Заложники судьбы

– Браво мистер Вирдлоу вы действительно не даром едите свой хлеб.

Маркус упал на колени, словно споткнувшаяся лошадь. Эсмиральда, громко вскрикнув, бросилась к нему и успела обхватить за шею, прежде чем он упал навзничь.

– Нет, нет, нет…! Зачем, для чего? – простонала она, прижимаясь к нему. Её светлый халат тут же окрасился бардовыми разводами.

Маркус несколько раз кашлянул и, сплюнув кровь, посмотрел на неё.

– Пока бьётся это сердце, ни одна мразь не посмеет с тобой так обращаться, – еле слышно произнёс он.

Мистер Адамс, наблюдая за ними, разразился диким смехом.

– Да уж, воистину непонимание способно причинить больше бед, чем самые гнусные оскорбления.

Он приблизился к Маркусу и сел на карточки, дабы быть с ним на одном уровне.

– Вы всерьёз решили, что это относилось к юной леди? Вы, видимо, считаете меня как минимум человеком своего уровня. Уверяю, моя хвалебная ода касалась нашей непревзойденной Габриэль, именно благодаря ей мы так удачно все здесь сегодня собрались.

Лейтенант встал и отошёл в сторону.

– Вы даже представить не можете, из какой грязи я её вытащил, и ни одного дня не проходило, чтобы я не задавался вопросом, насколько это было оправдано. Но сегодня я безмерно удивляюсь своей природной интуиции и нюху на нужных людей. Это, без сомнений, поворотная веха в моей карьере, я бы даже сказал, поворотная точка в жизни. Только задумайтесь: обезвредить грозного пирата местных вод, поймать главу вражеского флота и всё это без жертв и серьёзных финансовых затрат.

Адамс вожделенно ухмыльнулся.

– Мне определённо светит командорский чин, да что я говорю, здесь попахивает губернаторским титулом.

Эсмиральда видела, как жизнь стремительно покидает Маркуса, и, стараясь выжать как можно больше из последних мгновений, крепко сжимала его голову, не желая отдавать в холодные руки смерти. Теперь разрешились все противоречия с запиской Люка, оказавшейся у Маркуса, и внезапным появлением Люка – это всё было делом рук Габриэль. Но почему? За что? Ведь она всегда относилась к ней как к лучшей подруге, доверяла самые сокровенные тайны и позволяла такие вольности, которые в отношении прислуги были немыслимы. Но даже сейчас она не держала зла, ей просто хотелось понять почему.

В силу своей чрезмерной набожности Эсмиральда всегда и во всём видела Божий промысел и потому не противилась обстоятельствам, происходившим в её жизни. Так и сейчас она пребывала в твёрдой уверенности – происходящее не иначе как кара высших сил за её беспутство и аморальность, которыми она пропиталась, пойдя на поводу у своего сердца. Тут же особняком в её голове всплыла фраза, изречённая при разговоре с Габриэль: «…пусть он лучше заберёт у меня обоих» – она горько усмехнулась. – Что ж хоть где-то он меня услышал.

Адамс, уже успевший окончательно прийти в себя от шока, вызванного поступком Маркуса, вновь вошёл в роль хозяина положения и в той же вальяжной манере, как ни в чём не бывало, продолжил упиваться своим триумфом.

– Весьма прискорбно, что всё так сложилось, в моём пиратском зверинце ему была подготовлена самая лучшая клетка с весьма забавными аттракционами. Ну да ладно, преференций от мёртвого будет немногим меньше чем от живого. Он последний раз посмотрел на Маркуса, который прерывисто дыша окончательно повис на Эсмиральде, и перевёл взгляд на Люка.

– А вот вы, мой дорогой капитан, совершенно иное дело, мёртвый вы мне абсолютно без надобности. Признаться, сперва я хотел использовать эту барышню в качестве инструмента шантажа, дабы принудить вас действовать как мне нужно, но теперь подозреваю, желания делать ради неё что-либо у вас не больше чем у меня, посему с чистой совестью передам эту распутницу в руки инквизиции, а вот к вам у меня будет деловое предложение, достойное такого человека как вы.

Эсмиральда, лишь краем уха услышав монолог Адамса, пришла в ужас от мысли, что может оказаться в руках инквизиции с обвинением, которое озвучил лейтенант. Ее воображение живо нарисовало ужасные картины того, что с ней могут сотворить эти «слуги господа», и она решила любым способом избежать подобной участи. Её взгляд упал на кинжал, выпавший из рук Маркуса, и она вознамерилась воспользоваться им, как только появится возможность.

Люк оставался совершенно непроницаемым, и одному Богу было известно, что происходит за этой маской внешнего безразличия. Мистера Адамса же казалось это совершенно не смущало.

– Поэтому я предлагаю вам, как человеку деловому и практичному, сделку, от которой в здравом уме невозможно отказаться, – продолжил лейтенант, с легким раздражением расстегивая верхнюю пуговицу своего мундира. – Здесь стало чертовски душно.

Он обернулся к мистеру Вирдлоу.

– Думаю теперь, двоих более чем достаточно, – сказал он, указывая на находящегося при смерти Маркуса.

Мистер Вирдлоу одобрительно кивнул и отдал соответствующие распоряжения. Большая часть солдат покинула помещение и вышла на улицу. Внутри остались лишь Люк, Маркус, Эсмеральда, лейтенант Адамс, мистер Вирдлоу и двое солдат.

– Как я уже говорил, вы, капитан, человек незаурядных способностей и талантов, – продолжал Адамс. – Одно сражение при бухте «Потерянных надежд» чего стоит. Скажу по секрету, я в принудительном порядке заставляю своих молодцов изучать стратегию и тактику, которые вы тогда применили. Право, это настоящий образец действий против превосходящих сил противника. И вместе с тем вы просто уникальная кладезь информации, за которую любая из держав заплатила бы любые деньги. К слову, мое правительство не исключение.

Если быть до конца откровенным, в первую очередь нас интересует дислокация французской эскадры, недавно прибывшей из старого света, и некоторые торговые суда, готовящиеся к отправке во Францию в следующем месяце. По слухам, ваша торговая компания готовит солидное количество золота.

Адамс алчно улыбнулся.

– Нам необходимо знать точку отправки, маршрут и, естественно, сопровождение.

Он медленно обошел Люка и встал у него за спиной.

– Я предвижу, что в вашей голове сейчас всплывут все эти глупости, заклейменные такими словами, как предательство, честь, достоинство, но не позволяйте им отравлять вашу душу. Подумайте лучше вот о чем: несмотря на ваши таланты и достижения, дальше капитанского звания вы не продвинулись, а жизнь, особенно боевого офицера, весьма коротка. Стоит ли ее приносить в жертву ради тех, кто этого абсолютно не ценит? Англия предлагает вам титул командора, один из лучших кораблей британского флота в здешних водах и целую эскадру под начало. Более того, вы получите в собственность большой надел земли с плантациями и разработанным рудником, который в год приносит такой доход, что до конца жизни хватит и вам, и вашим детям.

Адамс сконфуженно поморщился.

– Между нами, я вам даже завидую, мне подобных предложений никогда не поступало, но будьте уверены, получи я их, то и секунды бы не сомневался. Жить нужно для себя и заботится в первую очередь о себе, а все эти эфемерные понятия о долге, патриотизме пусть блюдут тупоголовые кретины, неспособные ни к чему другому как безропотное выполнение приказов и прожигание жизни в сфере соблюдения чужих интересов.

Люк впервые за это время словно очнулся от летаргического сна и обернулся в сторону Эсмеральды. Словно ощутив его взгляд, она отвлеклась от Маркуса и посмотрела на него. В её серых распухших от слез глазах читалось искреннее достоинство и отсутствие лицемерия, что позволяло ей всегда оставаться максимально прямой и честной, говоря в глаза вещи порой не самые приятные. Именно за эти качества, недоступные другим женщинам, которых он знал, ей когда-то и удалось бесповоротно похитить его сердце.

– Сударыня, вы любили меня? – тихо и спокойно спросил он.

Адамс с придыханием сделал глубокий выдох.

– Капитан, вы меня удивляете. Я начинаю сомневаться в вашем самоуважении. После того как эта женщина так цинично вас предала, вы все еще думаете о ней? Вы действительно считаете, что ради нее стоит ставить на кон те блестящие перспективы, которые я описал?

– Я люблю вас, люблю… обоих и всегда буду любить, несмотря ни на что, – твердо ответила Эсмеральда, понимая, что это, вероятно, последняя возможность объясниться.

Люк гневно перевел взгляд на Маркуса, который, полуоткрыв глаза, пристально смотрел на него. Несколько секунд они буквально сверлили друг друга взглядом, то ли с ненавистью, то ли с любопытством. Наконец Люк слегка вскинул голову и, сойдя со своего виртуального пьедестала, подошел к стене заставленной ромом. Остановившись, он опустил глаза и в такой же неспешной манере присел на один из ящиков, облокотившись на стоявшие рядом.

– Вы правы, лейтенант, она не из тех, ради кого стоит упускать такой шанс…

Адамс широко улыбнулся.

– Я знал, что вы очень мудрый человек.

– Ради нее не жалко отдать и жизнь, – закончил Люк. С этими словами он резким движением опрокинул на пол ящики о которые опирался. Спиртное из разбитых бутылок моментально разлилось по большей части помещения. Схватив со стены подсвечник, Люк бросил его в эту жидкую субстанцию, которую тут же охватило пламя. Двое солдат вскинули ружья и собирались выстрелить, но в этот момент, то ли по воле небес, то ли под покровительством ада, Маркус, которого уже все списали со счетов, восстал с колен и, проревев: «Уводи ее», подобно смертельно раненному кабану, с диким ревом кинулся на этих бедолаг и Адамса. Учитывая, что Маркус значительно превосходил каждого из них в габаритах, он, словно товарный поезд, снес эту худосочную троицу и вместе с ними вывалился в окно, расположенное прямо за ними.

Мистер Вирдлоу, находившийся чуть поодаль от остальных и избежавший участи выйти через окно на улицу, вновь выхватил пистолет, который к этому моменту уже успел перезарядить, и начал наводить на Люка. Эсмеральда, стоявшая сбоку и не попадавшая в его поле зрения, беспрепятственно вцепилась ему в руку и укусила с яростью львицы. Вирдлоу взвыл от боли и выронил пистолет. В следующее мгновение он другой рукой наотмашь ударил девушку по лицу, от чего Эсмеральда отлетела в сторону и упала на пол. Но этих секунд хватило, чтобы Люк выхватил шпагу и приблизился к англичанину на расстояние удара. Однако стоит отметить, Вирдлоу действительно оказался не промах, мало того, что он сумел увернуться от колющего удара, но и выхватил свой клинок и приготовился дать отпор. Люк прекрасно понимал, что счет идет на секунды, ибо в любой момент могли ворваться солдаты, и тогда все будет кончено, поэтому он не собирался играть в благородство и решил применить коварный прием, разученный им во время службы на востоке. Эта комбинация носила определенный элемент «подлости» и бросала тень на понятие честный поединок, поэтому он использовал ее только в самых крайних случаях, но сейчас случай был крайний как никогда, и более того, речь шла не только о нем, но и о женщине, которую он любил больше жизни.

Едва они скрестили шпаги, Люк добился положения, чтобы его клинок оказался под клинком Вирдлоу. Затем резко поднял руку, сжимающую шпагу, автоматически вынудив сделать то же самое и своего оппонента. После чего молниеносно развернулся на 180 градусов, оказавшись спиной к своему противнику, и попутно, свободной рукой, извлек кинжал из-за пояса. И в момент, когда обескураженный англичанин меньше всего этого ожидал, нанес разящий выпад из-под руки со шпагой, прямо через плащ. Учитывая скорость и отточенность движений, а также обстоятельство, что плащ до момента удара скрывал всю коварность данного маневра, мистер Вирдлоу понял, что произошло, лишь в момент, когда холодная сталь вошла в его сердце. Не издав ни единого звука, он рухнул на пол. Люк тут же подхватил Эсмиральду и, обернув в свой плащ, пересек стену пламени, после чего юркнул в коридор и устремился к черному выходу, предварительно закрыв за собой дверь в холл. Только успела за ними закрыться дверь в комнату, как тут же отварилась дверь входная и внутрь залетели обескураженные солдаты за спинами которых раздавался взбешенный голос Адамса: «Поймать это ничтожество, я лично буду нарезать его на куски».

Покинув дом через чёрный выход, Люк и Эсмеральда оказались на краю скалистого обрыва. Перед ними лежала узкая тропинка, напоминающая горную тропу, петляющую среди скал по самому краю кручи, под которой бушевал океан. Тропа вела к узкой полоске пляжа, пригодного для использования только во время отлива. Во время прилива он полностью скрывался под водой, и случайному путнику, оказавшемуся здесь в это время, даже в голову бы не пришло, что на дне скалистого утеса может скрываться такое уютное и скрытое от посторонних глаз местечко.

Однако, насколько это место было привлекательно своей таинственностью, настолько же и опасно своей коварностью. Во время отлива обнажалась не только узкая полоска пляжа, но и многочисленные отмели, хаотично усеивающие эту гавань. Миновать их мог только опытный моряк, знакомый с особенностями местной навигации.

Люк надеялся, что англичанам не было заранее известно об этом месте, и верил, что им удастся вырваться, так как внизу его ждала шлюпка. Но внезапно он вспомнил о предательстве Габриэль, и холодный пот выступил у него на спине. Если она сообщила об этой дороге, то почти наверняка их будет ждать засада. Однако выбора особо не было: либо рискнуть и попытаться прорваться, либо остаться, принять бой и храбро, но совершенно глупо и ожидаемо погибнуть подобно Маркусу.

Сама возможность смерти не страшила отважного капитана, который ежедневно ставил на кон свою жизнь и уже успел без лишних эмоций принять жребий суровой фортуны. Но судьба Эсмеральды была ему куда более важна, чем его собственная, и пока сохранялся хоть один шанс из ста, Люк был намерен его использовать.

Пройдя несколько метров по коварному гравию, Люк облегчённо выдохнул: судя по всему, их здесь никто не ждал. Однако расслабляться не стоило: Адамсу не составит особого труда обыскать дом и, никого не обнаружив, догадаться, куда они делись, и пуститься вдогонку. Дорога обещала стать путём в один конец, ибо вернуться назад вариантов просто не было. Поэтому предстояло быстро спуститься вниз, сесть в шлюпку и отплыть на безопасное расстояние, прежде чем преследователи спустятся вниз и успеют пустить в ход мушкеты.

И вот здесь крылась главная трудность: если днём этой тропой спускаться было относительно комфортно и безопасно, то ночью, да ещё когда небо затянуто тучами, данное мероприятие представляло из себя весьма рискованное путешествие, которое при малейшей неосторожности могло обернуться трагедией. К тому же ночной туалет Эсмеральды серьёзно сковывал ее движения и сильно тормозил их. Не мудрено, что не успели они проделать и половину пути, как услышали вдалеке за спиной голоса своих преследователей, которые неумолимо сокращали разрыв.

Люк остановился. Он прекрасно понимал, что даже если они успеют спуститься, то отчалить у них точно не будет времени. Перспектива столкнуться со всей этой сворой, имея за спиной Эсмеральду и подвергнуть её опасности, его так же категорически не устраивала. Он посмотрел на неё. Темнота скрывала детали её лица, позволяя различить лишь общий контур, но другого и не требовалось: он досконально знал каждый изгиб и черточку этого божественного лика и, подобно первоклассному художнику, смог бы вслепую нарисовать её портрет с такой точностью, что позавидовала бы сама мать природа.

– Вы дрожите, – он плотнее укутал её в свой плащ. – Послушайте меня очень внимательно и не перебивайте. Дальше вам необходимо идти одной. Внизу шлюпка, в ней ждёт Франсуа. Как только спуститесь, немедленно отчаливайте. Мой корабль стоит на якоре неподалёку. Передайте Франсуа, что это приказ, и я требую беспрекословно его выполнить.

– Нет, я никуда без вас не пойду.

Люк понимал, что это может быть их последний разговор. Он постарался преодолеть гордость и обиду, чтобы в эти мгновения вновь стать тем счастливым влюбленным, каким он всегда чувствовал себя рядом с ней, когда был уверен, что она принадлежит только ему.

– Эсми, прошу тебя, – он взял её за руки и начал говорить мягким, спокойным тоном.

– Пойми, нам не успеть.

– Тогда я останусь с тобой… до конца, – решительно произнесла она.

– Нет, – тихо, но очень твердо ответил он.

Эсмиральда в очередной раз поразилась тому странному гипнотическому влиянию, которое он оказывал на неё. Она не могла сопротивляться ему, и так было всегда. Внутренняя сила, исходящая от него, безоговорочно подавляла её волю. Он был единственным человеком, который мог это делать с её весьма строптивым характером, пропитанным духом противоречия. Эсмеральда всегда пыталась понять, как ему это удавалось, ведь в отличие от Маркуса он никогда даже не повышал голос. Тем удивительнее было, что Маркусу она перечила бесчисленное количество раз, а ему никогда.

– Ты будешь только мешать, и тогда у нас точно не будет шансов.

Он нежно провел ладонью по её щеке и стер остатки слёз.

– Как только я разберусь, то догоню тебя, и мы навсегда покинем это место.

– Ты обещаешь? – с замиранием сердца спросила она, зная, что для него как для человека слова это будет железным аргументом, чтобы остаться в живых.

Впервые за всё время на лице Люка мелькнула тень улыбки.

– Не ставь меня в неловкое положение. Ступай, живо, – уже холодно и быстро произнёс он.

Времени почти не оставалось, в любой момент могли появиться прихвостни Адамса.

Эсмиральда начала медленно пятиться назад.

– Я должна тебе кое-что сказать…

– Живо! – ещё раз более грубо оборвал он её и повернулся спиной, чтобы встретить приближающуюся опасность. Из-за поворота появился силуэт одного из солдат, который, судя по всему, не ожидал так внезапно встретить Люка. Не успев приготовиться к бою, он стал лёгкой мишенью для француза, который с огромным удовольствием пронзил его шпагой. Тот издал предсмертный вздох и начал оседать, даже не произнеся ни единого звука. До появления следующего преследователя возник небольшой интервал, используя который, Люк извлёк шпагу из тела поверженного врага, слегка отстранился назад, выхватил пистолет и замер. Долго ждать не пришлось. Через пару мгновений из темноты появились очертания красного мундира. Раздался выстрел, и ещё один из преследователей свалился наземь рядом со своим боевым товарищем. Произведя выстрел, Люк откинул пистолет в сторону, понимая, что на перезарядку времени не будет. Достав кинжал, он буквально вжался в каменистую горную породу, по своей отвесности походящую на стену. Люк был облачён в чёрную одежду, и это предоставляло ему весомое преимущество перед английскими солдатами. В такой непроглядной тьме заметить тёмный силуэт, сливающийся со скалами, очень проблематично, а вот пестро красные кафтаны англичан, напротив, представляли прекрасную мишень. Потому, когда следующая пара солдат вынырнула из-за поворота и приблизилась к месту поединка, Люк до последнего оставался незамеченным. Его противники приблизились к телам своих товарищей и, остановившись, стали настороженно вглядываться вперёд, не подозревая, что опасность находится сбоку.

Воспользовавшись замешательством своих оппонентов, француз, подобно летучей мыши выпорхнул из темноты. Навалившись всей массой на того, кто стоял ближе к обрыву, он столкнул его вниз, а второго поразил кинжалом до того, как тот успел вскинуть ружье.

Когда последняя жертва с предсмертным стоном упала на землю, Люк стал пристально вглядываться во тьму, стараясь уловить малейшие признаки погони. Однако ни малейшего движения, или шороха не нарушало царившее вокруг спокойствие.

«Видимо, остальные до сих пор прочесывают дом», – пронеслось у него в голове.

Выждав еще несколько мгновений и окончательно убедившись в отсутствии других преследователей, он с облегчением убрал шпагу и, вытерев кинжал о рукав, направился вниз, надеясь догнать Эсмеральду до того, как она покинет бухту. Внезапно раздался выстрел, и он почувствовал жгучую боль под правой лопаткой. Люк неторопливо обернулся. Из темноты вышел Адамс, облаченный в черный плащ. В одной руке лейтенант держал пистолет, в другой – шпагу. Подойдя к Люку на расстояние двух шагов, он выбил шпагой кинжал из его руки и приставил острие клинка к груди. Несколько секунд Адамс просто молча смотрел на него.

– Какой же ты идиот! Ты мог иметь то, о чем другие даже мечтать не смеют, – произнес он с нескрываемой злобой.

От веселого и самоуверенного лейтенанта Адамса не осталось и следа, сейчас он напоминал беднягу, поставившего состояние на лошадь, которая пришла второй.

– Я очень надеюсь, что ты выживешь, ибо намерен упечь тебя за решетку и каждый день показывать себе, к чему приводят глупость и наплевательское отношение к своей судьбе.

Люк язвительно улыбнулся и, насколько позволяла рана, изобразил реверанс.

– Всегда к вашим услугам.

– Ты находишь это смешным, лягушачий отброс? – не скрывая раздражения, прошипел Адамс и приблизился к Люку настолько близко, насколько позволяла шпага, сохранявшая дистанцию между ними. Люк, стараясь ослабить давление клинка, маленькими шажочками начал пятиться назад, пока не оказался на краю.

– Ну что ж, давай посмеемся вместе, – вымолвил лейтенант, злобно сузив глаза и подло оскалившись. – Как только я закончу с тобой, спущусь вниз и сполна отыграюсь на той стерве, которую ты так трепетно защищал.

Лицо Люка мгновенно стало угрюмым, а в его глазах вспыхнул тот адский огонек, пронизывающий жгучим холодом, который приводил в трепет Эсмеральду.

– Что уже не так смешно?

– Увидимся в следующей жизни, лейтенант, – сухо произнес Люк и резко ринулся на встречу. Шпага, упирающаяся в грудь, глубоко вошла в тело, но этого расстояния было достаточно, чтобы Люк, превозмогая боль, вцепился в мистера Адамса и, оттолкнувшись от края, вместе с ним устремился в распростертые объятия Посейдона.

Едва Эсмеральда оставила Люка, она, насколько позволял её ночной наряд, устремилась вниз по тропе. Достигнув небольшого клочка песчаного берега, который с каждой минутой уменьшался под натиском наступающего прилива, она услышала наверху выстрел. Её сердце сжалось от тревоги и плохих предчувствий. Она была готова впервые пойти против воли Люка и вернуться туда, где оставила его, однако в этот момент из темноты появился мужской силуэт, облачённый в тёмное одеяние. От неожиданности и испуга она чуть не потеряла сознание и только голос незнакомца успокоил её и привёл в чувство.

– Мадмуазель Эсмеральда? А где капитан?

Она бросилась ему навстречу.

– Франсуа, слава Богу, прошу помоги ему! Он… он… они…

Её слова стали невнятными и истеричными, из-за охватившего её приступа.

Франсуа аккуратно, но крепко взял её за плечи и как следует встряхнул.

– Идите к лодке и ждите нашего возвращения, что бы ни случилось, не выходите пока мы не вернёмся.

Он выхватил пистолет, извлёк шпагу и устремился вверх по тропе.

Эсмеральда не находила себе места и колебалась между необходимостью выполнить наставления Франсуа, или отправиться следом за ним. Тем временем установилась видимость затишья, и девушка слегка успокоилась, решив обождать пару минут, а затем подняться наверх и будь что будет. Но едва эта мысль укоренилась в её голове, как она услышала приглушённый крик и звук упавшего тела примерно в десяти метрах от неё. С дрожью в ногах и замиранием сердца она направилась к месту падения. Водная пена жадно облизывала ей лодыжки и неспешно откатывала обратно. Океан стремительно наступал. Оставалось не более двадцати минут, до того, как вся узкая полоска пляжа скроется под волнами прибоя. Подойдя к месту падения, она издала вздох облегчения. Красный мундир ещё за несколько метров снял все возможные опасения – это был английский солдат. Пока, как истинная католичка, она внутренне корила себя за подобное кощунство, ибо жизнь священна и смерть ужасна в любом проявлении, не важно, коснулась она близкого, или незнакомого, англичанина, или француза, наверху вновь раздался выстрел.

Сложив руки и закрыв глаза, Эсмеральда прошептала: «Господи прошу убереги его от беды». Всё вокруг, за исключением беснующегося океана, вновь окутала тишина. Эмоциональное напряжение последних минут настолько сильно истощило её силы, что Эсмеральда решила последовать совету Франсуа и сесть в лодку, ибо неровен час она могла невзначай потерять сознание и быть погребена под пенной водной пучины. Сделав несколько шагов в направлении шлюпки, она услышала прямо за спиной ещё один глухой удар о землю. Её тело замерло на месте, не способное пошевелиться. Трезвый разум настойчиво твердил о необходимости идти в лодку и спасти себя и своего будущего ребёнка, но сердце не желало оставаться в неведении, а жизнь, в случае неблагоприятного исхода, её совершенно не интересовала. Собрав остатки мужества, она неспешно обернулась, и через мгновение дикий крик отчаяния и непередаваемой душевной боли огласил пространство, перекрыв рев буйной стихии и ярость волн, разбивающихся о камни. Веки несчастной женщины закрылись, ноги подкосились, и она опустилась на прибрежную гальку, которая вместе с ней начала исчезать под покровом тёмных вод, метр за метром пожирающих последние остатки суши.