Небесный щит

– Рискованно, – Елена покачала головой. – Вы знаете, чем это может закончиться.

Виктор знал. В лучшем случае – понижение в должности и перевод на дальнюю станцию. В худшем – обвинение в измене и "реабилитационная программа" на Фобосе, специальном объекте для "идеологически нестабильных элементов".

Дверь снова открылась, на этот раз без предупреждения. В проеме стоял высокий мужчина с военной выправкой, в темно-синей форме администрации.

– Оператор Орлов, доктор Морозова, – сухо произнес командир станции Игорь Васильев. – Не ожидал встретить вас здесь, Орлов. По расписанию вы должны быть на посту.

– Стандартный медосмотр после внешних работ, – ответила Елена прежде, чем Виктор успел открыть рот. – Протокол 6-12, раздел медицинского обеспечения.

Васильев смерил их обоих внимательным взглядом. В свои пятьдесят лет он сохранял физическую форму и острый ум – необходимые качества для того, кто балансировал между выполнением приказов сверху и поддержанием работоспособности станции.

– Разумеется, – наконец произнес он. – Оператор Орлов, как только вы закончите, немедленно вернитесь на пост. Сегодня особый день – проверка систем безопасности. Вы же понимаете важность…

– Конечно, командир, – кивнул Виктор.

– И еще, – Васильев понизил голос, – майор Хольт запросил доступ к журналам внешних работ за последние три недели. Особенно его интересуют аномалии и сбои в системах наблюдения. Если вы что-то заметили во время вчерашнего выхода…

– Никаких аномалий, командир, – твердо ответил Виктор. – Стандартная замена сенсора, все по протоколу.

Васильев едва заметно наклонил голову – минимальное движение, выражающее согласие по военному протоколу:

– Хорошо. Тогда не буду вас задерживать. Доктор Морозова, вас ждут в медицинском центре. Прибывшим сотрудникам требуется стандартное обследование.

Когда дверь за командиром закрылась, Елена тихо произнесла:

– Они что-то ищут. И это как-то связано с вашим сигналом. Будьте осторожны, Виктор.

– Всегда, – ответил он. – Но вы знаете, иногда осторожность означает действие, а не бездействие.

Елена покачала головой, мышцы лица на мгновение расслабились – характерная реакция, которую Виктор научился распознавать как сигнал профессиональной солидарности.

– У вас меньше часа до проверки вашего сектора. Используйте это время с умом.

Виктор направился обратно в центр мониторинга, чувствуя, как адреналин ускоряет кровоток. Военные на станции, проверки, вопросы об аномалиях в системах наблюдения… Слишком много совпадений для одного дня. И все началось с того странного сигнала, который он зафиксировал во время внешних работ.

Вернувшись на пост, Виктор активировал свою консоль и максимально незаметно переключил часть сенсоров на автономный режим диагностики – стандартная процедура, но временно отключающая их от центральной системы. Затем он вызвал детальную карту орбитальной группировки и начал поиск "ЗАСЛОН-17" в архивных записях.

БКС выдала скупую информацию: "Спутник ЗАСЛОН-17, система мониторинга экологической обстановки, запущен 2115 год, деактивирован 2121 год после Великого Инцидента. Текущий статус: нерабочий, орбита деградирует".

Недостаточно. Виктор нырнул глубже, используя свой уровень доступа для входа в технические архивы. Нужно было найти частоту, на которой работали системы "ЗАСЛОНа", чтобы настроить на нее приемник. Но времени оставалось все меньше.

Время сжималось, как атмосфера в разгерметизированном модуле. Виктор работал методично, разделив процесс на параллельные потоки: левая рука исследовала архивы "ЗАСЛОНа", правая поддерживала видимость нормальной работы с текущими данными мониторинга. Двенадцать лет опыта позволяли ему сохранять внешнее спокойствие, когда внутри разворачивалась настоящая буря.

Архивные записи о компании "ЗАСЛОН" оказались удивительно скудными для организации, создавшей целую сеть орбитальных систем. Скупые технические характеристики, перечни запусков, даты деактивации. Никаких подробностей о назначении системы, кроме общей формулировки "мониторинг экологической обстановки".

"Засекреченные данные или целенаправленно стертая история?" – подумал Виктор.

Запрос по частотам коммуникации дал неожиданно детальный ответ: три диапазона для командной связи, два для телеметрии и один резервный, экранированный от внешних помех. Виктор настроил свой терминал на прием по всем указанным частотам одновременно, замаскировав операцию под стандартную проверку чувствительности приемников.

Центр мониторинга наполнялся людьми. Смена А уступала место смене В. Технический персонал завершал утренние проверки. В секторах А и В уже работали специалисты в черной форме СБК – устанавливали новые блоки фильтрации данных.

Не поднимая головы от консоли, Виктор заметил появление незнакомой фигуры в дверях центра. Высокий мужчина с военной выправкой, черная форма с красными знаками различия. Майор Хольт собственной персоной – редкий визит для рядовой проверки.

Как только Виктор идентифицировал офицера, его приемник уловил сигнал. Слабый, почти на пороге чувствительности оборудования, но определенно искусственного происхождения. Сигнал, точно соответствующий одной из частот "ЗАСЛОНа".

Виктор мгновенно запустил программу дешифровки, скрыв её за стандартными процессами анализа солнечной активности. Сигнал был кодированным, но использовал устаревший протокол шифрования. Через семь секунд система выдала результат.

Координаты и идентификатор: "ЗАСЛОН-17, орбита геостационарная, синхронизация выполнена, активация согласно Протоколу Возрождения, время до полной передачи данных: 73 часа".

Протокол Возрождения? Ничего похожего не было в архивных записях. И полная передача данных – каких данных?

Виктор быстро свернул окно с дешифровкой, как только заметил, что майор Хольт направляется в его сторону. Военный двигался размеренным шагом, изучая каждую рабочую станцию внутреннего круга.

– Оператор 5-47? – голос майора прозвучал как скрежет металла по стеклу.

– Да, сэр, – Виктор повернулся, сохраняя нейтральное выражение лица.

Майор Хольт остановился в двух шагах от консоли. Лицо с резкими чертами, глаза холодные, расчетливые, косой шрам через левую щеку – боевое ранение или намеренно не устраненный дефект для усиления эффекта.

– Вчера вы выполняли внешние работы в секторе, где была зафиксирована аномальная активность, – не вопрос, а утверждение.

– Стандартная замена сенсора, сэр, – ответил Виктор. – Об аномальной активности не докладывалось.

Майор изучал его лицо, словно техник, анализирующий показания неисправного датчика.

– Возможно, вы не заметили, – произнес он. – Некоторые… сигналы бывают ниже порога осознанного восприятия.

Мышцы спины Виктора непроизвольно напряглись. Майор явно знал о сигнале. Но откуда? Система ВКК была автономной, замыкалась только на станции "Рубеж".

– Мы обнаружили попытки несанкционированного доступа к старым системам "ЗАСЛОНа", – продолжил Хольт, делая паузы между словами, как будто выстраивая тактическую последовательность. – Вредоносная группа пытается использовать древнее оборудование для распространения ложной информации о Земле.

Виктор заставил себя функционировать с бесстрастностью автоматического анализатора.

– Ложной информации, сэр?

– Фальсифицированных данных о пригодности планеты для жизни, – Хольт произнес это с интонацией человека, сообщающего о невозможной глупости. – Классическая дезинформация от группы "Возвращенцев". Их идеология проста: создать панику, спровоцировать массовые высадки на зараженную поверхность, наблюдать за гибелью тысяч. Крайне неэффективная трата человеческих ресурсов.

Виктор поддерживал ровное дыхание, хотя пульс участился. Мог ли кто-то еще заметить сигнал? Или это просто совпадение, профилактическая проверка?

– Я не встречал подобных данных, сэр, – ответил он. – Мои показания стабильно подтверждают непригодность Земли для жизни.

Хольт сделал жест рукой, словно отметая несущественное.

– Разумеется. Но мы устанавливаем дополнительные фильтры. Некоторые старые системы могли быть… скомпрометированы. Протоколы безопасности требуют немедленного доклада о любых аномалиях, особенно от оборудования довоенного периода.

Майор отступил на шаг и окинул взглядом весь центр мониторинга.

– Удивительно, как все еще функционирует, – произнес он достаточно громко для окружающих операторов, но не адресуя слова конкретно Виктору. – Последние представители исчезающего вида – люди, родившиеся на станциях, никогда не видевшие настоящей планеты. Прикованные к орбите, как древние каторжники к веслам. Довольно… неэффективное существование.

Это звучало почти как сочувствие, если бы не холодные интонации. Виктор понял, что майор сканирует его реакцию на провокационные слова.

– Мы выполняем свою функцию, сэр, – ответил он сдержанно. – Мониторинг – критический элемент выживания человечества.

– Верно, – в голосе Хольта появилась нота удовлетворения, будто он получил ожидаемый результат. – Продолжайте работу, оператор 5-47. Технический персонал скоро доберется до вашего сектора.

После ухода майора Виктор позволил себе короткий, контролируемый выдох. Разговор оставил ощущение допроса без прямых обвинений. Времени осталось критически мало. Если техники СБК установят новые фильтры, он потеряет доступ к сигналу "ЗАСЛОНа".

Виктор принял решение. Зайдя в систему управления шаттлами, он оформил заявку на плановое обслуживание внешних датчиков – стандартная процедура после замены сенсорного модуля. Шаттл "Ласточка" был назначен на задание автоматически, без необходимости дополнительных согласований.

Одновременно с этим Виктор загрузил в свой ПИУ все данные о "ЗАСЛОНе", которые успел собрать, и координаты источника сигнала. Рискованно хранить такую информацию на личном устройстве, но других вариантов не было.

– Оператор 5-47, – раздался голос сзади. Это был Павел, бледный и встревоженный. – Они уже здесь, начинают с вашего сектора.

Виктор быстро финализировал заявку на шаттл.

– Спасибо, Павел. Все в порядке, просто плановая проверка.

Молодой техник наклонился ближе, голос снизился до шепота:

– Это не просто проверка. Они перезагружают всю систему. Устанавливают новые протоколы фильтрации. После обновления любые сигналы, не соответствующие официальным параметрам, будут автоматически блокироваться.

Виктор сохранил нейтральное выражение лица, хотя информация подтверждала его худшие опасения.

– Все системы требуют периодического обновления.

– Не это, – настаивал Павел. – Я слышал, как один из техников СБК говорил о "массовом всплеске активности устаревших систем". Они что-то нашли, Виктор. Что-то, связанное с Землей.

Значит, сигнал не был единичным. Что-то происходило в гораздо большем масштабе.

– Павел, – Виктор сделал паузу, оценивая риски, – ты когда-нибудь слышал о Протоколе Возрождения?

Лицевые мышцы молодого техника отреагировали с характерным паттерном неподдельного удивления.

– Нет. Что это?

– Я тоже не знаю. Но, возможно, это связано с тем, что происходит.

В центр вошла группа техников СБК в черной форме. Они методично двигались от станции к станции, устанавливая новые блоки и перепрограммируя системы.

– Мне пора, – Павел выпрямился. – Будьте осторожны, Виктор.

Виктор повернулся к консоли, делая вид, что полностью сосредоточен на работе. Но его разум просчитывал возможности. Шаттл "Ласточка" будет готов через сорок минут. Если техники не успеют добраться до его станции до этого момента, у него будет шанс.

Шанс на что? Виктор сам не мог точно сформулировать. Добраться до "ЗАСЛОН-17"? Получить его данные напрямую? Это было бы прямым нарушением десятка протоколов, граничащим с изменой.

Но если данные спутника действительно отличаются от официальной информации о Земле, если планета восстанавливается быстрее, чем утверждают власти… Что тогда? Все колонии поддерживались в состоянии выживания, ограниченные ресурсы распределялись по строгим нормам, с жесткой социальной стратификацией и контролем. А что, если в этом уже нет необходимости?

Голографическое изображение Земли висело над центральной консолью – синевато-серый шар, чужой и недоступный. Виктор смотрел на него, чувствуя странное притяжение. Он никогда не был на Земле, как и все его поколение. Но что-то внутри, какое-то не до конца стертое генетическое наследие, заставляло его тянуться к этому миру.

Когда техники СБК начали работу с его консолью, Виктор уже принял решение. Журнал регистрировал стандартную проверку оборудования, заявка на шаттл была одобрена, маршрут для планового обслуживания внешних датчиков проложен. Через тридцать минут он будет на полпути к "ЗАСЛОН-17", и это навсегда изменит его жизнь.

Техник в черной форме отключил его станцию для установки новых фильтров. Виктор поднялся, оформил временный перерыв и направился к выходу из центра. Маршрут к шлюзу, где была пристыкована "Ласточка", занимал ровно семь минут при стандартной скорости перемещения по станции.

У самого выхода из центра мониторинга Виктор обернулся, бросив последний взгляд на голографическую проекцию Земли. В этот момент изображение дрогнуло – обычный графический сбой при обновлении системы. Но на долю секунды Виктору показалось, что цвет планеты изменился с мертвенно-серого на глубокий синий, с проблесками зелени на континентах.

Иллюзия? Сбой восприятия? Или предвестник открытия, которое ждало его у "ЗАСЛОН-17"? Виктор шагнул в коридор, чувствуя себя подобно древним мореплавателям, отправлявшимся к неизведанным берегам. Но в отличие от них, он отправлялся к истокам, к планете, которая могла оказаться не потерянной навсегда, а всего лишь временно забытой.

И раньше, чем система безопасности станции "Рубеж" поймет, что он делает, Виктор Орлов будет уже на пути к истине, которая могла изменить судьбу всего человечества.

Глава 2. Путь к спутнику

Шаттл "Ласточка" ждал в стыковочном отсеке – старый, но надежный рабочий челнок класса НИК, предназначенный для обслуживания внешних систем станции. Виктор быстро провел внешний осмотр, проверяя силовые контуры и микрометеоритные щиты. Корпус был покрыт мелкими потертостями от космической пыли, но держался достойно для модели, которой уже исполнилось восемь лет – немалый срок для техники, работающей в открытом космосе.

Активировав входной люк, Виктор шагнул внутрь. Кабина "Ласточки" напоминала пересечение инженерной лаборатории с аскетичной монашеской кельей: минимум личного пространства, максимум функциональности. Два кресла пилота, развернутые к приборной панели. Слева – блок управления двигателями, системами жизнеобеспечения и связи. Справа – навигационная консоль и терминал для работы с внешним оборудованием. Между креслами – узкий проход к техническому отсеку и крошечному санблоку.

– БКС "Ласточки", активация, – скомандовал Виктор, опускаясь в кресло пилота. – Орлов В.С., оператор ВКК 5-47, код доступа 11-Зенит-34-Калипсо.

– Идентификация подтверждена, – отозвалась бортовая компьютерная система голосом, похожим на тот, что использовался на станции, но с более выраженными механическими интонациями. – Добро пожаловать, оператор 5-47. Системы в режиме предстартовой подготовки.

Виктор запустил стандартную диагностику. Данные начали появляться на главном экране: запас топлива – 82%, рассчитано на 36 часов активной работы двигателей; ЗРК функционирует в штатном режиме, обеспечивая 72 часа автономного существования; навигационная система синхронизирована с маяками "Рубежа".

– Журнал полетов, – запросил Виктор, чтобы убедиться, что система зафиксировала его планы правильно.

"Плановое обслуживание внешних датчиков ВКК, одобрено диспетчерской службой станции "Рубеж". Маршрут: стыковочный отсек C-7 → внешний периметр → квадрат G-15 → возвращение через 4 часа 30 минут."

Стандартное задание, ничем не отличающееся от сотен других, которые он выполнял за годы службы. Никто не должен заподозрить необычное до момента, когда он отклонится от курса. К тому времени он надеялся быть достаточно далеко от станции.

– БКС, проверка запаса расходных материалов, – скомандовал Виктор, пока система завершала основную диагностику.

– Пищевой паек рассчитан на 96 часов, – ответила система. – Запас воды – 80 литров, медикаменты доступны в стандартной комплектации, включая МедСкан и автоинъектор.

Достаточно для короткой экспедиции, но в обрез, если что-то пойдет не по плану. Виктор заставил себя не думать об этом. Сейчас главной задачей был отлет со станции без лишних вопросов.

– БКС, активировать канал связи с диспетчерской.

Из динамика раздался сухой женский голос:

– Диспетчерская "Рубежа" на связи. Шаттл "Ласточка", подтвердите готовность к отстыковке.

– "Ласточка" готова, – ответил Виктор, стараясь, чтобы голос звучал как обычно. – Запрашиваю разрешение на отстыковку для выполнения плановых работ.

– Одну минуту, проверяю разрешение, – последовала пауза.

Виктор почувствовал, как напряглись мышцы спины. Если новые протоколы безопасности уже задействованы, его план может провалиться прямо сейчас. Но сил повернуть назад уже не было.

– "Ласточка", разрешение получено. Отстыковка разрешена через шлюз С-7, следуйте утвержденному маршруту. Удачной работы, оператор 5-47.

Виктор выдохнул. Система еще не подняла тревогу. У него есть время.

– Принято, диспетчерская. Начинаю отстыковку.

Он активировал магнитные фиксаторы, удерживающие шаттл в доке. Металлический лязг и легкая вибрация подтвердили разъединение замков. "Ласточка" теперь держалась только за счет внутренних захватов.

– БКС, активация маневровых двигателей, режим "тонкая работа".

Короткие импульсы маневровых двигателей начали медленно отводить шаттл от станции. Виктор наблюдал за процессом через боковые мониторы, отслеживая расстояние до обшивки.

Станция "Рубеж" медленно уменьшалась в иллюминаторе – сначала заполняя весь обзор своей массивной конструкцией, затем превращаясь в отчетливый двойной тор, а позже – в сияющую точку среди звезд. Виктор не сводил глаз с навигационного дисплея, где мерцала зеленая линия утвержденного маршрута.

Двенадцать минут, – рассчитал Виктор. – Столько у него было до первой точки коррекции курса, когда он должен будет развернуться и направиться к внешним датчикам для обслуживания. Двенадцать минут, чтобы преодолеть черту, отделяющую его прежнюю жизнь от неизвестности.

Он вспомнил детали досье майора Хольта, которое когда-то просматривал в архивах. Специалист по нейтрализации "информационных угроз", известный своей беспощадностью. Три операции по перехвату частных кораблей, пытавшихся приблизиться к Земле, закончились без выживших. "Необходимые меры для защиты общего блага" – так обычно звучали официальные пояснения.

Он нарушал как минимум пять протоколов безопасности класса "А". Несанкционированное отклонение от маршрута. Неразрешенный доступ к системам довоенного периода. Сокрытие информации от командования. Любое из этих нарушений могло привести к лишению всех привилегий и понижению в должности. А вместе… Виктор знал, что обратного пути не будет.

Семь минут до точки коррекции. Он развернул на вспомогательном экране карту космического пространства между станцией "Рубеж" и текущей позицией "ЗАСЛОН-17".

В шлюзе за спиной находился ещё один скафандр для внешних работ – более старая, но надежная модель, способная поддерживать жизнеобеспечение до восьми часов. Он не знал, понадобится ли физический доступ к внутренним системам спутника, но предпочитал быть готовым.

Четыре минуты. Виктор ввел координаты спутника в навигационную систему и рассчитал оптимальный маршрут. Вместо стандартного разворота и возврата к станции для работы с внешними датчиками, он собирался продолжить движение по касательной, затем выполнить коррекцию курса на противоположной от станции стороне, чтобы использовать саму станцию как экран для радаров.

– БКС, переход на ручное управление.

– Ручное управление активировано, – отозвалась система. – Напоминание: через 1 минуту 47 секунд требуется коррекция курса для соответствия утвержденному маршруту.

– Принято.

Время сжималось, как атмосфера в разгерметизированном модуле. Виктор ощущал, как пульс участился, но руки оставались спокойными. Годы работы в экстремальных условиях научили его разделять физические реакции на стресс и моторные навыки.

– БКС, подготовить каналы связи к отключению по моей команде.

– Предупреждение: отключение каналов связи противоречит протоколу безопасности 17-В для полетов в пределах орбитальной зоны станции.

– Код доступа: Орлов-5-47-Омега-Овертайм. Возможность кибератаки на системы связи. Необходимо временное отключение для проверки защитных протоколов.

Это был один из резервных кодов, который редко использовался, но давал оператору внешнего контура временную автономию для проверки систем на уязвимости.

– Код принят. Каналы связи готовы к отключению по вашей команде.

Тридцать секунд до точки коррекции. Виктор положил руку на рычаг управления.

– БКС, активировать двигатели, режим "средний импульс".

Ускорение вдавило его в кресло. Вместо стандартного разворота, "Ласточка" продолжила движение прямо, постепенно увеличивая скорость.

В этот момент в системе связи раздался голос диспетчера:

– "Ласточка", вы отклоняетесь от курса. Подтвердите корректировку маршрута.

Виктор глубоко вдохнул. Мост сжигался.

– БКС, отключить все каналы связи.

– Выполняю. Каналы связи отключены. Предупреждение: автоматический сигнал бедствия активируется через 10 минут при отсутствии связи.

– Блокировать активацию сигнала бедствия. Режим "технические испытания".

Проверка оборудования была единственным легитимным основанием для таких действий, но даже эта лазейка давала ему не более часа до того, как система безопасности станции классифицирует ситуацию как чрезвычайную.

"Ласточка" продолжала удаляться от станции, набирая скорость. Виктор активировал дополнительные экраны и вызвал телеметрию станции. Как он и предполагал, через несколько минут произошла активация резервного канала связи – попытка связаться с ним в обход стандартных протоколов.

– БКС, блокировать все входящие сигналы, кроме аварийного маяка.

– Блокировка активирована. Предупреждение: такие действия квалифицируются как—

– Прекратить анализ протоколов. Полная концентрация на навигации.

Система подчинилась, переключив ресурсы на управление шаттлом. Виктор проверил курс. "Ласточка" двигалась точно по рассчитанной траектории к "ЗАСЛОН-17". При текущей скорости и с учетом возможных маневров для ухода от обнаружения путь займет примерно четыре часа.

Станция "Рубеж" теперь была едва заметной точкой среди звезд. Виктор включил задние камеры, чтобы отслеживать возможное преследование. Пока космос оставался пуст.

Он перевел взгляд на изображение Земли на боковом мониторе.

– Посмотрим, что ты скрываешь, – прошептал Виктор, настраивая курс для перехода на следующий этап полета.

Он краем глаза заметил на дальнем радаре смещение. Станция "Рубеж" активировала системы преследования. Вопрос был лишь в том, как быстро они поймут, куда именно он направляется, и какой корабль отправят в погоню.

Виктор увеличил мощность двигателей. Каждая минута форы сейчас была на вес золота. Или на вес правды – что в данном случае могло оказаться гораздо ценнее.

Открытый космос между точкой Лагранжа L1 и геостационарной орбитой Земли был не пустыней, а оживленной магистралью. Здесь проходили основные транспортные маршруты, петляли автоматические грузовые корабли, работали ремонтные дроны. Виктор выбрал траекторию, позволяющую максимально использовать естественные гравитационные потоки для экономии топлива и обхода наиболее контролируемых секторов.

– БКС, рассчитать оптимальную траекторию к координатам "ЗАСЛОН-17" с минимальным энергопотреблением, – скомандовал он, изучая показания навигационной системы.

– Расчет завершен, – отозвалась бортовая система через двенадцать секунд. – Рекомендуемый маршрут использует гравитационный колодец Земли для дополнительного ускорения. Расход топлива сокращается на 17%, время в пути увеличивается на 48 минут.

– Принято, – Виктор активировал предложенный маршрут.

"Ласточка" изменила курс, плавно войдя в длинную дугу, которая должна была подвести шаттл ближе к Земле, использовать её гравитацию для дополнительного импульса, а затем вывести на траекторию перехвата "ЗАСЛОН-17". Такой манёвр имел дополнительное преимущество – радарные системы Земли и станций обычно настроены на отслеживание объектов, приближающихся к планете или удаляющихся от неё по прямой. Движение по сложной спиральной траектории могло запутать алгоритмы обнаружения.