Древний Свиток: Война за Бездну

Вернел, как и другие ярлы, сидел за длинным столом в приемном зале Его Величества. Управители провинций общались о ратных боях, прошедших славных дней. Собрались в этот раз абсолютно все, даже ярлы Великих равнин почтили короля своим скромным присутствием и жалобами на отсутствующее снабжение, впрочем ничего нового. Ла-Фео незаметно улыбнулся, когда один из сидевших одобрительно кивал головой и отмечал храбрость и силу Селиота. Совет созвали для обсуждения дальнейших действий освободительной войны против нечисти. Вернел знал, что Кай прекратит последующее продвижение, сославшись на дороговизну и опасность таких походов, забыв, что солдата кормит сама эта война, поэтому граф заранее подготовил речь.

– Прошу тишины, – безэмоционально начал неизвестный королевский советник. – Подведем итоги прошедших битв. Потерями раненными и убитыми мы понесли меньше трех сотен. Деревень магов уничтожено сорок пять, средь них верховный маг молнии и грома, по классу третий ранг. Остальные отродья бежали в леса и болота. Эльфы и прочие нечистые готовятся к бою, поэтому Его Величество Кай Великий Победоносец и Ужасающий решает прекратить военные действия и уменьшить агрессию в отношении магов, оставить всю нечисть в покое. Они узрели нашу истинную силу и не забудут ее еще долгие сивы. Отныне они не будут сжигать селения наши, а будут жить в страхе и отчаянии.

Советник сел на свое место рядом с королем. Ярлы загомонили на разные голоса, бурно обсуждая услышанное, один лишь Вернел сидел и улыбался во весь рот – приятно, когда ты умнее других.

– Нет! Истребить их всех! До одного! – завопил Ян Тарро.

– Оставим их в покое! – отрицательно замахал руками ярл Хавграда.

– Тихо! – скрипучи протянул Кай. – Я все здесь сказал. Берите полки и домой! Свое дело вы сделали.

Ярлы примолкли, боясь сказать слово, и тогда встал Вернел, довольный выходкой короля, знал, что она сейчас сыграет ему на руку.

– А как же так, ваше величество? – начал он. – Что мы бросаем дела, семьи, жертвуем семьями, а силы, власти и главное выбора мы не имеем? Как же так? Мы подставляем под удар наши полки на удалом деле, пока королевская гвардия дальше замка ничего не видит? Почему города стерегут не ваши войска, а на доблестные хардаги, что остатки жизни прожигают на верность королю, а король наш многоуважаемый даже в бою ратном ни разу не бывал, не смотрел в глаза своим хирдерам? Что ты за король, Кай? Ты одно, что жрешь, набиваешь брюхо жиром и вином, да тычешь во всех своим тучным пальцем! Ты, черт поганый, не достоин носить титул короля могучей Бездны! Нам нужен бравый и достойный король – нам не нужен ты! Уходи, оставь престол и клади корону. Мы выберем меж ярлов истинного короля Бездны!

Вопреки ожиданиям речь Вернела закончилась тишиной: молчал Кай, попивая кроваво-красное вино. Молодой слуга протер губы короля белой салфеткой из кружевной ткани. Управители смотрели то на Кая, то на Вернела. Гвардия не шелохнулась.

– А что будет, если я откажусь, а? Друг мой сердечный? – с вызовом спросил король.

–Тогда, – отодвинув стул, сказал Вернел и схватил осторожно рукоять укороченного арбалета с ядовитым дротиком, припрятанный под полой шубы. – Мы возьмем город штурмом или измором и убьем тебя, овечий сын!

Вернел рванул арбалет вверх и пальнул навскидку – слуга закрыл собой грудь короля; ярлы подпрыгнули с места, выхватив мечи, не зная, на чью сторону им встать, гвардия рванула на них и к королю. Застучала сталь о сталь.

– Отходим! – скомандовал Вернел. – Выходим через дверь! Кто прорвется, того жду в Майтауне!

Ла-Фео бросился в бега. Во дворе запрыгнул на первого попавшегося коня и, пустив рысака в тяжелый галоп, устремился к своему лагерю. Вдруг услышал настигающий топот десятка копыт. Сначала подумал, что пропал – погоня! Но нет. Другие ярлы прорвались и, по-разбойничьи насвистывая, сбивали людей, попавшихся на пути.

Селиот лежал у костра, всматриваясь в звездное полотно ночного неба и жуя травинку. Вернется вот, возьмет Мию и построит наконец свой дом, коней накупит, коров, курей и свиней. Слуг наймет и заживет графской жизнью, а в случае новой войны выступит со своим легионом на помощь королю. Награбит золото и драгоценностей, а потом построит свой город с дворцом, который поспорит с Аэнельским по богатству и красе. Детей вырастит такими же славными и ратными. Хотел он стать отцом лучше своего, хоть и благодарен ему, что рос в достатке и сытости, вырос воином и полководцем. Лео подсел рядом, взглянул на небо и непонимающе хмыкнул.

– Хочешь новость расскажу? – спросил он.

– Ну-ка! – приподнялся на локтях Селиот.

– Сын оказывается есть у меня, две сивы уж ему. Помнишь Йени?

– Это та самая?! – Селиот удивленный вскочил с места. – Я думал, у вас не было.

– Было-было, умерла она от хвори страшной. Отослала мать ее сына мне. Уже в Элеорне он.

– Ох, – протянул Селиот. – И как назвала она его?

– Эммануэль. Сказали, что сообразительный парнишка. Ему всего ничего, а уже читать пытается! – Лео растаял, на его глазах выступили едва заметные бусинки слез. – Весь в меня!

– Вот такая жизнь наша, – понимающе выдохнул Селиот. – И что дальше планируешь делать?

– Брошу военное дело и займусь воспитание сына, шахту выкуплю угольную и буду жить.

– Я тоже вот думаю остепениться. Ферму построю, но и не брошу ратных битв. В битве такой и погибну!

Братья не заметили, как дух давней вражды развеялся, сменившись обычной родственной любовью. Звезды сверкали в небесах маленькими огоньками белого сияния, какие-то из них падали, оставляя яркие хвосты на черном полотне.

– Прости меня, брат, – вдруг прервал тишину Лео. – Не прав я был тогда. Мия – девушка хорошая, а мне просто завидно стало, что жена такая у тебя.

– И ты прости меня, – ответил Селиот, чувствуя, как к горлу подступили слезы, а по щекам побежало что-то влажное.

Они молчали, смотря на звезды, и было что-то в этом прекрасное. Жизнь и смерть в их свете. Они вспоминали беззаботные дни из детства, как воровали отцовский табак и вино, как подглядывали за молодыми девушками в банях, как впервые шли вместе в бой, и поняли, что эта битва против магов оказалась их последней, когда они сражались плечом к плечу, спина к спине, друг за друг, но внезапно из-за кустов послышался громкий топот, тяжелое дыхание и фырчанье. Они вскочили. Селиот взял арбалет, а Лео любимый изогнутый меч. Стрелой, выпущенной из самого сильного лука, из зарослей крапивы и рябины вылетел на удалом рысаке Вернел с арбалетным болтом, торчащим из лопатки и завопил:

– Сынки! Поднимайте полк, мы отходим в Майтаун. Нет больше нашего короля, теперь власть мы, ярлы великой Бездны!

У Майтауна их встретили другие военачальники и две тысячи заядлых головорезов, хардагов и бывших королевских воинов. Флаги и знамена развевались на слабом ветру, который трепал волосы и гривы коням. Вернел еще по дороге объяснил своим солдатам, что началась война за Аэнель, что это начало новой истории. Все ждали сказание зачинщика бунта, но кто-то из сторожевых крикнул: «Глядите-ка!», и указал на дорогу, ведущую в столицу. По раскаленной утренней пыли шел человек, спотыкаясь об ухабы и сваливаясь в дождевую канаву. Селиот запрыгнул на коня и, взяв в охрану троих всадников, поскакал на встречу. Догадывался, что за оборванец шел, и не ошибся. Кое-как поднимая ноги, в одних портках и с бутылкой вина в правой руке ковылял великий воин и обольститель всех аэнельских девах Бесшо Нагахару, от палящего солнца укрывшийся под дорогой и диковинной накидкой.

– Дурень, – засмеялся Селиот, поравнявшись с самураем. – Пропил все?

– До гроша, – ответил Бесшо и свалился в пыль.

– Меч у тебя есть хотя бы?

– А то ему не быть! – с вызовом вскрикнул самурай, вскочил на ноги, потянул катану, что традиционный их меч, за рукоять – издевательски щелкнул замок ножен, натянулась портупея и лопнули ремни.

Бесшо стоял и хлопал ошалелыми глазенками, смотря на обрывки кожаного ремня, в горестях сплюнув.

– Чего надо, ваше сиятельство? – продолжил он, зашагав куда-то то ли влево, то ли вправо и в итоге пискнув, кубарем свалился в яму на обочине дороги под хохот конных. – Я вам покажу, собаки, как над самураем смеяться!

Бесшо попробовал встать, но все оказалось тщетно. Смеющийся Селиот подошел поближе и обомлел, подумав, как самурай не переломился на двое. Великий воин, убийца драконов лежал, свернувшись в крендель, не в силах пошевелиться. Селиот приказал своим людям помочь бедовой голове. Те спрыгнули с коней и, еле сдерживая подступающий истерический смех, вытащили самурая из ямы.

– Ну что? – начал Селиот, усадив самурая к себе. – Идем к нам, подзаработаешь!

– Война? – спросил тот.

– Война, – кивнул Селиот.

Встретили их вопросительными и непонимающими взглядами.

– Это кто? – спросил кто-то из ярлов.

– Великий воин Бездны, самурай Бесшо Нагахару! – представил товарища Селиот.

Товарищ этот, срамоту ему в глотку, свалился с коня башкой вниз, как шею еще не сломал? Поднялся смех, но некоторые не смеялись, а коротко переглядывались, а в глазах читался явный страх и нотка скрытого уважения.

– Поможет нам? – недоверчиво спросил Вернел, смотря, как самурай ползет на карачках к ведру воды.

– Конечно, – ответил Селиот, проследив за взглядом отца.

Бесшо отпил прохладной водицы вместе с конем, точнее ткнулся харей по шею, как котенок слепой. Встал, пошатнулся и вновь повалился наземь, но успел схватиться за хвост коня, после чего, получив копытом в бедро, сел в луже и сказал:

– Естественно не просто так! Я, конечно, добрый, но отнюдь не добродетель.

– М-да-а. Славитесь вы, самураи, своей любовью к звонким монетам, – усмехнулся Вернел, почесывая затылок. – Ладно, договоримся по этому поводу, не переживай.

Бесшумно кивнув, Бесшо побрел прочь, словно тень, искать не только смену одежде, но и исцеление от мучительного похмелья, терзавшего его диким зверем. Вернел взобрался на повозку, готовясь произнести речь, что испокон времен великие воители срывали со своих с уст перед решающей схваткой. Теплый ветер, посланец седого запада, доносил зловещее дыхание новой войны. Хардаги притихли, ловя каждое слово своего вождя, ведущего их на новые подвиги.

– Мы на совете ярлов решили, что идем всеми имеющимися силами на Аэнель! Изготовим осадные орудия и машины – крепость падет под нашим натиском! Не обещаю, что вернется каждый из вас к женам и детям, а поэтому помолимся же Хюгге, что не оборвалась наша жизнь удалая; обратимся и к Вейву, чтобы смерть придержал; и попросим у Крига благословение на ратную битву!

И воины припали на одно колено единым движением. Селиот был среди них и молился. Вернуться к Мие живым и здоровым.

***

Крим знал, где ее искать. Уота он направил к войску Вернела, которое собирается брать Аэнель. Вот идиоты! Эту крепость проектировал и строил сив так четыреста, а по-обычному два года, назад демон-беглец Елкат, а поэтому взять наскоком не получится, но посмотрим. На деле это ему маловолнительно, главная задача встретиться с Иилат. Она сможет охмурить своими чарами любого. Иилат одна из тех демонов, которые сбежали из преисподней по самым разным причинам. Она очень любит мужское тепло, и Крим знал об этом не понаслышке, а где искать в Бездне путан? Неправильно! Не в Элеорне, а в Ривстоне, что в Кейвидской провинции. Город, похожий на заброшенный порт показался в низине на дельте реки. Корабли стояли у причалов и пирсов и покачивались на больших волнах залива Бури. Крим натянул капюшон балахона на лицо, почти до самого подбородка – не хотелось привлекать к себе лишнего внимания дрянной рожей. Бордель долго искать не пришлось, видимо ярл местный клал на все законы и даже не пытался скрыть наличие проституции в провинции. Заведение с незамысловатым названием на разломившейся на двое вывеске, лежавшей у двери, «Бордель» стояло на самом входе в город. А может плюнуть на все и попробовать живую бабенку? Тепло смертных, особенно смертной женщины чувствовать не доводилось, а он любил новые эмоции и баб.

– Мне нужна Иилат, – на распев произнес Крим, пробуя слова на язык, перед девушкой за стойкой, стараясь не смотреть на аппетитные полушария больших, белых грудей, заманчиво выглядывающих из-под бордового платья с глубоким вырезом.

– Кто?! – в ответ спросила девушка, скорчив странную мину. – Ты головой об косяк приложился? Давай проваливай отсюда выпороток поросячий!

Крим хотел оскалиться, показать истинное лицо, но из-за тени шкафа с дешевым хмелем выплыла легкая и стройна фигура. Невообразимо красивая девушка подошла к нему и, положив ладонь на плечо, успокоила подругу.

– Все нормально, Анжелика, этот красавчик ко мне.

В комнате для уединения Иилат, словно дикая кошка, сорвала балахон с Крима, обхватила его шею и впилась в губы жадным поцелуем. Давно не виделись закадычные любовники, и об их страстной встрече узнал весь бордель, а может, и весь город – по истошному скрипу кровати, перемежающемуся с тяжелыми вздохами и сладостными стонами. Когда буря приветствий утихла, Иилат, с томной негой откинувшись на подушки, налила себе и любовнику вина.

– Ну, как, соскучился? – сказала она, шлепнув себя по ягодице.

– Да уж, – Крим сухо взглотнул, не отводя взгляда от блестящей потом румяной кожи.

– Сколько уже прошло? – поинтересовалась Иилат, отпив дешевого вина и уставившись в потолок.

– Два года с половиной.

– Всего? Тут время так медленно идет! – она обреченно закатила глаза.

– Это верно. В преисподней небось и минуты не прошло с моего отсутствия, – ухмыльнулся демон.

– Зачем ты пришел, Крим? – вдруг спросила Иилат. – Ты ведь не придешь просто так, верно?

– Верно, – буркнул Крим и потянулся к ней, чтобы поцеловать, но получил отказ в виде смачной пощечины.

– Не тяни! – она оттолкнула его.

– Если вкратце, – задумался он. – Тебе нужно соблазнить одного парня, а дальше доверься мне.

– И всего? Хм… а какая мне с этого выгода?

– Ты вернешься в преисподнюю на самых лучших условиях!

– Разве ты на хорошем счету у Вейва?

– Не будь так, меня здесь бы не было, – по взгляду Крима ей сразу стало все ясно: он задумал что-то нехорошее.

Иилат встала у окна со скудным видом на стену соседнего дома.

– Я пока жила в мире смертных многое узнала. Люди отказываются от веры в истинных богов и молятся единому божеству, которое только молчит. Люди стремятся убить друг друга за кусок земли или хлеба, но мне здесь нравится. Здесь жизнь, а там смерть. Какой смысл мне возвращаться в умирающий ад?

– И что тебе нравится? Спать с пьяными мужика за гроши, от которых разит хуже, чем от Вейва? А в преисподней у тебя появился бы настоящий смысл жить в верхних слоях как старшие демоны. У нас была бы любовь и страсть, как в прошедшие времена. Только у нас с тобой, а не с каждым ублюдком, что может просто заплатить.

– Я всегда любила тебя… знаешь и сам. Ладно, я помогу тебе, а пока одеваюсь, расскажи, как там дома?

– Тщетно. Деревья падают уже, как и в парадисе.

– Как?! – изумилась Иилат.

– Умирает преисподняя, Вейв пытается обратить этот процесс. Я даже подозреваю, что на то отдает свои силы. Часто он в нижних слоях ошивается у Сердца. А ему и так нездоровится из-за его излучения, которое… – он задумался. – Ну ты поняла.

Иилат приоткрыла было рот, словно вновь собираясь поднять щепетильную тему, но лишь коротко кивнула, пряча внезапную нерешительность за быстрым облачением в привычный камзол, обтягивающие кожаные штаны и высокие, щегольские сапоги на каблуках. Везде есть уши…

– Так, и как зовут моего клиента?

– Бесшо Нагахару, он сейчас должен быть в Майтауне. Провинция Аэстель, я проведу.

***

Три дня и три ночи подготовки к осаде утонули в рутине. Селиот успел отправиться домой. Навестил Мию и забрал Эйрика с остатками войска. Долго и горько плакала женушка на его руках. Не верила, что все идут против короля, а как уехал Селиот, упала на колено и принялась молиться всю ночь, пока сон не одолел ее. Молилась всем, чтобы вернулся муж с победой или проигрышем, но главное живой, не сгинувший в полях Аэнеля. Осадные машины возвышались в полях подобно деревьям Сумеречного леса. Катапульты и баллисты выстроены в ровные ряды, колесо к колесу. Откуда взялись они, оставалось только догадываться. Вернел и ярлы вышагивали перед орудиями, проверяя их, и одобрительно кивали. «Нам бы коней посильнее, чтобы тянули эти машины,» – сказал мужчина в знакомой шляпой похожей на широкий кожаный диск. Селиот не поверил своим глазам: Хэрсинг собственной скромной персоной! Селиот спешился и подбежал к товарищу. Они ударили по рукам, и выяснялось, что Хэрсинг вернулся в состав полка по первому зову о помощи, также рассказал о планах найти самых сильных лошадей, которых, как известно, свет никогда не видел, однако, где их искать, он пока что не знал, или знал? Селиот много не понимал в этой жизни, но это его мало волновало, в отличии от мыслей загадочного соратника, от которого так и веяло тайной и силой.

В поле, в густых зарослях пшеницы, показался низкий, быстро приближающийся силуэт. Вернел махнул рукой лучникам и сказал, что это его разведчик. Им оказался мохнатый, серенького цвета катьяр. Он встал на задние лапы, облизнул высохший и покрывшийся пылью нос и, прижав уши, заговорил скрипучим и тягучим голосом:

– Гхм… Кай собр-рал кавалер-рию! Эмх… хотят пер-рвыми ударить! – он вновь облизнулся. – Их почти две сотни, в гор-родском гар-рнизоне нет никого!

– Ясно, – кивнул Вернел. – И когда ударят?

– Завтр-ра на р-рассвете!

– Хорошо, отдыхай Аль’Мутей, – Вернел повернулся к товарищам. – Мессены ярлы! Мы выступает завтра с первыми лучами солнца! Собирайте войска! Точите мечи, заряжайте луки и арбалеты, накормите лошадей! Завтра мы свергнем короля!

Две тысячи воинов встали перед своими полковниками на закате дня. Все внимательно слушали речь военачальников, а главным оратором был, конечно, Вернел. Он подбадривал хардагов, настраивал их на великую освободительную битву. Селиот слушал отца и одобрительно кивал. Лео точил изогнутый меч, Грилз гладил гриву спящего коня, а Хэрсинг почему-то паскудно улыбался, скаля неестественно удлинившиеся клыки.

Вернел, окруженный своими ярлами, словно в ореоле, восседал у скромного костра в самом сердце руин храма Крига, что в Майтауне. В воздухе клубился аромат табака из трубок, а степенные графы неторопливо потягивали вино, пиво, допивали остатки водки и все, что хоть немного горело.

– Мессены полковники, – начал Вернел. – Я со своими воинами выступлю против их основной ударной силы.

– Почему именно вы? – спросил один из ярлов.

– Потому что я устроил этот бунт, и не быть мне достойным управителем и графом, если не поведу в главный бой своих людей и сам не буду сражаться вместе с ними!

– Доброе слово! Верно! – одобрили товарищи.

Вернел состроил довольное лицо. Все идет отлично и даже лучше того! План изначально хорош. Власть и стремление к ней то, что делает человека животным, и Вернел стремился к ней с того момента, как принял титул ярла Аэстеля. Давно раздумывал, как взобраться на трон короля, а тут будто сама судьба захотела этого. Останется лишь избавиться от других ярлов, но если все будет идти так же хорошо, то они сами избавятся от себя.

– А ваш разведчик точно уверен, что в городе нет гарнизона? – спросил кто-то.

– В городе, может, и не будет, а вот в крепости вполне вероятно находится гвардия короля, поэтому вы должны всеми силами сохранить осадные орудия и машины. Без них мы ничего не сможем противопоставить Каю. Не думаю, что получится взять их измором.

На утро армия мятежников выступила из Майтауна в сторону Аэнеля при полном вооружении и броне. Кавалерия с графом де Ла-Фео выдвинулась вперед на опережение основных сил, чтобы первыми встретить атакующую конницу короля. Когда солнце показало последние лучи красной зари, Селиот вместе со своим эскадроном заметили мелькающие в утреннем тумане знамена и флаги гвардии. Вот и все. «Айда!» – крикнул Селиот и ударил в бока лошади, выхватив саблю подаренную Лео. Бесшо тянул на себя рукоять катаны – меч упирался, издевательски щелкая проклятым замком ножен, но вскоре поддался. Лео палил из арбалета, целясь в грудь – с пронзительным свистом болты разрезали воздух и попадали точно в сердца конных. Хардаги заулюлюкали, увидев, как валятся с лошадей воины короля. Хэрсинг с Грилзом и другими копейщикам выдвинулись вперед, выстроившись в плотный ряд. Селиот двигался аккурат позади их и готовился к столкновению. Время замедлило ход. Вчера союзники, а сегодня враги смотрели друг другу в глаза. Взгляд гвардейцев подобен льду, мертвенный, нет таких глаз у живых… Удар! Кони завизжали и попадали на землю, сраженные острыми пиками. Ряды разбились хрустальной вазой. Войско мятежников развернулось и ударило вновь с еще большей силой! Селиот схлестнулся с гвардейцем. Сталь заскрежетала о сталь, искры били по глазам. Мертвый взгляд королевского хирдера внушал страх. Хэрсинг ударил всаднику меж лопаток острием копья, поднял его с коня и телом сбил с лошади другого! Бесшо, давно сброшенный со спины коня, бился на ногах, размахивая катаной с грацией молодой танцовщицы. Лео держал расстояние и стрелял издали. «Отходим!» – крикнул Селиот своему войску, чувствуя, что давит враг все сильнее и сильнее с каждым убитым гвардейцем.

Эскадрон отходил к лесу, отстающие всадники падали в траву с отсеченными головами и разрубленными спинами. Лишь бы сработало! Селиот краем глаза, буквально на секунду, заметил торчащую морду коня из густых кустов. «Айда! В атаку!» – послышался писклявый вопль и кашель Грилза – из леса выскочили всадники числом в сотню и со страшной силой врезались во фланг кавалерии короля. С другой стороны из зарослей травы поднялись стрелки во главе с Эйриком и засыпали крохотный квадрат гвардейцев тяжелыми арбалетными болтами, а со спины из овражка показались пикинеры с Вернелом! Королевское войско в мгновение сжалось от давления со всех сторон, капкан захлопнулся, и, казалось бы, исход ясен, но хирдеры внезапно спрыгнули с лошадей и обнажили свое жуткое нутро. Они сбросили латные доспехи и одеяния. Твари, похожие на кривые, тощие деревья, странно извивались и ползали. Длинные изломанные руки заканчивали изогнутыми, кривыми клинками и серпами со страшными зазубринами, предназначенные, чтобы кости пилить. «Такими серпами, да деревья бы валить,» – вдруг подумал Селиот, пытаясь укротить взбешенного коня.

– Что это еще за херь? – крикнул кто-то из всадников, так же борясь с животным.

– Это диббук! Бесшо, то по вашей части! – ответил Хэрсинг, поправляя съехавшую на бок шляпу.

– Я не пойду! – уперся самурая, разворачивая коня, которого он взял у одного покойного товарища. – Я их сам до усрачки боюсь.

– За башку каждого сто золотых! -парировал Селиот, отходя назад от подступающих тварей.

– Нет!

– Они на вид только страшные, а на деле даже серебро не нужно! – пояснил Хэрсинг. – Строимся в ряды! Ударим, разобьем их по одному!

Хардаги посмотрели на Селиота – он кивнул, но лошади, напугавшиеся до смерти, напрочь отказывались поворачивать морды в сторону мерзостных паскуд.

– К черту! – закричал Бесшо, спрыгнув с коня и рванув в бой.

Потянул катану из ножен – и снова щелкнул предательски замок, и самурай повалился лицом в шиповник. Пока вставал, пикинеры и стрелки вступили в бой, поборов страх, а всадники, не справившись с животинами, поначалу отступили, но, бросив лошадей, рванули следом на защиту своих. Пока бежали, затоптали и смешали с зарослями колючего кустарника Бесшо. Твари, чье имя диббук, все же оказались сильными и ловкими. Одним взмахом кривой конечности сразу же перерубили надвое молодого солдатика. Но все же Хэрсинг был прав, паскуды ослабели совсем быстро, и без особых проблем полк закончил с ними, правда пришлось портки вытряхивать, а кому-то и вовсе менять. Вернел дал войску время отдохнуть и придать тела погибших страшной смертью товарищей земле или огню.

Костерок горел кое-как, живые ветки сосны совсем уж не хотели заниматься пламенем. Лео сидел, подмяв ноги под себя, и покуривал табак, пуская кольца дыма в чистое, солнечное небо. «А ты уверен в этом Бесшо?» – единственное, что он спросил у Селиота, но ответа не получил. Лео все прекрасно понимал: он не знал, можно ли доверять этому воину? Вдруг он один из тех сказочников, которые приписывают себе все заслуги истинных воинов? Не знал. Тогда откуда все это богатство? Украл? А бился же он вполне здраво, пока диббук не встретил. Селиот решил, что даст ему еще один шанс. Сам же великий воин сидел угрюмый в стороне и высматривал рисунок на лезвии меча. Понимал и он, что чуть не подвел всех, хотя и некритичный проступок, а все одно: позор и сильнейший удар по репутации, а репутация для самурая дороже всякого золота, и был лишь один единственный шанс ее восстановить: убить Кая.