Дом номер тридцать

– Вот эта стена, считай, картонная, – Никита постучал по глухой стене. – А эта так и была, с дверью. Вот так делили квадратные метры во времена уплотнения. Кому-то не повезло. Наверное, семейных – в комнаты побольше, а одиноких – вот так.

Лера задумалась, а потом спросила:

– Две двери. Здесь анфилада была? Ну, до революции.

– Думаю, да. Когда твоей комнатой займёмся, разберём стену и посмотрим, есть там дверь или нет.

– Разберём стену? – ужаснулась Лера.

Капитальный ремонт она точно не планировала.

– Ну да, старые обои снимем, – пояснил Никита. – Обычно такие двери зашивали фанерой или просто обоями заклеивали, чтоб от соседей отгородиться.

– А, понятно.

– Ну как тебе, нравится? – Никита обвёл рукой комнату.

– Ещё бы! Ты сам всё сделал?

– Да, почти всё. Когда обои снимал, приятелей позвал. В итоге обои чуть ли не фрезой пришлось срезать в некоторых местах.

– Почему?

– О, тут было много слоёв, а самые старые от времени так склеились, что как камень стали, не отдерёшь. С кирпичом долго возился, боялся испортить. Идём, а то пицца, наверное, остыла.

Никита уселся за стол, Лера опустилась в кресло. Парень раскрыл обе коробки и, недолго думая, схватил кусок, принялся жевать. Девушка, не заметив тарелок, сделала так же.

– М-м, вкусная, – заметила Лера.

– Ага, моя любимая пиццерия.

– Спасибо.

– Да я ещё ничего не сделал.

– За пиццу.

Парень улыбнулся.

– Скажи, сколько будет стоить ремонт? – спросила Лера.

Она решила уточнить это сразу, на берегу.

– Не знаю, – ответил Никита с набитым ртом.

Лера посмотрела на него вопросительно.

– Давай я тебе проект бесплатно нарисую? Расскажешь, что примерно хочешь видеть, что тебе нравится. А потом уже можно будет приблизительно посчитать, во сколько встанет ремонт, – продолжил Никита, помолчал и добавил: – Только я не инженер, точных чертежей не будет. Проект – что-то вроде визуализации.

Лера перестала жевать после слова «бесплатно». Её насторожило такое рьяное желание парня помочь. И в то же время хотелось на всё согласиться. Девушка осознала, что, если ввяжется в ремонт, нескоро сможет уехать отсюда.

Никита понял эту заминку по-своему.

– Не переживай, я на таких квартирах собаку съел. Распланирую так, как не всякий дизайнер сможет, – проговорил он.

– Что ты, я не сомневаюсь. Просто как-то неудобно бесплатно, – нашлась девушка.

Никита махнул рукой. Лера заметила, что она у него испачкана краской.

– Просто переживаю, вдруг денег не хватит, тогда и затевать не стоит, – объяснила она.

– Ладно, давай начнём с проекта, а там посмотрим, – предложил Никита.

Лера кивнула.

Она ещё ни разу в жизни не делала ремонт и ничего в нём не понимала. Но в компании парня ей неожиданно стало спокойно. Лера взглянула на него совсем другими глазами. Никита не рисовался, ничего из себя не изображал. Хотя поначалу казалось иначе.

Пока девушка размышляла, парень зажёг свечи.

«Ого, – подумала Лера. – Это уже не по-соседски».

Никита достал два фужера и бутылку вина. Лера не успела возразить, как он её откупорил.

«Ладно, хуже не будет», – решила девушка, думая о том, как ей не хочется возвращаться в комнату, где происходит чертовщина.

– За знакомство, – весело сказал Никита.

– За знакомство, – повторила Лера.

Повисла неловкая пауза. Никита смотрел добрым открытым взглядом из-под светлой чёлки.

– Эти картины все твои? – спросила Лера, чтобы нарушить тишину.

– В основном.

– Какая твоя любимая?

– Хм. Моя любимая всегда та, что пишу сейчас.

– Которая? Покажешь?

Никита смущённо улыбнулся и пошёл на балкон.

– Идём, покажу. Масло сильно пахнет, – пояснил он.

Лера вышла вслед за парнем.

На балконе царил сумрак, пахло вечерней свежестью и еле уловимо едкой краской.

Никита включил настенный фонарь. Лера в который раз подивилась тому, как здорово он всё оборудовал.

На старой, облупившейся тумбе, прислонённый к стене, стоял холст. Лера поняла: он не закончен. Настенный фонарь создавал резкие тени. В ночной полутьме картина казалась особенно мрачной. У Леры защемило сердце. По центру был изображён силуэт девушки, сидящей с ногами на подоконнике узкого высокого окна. Хрупкая фигурка обнимала свои колени. А с обеих сторон к ней будто бы тянулись неосязаемые тени.

Лера всматривалась заворожённо и чувствовала нечто вроде дежавю. От этого ощущения стало зябко и неуютно.

– Образ пришёл, – поделился Никита. – Это пока только набросок. Хочу, чтобы чувствовалось, как в окно врывается ветер, треплет волосы.

– Очень красиво, – перебила его Лера, – и тревожно. То есть атмосфера тревожная.

– Пожалуй, – согласился парень.

– А по бокам – это что?

– Не знаю пока, ещё не понял.

Лера хмыкнула, а у самой по спине пробежал холодок.

– Это вроде как борьба света и тьмы. Пока она сидит в прямоугольнике света, с ней ничего не может случиться. Но тени наползают и пугают её, – объяснил Никита.

Лера вздрогнула.

– Ты замёрзла?

– Нет, но тут и правда свежо, – неловко ответила Лера и тут же спросила: – А как ты придумал этот образ? Откуда он взялся? Увидел где-то?

– Да нет, просто пришёл в голову. Я даже объяснить не могу, у меня иногда так бывает, как будто из ниоткуда.

Лера немало изумилась, хотя и с ней случалось такое. Только образы она писала не красками, а словами.

– Ладно, идём, а то совсем замёрзнешь, – сказал Никита. – Ночи ещё холодные, вот скоро лето будет… – мечтательно заметил он. – Любишь лето?

– Да, только не жару.

– Верно, я тоже.

Никита уселся на кровать с бокалом. А Лере стало неловко, и она медленно пошла по комнате, рассматривая всякие безделушки.

– Ну а ты? Давно пишешь? – вдруг спросил парень.

– Нет, пару лет, – преуменьшила Лера.

– Да ладно?

– Вообще, я в школе ещё писала всякую ерунду, ну ты понимаешь, детские глупости. Я ж не думала, что в писатели подамся.

– А что так?

Лера пожала плечами.

– Это же несерьёзная работа – писатель, – сказала Лера словами родителей.

– Как тогда ты дошла до жизни такой? – шутливо спросил Никита.

– Интернет виноват, – усмехнулась Лера. – Я, вообще-то, экономику изучала. Ну и писала для развлечения. Потом подружка мне говорит: «А ты выкладывай». Дальше как-то завертелось. После универа работы не было, точнее, не брали без опыта. И вот я здесь.

– Понятно, – протянул Никита.

– Откуда у тебя столько ваз? – спросила Лера, желая сменить тему разговора.

Цветное стекло красиво блестело в электрическом свете. Выставленные на широком подоконнике вазы образовывали гармоничную цветовую палитру.

– А, эти? Что-то отдавали, что-то дарили, какие-то купил на барахолке, даже с помойки парочку принёс. Сначала одна появилась, а потом они сами расплодились. Мне нравится именно цветное. Когда сюда приходит солнце, очень красиво, – поделился Никита.

Лера представила, как солнечные лучи играют на стекле, отбрасывают цветные блики.

«Экстравагантное хобби для парня, – подумала она. – Творческая личность, бывает».

– А я думала, ты в них цветы ставишь, – подколола парня Лера.

Никита засмеялся.

– Многовато цветов надо, – сквозь смех выдавил он.

Глядя на его открытую улыбку, девушке тоже захотелось смеяться. На мгновение она забыла обо всех тревогах.

«Он красивый», – подумала Лера, удивляясь тому, как Никита не похож на парней, которых она знала раньше.

– Я просто барахольщик, люблю вещи с историей, не могу пройти мимо, – оправдывался Никита. – Хочешь, тебе подарю? Забирай любую, какая нравится.

– Нет, не надо. Они тут так красиво стоят, по цветовой гамме даже. Но спасибо.

Лера задержалась у грубых деревянных полок. На них вперемешку стояли картины, плакаты в простеньких рамках, фотографии и куча мелочёвки. Внимание девушки привлекло старое фото особняка Субботина. На чёрно-белом снимке дом походил на настоящий замок. Заломы и истрёпанные углы выдавали солидный возраст фотографии. Лера потянулась, сняла её с полки.

– Будто замок из книг о Гарри Поттере, – пробормотала она. – Сейчас он выглядит уже не так.

– Да, – согласился Никита. – Посмотри, какой плиткой облицован фасад. А балкон центрального фронтона? Все башни целые.

Лера вгляделась в маленький фотоснимок. Качество его оставляло желать лучшего.

– Сейчас всё выглядит печально, – продолжил парень. – Часть фасада над центральным балконом стала осыпаться, и её просто закрыли уродливыми жестяными листами.

– Да, видела. Выглядит убого, – согласилась Лера.

– Это оригинальное, аналоговое фото. Может быть, даже одно из первых, – с гордостью поведал Никита.

– Правда?

– Да, в подвале нашёл.

Леру охватила смутная тревога от мысли о подвале.

– А что ты там делал? – спросила она.

– Сокровища искал, – хохотнул Никита. – Ну, мебель, точнее, её остатки, всякие вещицы интересные. Там полно забытых вещей. Мне вообще показалось, что туда уже полвека никто из жильцов не ходит.

– Нашёл что-нибудь стоящее?

– Да, вот тумба, одна станина оттуда, еле дотащил, и мелочёвка всякая. У меня ещё фотографии есть. В подвале целую стопку нашёл. Правда, мне это стоило седых волос.

Лера посмотрела на светлые волосы парня.

– Образно, нет у меня седых волос. Так фото показать?

– Давай, конечно. А что там в подвале такого?

Никита полез под кровать и стал поочерёдно вытаскивать обувные коробки. В них чего только не было.

– Да жутковатое место. Я, вообще-то, во всякую такую фигню не верю, но даже у меня мурашки по спине побежали. Не знаю, как-то там не по себе, – ответил он, продолжая перебирать коробки.

Лера поставила фото на место и стала наблюдать за парнем.

– Нашёл. Здесь, по ходу, – бросил он и раскрыл картонную коробку.

Среди прочего Лере бросилась в глаза маленькая шкатулка с перламутровой камеей. Разом ноги стали ватными. Девушка вспомнила, как они с Ниной в этой шкатулке прятали секретики: Лера – красивые стёклышки, бусины и камушки, а Нина – сушёных жуков и дохлых пауков.

– Это моя шкатулка. Мне её бабушка дарила, – изумлённо сказала Лера.

Фраза получилась резкой, будто бы девушка обвиняла Никиту в чём-то.

– Твоя? – удивился тот. – А я её в подвале нашёл. Ну ладно, забирай.

Он протянул шкатулку Лере. Но та не торопилась брать её в руки.

– Я в детстве с ней играла, прятала там свои секретики, – зачем-то проговорила Лера.

– Прятала секретики? – засмеялся Никита.

– Как она в подвале оказалась? Я никогда не была в подвале, – продолжала Лера.

Парень посмотрел на неё озадаченно, потом сказал:

– Да мало ли как. Может, бабушка твоя старьё туда отнесла или кто-то из жильцов нашёл, а потом в подвал за ненадобностью.

– Ты же говоришь, в подвал никто не спускается.

– Мне так показалось. Тут же живут в основном старики, а там ноги переломать можно.

– А ты сам часто бываешь?

– Не, мне одного раза хватило. Тем более осенью подвал сильно затопило, теперь вряд ли там что-то ценное осталось. Так она тебе нужна? – снова спросил Никита, протягивая шкатулку.

После такой странной тирады отказываться было неудобно, и Лера взяла её.

Потёртая лакированная поверхность блестела. Девушка, как зачарованная, обвела пальцем выпуклый силуэт камеи, нащупала маленький ключик, повернула. Раздалась леденящая душу мелодия, будоражащая нечто забытое в глубинах памяти.

– А у меня не играла, думал, сломана, – удивился Никита.

– Ключик надо немного потянуть, – пояснила Лера.

– Вот те фото. Садись. – Никита похлопал ладонью по кровати.

Лера присела рядом с ним.

– Тебе не жутко хранить всё это в комнате? – спросила она. – Ну, знаешь, чужие вещи сохраняют энергетику. А ты, наверное, даже не знаешь, чьи они.

– Жутко? Да брось. Если так рассуждать, дом вообще всякое повидал.

Лера поймала себя на мысли, что ей-то как раз жутко в этом доме.

– Веришь в городскую легенду? – спросил Никита заговорщически и стал показывать фотографии. – Здорово было бы, окажись, что на снимках дочь Субботина. Вот, посмотри. Судя по одежде, похожа.

Лера придвинулась вплотную к парню, прижалась к его плечу.

Первая фотография сохранилась плохо, лиц почти не рассмотреть: большая семья в просторном зале. На втором снимке Лера увидела девочку за столом перед книгой, рядом стояла молодая женщина. Общий план лишал лица деталей, разглядеть их было сложно. Леру смутило нечто знакомое: то ли рюши на платье, то ли круглый стол у окна.

Девушка взяла фотокарточку в руки, силясь разглядеть лицо девочки со снимка.

«Она напоминает Нину, – поняла Лера. – Нет, просто возраст тот же, и платье похоже», – тут же успокоила она себя.

Определить цвет волос по чёрно-белому изображению не удавалось. И как назло, лицо девчушки пересекал залом.

– Что за городская легенда? – спросила Лера Никиту, чтобы отвлечься от странного чувства дежавю.

– Ты что? Городская легенда про этот дом. Не знаешь, что ли? – Никита даже снимки отложил.

– Не знаю.

– Ну ты даёшь, – удивился парень.

– Как-то краеведением не увлекалась, – парировала Лера.

– Да брось, известная легенда. Ты что? Она даже в экскурсионную программу входит. Ходят тут вокруг дома толпами. Знаешь, как экскурсия называется? – увлечённо спросил Никита.

– Нет.

– «Дьявольская усадьба», – сообщил он.

Лера отложила снимок, подошла к оставленному бокалу, сделала большой глоток, поперхнулась, закашлялась.

– Ты чего?

– Не в то горло попало. Так что за легенда? – спросила Лера, а у самой холодок пробежал по спине.

– Про дочь Субботина. Ты, наверное, знаешь, что в этой усадьбе толком никто не жил до самой революции, а ведь дом был специально перестроен по проекту известного архитектора. Вот об этом и легенда.

– Дом с привидениями? – усмехнулась Лера, хотя ей было не до шуток.

– Для туристов да. Но история не в этом, – начал рассказ Никита.

Лера пододвинула стул ближе к кровати, уселась напротив парня, приготовилась слушать.

– По слухам, Субботин купил усадьбу для дочери и перестроил её в совершенно нехарактерном для средней полосы России стиле – неоготике. По легенде, дочь Андрея Андреевича, начитавшись рыцарских романов, мечтала о собственном замке с башенками, – Никита указал на старое фото усадьбы, которое Лера недавно рассматривала. – На самом деле неизвестно, для дочери Субботин купил дом или для семьи в целом. Так считают из-за лепнины на фасаде, той, где девушка изображена. Вроде как это и есть юная Субботина.

Лера кивнула.

– Ладно, суть не в этом, – продолжал Никита. – Субботины жили здесь недолго, поселились в новом особняке, а через пару месяцев съехали. При том что усадьбу перестраивали почти пять лет. Потом какое-то время комнаты сдавались в наём. Про этот период есть своя легенда, якобы комнаты снимал князь Кугушев, возглавлявший масонскую ложу, и все заседания проходили у него на квартире под стильной неоготической башенкой. Следующим владельцем особняка стал Мартинсон или Маркисон, о нём мало известно, он и вовсе здесь не жил, собирался перепродать. Ему помешала революция. В итоге к январю тысяча девятьсот девятнадцатого года двенадцать квартир особняка были заселены новыми жильцами.

– Спасибо за экскурс. А легенда-то в чём? – недовольно поинтересовалась Лера.

Никита выдержал театральную паузу, а после сказал:

– По официальной версии, дочь Субботина скончалась от чахотки. А по легенде, она навсегда осталась в этом доме. Что-то случилось с ней здесь, что-то жуткое и необъяснимое. Потому семейство спешно съехало, и дом долго никто не хотел покупать. А ведь усадьба – лакомый кусочек: центральная улица у Волги, шикарный особняк. Что здесь могло случиться? И почему странности на этом не закончились?

Последнее он произнёс потусторонним голосом, изображая диктора с ТВ3.

– И дух её бродит по тёмным казематам, вторгаясь по ночам в жизни живых, – страшным голосом нараспев добавил парень.

– Ну ты и сказочник. Отлично выдумал, – заметила Лера.

– Ничего я не выдумал. Эту байку каждые выходные экскурсовод рассказывает в свой рупор, – притворяясь обиженным, проговорил Никита.

Лера чувствовала необъяснимое беспокойство. Череда пугающих странностей сама собой наводила на мысль о потустороннем.

«Нет, я в такое не верю. Ерунда всё это», – сказала себе девушка.

– Что ещё расскажешь? Может, сам призрака видел? – насмешливо спросила она.

– Не, но несколько лет назад одна контора снимала часть первого этажа для квестов. Ну, знаешь, страшилки для взрослых, типа игра такая.

– Знаю, – перебила Лера.

– Так вот, сначала всё шло хорошо. Восторженные отзывы и всё такое. А потом с гостями стали происходить всякие неприятности. Началось с мелких, а как дошло до серьёзных травм, конторе пришлось сворачивать декорации и съезжать.

Лера подумала, что для неё проживание здесь тоже превращается в квест, а мелкая неприятность с табуретом вполне могла обернуться серьёзной травмой.

– Откуда только ты всё знаешь? – иронично поинтересовалась девушка.

– Тётя Зоя, – кратко пояснил Никита.

Лера прыснула.

Парень довольно улыбался.

– Всё хотел спросить: чего у тебя с рукой-то?

– А, да ерунда. С табуретки грохнулась, – объяснила Лера. – На верхние полки полезла, а ножка подломилась.

– Ну ты даёшь. У меня стремянка есть, бери когда надо.

– Ладно, спасибо.

– Я всем соседкам хожу шторы снимать, а то ведь расшибутся, – зачем-то добавил Никита.

– Ты говоришь, для квестов снимали часть этажа. А сколько вообще комнат пустует? – спросила Лера, прикидывая в уме количество жильцов.

– Да больше половины, – ответил парень.

– Почему? – удивилась Лера. – Как ты там сказал? Лакомый кусочек, центральная улица у Волги.

– Сейчас Куйбышева центральная. К тому же дом разваливается. Ты наверху-то была? Вот где квесты надо проводить. Там и без декораций жутко, – выдал Никита.

– Да, пожалуй, – протянула Лера, вспоминая свою ночную вылазку наверх.

«Надо всё-таки сходить туда днём», – решила девушка.

– Давай фотки досмотрим, – предложил Никита.

Лера снова подсела к нему на кровать.

Парень подобрал стопку фотографий, и они стали разглядывать дореволюционные наряды и интерьеры.

Два снимка запечатлели пару: мужчина с аккуратной бородой и привлекательная женщина средних лет. Присутствовали фотографии дома и групповые портреты. Все они сохранились не слишком хорошо, но рассматривать их было интересно.

Неожиданно в руках у Леры оказалась фотокарточка с крупным портретом ребёнка. Часть снимка была утрачена, аккурат по подбородок девочки. Зато можно было рассмотреть детали: светлое платье с рюшами, волнистые локоны на плечах, кукла в руках и кулон на груди.

Леру словно током ударило. Тёмный камень, та же огранка, форма оправы. Она его узнала: бабушкин кулон.

– Можно я её возьму? – спросила девушка у Никиты. – Потом верну.

Лера хотела сравнить фото с кулоном.

«Не может же быть, чтобы это был он», – с тревожным чувством думала она.

– Да, – легко согласился Никита. – Только зачем тебе портрет без лица?

– Для книги надо, – сказала Лера первое, что пришло в голову.

– Бери, мне не жалко, – проговорил парень.

Лера сложила обрывок фотографии в шкатулку. Тревожное чувство нарастало.

– Покажи-ка ещё раз фото, где девочка с женщиной, – попросила она Никиту.

Тот протянул всю пачку фотографий. Лера нашла нужную, присмотрелась внимательнее.

«Похожа, пугающе похожа», – поняла она.

Все краски разом сошли с лица девушки. Лере захотелось немедленно уйти, побросать в чемодан вещи и больше никогда не возвращаться в этот дом.

«Хватит с меня странностей», – решила она.

Лера дрожащей рукой протянула парню фотографии.

– Спасибо за ужин, за всё. Мне пора, уже поздно, – произнесла она, поднялась.

За окном было черно. Зажжённые свечи наполовину прогорели.

– Подожди. Ты куда? Мы даже пиццу не доели, – удивился парень.

– Правда, мне пора. Спасибо тебе большое за вечер.

Уже у двери Никита придержал Леру за локоть.

– Брось, не так уж поздно. Давай музыку послушаем, – предложил он.

Лере было неудобно вот так уходить, но и оставаться уже не хотелось. Она улыбнулась в попытке смягчить неловкий момент. Дело было не в парне, а в самом доме, в странном ощущении, что он порождал.

– Давай посидим ещё немного, – настаивал Никита.

Лера колебалась.

– Слушай, я для тебя ужин организовал и теперь жду ответную услугу, – насмешливо проговорил парень. – Потанцуй со мной. Баш на баш.

– Что? Танцевать? – удивилась Лера.

– Да, под приятную мелодию. Будем переминаться с ноги на ногу в центре комнаты, вот и всё, – со смехом в голосе пояснил Никита.

– Может, лучше завтра я тебя на ужин приглашу, и будем квиты? – спросила Лера и осеклась, вспомнив, как только что хотела сию секунду уехать.

– Ну, можно и так. Но я хочу танец, – отрезал Никита. – Чего тебе делать в комнате одной? Не на работу же завтра. Оставайся.

Парень казался Лере очень милым со своими неуклюжими фразочками и доброй улыбкой. Девушка представила, как вернётся к себе в комнату, полную пугающих теней и тревожных предчувствий, и передумала уходить. Поняла, что не хочет оставаться в одиночестве.

«Ночью всё равно некуда податься, а утром решу», – заключила Лера.

Никита заметил эту перемену.

– Сейчас поставлю что-нибудь, – бросил он. – Что любишь?

Лера пожала плечами.

– Ладно, на мой вкус, – проговорил парень.

Когда зазвучала медленная мелодия, до Леры наконец дошло, к чему всё это: ужин, свечи, вино. Никита приблизился к ней. От неловкости девушка засмеялась.

– Что? – спросил парень.

– Извини. Ты что?.. – Лера замялась, а потом всё-таки спросила прямо: – Это свидание, что ли?

– Нет. Нет, конечно. Это просто по-соседски, – иронично ответил Никита.

– По-соседски? – саркастично переспросила Лера.

– Ага, – бросил Никита.

А Лера подумала: «Как глупо будет привязаться, ведь мне всё равно уезжать». Но ей так хотелось чего-то нормального в круговороте странностей последних дней: симпатичный парень, приятный вечер, ни к чему не обязывающий разговор.

Когда зазвучала медленная мелодия и Никита взял её руку в свою ладонь, приобнял за талию, Лере вдруг стало спокойно. Она расслабилась и на мгновение забыло обо всём.

Какое-то время они бессмысленно кружились на одном месте, словно два школьника, пока Лера не нарушила незримую дистанцию между ними. Девушка придвинулась ближе, почти прижалась к груди парня. Тот замедлил шаг, склонил голову, коснулся щекой Лериного виска.

Прозвучало несколько треков, когда заиграла быстрая мелодия, разрушая момент. Лера чуть отстранилась. Но Никита не выпустил её руки, а вдруг закружил, потом легко толкнул на кровать, тут же плюхнулся рядом. Лера подумала, что если он сейчас полезет целоваться, то она тут же уйдёт. Никита просто повернулся к ней и сказал:

– Хороший вечер.

Лицо парня было так близко, что Лере стало неловко. Никита смотрел так, словно ждал чего-то. Лера разглядела его густые светлые ресницы, волевой изгиб подбородка, губы. Чтобы увеличить дистанцию, она откинулась на мягкое покрывало и выдохнула:

– Да, хороший.

Никита опустился рядом и стал смотреть в потолок.

Лера лихорадочно соображала, что бы такого спросить, как нарушить неловкое молчание.

– Когда ты начал рисовать? Где учился? – поинтересовалась она.

– С самого начала рассказать? – уточнил Никита.

– Угу.

– Я начал рисовать на обоях за креслом. Там мама не сразу замечала. Поэтому влетало мне через раз.

– Что? – Лера засмеялась.

– Да, так начался мой творческий путь, – с притворной серьёзностью проговорил Никита.

– Нет же, серьёзно, где ты учился? – сквозь смех спросила Лера.

– Говорю же, на обоях.

Лера сама не поняла, как снова оказалась близко-близко к лицу Никиты. Она улыбалась.

– А после обоев?

– После была художественная школа, потом училище. Позже хотел в Строгановку поступать, не вышло. Вернулся домой и в Питер рванул искать удачи.

В этих коротких сухих фразах Лера ощутила дух свободы и жажду приключений. Воображение подкинуло образ художника, идущего за вдохновеньем.

– В итоге ты нашёл что искал? – спросила она.

Никита кивнул:

– В каком-то смысле.

– Расскажи про Питер, – попросила Лера.

Никита рассказывал, мастерски подбирая образы, невзначай касаясь пальцами Лериной руки. А та лежала на спине, боясь пошевелиться, спугнуть нахлынувшее ощущение спокойствия.

После Лера долго говорила о себе. Никита слушал, шутил невпопад.