? – взволнованно спросил он.

– Запроси свежие данные по его рейтингу у Омеги.

– Хорошо, сейчас.

Клим сделал запрос. Глаза его расширились от удивления. Саманта заметила это и спросила:

– Ну, что там?

– Э… Наверно, ошибка какая-то… Рейтинг одобрения упал ниже тридцати процентов.

– Ошибки нет. Большой Брат час назад в прямом эфире разорвал дипломатические отношения с США. Чуть ли не войну объявил.

– Не понял. Что?.. Да какого черта вообще?!

Клим не мог подобрать слов. Еще сложнее оказалось в таком состоянии связно сформулировать мысль через мимик.

Весь проект с выборами выстраивался вокруг отношений с США. По заключению Омеги, это давало наибольшие шансы на победу. Завоевать интерес Штатов было относительно легко. Сопредельный регион практически полностью контролировался другими крупными державами, которые не стали бы рисковать, вкладывая деньги в нестабильную страну, где только что произошел переворот. А вот для США это было хорошим шансом закрепиться на новой перспективной территории. Но только при условии стабилизации обстановки, что играло на руку Издательству, поскольку решало также проблему легитимности выборов: американское правительство соглашалось на денежные вливания в страну исключительно при условии присутствия на голосовании толпы своих наблюдателей. Два зайца убивались одним выстрелом.

Что же такое произошло сейчас?

Клим собрался с мыслями и спросил:

– Мы ведь только вчера с ним общались. Он и словом не обмолвился о проблемах со Штатами. Саманта, ты знаешь, что происходит?

– Да. Подробностей у меня нет, но все это связано с местной верой. Какое-то из заявлений правительства США сочли оскорбительным. Точнее так – его интерпретировали как оскорбительное. Сделал это один из религиозных лидеров… тоже кандидат на выборах. Не помню, как зовут, неважно. Ты же понимаешь, насколько там сильная религиозная община? Вот Большой Брат и утверждает, что у него не оставалось вариантов, кроме как разорвать отношения с США.

– А мы можем в этой ситуации просто самоустраниться? Насколько я понимаю, он нарушил условия нашего с ним договора об услугах. Нельзя без согласования менять стратегию.

– Как всегда, Клим, ты очень быстро соображаешь, ценю это, – Саманта впервые за разговор улыбнулась и стала похожа на обычную себя. – Но нет, решено продолжать.

– Постой! Но зачем?

Саманта холодно посмотрела на Клима:

– Все аспекты данного дела менеджмент уже рассмотрел.

– Когда? Ведь все только что случилось?

– Успокой нервы и иди решать вопрос. Отнесись, пожалуйста, со всей серьезностью и ответственностью. Провал недопустим.

Клим мрачно попрощался, отключил мимик и несколько минут молча просидел в своем кресле. Размер навалившейся проблемы начинал постепенно доходить до его сознания. Быстро пошедшая в гору карьера могла так же стремительно покатиться вниз. Коллеги вокруг, не зная о произошедшем, продолжали бездельничать и перешучиваться. Клим решил не сеять панику и не сообщать им ничего, пока не приведет мысли в порядок. Он встал и вышел из кабинета.

Очень хотелось кофе, поэтому обдумывать все произошедшее Клим пошел в столовую.

– Привет, Клим, – поприветствовала его кофемашина. – Твой уровень стресса крайне высок. Позволь предложить тебе чай с мелиссой.

– Я хочу кофе.

– Это было бы крайне неразумно, кофеин стимулирует выработку адреналина, которого в твоем организме и так слишком много. Избыточный адреналин увеличит частоту сердечных сокращений, повысит артериальное давление и вызовет ощущение опасности. В твоем состоянии необходимо прямо противоположное.

– Черт с тобой, давай свой мелиссовый чай, – сдался Клим.

Мутная желтоватая жидкость не только не успокаивала нервы, а, наоборот, раздражала тем, что это был не кофе. Зачем он только послушал идиотский совет кофеварки?

Забрав стаканчик, Клим направился в кабинет к Харду.

Тот уже знал о проблеме.

– Все впустую! – Клим нервно мерил комнату шагами. – Какой смысл продолжать? Столько трудов… твою ж мать… И ради чего?!

Хард спокойно наблюдал за коллегой, развалившись на диване.

– Это у тебя что в стакане? – спросил он.

– Э… – Клим сбился с мысли и остановился. – Чай с мелиссой.

– Докатились, – закатил глаза писатель. – Так и что тебя удивляет в произошедшем?

– В смысле?

– Ну, вообще такой ход был вполне ожидаем.

– Что ты имеешь в виду? – огрызнулся Клим.

– Когда ты в самом начале изучал с Омегой особенности предвыборных кампаний в Африке, там же был риск этнических и религиозных конфликтов. Ну и вот он. Религиозно-этнический конфликт. Чего удивляться-то теперь?

Клим несколько секунд постоял молча, после чего плюхнулся в кресло.

– Так, ладно, ты хочешь сказать, что что-то такое предвидел? И у тебя заготовлен план?

– Ну, планом это называть пока рано. Есть пара идей, которые нужно проверить.

Стив задумчиво почесал заросший щетиной подбородок.

– Поделишься? – поинтересовался Клим.

– Не сейчас. Давай завтра утром обсудим.

Писатель рассеянно смотрел куда-то в стену. Клим хорошо знал этот взгляд. Дальнейшие расспросы не имеют смысла. Тем не менее он продолжил:

– Да ладно! Отправишь меня поспать? Типа утро вечера мудренее?..

– Но, как видно, это не всегда оправдывается, – пробормотал Хард.

– Что?

– Жюль Верн так писал. Временами с утра становится только хуже.

Клим с недоумением глядел на Харда.

– Иди уже, – устало произнес тот. – Дай подумать спокойно.

Редактор молча кивнул и вышел из кабинета.

В коридоре он очень кстати столкнулся с Юджином: безумно хотелось с кем-нибудь выпить. Новичок, с которым они за полгода крепко сдружились, подходил идеально. Он отлично умел слушать. Другие коллеги на вечеринках вели себя как соревнующиеся комики-стендаперы: часто перебивали друг друга, вставляли неуместные шутки и глупые комментарии, слабо интересуясь чужими переживаниями и ожидая лишь возможности рассказать собственные забавные истории, которые так же будут пропущены мимо ушей и моментально забыты. Всеми. Кроме одного.