Несовместимые

– Ты должна с ней улететь в США, я помогу тебе получить работу в Америке. Собственно, ты из-за этого и возвратилась на Родину, когда приемный сын твоего дяди стал к тебе подкатывать с неприличными предложениями.

Мои глаза широко распахиваются, а сердце совершает кульбит. В упор смотрю на Адама. Он знает? Знает про Майкла? Может, знает и про Германа? Спасает мою шкуру? Это, конечно, очень благородно с его стороны, но откажусь. Диана не перенесет разлуку с этим тираном.

– Вот так просто взять подругу и улететь? Думаешь, она оставит тебя?

– Я сделаю так, что оставит.

– Воткнешь нож в сердце и несколько раз повернешь, чтобы наверняка? Не слишком жестоко? – как же этот мужчина жесток, если действительно собирается так поступать. Ужас! Нет, все же Диану нужно вырвать из лап этого чудовища. Она мне потом спасибо скажет.

– Иногда пораженную часть тела нужно отрезать, чтобы дальше жить.

– И ты решил, что Диана – это пораженная часть?

– Для ее же блага.

–—Для ее блага же не стоило и начинать, – злость берет надо мной вверх, хватает ума не скалится. Адам не тот человек, которому стоит показывать свои зубы.

– Что ты понимаешь, Марьяна, что ты понимаешь, – горечь в голосе, заставляет меня устыдиться своих мыслей. То, как он рассматривает потолок, создает впечатление внутренней безвыходности.

– Все начиналось несерьезно, – слежу за его рукой, проводит ею под глазами, трет подушечки. Плачет что ли? Ешкин кот, да тут трагичнее, чем я думала. У меня даже злость моментально проходит, сердце сжимается от жалости, но виду не показываю. Такие не любят, когда их жалеют. Они себе не прощают слабости. Слабость Адама в том, что он любит, любит так сильно, что я опять на секундочку завидую подруге. Это ж надо такому случится.

– Ты же сам ее любишь, – тихо замечаю. Наверное, стоило не озвучивать свои выводы. Адам моргает и смотрит на меня глазами побитой собаки. Нет, я не пойму этих сильных и грозных типов.

– Любишь. И отталкиваешь. Почему? Почему, Адам?

– Потому что люблю. Люблю так сильно, что не могу смотреть на ее страдания, не могу смотреть на ее слезы, на ее пустые надежды на выздоровление.

– Адам… – все же голос меня подводит. – Позволь ей принимать решения. Позволь ей решить, быть с тобой или уйти.

– Ты же прекрасно знаешь, что она не уйдет. Ты сама знаешь, что она не услышит моих доводов. Мне проще сделать ей один раз больно, чем потом каждый день причинять ей боль. Она думает, что ее хватит, думает, что сильная, справится с трудностями, но это не так… Это далеко не так, суть в том, что, поддерживая меня, она сломается сама. Точнее сломаю я ее, ненароком, не специально, просто я не смогу…

Я ничем не могу опротестовать. Он действительно понимает и знает Диану и знает, как она будет действовать. И все же мне больно за подругу, я знаю, что для нее это будет удар прямо в сердце. Сумеет ли она выстоять? Выжить? Спорная ситуация. Адам по-своему прав и неправ одновременно.

– На завтра назначь ей встречу, погуляйте, посидите в кафе, потом где-то после трех приходите ко мне. Здесь будет беременная девушка, выдадим ее за мать типа моего ребенка. Диана должна в это поверить, – косится на меня, я молчу. Брови свожу к переносице, усердно думает, правильно ли мне соглашаться.

– Она может простить и принять.

– Этого как раз мы должны и не допустить. Не нужно давать ей время подумать, проанализировать, – протягивает руку к тумбочке, берет ежедневник, – все во мне противится плану Адаму, меня прям сама по себе ситуация режет без ножа на мелкие куски. Если я выживу в течение месяца, следующий месяц точно поеду в Индию к буддистам.

– Два билета в Лос-Анджелес. Визы у вас действительны. На твой счет приятная сумма поступит завтра. Загрузи ее чем-нибудь в Америке, не давай ей улететь сразу, как придет в себя. Говори, что я эгоист, что я ублюдок, раз при ней смог еще на сторону ходить, без угрызения совести трахаться без предохранения.

– Она сама хоть не залетела от тебя? А то будет счастье.

– Думаю, что нет.

– Надеюсь, что нет. Иначе весь твой план коту под хвост, – забираю у него протянутые билеты на самолет, заглядываю и удивленно присвистываю. Адам не жалеет бабла на Диану, все самое лучше и по первому классу.

– Комфортно будем слезы и сопли наматывать на кулак. Что по поводу жилья?

– Я попросил знакомого подобрать варианты, скину сегодня вечером на почту. Какой одобришь, такой и забронируем завтра.

– Ты уверен, что поступаешь правильно? Все же в такой ситуации поддержка от любимой не лишняя, – еще одна попытка достучаться до разума Адама, но по улыбке понимаю, что бесполезно вообще об этом завела речь.

– Марьян, я справлюсь. А она нет.

– Ты явно недочеловек, – встаю, с дивана хватаю свою сумку и прячу билеты. Смотрю на серьезного Адама. Все такой же харизматичный гад, его больничная обстановка нисколечко не портит.

– Я надеюсь, что делаешь все правильно. Но не думай, что я поддерживаю тебя в этой затее. Просто знаю, ты все равно поступишь по-своему, я хоть смогу смягчить ее боль, – осуждение не в силах скрыть, да и не нужно его прятать. Пусть знает, что я с ним не в одной лодке. Честно, если бы не угроза собственной жизни, никогда бы не стала ему помогать.

– Спасибо, Марьян. Ты настоящая подруга для Дианы, я не ошибся в тебе.

Мне до его мнения фиолетово. Усмехаюсь, закидываю ремешок сумки на плечо.

– Поправляйся. Удачи тебе.

Дарит мне на прощанье очаровательную улыбку, я хмыкаю.

Это шанс. Шанс без объяснений уехать в США. Я вернусь в Америку, но не к дяде. И дело свое открывать не буду, а вот устроиться в юридической отдел какой-нибудь компании – это по моим плечам.

В машине я вновь достаю билеты. Смотрю на дату, прикусываю щеку изнутри. Прости, подруга, за мой эгоистичный поступок. Совесть укоризненно кусает меня, чувство самосохранение твердит, что все правильно. Выпала возможность – нужно ей воспользоваться.

8 глава

Сейчас

Барабаню пальцами по столу, нервно трясу ногой под столом, всматриваясь в каждого, кто заходит в кафе. Передо мной стоит пустая чашка, официант периодически косится в мою сторону. Через минуту выдыхаю и начинаю улыбаться.

– Тебя можно за смертью посылать, – шутка плоская, но человек, которого я прождала двадцать минут, усмехается.

– Честно, я удивлен твоим звонком и твоим приглашением, – его глаза с интересом рассматривают мое лицо, спускаются ниже, без стыда задерживаются на груди. – Своя или силиконовая?

– Тебе этого никогда не узнать. Давай ближе к делу, хорошо?

– Без понятия, какое у тебя может быть ко мне дело. В клубы я не хожу, не тот статус и не то положение. Кофе с тобой выпью, – жестом подзывает официанта. – Два кофе, пожалуйста. Одно с молоком.

– Ты помнишь? – в груди на секундочку становится тепло.

– Я по тебе долго страдал, Марьяна. Особенно после твоего внезапного увольнения и побега из страны.

– Почему сразу побега, – нервно улыбаюсь, нервно хватаюсь за чашку.

– А как это по-другому назвать?

– Мне просто предложили более спокойную работу за бугром.

– Лапшу вешай другим, а мне не стоит, профессия научила отличать правду и ложь. Кстати, после тебя уволился и Муравьев. Точнее его попросили вышестоящие люди.

– О, и чем занимается сейчас Андрей Николаевич? На даче грядки пропалывает жопой кверху?

– А язычок по-прежнему острый как бритва. Я рад тебя видеть, Марьян, – его теплая улыбка, как пару капель коньяка в черном кофе.

– Влад, раз ты такой умный, то мне нужна информация.

– На кого? – Мы молчим, пока официант ставит перед нами две чашки. Уходит, Влад прищуривает глаза. – Ты хочешь досье на жениха-миллиардера?

– Нет, – жую свою губу, не обращая внимания на темнеющий взгляд своего бывшего коллеги. – Соболь. Мне нужна информация о нем.

– Серьезно? – Влад откровенно веселится и смеется. Берет чашку и отпивает кофе. – Марьян, лучше проси что-то другое, но не это. Я согласен с тобой сходить в клуб, не буду искать тебя по городу, если исчезнешь.

Досадливо сжимаю зубы. Я бы с радостью сейчас рассказала Владу, как прошла у меня та ночка и где я была потом несколько дней в заточении.

– Мне нужен Соболь.

– Таких, как ты, у него толпа.

– Ты подумал, что я хочу к нему в постель? – пораженно вскидываю брови, Влад смотрит на меня так, что становится понятно без слов. Он действительно подумал о моем коварном желании залезть в штаны к Соболю.

– Нет. Мне нужно знать, чем занимается этот товарищ сейчас. Какие на него сейчас заведены дела, с кем пьет за одним столом, кого постоянно ебет.

– Фу, Марьян, последнее слово явно не из твоего репертуара. К нему не подкопаешься сейчас. Последние три года он ведет благопристойный образ жизни.

– Не верю.

– Я тоже, но факт в том, что мы не можем его поймать за руку. Если что-то и происходит, все улики даже косвенно его не касаются. Хочешь посмеяться? – Я киваю головой. – Он стал главным спонсором фонда для детей больных раком, помогает детским домам, спонсирует строительство храмов.

– Меня сейчас стошнит. Явно готовится примерить себе на голову нимб святого. К чему все это?

– Мысли шире, – Влад нахально улыбается, мой мозг начинает активно работать, делать выводы из полученных сведений. Зачем бывший преступник начинает отбеливать свою репутацию? Чтобы приблизиться к кормушке, где много денег. А где у нас много денег?

– Он в политику метит, что ли?

– Ты всегда была умницей. Когда ты улетела в свою Америку, произошла массовая зачистка как среди наших, так и среди тех. Все крупные главари резко стали бизнесменами, инвесторами, руководителями тех или иных предприятий. Некоторые даже прилично женились и ведут себя как идеальные семьянины. До них теперь хрен доберешься по закону, только свои могут прихлопнуть, так как не верю я, что между собой у них там все налажено.

– М-да… – задумчиво смотрю на дно чашки.

Зачем я Герману? Ну вот у меня нет даже мысли, почему ему потребовалась моя скромная персона. Юристов он со своими деньгами может купить любых, даже самых дорогих. Нет же, ему нужна я и точка. Даже шантаж пустил в ход. Как не примеряй чистый образ, а внутреннюю сущность ему никогда не изменить. Привыкший добиваться своего любимыми способами навсегда останется бандитом, пусть хоть с нуля построит храм и усыновит всех детей из приюта.

– А чего такой интерес к его персоне? – вздрагиваю от голоса Влада, заставляю себя улыбнуться.

– Видела его издалека, и стало любопытно, – на мои слова Суриков скептически приподнимает бровь, не уличает во лжи. – Спасибо, что согласился встретиться.

– Обращайся. Надеюсь, твоя аппетитная задница не будет искать себе приключения, – Влад отрицательно качает головой на появление в моих руках кошелька. – Я заплачу. Ты будешь мне должна еще одну встречу.

– А ты все еще не теряешь надежду увидеть не только мою задницу, но и грудь, – иронизирую, мужчина смеется. Он расплачивается за наше кофе, мы вместе выходим из кафе. Суриков не удерживает свои руки при себе, как только я делаю шаг в сторону от него, шлепает меня по жопе.

– Ты обалдел? – возмущенно сверлю Влада взглядом.

– Извини, детка, не удержался. Сколько лет об этом мечтал.

– На первый и последний раз прощаю, – отворачиваюсь и иду прямиком к своей «малышке». Морщусь, натыкаясь взглядом на притертости. Нужно записаться на ремонт. О том, как возникли повреждения, не хочу даже вспоминать.

9 глава

Устало смотрю на дом, глушу машину. День и вечер выдался суматошным. Встреча с Владом не оправдала мои ожидания, ужин с родителями прошел со внутренним напряжением. Я никак не могла заставить себя спросить у папы по поводу дел в его компании. Может, Герман Александрович блефовал? Запугивал менял таким образом.

Хмыкаю. Такие не блефуют, к сожалению. Думаю, что в угрозе была вся правда его последующих действий, если я откажу. Не понимаю, для чего я ему. Этот вопрос мучает, как бессонница, которой я периодически страдаю.

– Добрый вечер, Фаина Ивановна! – очаровательно улыбаюсь консьержке, не жду ее ответного пожелания чудесного вечера. Я хочу сейчас прийти домой, набрать ванну с пеной, расслабиться и о проблемах подумать завтра.

Лифт уверенно ползет на пятнадцатый этаж. На ходу достаю ключи, открываю дверь, щелкаю выключателем. Передергиваю плечами, как-то прохладно в квартире, словно я оставила открытыми окна. Снимаю босоножки, нагибаю голову в разные стороны. Включаю свет.

– А-а-а! – ору на всю квартиру, хватаюсь за сердце.

Холодно, потому что балконная дверь нараспашку. Ору, потому что напротив балкона стоит мужчина ко мне спиной. Страх заставляет меня попятится назад, но как только незнакомец оборачивается, замираю на месте.

– Как вы попали в квартиру? – всегда думала, что элитное жилье – залог безопасности. Ага, хренушки. Спрашивается, на фига я плачу бешеные деньги по счетам.

Мужчина усмехается. Не высовывая рук из карманов брюк, медленно подходит к креслу. Садится, закидывает ногу на ногу и окидывает меня холодным взглядом прищуренных глаз.

– Хреновые у тебя замки, Марьяна, – от его голоса с нотками ленцы меня пробирает до мурашек. В совокупности с ледяными серыми глазами – получается гремучая смесь, убойный коктейль, в голову может ударить хорошо и опьянить. Но не меня.

Он следит, как хищник, за каждым моим шагом, моими действиями. Я кожей ощущаю, как взгляд скользит по затылку, шее, вдоль позвоночника. Ни один мужчина меня так вызывающе дерзко и одновременно равнодушно не рассматривал.

– Чай, кофе, вода? – оглядываюсь через плечо, темные брови приподнимаются. – Кефир? – его губы иронично изгибаются в улыбке.

Нервирует меня он, пугает, что для него нет преград. Держать себя в руках и не показывать, как боязно находиться с ним в одном помещении без свидетелей. Нужно было папу послушаться и установить камеры видеонаблюдения по всей квартире. Однако поздно пить Боржоми.

– Чем могу быть полезна? – на дрожащих ногах стоять не очень, присаживаюсь на диван.

– Я пришел за ответом.

– Послушайте, Герман Александрович, – главное, смотреть ему глаза и не показывать страх. Это как с хищником. Не дать ему увидеть, как у тебя жилка на шее бьется в нервном припадке, а ладони мокрые не от вспотевшего стакана с холодной водой, а от тех же самых нестабильных нервов. – Скажите честно, зачем вам потребовалась моя скромная персона? Ведь именно вы несколько лет назад настоятельно «посоветовали» вернуться к дяде. Я, конечно, могу сама подумать, предположить, но мне все же интересно услышать ответ от вас, – волнительно сидеть с ним наедине. Я вспоминаю, как меня штырило от его присутствия тогда в гостинице. Как я потом никак не могла забыть его запах. И черт побрал, я против воли искала его во всех парфюмерных магазинах.

– Я пришел сюда не за жизнь беседу вести, Марьяна, а узнать твой ответ, – сцепляет руки в замок перед грудью. Я загипнотизированно пялюсь на его пальцы. Длинные. Ухоженные. Салон красоты посещает или на дом вызывает мастера маникюра? Мне редко удается увидеть в приличном виде мужские ногти. Особенно когда работала в комитете.

– Нет, – мой ответ не вызывает в нем никаких эмоций.

Я уверена в папиных юристах, так же уверена, что этому мужчине мои профессиональные качества не нужны. Он хочет меня для чего-то другого, не пойму для чего. Так, одни буйные фантазии.

– Ты хорошо подумала? – склоняет голову, взгляд темнеет.

– Я могу объяснить свой отказ. Понимаете, для человека, у которого очень много денег и власти, мои услуги чисто формальность. Вы можете позволить себе более квалифицированного адвоката. Возникает резонный вопрос: зачем я вам? И поэтому поводу у меня есть несколько соображений. Хотите послушать? – затаив дыхание, смотрю, как Герман задумчиво разглядывает свои ногти, едва заметно кивает головой.

– Вам нужна спутница с идеальной репутацией. Да еще такая, которая вызывала бы удивление и вопросы: как? Как человек с темным прошлым мог связаться с девушкой, которая работает во благо закона. Тем более папа не позволил бы мне быть с недостойным человеком, об этом все знают из нашего окружения. Это моя первая версия. И из этой версии вытекает вторая: вы хотите от правильной девушки наследника. Уверена, что уже изучили мою карту здоровья и проверили мою семью на наличие всех наследственных заболеваний, – воздуха в легких не остается, шумно выдыхаю, жадно припадаю к стакану с водой. Он сдержанно улыбается, но молчит. Вскидывает на меня глаза, заинтересованно разглядывает, словно видит в первый раз. Я, кажется, подала ему идею…

– Я не буду вашей девушкой! И тем более не собираюсь рожать вам ребенка! – в голосе против воли прорезываются визгливые нотки. – Вы понимаете, что это невозможно?

10 глава

Если я думала, что сразу же услышу аргументы «за» и «против», то ошибаюсь. Мужчина даже бровью не ведет на мою экспрессивную словесную выходку. Словно он и не слышал, что я ему тут наговорила. Сидит себе тут в расслабленной позе, в моей квартире, между прочим, и никак не реагирует. Холодный, отталкивающий, вызывающий чувство страха. Как вообще кто-то рядом с ним может находиться без содроганий?

– Вы можете покинуть мою квартиру? – мне удается совладеть своим голосом, встать с дивана и с вызовом посмотреть на Германа Александровича.

Он приподнимает бровь, и губы едва трогает улыбка. Невозможный!

– Я не поменяю своего решения. Прошу покинуть мою квартиру, иначе мне придется вызвать полицию, – вновь мои слова игнорируют, он задумчиво меня рассматривает, сохраняя мнимость улыбки.

– Завтра в семь за тобой заедет водитель. Мероприятие с дресс-кодом «коктейль».

– Вы серьезно? – у меня от удивления аж охрип голос. Герман встает с кресла, окидывает меня внимательным взглядом с ног до головы, отвечать не планирует.

– И не опаздывай, – отворачивается и уходит из гостиной, оставив меня застывшей возле балконной двери, которая все еще открыта.

Ага, щас, разбежался. Что он о себе думает? Нахал!

***

Уже десятый раз по кругу пересматриваю свои платья и никак не определюсь с выбором. Черное на тонких лямках длиной до коленок или красное с открытой спиной в обтяжку. Я не планировала сегодня вечером никуда идти.  Один телефонный звонок заставил изменить решение и заскрежетать зубами.

Некоторые личности не понимают значение слова «нет». Более того, они используют любые болевые точки, чтобы добиться своего от нужного им человека. Моя болевая точка – семья. Я обожаю своих родителей и сделаю все возможное и невозможное, чтобы они никогда не страдали, улыбались и смеялись.

Анонимный звонок без номера с механическим голосом – специально измененный – сообщил мне, что папин «мерседес» потерял управление и влетел в ограждение. К счастью, водитель не пострадал, а папы в нем не было. Это предупреждение. Обеспокоенный звонок отцу подтвердил случившееся. Папа заверил, что такое бывает. Я сделала вид, что поверила.

Звонок в дверь заставляет меня вздрогнуть, испуганно обернуться. Спокойствие. Сейчас три часа дня, до вечера есть время. Знаю, что это всего лишь Катя, моя персональная фея по красоте, но все равно сердце никак не может успокоиться.

– Ты чего такая бледная? – Катя с порога придирчиво рассматривает мое лицо.

– Плохо спала ночью. Опять бессонница, – не собираюсь никому признаваться, что боялась сомкнуть глаза. Пусть все замки были закрыты, они не давали мне чувства безопасности.

– Ладно, тебе повезло, что есть я. Мигом приведем эту моську в божественный вид, и все мужики штабелями лягут к твоим ногам.

– Не нужны они мне, – бурчу, как старая бабка.

Не хочу отношений. Я разучилась с кем-то жить, перед кем-то отчитываться за каждый свой шаг. Иногда на меня накатывает. Знакомлюсь с мужчинами для кратковременных отношений. Чаще всего они женаты, что меня в принципе и устраивает. Последний мой мужчина в Майами переехал из Испании, со всей своей семьей в погоне за хорошей жизнью. Я не могу отнести себя к легкомысленным особам, потому что «накатывает» на меня нечасто. В США я работаю, как папа Карло, мечтая самостоятельно купить недвижимость. Все же спасибо Адаму, он помог мне устроиться в хорошее местечко.

– Садись, детка, на стул. Все равно буду тебя превращать в красавицу.

И я полностью доверяюсь рукам Кати. Знаю, что результат будет на высшем уровне.

Когда я смотрюсь в зеркало, выбор платья делается сразу. Красное. У меня даже серьги к нему есть. Я слишком красива. Мне даже становится немного досадно, что Катя так расстаралась. Можно было и попроще сделать образ, все равно на мероприятие я иду вынужденно.

– Боже, Марьяна, мне бы твою фигуру и лицо, я бы блистала на обложках журнала. Вот какого черта тебя понесло на юридический? – Катя не скрывает своего восторга, когда я предстаю перед ней при полном параде.

– Не слишком ярко? Может, все же одеть глухое платье более свободного кроя? – сомнения по поводу своего образа грызут изнутри. Вдруг Герман подумает, что я согласна на все, что он предложит. Нужно было натянуть мешок из-под картошки, волосы заплести в косу, а щеки натереть свеклой для румянца. Или чем там в далекие времена крестьянки красились?

Ровно в семь на мой мобильник приходит эсэмэс «машина подъехала». Интересно, Герман там? Хотя чего это ему приезжать за мной. Он четко сказал, что приедет водитель.

Черный «Бентли» возле подъезда сразу дает мне понять, какого уровня намечается мероприятие. Водитель лишь мельком на меня смотрит в зеркале и ничего не спрашивает. Я отворачиваюсь к окну.

Зачем я ему? Вот прям загадка. Всю ночь перебирала варианты и ничего толкового не придумала. Может, ему нужны все акции папиной компании? Я имею долю, но он не получит их просто так. Папа составил договора так, что передать долю третьим лицам не просто. Самый быстрый и эффективный способ получить доступ – жениться. Однако Герман не производит впечатление человека, желающего связать себя узами брака. Я тоже.

Подъезжаем к вычурному зданию, возле которого много дорогих иномарок, много людей. Нужно было уточнить, что за мероприятие. С другой стороны, какая на фиг разница.

Мне открывают дверь, помогают элегантно выйти. Я чертовски волнуюсь, боюсь, что не сумею держать лицо. Смотрю перед собой, игнорируя шум вокруг. Я всегда так делаю, когда выступаю перед незнакомыми людьми или нахожусь в неприятном для себя месте. Выбираю точку впереди и смотрю на нее.

Никто не спрашивает моего имени, не требует приглашения. Попав внутрь здания, направляюсь сразу в зал, куда идет основная масса людей. Увидев официанта с подносом шампанским, беру один бокал и оглядываюсь.

Никого не знаю. Я слишком долго отсутствовала в России, а когда была в стране, не посещала такие мероприятия. Людей так много, что можно затеряться, мне это на руку. Возможно, Герман в этой толпе меня не найдет, и я смогу через полчаса со спокойной душой свалить отсюда.

– Вечер будет скучным и долгим.

Бокал в руке дергается, сглатываю, но не поворачиваюсь. Он стоит за спиной и смотрит на меня. Я чувствую его взгляд обнаженной кожей. Все же стоило мешок надеть. Непроизвольно выпрямляюсь. Это от нервов.

Ему нравится? Молчит. Не выдерживаю и оглядываюсь через плечо. Лучше бы не делала этого. Его энергетика сносит меня мощной волной, словно я одним взглядом разрушила сдерживающую дамбу. Он смотрит на меня почти черными глазами, гипнотизирует. Облизываю языком верхнюю губу, сильнее сжимаю ножку бокала.

– Герман Александрович? Какая приятная встреча! – рядом раздается мужской голос. Серые глаза вспыхивают раздражением, но он тут же моргает и смотрит вежливо на подошедшую пару.

Я жадно отпиваю шампанское, в горле невообразимо сухо, а сердце теряет свой ритм.

Не слушаю беседу, мне неинтересно. Только делаю шаг в сторону, как мужская рука обхватывает за талию и притягивает к себе. Близко, насколько позволяют приличия. Вытягиваюсь в струнку. Улыбаюсь пожилым людям, задерживая дыхание. Его пальцы проходятся по позвоночнику, спускаются ниже. Трогают края выреза платья. Указательный палец нахально проникает под ткань, проходится по резинке кружевных трусиков.

Сохраняя лицо, хотя это дается с большим трудом, осторожно бросаю взгляд на Германа. По его лицу не догадаешься, какими бесстыдными вещами занимаются его пальцы.

– Руки убрал! – шиплю, когда нас оставляю. Нахальная улыбка выводит из себя.

– Знаешь, я передумал терять время на этом вечере, поедем прямо сейчас, – без предупреждения стискивает мою ладошку в своей руке и тащит из зала. Я едва за ним поспеваю.

– Что ты делаешь, придурок? – если убьет, пожалею потом, а сейчас выдергиваю руку, как только оказываемся в каком-то помещении с парой-тройкой людей, которым нет до нас дела.