Щель. Офис

Юрий Буреве, Jake Desire

Щель. Офис

Глава 1. Новости

Дождь, казалось, поглотил весь мир, оставив Скарлетт наедине с собой. Он лил не переставая, обволакивая окна кафе плотной пеленой воды, что стекала по стеклу, словно перевёрнутый ручей, неспешный и бесконечный. Скарлетт смотрела наружу, где капли разбегались по поверхности, отражая её собственные мысли – такие же хаотичные и неуловимые. Внутри кафе мягкий свет, приглушённый шёпот разговоров и аромат свежезаваренного кофе создавали иллюзию уюта. Но для неё всё это оставалось далёким, словно мираж, скрытый за завесой дождя.

Время. Оно давило на неё, словно тяжёлый груз, сковывающий мысли. Первоначальный план – осмотреть город, познакомиться с его новыми лицами после того, как она осталась здесь, – не оправдался ни на йоту. Возможно, она слишком торопила события. С того момента, как она вышла из машины Ричарда, прошло всего несколько часов. Утро обещало чудесный день, полный открытий. Они приехали в этот город вместе, но, закончив свои дела, он должен был уехать. Скарлетт же захотела задержаться, пленённая изящной архитектурой Джилдена – утончёнными, высокими зданиями, которые для такого маленького городка казались настоящим чудом. Она никогда раньше не увлекалась подобным, но эти фасады будили в ней фантазии, рисуя в воображении истории минувших эпох.

Она скользнула взглядом по меню, хотя мысли её были далеки от выбора напитка. Одиночество, к которому она не привыкла, сжимало грудь, душило, как невидимая петля. Поклонники Скарлетт обычно не знали, где она живёт, и она часто представлялась чужими именами, чтобы избежать назойливого внимания и ночных звонков от тех, кто якобы так сильно по ней скучал. Это мешало жить. А если звонки и случались, то, как назло, в самые неподходящие моменты – когда она была занята с другими мужчинами. Это сбивало ритм, заставляло начинать всё заново, а если партнёр злился от ревности, ей приходилось успокаивать его, мастерски используя свои умения, отточенные до совершенства. Вид рассерженного мужчины будил в ней дикий восторг, смешанный со страхом, и после она нередко бурно достигала вершины, растворяясь в волнах собственного наслаждения.

Дождь, казалось, начал стихать, но тут же обрушился с новой силой, загоняя Скарлетт в ещё более глубокую тоску – о таком состоянии она знала лишь по рассказам подруг.

– Привет, – раздался голос рядом.

– Привет, – отозвалась она, не отрывая взгляда от окна.

– Можно к тебе за столик? Майкл, или просто Майк.

– Так Майкл или Майк? – спросила она с лёгкой насмешкой.

– Как тебе больше нравится.

– Мне всё равно.

Скарлетт продолжала смотреть на дождливую улицу, укрывая плечи маленькой курточкой, которая была ей явно мала и едва прикрывала спину. Она любила обтягивающую одежду – ту, что подчёркивала её формы, словно выставляя на показ самое ценное, что она могла предложить миру. Взамен она получала любовь, а иногда и деньги – суммы всегда разные. За несколько лет такой жизни после университета она начала понимать, что идёт куда-то в тупик, но куда именно – не могла осознать. А когда понимание приходило, её накрывала волна грусти.

– Возьми мою куртку, твоя слишком тонкая и мала. Думаю, к обеду дождь прекратится, – предложил Майк.

– Думаешь? – переспросила она с сомнением.

– Да, точно. Слышал прогноз погоды. Ураган прошёл стороной, дальше на север от восточного побережья. Нас это уже не заденет.

– Я, правда, немного испугалась. Внутри меня зашевелилось странное чувство – безысходность, одиночество, – призналась она, понизив голос.

Рядом шумела компания молодёжи, похожая на студентов, которые либо прогуляли пары, либо вообще забыли, что учатся. Они, не стесняясь, заказывали выпивку раз за разом, не обращая внимания на раздражённые взгляды окружающих, которые, впрочем, молчали.

– Я понимаю, – сказал Майк, наклоняясь ближе, чтобы его голос не растворился в шуме дождя за окном. – Но тебе не кажется, что такие чувства иногда полезны? Они заставляют нас задуматься.

Скарлетт почти никогда не оказывалась в подобной ситуации. Она необдуманно решила остаться, чтобы осмотреть город, пока её бойфренд спешил по делам и ближайшие три дня точно не мог уделить ей ни времени, ни ласки. А она так любила наполнять свои дни чувствами и событиями. Оторвав взгляд от окна, она посмотрела на Майка. В его глазах искрилась искренность, но ей было трудно поверить, что кто-то действительно может понять её.

– Полезны? Как? – спросила она, стараясь скрыть недоверие. – Эти мысли только затягивают меня в бездонную яму, откуда нет выхода.

Она хотела сказать что-то важное, о чём думала минуту назад, но, взглянув на Майка, забыла обо всём. Она была в чужом провинциальном городке с парой купюр в кармане.

– Возможно, это путь к открытию себя, – ответил он задумчиво. – Иногда в тёмные моменты мы понимаем, кто мы на самом деле. Что нам нужно, а что – лишь иллюзия.

Майк говорил то, о чём никогда бы не решился сказать в другой компании. Она была прекрасна. Её длинные ноги не умещались под столом, и ей приходилось изгибать их – одну в сторону, другую вытянуть вперёд, так что её туфли скрывались из виду, а джинсы, облегающие, словно вторая кожа, подчёркивали каждый изгиб. Её бёдра, когда она сидела, казались манящими, словно спелые плоды, которые так и просились в руки. Майк чувствовал, как в нём загорается желание, но держал себя в узде.

Скарлетт усмехнулась, пытаясь скрыть уязвимость и неожиданное для себя стеснение.

– И что же мне нужно, по-твоему? – спросила она, на этот раз без иронии.

Дождь вдруг стих, словно кто-то резко закрыл кран. Майк замер на миг, разглядывая её, будто пытаясь увидеть что-то за пределами внешней оболочки.

– Может, тебе нужно время для себя. Уйти от всего, что тянет вниз. Путешествовать, пробовать новое. Есть целый мир, который ждёт тебя.

– И что, по-твоему, я должна сделать? Поехать на юг, к солёному морю, пока тут за окном льют дожди? Мне эта жара так противна, что ночью не могу спать. И двигаться много нельзя – начинаешь потеть и умирать от духоты. Я не люблю жару, она мешает любить, – бросила Скарлетт, но её голос стал чуть мягче.

– Почему бы и нет? – улыбнулся он. – Иногда, чтобы шагнуть вперёд, надо сделать шаг в сторону, выйти из привычной зоны. Я люблю прохладу, но без снега, как в Канаде. Терпеть не могу снег.

– А я люблю снег, но чтоб его было не слишком много, – отозвалась она.

Скарлетт задумалась. Возможно, он прав. Но что-то внутри сопротивлялось, не позволяя принять решение. Куда идти дальше? Стоит ли вообще двигаться? Голод нарастал, и она начала нервничать.

– Знаешь, мне сложно поверить в это, – призналась она, потянувшись к чашке с остывшим кофе. – Но если дождь и правда прекратится, может, я встречу новый день с надеждой.

– Вот и отлично, сказала, как писатель, который пишет свой роман – пространно и многозначно, – усмехнулся Майк, его голос звучал ободряюще. – Сначала дождь, а потом солнце. Так всегда.

– Сначала ночь, потом день, – торопливо добавила Скарлетт, словно боясь упустить момент.

Она взглянула на него, и в груди закололо от первых ростков надежды. Может, этот дождливый день – лишь начало чего-то нового? Мысли её путались, но тишина неопределённости прерывалась звоном посуды и шорохом страниц меню. Она глубоко вдохнула, ощущая, как холодный воздух наполняет лёгкие. К ней подошла официантка с тёплой улыбкой. Дождь перестал стучать по стеклу, но холод, заполнивший всё вокруг, напоминал о привычном уюте – тёплой ванне, которую она любила принимать по утрам, смывая следы ночных страстей.

– Что-то вам принести? – спросила официантка, заметив, что Скарлетт давно изучает меню.

Майк молчал, ожидая, пока она сама не признается в неловкости. Ему было 32, он был фотографом-путешественником, вечно в поисках приключений. Знакомства в кафе стали для него ритуалом. Здесь, по его мнению, можно было разглядеть человека насквозь. Кафе – место, где голод и сытость, злость и доброта смешиваются в странном танце. Он читал людей, как открытую книгу, наблюдая за их эмоциями, последовательностью настроений. Снимал он в основном людей – их лица, взгляды, истории. Его сердце хранило воспоминания о разных странах и культурах, и он искал того, с кем мог бы разделить этот мир. Прошлое же своё он держал под замком, не позволяя себе или другим касаться его даже словом. Однажды он проговорился, и это принесло ему неприятности, заставившие скитаться без ночлега несколько дней.

Скарлетт замялась, чувствуя неловкость.

– На самом деле… У меня нет денег, – призналась она с лёгкой улыбкой, чтобы скрыть смущение.

Майк, дождавшись этого момента, предложил официантке оплатить счёт девушки и, взглянув на Скарлетт, добавил, что она может заказать всё, что угодно, при условии, что съест это за их столом. Он был мастером тонкой игры, умел обуздать даже самых диких, необъезженных натур. Девушки, которые сами предлагали уединиться, улыбаясь и кокетничая, его не интересовали – слишком просто. Он любил сложности, преодолевая их с изяществом мастера. Количество побед он отмечал в специальном приложении, как спортсмены считают подходы в зале. Трёхзначные цифры давно стали его фетишем.

Гордость Скарлетт была сломлена простым завтраком. Она, видевшая столько мужчин, что их страсть могла бы наполнить не один сосуд, была тронута этим жестом. Половину этой страсти она впитала в себя, словно нектар, жадно и без остатка.

– Спасибо, я бы сдохла без тебя. Ты мой спаситель, – сказала она искренне.

– Не стоит благодарностей.

– А чем ты занимаешься? Хотя, судя по фотоаппарату, ты фотограф. Разве на этом можно заработать?

– Ну, на еду хватает, – усмехнулся он.

– Ой, прости, не хотела тебя обидеть. Я, конечно, дура, ем за чужой счёт и несу всякую хрень.

– Нормально всё.

– Тогда всё ок?

– Да.

Допив кофе, когда чувство голода отступило, она откинулась на спинку невысокого кресла и принялась изучать его, как делала это с другими мужчинами, решая, стоит ли с ними сближаться. Но сейчас её взгляд был иным – не похотливым, а полным чего-то большего, чего она сама пока не понимала. Это придёт позже. Потом. Такое далёкое это «потом».

Она разглядывала его, подмечая детали: как свет играет на его волосах, как он невольно улыбается, поглаживая кожаный чехол старомодного, но цифрового фотоаппарата. Скарлетт обожала старинные вещи. Её тянуло в лавки, где продавали сундуки и прочие реликвии, куда она заходила редко, возвращаясь домой от мужчин, которых больше никогда не видела. Её манили предметы, хранящие тепло чужих рук, давно исчезнувших хозяев. Однажды, познакомившись с владельцем такого магазинчика, она провела там ночь, примеряя старые шляпы, а после они уединились на полу, укрывшись древним камзолом, который никто не покупал годами, но который вновь почувствовал тепло живых тел. Их страсть, словно эхо прошлого, оживила холодную ткань, а воздух пропитался запахом старины и желания. Они касались друг друга, будто пробуждая забытые истории, и каждый вздох был как шепот веков, звучащий в тишине.

– Ты часто снимаешь людей? – спросила она, нарушая молчание. – Или больше природу?

– Люди интереснее, – ответил он, не отрываясь от своего занятия. – У каждого своя история, свои эмоции. А природа… Она просто есть, живёт своей жизнью, без вмешательства. Человек дополняет её. Без него она пуста.

– То есть, когда нас не станет, она опустеет?

– Нет. Она наполнится другими. Но для природы нас не будет – мы сами станем ею.

– Как красиво сказано. Мне нравится.

Она кивнула, прищурив глаза. Разговоры о жизни и её смысле затягивали её в мир, где не было места привычной обыденности.

– А какую историю ты хотел бы запечатлеть? – спросила она, продолжая изучать его.

Его желваки играли на скулах, и это странно волновало её, но она скрывала своё чувство.

Он отложил камеру, поднял взгляд и встретился с её глазами. В них отражался его мир, его стремления и мечты.

– Может, прогуляемся? Воздух. Мне нужен воздух. Эти пьяные студенты – самое безобразное в этом месте.

Майк не стал комментировать её слова, а продолжил прерванную мысль.

– Может, какую-то незаметную, – произнёс он задумчиво. – Историю, которую никто не видит. Как звуки на фоне, когда все слишком заняты своими делами.

Скарлетт вспомнила, как впервые начала сближаться с мужчинами, как это волновало её каждый раз. Но со временем она запоминала лишь детали их страсти: как долго, куда, сколько раз и какой вкус оставался после. Её мысли были приземлёнными, но слова Майка коснулись чего-то глубинного внутри. Что-то, что давно просило быть замеченным. Она не знала, как его история перекликается с её собственной, но чувствовала незримую нить между ними. Впервые за долгое время она ощутила, что интересна как человек, а не как объект желания.

– Я бы хотела увидеть эту историю, – тихо сказала она.

Выйдя из кафе, они прошли несколько сотен метров и присели на скамейку. Тишина окутала их, каждый был погружён в свои размышления, но теперь они не чувствовали одиночества. Этот миг, словно маленькое чудо, не обещал многого, но уже дарил возможность быть рядом, не спеша и не осуждая.

Солнце, выглянувшее из-за туч, начало припекать с такой силой, что кожа Скарлетт и Майка будто впитывала каждый луч, заставляя их искать укрытие. Они двинулись вдоль авеню, шаги их были неспешны, но в каждом движении сквозило желание спрятаться от палящего света. На перекрёстке взгляд упал на маленький парк, укрытый зелёной завесой недалеко от дороги. Тень манила, обещая прохладу, и Скарлетт почувствовала, как напряжение, сковывавшее её тело, сжалось в колющее тепло где-то в спине. Жар, последовавший за этим, был кратким, но острым, как укол, заставив её вздрогнуть. Майк заметил это и, нахмурившись, спросил, всё ли с ней в порядке.

– Сюда, – бросила она, не отвечая, и направилась к скамейке, окружённой густыми кустами, чьи листья шептались под лёгким ветром.

Майк молча последовал за ней, чувствуя, как воздух между ними тяжелеет от невысказанного. Скарлетт не из тех, кто легко сдаётся. Утром, когда он заплатил за её завтрак, она поняла, что мяч теперь на её стороне. Ей нужно было доказать – себе ли, ему ли, – что она не просто тень, не просто оболочка для чужих желаний. Она хотела увидеть в его глазах признание, что она стоит большего, чем ярлык, который на неё навешивают.

Для неё близость после определённых слов или действий переставала быть чем-то грязным. Это становилось ритуалом, окутанным романтикой и тайной, – слияние двух миров, где жар тел растворяется в едином ритме, оставляя после себя сладкую усталость и следы страсти, словно невидимый отпечаток на коже. Её цель была проста: обернуть всё в покров романтики, чтобы потом не терзаться угрызениями совести, не чувствовать себя использованной.

– Время, проведённое в таких местах, похоже, всегда помогает, – произнёс Майк, когда они устроились на скамейке. Его голос был мягким, как шелест листвы над головой, и в нём сквозила какая-то тёплая усталость.

Скарлетт улыбнулась, и в этот миг ему захотелось раскрыть ей душу, выложить всё, что накопилось за годы скитаний. Он начал рассказывать о последней поездке, но слова замерли на губах, когда его взгляд скользнул по её фигуре. Её движения, плавные и манящие, словно танец ветра, сбили его с мысли. Она почувствовала этот взгляд, как прикосновение, и решила подыграть, перехватить инициативу, склонить чашу весов в свою пользу.

У Майка был счёт в приложении, где он отмечал свои победы, а у Скарлетт – свой, в голове. Она считала их, хранила в памяти месяц, а потом забывала, потому что даже при желании не смогла бы удержать в уме столько историй, столько мимолётных встреч, столько отголосков чужого жара.

– Знаешь, иногда я думаю, что все эти встречи просто заполняют пустоты, – призналась она, глядя на землю, усыпанную опавшими листьями, словно осколками прошлого. – Я слишком долго искала подтверждение, что я всё ещё жива. Порой кажется, что я умирала и возрождалась уже тысячу раз, и сейчас снова стою на пороге очередного перерождения.

Она продолжала говорить, на ходу придумывая новые смыслы своим словам, окончательно запутав Майка. Он не мог понять, кто перед ним: женщина, живущая телом, или философ, прячущийся за маской. Или, может, эти две сущности так ярко сочетались в ней, что разделить их было невозможно?

– Быть живым – это не только физическое существование, – ответил Майк, стараясь не отставать. – Это чувствовать, понимать, находить связи. Даже если они временные.

Скарлетт подняла взгляд и поймала его глаза – глубокие, полные сердечности. В этот момент она осознала, как сильно ей нужно было это: быть услышанной, хотя бы на миг. Шум улицы становился громче, толпа машин двинулась после зелёного сигнала светофора. Клаксон завыл, потом ещё один – бессмысленный обмен звуками, который никто не хотел понимать, да и сами водители, кажется, не вкладывали в это никакого смысла. Странное происходило вокруг, а иногда – внутри, перемешивая суть человека с самим бытием.

– Ты прав, – сказала она. – Но иногда мне кажется, что связи тоже обманчивы, как нежный цветок, который так легко сломать.

Майк кивнул, глубоко вздохнув. Голуби, единственные в этом городе, кто не подчинялся правилам, летали где хотели и как хотели, нарушая порядок с лёгкостью, которой можно было позавидовать. Их диалог продолжался, прерываясь лишь на то, чтобы оглядеть улицу, убедиться, что их не собьют, или протиснуться через узкий проход на бульваре, где пешеходы сливались в тесный поток.

– Возможно. Но даже самый хрупкий цветок может напомнить о весне, – сказал он. – О том, что жизнь продолжается, несмотря на зиму.

– Зима – это так скучно, но жара ещё хуже, – отозвалась она.

Они замерли на миг, погрузившись в мысли. Скарлетт не знала, куда их заведёт этот разговор, но чувствовала, что сейчас, в эту минуту, они оба открыли для себя что-то новое – о себе, о жизни, о том, что делает их людьми.

– Можно рискнуть, – наконец произнесла она. – Позволить себе быть уязвимой. Я хочу быть слабой, хочу чувствовать жизнь, чтобы она меня любила. Когда ты твёрдая, становишься чёрствой.

– Да, – согласился Майк. – Рискнуть всегда стоит.

Что он имел в виду под этим «рискнуть», она не стала уточнять, не желая разрушить лёгкость, что витала между ними. Солнце согревало их, а мир вокруг напоминал о тихом, но важном моменте – о том, как приятно просто быть рядом с кем-то, кто понимает и принимает.

Майк и Скарлетт перешли на другую сторону улицы, где раскинулся небольшой городской сквер. Они шли вдоль дорожек, вдыхая запах влажной травы, пока не наткнулись на двух хулиганов. Те, с наглыми ухмылками, начали приставать, требуя отдать фотоаппарат Майка и бросая в сторону Скарлетт непристойные намёки, от которых её кожа покрывалась мурашками – не от страха, а от отвращения.

Майк быстро оценил ситуацию, стараясь не выдать растерянности. Он прижал фотоаппарат к груди и встал между Скарлетт и задирами, пытаясь выглядеть спокойным и уверенным.

– Оу-оу-оу! Отойди, чувак, мы тебе ничего не сделаем, лишь заберём бабу твою и камеру, – сказал самый худой из них, демонстративно выпячивая грудь, чувствуя поддержку двоих подельников за спиной.

– Слушайте, ребята, просто уйдите, – твёрдо сказал Майк, стараясь не сорваться на панику. – Нам не нужны проблемы.

Это случилось в тот момент, когда всё шло к тому, что Скарлетт согласится задержаться с ним в мотеле, и напряжение между ними нарастало, как перед грозой.

– А что ты нам сделаешь? – насмешливо бросил худой. – Убери свою девушку, а то плохо кончишь.

Скарлетт, чувствуя, как воздух сгущается, взяла Майка за руку и тихо шепнула:

– Может, нам стоит уйти? Или убежать?

– Мы не хотим конфликтов, просто дайте нам пройти, – повторил Майк.

– Э, – начал было худой, но Майк отвёл его в сторону. Они о чём-то шептались, а затем главный задира вернулся к своим с ухмылкой.

– Увидимся, – бросил он напоследок.

Скарлетт осталась стоять на месте, не понимая, что произошло.

– Что это за ублюдки были? Ты их знаешь? – спросила она, голос дрожал от смеси страха и раздражения.

– Пошли, детка. Ты в безопасности, – ответил Майк, стараясь звучать спокойно.

– Ты что? Гангстер? Я, пожалуй, пойду.

– Не делай этого.

– Ты говоришь, как они.

– Прекрати. Пошли лучше, налью тебе чего-нибудь. Это не Гарлем. Ерунда.

Они двинулись дальше, и Скарлетт внимательно следила за его словами, за походкой, пытаясь понять, почему те отстали. С другой стороны, чего ей переживать? Самое страшное, что могло бы случиться, – её бы окружили трое, и она стала бы их добычей, без оплаты, без обязательств. Но мысль эта не пугала, а скорее вызывала странное равнодушие.

– Я не гангстер. Это я тебе точно могу сказать. Успокойся, – добавил Майк.

– Ты коп?

– Идём, держись рядом. Нет, не коп.

– Да кто ты, чёрт побери?

– Фотограф. Тебе этого достаточно.

Через четверть часа они оказались в мотеле, где у Майка был снят номер. Дверь за ними закрылась с глухим щелчком, отрезая шум внешнего мира. Секс, который у них случился, стал для Скарлетт одним из лучших за последний месяц. Она жаждала, чтобы он завладел ею целиком, чтобы каждый её вздох стал его собственностью.

Не говоря ни слова, она подошла к краю кровати, опустилась на колени и приспустила брюки, ожидая. В её мыслях мелькало, что это будет быстро – несколько минут, жаркое слияние, а затем он растворится в усталости, а она останется с привычной пустотой. Но тоска и обречённость, что сковали её, вдруг сменились желанием направить его, вести этот танец самой. Она коснулась его, мягко, но уверенно, указывая путь к своему сокровенному, словно открывая врата в сад, полный запретных плодов.

Ритм их движений был как буря, сотрясающая всё вокруг. Её мысли расплывались, пространство качалось, будто она выпила лишнего, а тело пело от каждого толчка, словно струны, натянутые до предела. Воздух в комнате стал густым, пропитанным запахом их страсти, и каждый вздох был как глоток из источника, что утоляет жажду, но разжигает новый голод. Их слияние было не просто физическим – это был ритуал, где границы между ними стирались, а кожа горела от касаний, словно под солнцем, что не знает заката. Она растворялась в этом жаре, позволяя ему вести её через лабиринт ощущений, где каждый поворот был острее предыдущего, пока волна не накрыла её, оставив дрожать в сладкой истоме.

Она проснулась от ноющего ощущения в теле, словно после долгого пути. Оглядевшись, заметила оптику Майка на столе, но его самого рядом не было. Не понимая, который час, она включила маленький телевизор, прикреплённый к стене. Ничего интересного не показывали, да она и не ждала ничего особенного. Но когда начались местные новости, её взгляд зацепился за кадры: полицейские толпились у какого-то дома, а оператор крупным планом показал мужчину, удивительно похожего на Майка. Сердце её заколотилось, и она едва не закричала, но стук в дверь заставил замереть. Страх сжал горло, и она забыла, что собиралась кричать всего десять секунд назад.

– Скарлет, это я. Открой, – раздался голос за дверью.

Увидев Майка живым, она чуть не закричала снова, но его сильные руки быстро привели её в чувство, обнимая с твёрдой уверенностью.

– Я… – начала она, но слова застряли.

– Я знаю, – тихо ответил он, и в его голосе было что-то, что заставило её замолчать, ожидая продолжения.

Глава 2. Тепло

– Переделайте.

– Опять?

– Да.

– Я…

– Что?

– Ничего.

Скарлетт, проработав несколько месяцев в офисе одной из компаний, так и не разобралась, чем эта контора занимается и какие у неё цели. Её угнетала мысль, что скучная жизнь, где нужно каждое утро вставать и тащиться на работу, – это не просто временная заминка, а её настоящее и, возможно, будущее. Эта идея давила так сильно, что последнюю неделю она обзванивала всех своих бывших партнёров, до которых могла дозвониться. Некоторые трубки поднимали подруги или жёны, и разговоры быстро обрывались, но с тремя ей всё же удалось встретиться, правда, лишь на несколько часов.

Бывают ночи, такие длинные, что успеваешь перебрать в памяти всю свою жизнь до мельчайших деталей и нафантазировать будущее на триста лет вперёд. Бессонница, словно хищник, пожирала её изнутри в темноте, а днём продолжала мстить, не давая сосредоточиться. Опечатки в документах стали её постоянными спутниками, а мысли путались, как провода в старом ящике.

Её чары красоты, которые раньше срабатывали безотказно, не действовали на Айдена, начальника отдела маркетинга и её первого наставника. Он был женат, безумно любил свою жену и часто уходил в себя, почти засыпая на ходу. Но это не из-за болезни – его супруга, как вампир, высасывала из него все силы, оставляя лишь оболочку для рабочих будней.