Зеркальная невеста для короля

Монарх раскусил мой приём и схватил за руку. Я не успела увернуться и иголка, которая так и осталась у меня в руках, воткнулась в подушечку мизинца. Я вскрикнула, а на кончике пальца выступила кровь.

Короля словно подменили. Он быстро развернул мою ладонь, приблизил к своему лицу так близко, словно собирался целовать. И не отрываясь смотрел на выступившую каплю крови.

Мне показалось, что он принюхивается к чему-то. А когда мужчина прикрыл глаза, мне показалось, что над его бровями засеребрились крохотные чешуйки, сходящиеся над переносицей.

Дракон шумно вдохнул и взглянул на меня. Его чёрные глаза прорезал чёткий вертикальный зрачок. Я вскрикнула и отдёрнула руку. Но вместо того, чтобы отпустить, Девид дёрнул меня к себе.

Придавил так, что от подбородка, до голеней я оказалась прижатой к твёрдому телу, без малейшей возможности отстраниться. И сразу поняла, что противостоять ему в таком состоянии нельзя.

Я замерла, и не смотря на бешено бьющееся в груди сердце, даже дышать перестала.

Дракон повёл носом, почти касаясь моей щеки. Я начала дрожать, словно от выскочив зимой на улицу без одежды, а Девид был неподвижным, как скала. Он сделал вдох, выдох и осторожно разжав руки сделал шаг назад.

У меня подкосились ноги, и я рухнула бы на пол. Но мужчина бережно усадил меня в кресло, и придвинул его к столу так близко, что я не могла бы вздохнуть. А потом уселся в кресло напротив.

Но пока он шёл от моего стола, в его облике произошли разительные перемены. Король снова стал человеком. Без хищного рисунка чешуек на лбу, без драконьих вертикальных зрачков.

Девид вытащил из-за ворота рубахи наборный амулет. Зажал двумя пальцами похожий на лепесток огня выступающий уголок. Подождал, глядя мне в глаза. А я замерла, словно кролик, сидящий перед змеёй.

Через несколько бесконечных, тягучих словно карамель секунд, дракон заговорил с отрешённым выражением лица.

– Странно. Ты пахнешь так же сладко, как магичка, но в тебе нет и капли дара. Его не нашёл ни Кевин, ни я, ни мой амулет. Но запах… – Он несколько раз моргнул, снова вернул амулет на место в ворот глубоко распахнутой батистовой рубахи надетой под кожаный жилет. Продолжил таким энергичным голосом, словно ни в чём не сомневался секунду назад. – Давайте приступим к первому сеансу. Что будет происходить? Что потребуется от меня?

Стараясь не выдать своего животного страха перед разоблачением, я тихонько отодвинула кресло от стола, вдохнула полной грудью.

– Сейчас я настрою артефакты, и вы представите себе то чувство, которое отдадите взамен любви. В вашем случае, безразличие.

– Что значит «представить себе».

– Вспомнить ситуации, в которых вы испытывали это чувство ярко. Без примеси чего-то другого.

Цепкий взгляд короля Девида скользнул с моего лица вниз. Спустился по шее, груди, рукам. Меня обдало жаркой волной, словно он ко мне прикасался. Снова посмотрел в глаза.

– Ты будешь видеть то, что я вспомню?

Мне хотелось бы обмануть короля. Но сделать это я не рискнула. Кто его знает, что он чувствует и как себя поведёт, не скажи я ему правды.

– Да. Я увижу всё то же самое, словно буду смотреть вашими глазами.

– Тогда, тем более, не выкай мне. – Дракон усмехнулся. – Глупо выкать, если будешь знать тайное. – Он опустил голову, и резко вскинул её вновь. – Кстати, а сколько тебе лет?

И снова испытующий взгляд. Словно проникающий в душу, просвечивающий насквозь, как солнечный луч тонкую занавеску. Но скрывать надо было всё: происхождение, имя, магию, возраст. И тут я решила не врать, а воспользоваться уловкой.

Инструментальщица, которая приютила меня после бегства из левобережного Иривейна, рассказывала, что в Северном Ортене дети часто умирали. Поэтому их возраст начинали отсчитывать с 3 лет.

– Мне 17, – выпалила я, про себя добавив, если учитывать календарь соседей.

Дракон нахмурился.

– Совсем маленькая. Только-только в пору замужества входишь. – Он задумчиво скосил глаза на увешанные амулетами стены. – А никак нельзя, чтобы процедуру провёл кто-то другой?

– Нет. Только я. Не стесняйтесь, я уже всякого насмотрелась. Меня сложно удивить. Да и можно без подробностей. Главное, чтобы чувства были сильными.

Девид кивнул, и я начала устанавливать на столе конструкцию, похожую на овальное зеркало. Рама была пуста. По кругу располагались специальные углубления. В них вставила артефакторные пластины. К середине закрепила вертикальную спицу, на которую была насажена ониксовая пластина в размер отсутствующего стекла.

– Готов?

Король удобнее сел в кресле. Посмотрел на меня с вызовом. Опёрся руками в широкий подлокотник и кивнул.

– Готов. Можешь начинать.

– Тогда вспоминай и чувствуй.

Я села так, чтобы глаза Девида были ровно в середине конструкции. Крутанула ониксовую пластину, и она начала вращаться сначала медленно, а потом ускоряясь настолько, что словно размылась в воздухе.

И когда её уже стало совершенно невозможно различить в зеркальной раме, я увидела обнажённые плечи.

Пустота

Теперь я стала Девидом Грэхэмом. Видела мир его глазами.

Девушка не была раздетой. Но платье ей подобрали именно так, чтобы волновать, а не прятать. Хорошо подобрали, но зря. Девид Грэхэм скользил по белоснежной коже, кружеву ручной работы, тонкой изящной шее и скучал.

Её светлые волосы были уложены ровными локонами. Голубые глаза лучились чистотой и обожанием. Розовые губы идеальной формы что-то без перерыва говорили, но мне было безразлично.

Красавица кокетливо наклоняла голову, делала вид, что смущена. Потом вновь становилась порывистой, покачивала плечами. Проходила чуть вперёд, демонстрируя тонкую шею и приоткрытую проймой-лодочкой спину.

Она не навязывалась, но точно, словно ступая по невидимым клавишам, играла мелодию соблазнения. Вдохновенно, самозабвенно, вкладывая душу. Было видно, что она отрабатывала каждую секунду. Ловила ответную реакцию.

А её не было. Совсем никакой.

Я чувствовала, как старался Девид, как тянулся внутрь, как пытался пробудить в себе отклик, интерес, влечение. А оттуда приходило только гулкое эхо пустоты.

Я резко затормозила ониксовый маховик внутри пустой зеркальной рамы. Посмотрела на короля. Он выглядел так же, как и до процедуры поиска чувства. Сидел в кресле достаточно расслабленно. Но глаза стали колючими.

– Всё увидела, что хотела?

Я прикусила губы, пытаясь сформулировать ответ. Понимала, что передо мной самый опасный человек правобережного Голдвуда. И самый важный для меня для пересадки чувства.

Как он меня назвал? Зеркальницей? Это лучше, чем меняла. Мне надо было отзеркалить его ощущения, сделать из них слепок. Но я боялась, что поняла его неправильно. Может быть любовь есть, но к другой?

И как это спросить у короля?

– Говори открыто. Мне нет смысла перед тобой прятаться. Думаю, что ты и без слов понимаешь, что если хоть что-то из увиденного тобой выплывет наружу, 100 золотых останутся у меня. – Он выждал несколько секунд и продолжил после того, как я кивнула. – Спрашивай. Отвечу.

– Понимаете…

– Понимаешь. Мы внутри отряда разговариваем на ты. Дейн Девид. Так быстрее и честнее. Пока я только вернулся из Иривейна, могу себе позволить и свободную рубаху, и волосы по плечи. И разговаривать запросто. Всё изменится после нового года, когда Фишер добьётся соблюдения протокола.

– Фишер?

– Канцлер. Ты его видела сегодня. Или его дочь и моя невеста. Её я тебе тоже показал.

Теперь стало ещё опаснее. Картинка относилась не к обычной девушке, а к невесте. Но выяснить всё же было надо.

– Я спрошу сейчас странное, но мне надо понимать. Вы не любите конкретно эту девушку, или вообще никого? Может быть к другой есть симпатия? Это важно не для вашей, то есть, твоей, свадьбы. Это необходимо для полноценного обмена. Есть ли кто-то другой, к кому есть чувства? Может быть перемещать надо, но внутри себя?

Сейчас король выглядел как охотник, вернувшийся без добычи.

– Нечего перемещать. Запусти артефакт ещё раз. Покажу.

Я потёрла ладони, сбрасывая напряжение, пригнулась, ловя точку, в которой глаза Девида стали ровно в центре конструкции, и крутанула пластину из оникса.

На этот раз вращение сразу стало стремительным. Ускорилось практически мгновенно, и у меня закружилось голова. Блондинки и брюнетки, молоденькие и сочной спелости, как говорил один знакомый, мелькали перед моим взором. То есть, взором Девида.

Невероятная красавица с разметавшимися по подушке волосами смотрела с такой страстью, что могла воспылать даже вода в ручье. Но отклика не было. И по тому, как обречённо девушка натягивала на себя платье, я поняла, что она это почувствовала.

Девушки были разными. Они разговаривали, танцевали, пели и бросались в объятия. Но ни к одной в душе Девида не всколыхнулось теплоты. Судя по припухшим губам и поведению красавиц, всё ограничивалось плотской стороной встреч.

Мужчина не показывал мне подробностей. Только моменты, когда сам ощущал пустоту внутри. Когда смотрел и не мог откликнуться. Или тянулся к девушке, но чувствовал, что это без души. Просто животное желание.

Почему-то мне стала близка его жажда любви. Я старалась не проникаться к заказчикам состраданием. Это могло отвлечь от работы. Но ощущения Девида мне были близки.

Но в том, что в его сердце нет любви, меня убедили не девушки, в глазах которых я видела разбившиеся мечты. Меня убедила совсем другая картинка. Я стояла в огромном холодном зале. Ледяном снаружи и внутри.

На возвышении в белом сверкающем наряде лежала женщина. Белоснежные одеяния спускались мягкими складками на пол. На голове переливалась искрами королевская диадема.

Вокруг стояли цветы. Они были прозрачными, словно покрытыми льдом. Всё вокруг словно замёрзло. Превратилось в бездушную пустыню. Такую же, как у Девида внутри.

Я раскрутила камни по периметру зеркальной рамы. Они тихонько загудели, а когда раздался звон, резко остановила ониксовую пластинку в центре.

– Фиксируем! – выкрикнула я, и внутри рамы застыла снежинка с кружевными лучиками, размером почти полностью закрывающую раму зеркала. – Готово!

Мне показалось, но мы оба выдохнули облегчённо. Я не успела перевести дух, когда он поднялся на ноги и приказал.

– Сегодня к тебе зайдёт портниха. Будь готова к снятию мерок. С завтрашнего дня ты мне понадобишься в приличном для королевского замка виде.

Проклятье

Король давно уже ушёл, а я всё никак не могла отвести взгляд от его пустоты. Его безразличие не было равнодушием. Внутри начала скапливаться магия и я, зайдя в ванну, снова применила термический артефакт, прикрывая его действием свой дар.

Теперь можно было и поколдовать немного. Всё равно, мощный выброс артефакта скроет аккуратное магическое любопытство. Я так часто делала в детстве. Запускала чистящий артефакт, чтобы под его прикрытием рисовать узоры на окнах или превращать фиалки в серебристые эусы.

Мама принимала всё за чистую монету. Папа поддакивал жене, когда та всплёскивала руками и стенала, что в комнате любимой дочери всё время кто-то бьёт стёкла. Требовала помощи.

Отец кивал и успокаивал жену. Приводил в порядок окна. А потом, когда мама была занята, провёл со мной урок по сращиванию материй. Особенно напирал на стёкла то разбивая, то сплавляя стакан.

Он не мог отследить мою магию под прикрытием артефакта. Просто он меня понимал.

Как же это было давно!

На глаза навернулись слёзы, и я их смахнула нетерпеливым жестом. Надо забыть прошлую жизнь. Надо приспосабливаться к этой. Глупо, выжив единственной из всей семьи, пропасть сейчас, чем-то себя выдав.

Поэтому я снова взяла снежинку чувств Девида Грэхэма V и поднесла ближе к глазам. Тонкая пластинка была холодной и разноцветной. А ещё напоминала слюду. Она была прозрачной и слоистой. И мне не нравилась!

Вместо прозрачного стекла у меня на ладони была серая спрессованная субстанция. Её неприятно было держать в руках, но выбора у меня не было. Поэтому я приблизила пластину к лицу и вгляделась в середину.

Прошептав заклинание, я прикоснулась тонкой магической ниточкой к стеклу. По нему медленно, словно нехотя, потекли прожилки от центра к краям. Озарили толщину, и я увидела то, что не мог различить безДарный.

Передо мной был не просто слепок чувства. У меня в руках была сама бездна! Серая, похожая на пепельные облака. Но липкая, цепкая, когтистая. Её лапы, как лучи снежинки тянулись к краю слепка.

У меня похолодело внутри. Это был всего лишь слепок, но мне было страшно. А ещё я надеялась, что ошиблась.

Закрыв глаза, я снова потянулась к слепку, только теперь уже магическим зрением. То, что я увидела, было ещё ужаснее. На концах серых мохнатых лап расположились ряды треугольных, как у демонов, когтей.

Я моргнула и постаралась успокоиться. Это надо было срочно обсудить с Кевином Этоном! Без малейшего промедления. Только вот как?

Пока я металась по умывальне, то сливая магию в амулет, то растапливая лёд, поняла, что признаваться нельзя. Хорошо, что и внешне у меня были бы причины заподозрить неладное. На этом и надо стоять.

Только где найти мага?

Вода, издав звук, похожий на всхлип, слилась из ванной в трубу. Я распахнула дверь в комнату и едва не столкнулась с Кевином Этоном, стоявшим в боевой стойке. Я даже отпрыгнула от неожиданности.

Маг шагнул следом и спеленал меня своей синей сетью. А потом начал сканирование. Только теперь его интересовал не уровень магии, а что-то ещё. И когда он несколько раз прокатился по шее сверху вниз и обратно, поняла.

– Не сопротивляйся, Агата. Я просто посмотрю, как на тебе сказался первый сеанс, и отпущу. Я не желаю тебе зла. Просто смотрю, чтобы всё было хорошо.

Мне ничего не оставалось, как замереть. Этон тут же продолжить раскатывать магию по моей шее. Сначала быстро, потом медленнее, но более внимательно. При этом вглядываясь в мои глаза.

Магия уплотнилась, затрещала, как молния. В воздухе разлился грозовой аромат. В горле защипало, к глазам подкатили слёзы. Но я продолжала стоять не шелохнувшись. Не пробовала защищаться. Да и чем? Всё слила в амулет.

Кевин смотрел мне на меня не мигая. Прорывался внутрь. Нырял в глубину. А я отвечала безразличием. Старалась думать о чём-то неважном, о чём-то неконкретном и безопасном. Например, о воде.

Я вспомнила, как набралась полная ванна. Сработал артефакт, и жидкость застыла прозрачной, искрящейся льдиной. Потом она начала таять, сочиться каплями. А через некоторое время снова стала водой.

В глазах поплыло, и я подготовилась вспоминать, как жидкость покидает ванну, закручиваясь воронкой. Но это не понадобилось. Внезапно сдавливающая шею удавка ослабла, а потом и вовсе исчезла.

Покачнувшись, я сумела поймать равновесие. А когда маг протянул руку, увернулась. Сделала вид, что берегу слепок, а на самом деле, избегала его прикосновения.

Мне было противно потому, что он всё знал. Знал и хотел меня использовать втёмную для своих кошмарных целей. Ему надо было излечить короля любой ценой. Вот он и нашёл глупенькую пустышку, у которой ни родни, ни звания.

Пропадёт, кто её хватится? А проблема короля будет решена быстро и качественно. А то, что жизнь безродной зеркальницы сожрут демоны, так значит, так тому и быть. Монарх важнее.

С этой мыслью я обошла мага, не поднимая на него взгляда. Бессильно осела в кресло. Вставила слепок в подставку. А когда он устроился напротив, заговорила спокойно и отстранённо.

– Дейн Этон, прошу меня простить. Но я не могу выполнить работу, на которую меня наняли. Не хочу вас обманывать и прошу отпустить без содержания.

Маг ошеломлённо захлопал ресницами.

За пределами

Мне совершенно не было жалко Этона. Он хотел отдать меня на съедение демонскому огню, но не удалось. Я оказалась хитрее. Встроила в зеркальную раму охранные артефакты. И не один, а целых 5!

Если бы я не сделала канал передачи чувств односторонним и ограниченным, пустота, слепок которой стоял сейчас в подставке, была у меня внутри. И никто бы мне не помог. У меня нет ни драконьей, ни королевской защиты.

Уже нет.

– Почему вы не можете выполнить свою работу, инструментальщица Агата?

Маг уже взял себя в руки и пытался вести себя так, словно ничего не произошло. Так естественно, как будто это я его пригласила в свои покои. Я решила подыграть.

– Как вы правильно сказали, я всего лишь, инструментальщица. Дара нет, магического образования не получила. Работаю с тем оборудованием, которое имеется. И оно с поставленной задачей не справилось.

– И как вы это поняли? Ведь слепок – только первая часть работы. Он не получился?

– Получился, и вполне сносный.

Я пододвинула к магу подставку. Возможно мне показалось, но он едва заметно вздрогнул. Отдёрнул руку, словно от проклятья. Будто оно могло достать его через слепок пустоты. Вернее, опустошённости.

Но потом справился с напряжением, но руками трогать не стал.

– Тогда что мешает тебе выполнить работу?

– Моя ограниченность. Я далеко не всесильна. – Маг точно знал, что я пустышка. Смотрел свысока. На этом можно было играть. – Вы же понимаете, что у меня, кроме набора чужих амулетов, выставленных определённым образом, ничего нет. Их возможность ограничена. А королевский слепок получился таким сложным, что мне с ним не справиться при помощи этого оборудования.

Маг оттянул ворот рубашки с таким видом, словно пытался содрать со своей шеи удавку.

– И как вы это поняли?

Чуть было не попалась. Но я знала, что ответить этому зазнайке.

– Понимаете, я всегда работала с простыми заданиями. Слепок в них получался тонкий, прозрачный и не касался краёв зеркальной рамы. А сейчас у меня толстая непрозрачная конструкция. Для обмена чувствами мне нужно вставлять внутрь два слепка, а тут и один помещается с трудом.

– Но ведь можно сделать раму толще, и тогда в неё можно будет втиснуть оба образца.

– Можно, только это вопроса не решит. Приглядитесь к краям слепка. Вы ничего подозрительного не замечаете?

Кевин Этон придвинулся ближе к столу. Посмотрел на слепок глазами. Не получив желаемого ответа, перешёл на магическое зрение. Увиденное его впечатлило. Он даже рот приоткрыл, словно в беззвучном крике.

Чтобы не выдать своих способностей, я взяла тонкую словно спицу деревянную шпажку и провела по краю слепка Девида Грэхэма V. Маг наклонился, чтобы лучше рассмотреть демонстрацию дефекта.

Скольжение по ребру похожего на кусок слюды стекла было неравномерным. Тонкая палочка то бесшумно прокатывалась по ровному срезу, то со скрежетом прорывалась сквозь торчащие когти, которые казались окончаниями лучей снежинок.

– Видите выступы?

– Вижу. И что они означают?

Маг снова смотрел на меня испытующе. Словно решал, могу ли я видеть лапы с когтями, или просто угадала, что проблема существует. Но я на его уловку не клюнула.

– Я не знаю, что они означают. Мне важно совершенно другое. Эти выступы выходят за границы зеркальной рамы. Если я вставлю слепок обратно для обмена чувствами, то не смогу прокрутить его вокруг центральной оси. А значит, даже если мы найдём подходящего человека, то не сможем перенести его чувства королю и наоборот. Вращения не будет.

Маг откинулся на спинку кресла, прикусил губу. Несколько раз постучал стопой по полу, словно нажимал на педаль пианино. Взглянул на ряд амулетов над моей головой и снова ринулся в бой.

– Если слепок выходит за пределы рамы, её можно расширить. Растянуть этот обод или заказать новый. В этом случае стекло будет свободно вращаться, и обмен состоится. Так ведь?

Он посмотрел на меня с такой хитрой улыбкой, словно нашёл спрятанные мной орехи. Только их прятала не я. Он их сам рассовал по норкам и забыл. А теперь выглядел счастливым.

– Вы, разумеется, правы, дейн Этон. Это очень интересная мысль. Можно попробовать сделать именно так. Хотите поэкспериментировать с душой монарха? Провести испытания?

С лица мага стекла не только улыбка, но, кажется, даже краски. Оно побелело, как полотно, и руки дрогнули.

– Почему поэкспериментировать?

– Да потому что эту зеркальную раму мне по наследству отдала моя предшественница. Её изготовили больше века назад. А до этого, наверное, тоже долго пробовали. Хороший результат получился с этим размером инструмента для переноса чувств. А что происходило при использовании приспособлений другой толщины или диаметра, я сказать затрудняюсь. Но мы, безусловно, можем испытать и другое оборудование. Вы этого хотите? Опытов над действующим монархом?

– Но ведь должен быть какой-то выход? – спросил бескровными губами Этон. – Что-то же можно сделать?

Я пожала плечами и вернула подставку со слоистым слепком на место. Развела руками.

– Как вы правильно заметили, это всё за пределами. Слепок вываливается за рамки зеркального обода. А обмен чувствами при таких исходных данных, не в моей компетенции. Поэтому, надо искать другую инструментальщицу. Я ничем помочь не смогу.

Чистая

Маг выскочил из моей комнаты в бешенстве, а я внутренне ликовала. Он хотел меня подставить. Делал это хладнокровно. Расчётливо подсунул, как лакомый корм для демонского проклятья.

Но мне повезло, и оно осталось у владельца. По какой причине? Тут было несколько вариантов, но ни в одном я не была уверена. И не хотела с этим разбираться. Ведь для точного ответа мне понадобилось бы сканировать короля, а это исключено.

Проклятье могло быть слабым, спящим. У короля в распоряжении все маги государства. Наверняка они принимали какие-то меры, не давая ему сожрать монарха. Вот оно и было неактивным.

К тому же и я обезопасила себя максимально. В зеркальную раму я вставила такие защитные артефакты, которые делали её непроницаемой. Узорчатый обод не был просто обрамлением проходящим видениям.

Он был увеличительным стеклом, проявителем, способным показать видения даже не обладающему никаким Даром человеку. А ещё, рама была ловушкой для магии любого вида.

Я доработала зеркальный артефакт так, что он скорее разлетелся бы на куски, чем пропустил хоть искру энергии. От того инструмента, который мне оставила в наследство предшественница, я оставила только обод и принцип. Остальное изобрела сама.

Сначала я контактировала с безДарными людьми при помощи собственной магии. Потом начала скрываться и работала только при помощи инструментов. А их я сделала максимально надёжными.

И теперь я улыбалась, собирая вещи в дорогу. Если моя работа магу не понравилась, значит, так тому и быть. Лучше снова стать нищей и начинать с нуля, чем стать жертвой демонского проклятия.

Я застыла над заплечным мешком, решая, что туда положить сначала, а что потом, когда в дверь стукнули. Даже застонать не успела, как в моей комнате очутился король.

Сложилась в поясном поклоне и едва не клюнула пол носом, когда он взревел мне куда-то в район поясницы.

– Сбежать решила, Зеркальница?

– Никак нет, Ваше величество! – отчеканила я.

– Выпрямись и смотри мне в глаза! Что это за выкрутасы у инструментальщицы? Что за неповиновение монарху? Страх потеряла?

В его рычании слышался еле сдерживаемый гнев. Медленно, словно ступая над пропастью, разогнула спину. Но смотрела в тёмные карие глаза, даже полностью выпрямившись, снизу вверх.

А там был ураган. Я испугалась такого напора и отпрянула. Но король не дал ускользнуть, схватив меня за руку.

– Не трясись ты! Говори толком, почему сбегаешь?

– Я не сбегаю.

Несколько раз дёрнув руку и стараясь освободиться, я смирилась. Король хмыкнул и, решительно потянул меня к кровати. Без приглашения уселся сам. Под его напором, я не рискнула сопротивляться. Кивнула и устроилась рядом.

Но едва он разжал пальцы, вскочила.

– Давайте поговорим в кабинете. Не надо в спальне!

Девид прищурился, но колкостей говорить не стал. Молча поднялся и огромными шагами, не оборачиваясь, вышел в кабинет. Уселся в кресло гостя. Мне властно кивнул на рабочее место.

Я замерла возле стола, но присаживаться не стала.

– Спасибо, Ваше величество. Я не сбегаю. Я очень хочу вам помочь, но это не в моих силах.

– И куда же делись твои силы, Зеркальница Агата?

– У меня нет Дара. Я работаю только при помощи амулетов. И моим артефактам ваш случай неподвластен.

– Так давай купим другие артефакты. Что тебе надо? Напиши список, и Этон сделает всё в лучшем виде.

– Ничего не надо покупать. Это не поможет.

Король откинулся на спинку кресла. Неопытной девице показалось бы, что он расслабился. Но я видела перед собой дракона, готового к прыжку. Просто из этого положения ему было удобнее бить.

– Странная ты девушка, Агата, – заговорил он таким мурчащим тембром, словно кот на солнышке. У меня внутри всё завибрировало в такт его дыхания, которое тоже стало мягким, бархатным. – Я предложил тебе баснословное вознаграждение за работу, но ты не хочешь его получить, сбегаешь. Предлагаю купить дополнительное оборудование – отказываешься. Что с тобой не так? А?