Инверсия безупречных алгоритмов

– Воспроизвести последний пакет, – неожиданно для себя приказал он. Может, пропустил что-то?

Но система лишь выдала: «Файл поврежден или отсутствует».

Ронни встал, подошел к окну. Город внизу сверкал, как рассыпанные микросхемы. Где-то там люди покупали воспоминания, копили их, перепродавали, словно они могли заполнить пробелы в душе. Но что, если сама вечность – такой же пустой файл? Красивая упаковка без содержимого?

– Может, это и есть твой фирменный продукт, Файзер? – проворчал он, наблюдая, как в небе проплывает рекламный дирижабль с логотипом архива. – Продавать нам надежду, что прошлое было значимым. Что мы сами – значимы.

Он отключил интерфейс, и чернота за окном снова стала просто ночью.

– Забавно, – прошептал Ронни, – они продают пустоту, даже не осознавая этого.

Где-то в системе журчал голос ИИ, предлагая «оптимизировать эмоциональный фон», но он уже не слушал. Пустота, оказалось, была заразной. И теперь, впервые за столетия, он чувствовал ее не как абстракцию, а как нечто настоящее – единственное, что не поддавалось ремонту, обновлению или замене.

На следующий день городской шаттл доставил его в «СинтоМэнд». Медицинское подразделение напоминало храм. Но не каким-то древним богам, а современной науке. Белоснежные стены, лишенные швов и переходов, сливались с потолком, создавая иллюзию бесконечности. Ронни шагал по коридору, где каждый шаг гасился звукопоглощающим покрытием пола, словно пространство боялось нарушить свою собственную стерильную гармонию. Над головой плыли голографические указатели – синие стрелки, мерцающие, как светлячки, вели к кабинетам с названиями, больше подходящими для лабораторий: «Оптоволоконная реконструкция», «Нейросинхронизация», «Нанорегенерация». Он выбрал последнее.

Дверь открылась без приглашения. Внутри не было людей – только дроны, парящие у потолка на антигравитационных платформах. Их корпуса из алюминиевого сплава отражали свет, словно хирургические инструменты в руках невидимого гиганта. Один из них приблизился, сканируя сетчатку Ронни.

– Рональд Локвуд. Профиль 9-Zeta. Последняя процедура: 12 лет назад. Рекомендована плановая регенерация, – проговорил электронный голос.

– Знаю, – буркнул Ронни, садясь в кресло, которое тут же обвило его конечности мягкими ремнями. Не для безопасности, а для «комфорта», как утверждали разработчики.

На стене развернулся голографический экран с диаграммами его тела. Органы, кости, сосуды – все светилось спокойным зеленым, кроме нескольких участков в печени и позвоночнике, мерцающих желтым. Деградация: 1,3%. Смехотворная цифра, но достаточная для оптимизации.

– Приготовление суспензии AZR-47, – объявил дрон, и в нише стены зажужжал биопринтер. Ронни наблюдал, как в прозрачную капсулу сочится серебристая жидкость – миллиарды наноботов, каждый размером в несколько десятков ангстрем. Они переливались, как ртуть, но были идеально послушны. Технология, стоившая триллионы, была упакована в ампулу стоимостью дешевле упаковки жвачки.

– Пожалуйста, расслабьтесь. – сказал дрон, поднося к его предплечью иглу. Банальная стальная полая трубка, словно намекающая: даже бессмертие требует жертвоприношения в виде древних ритуалов. Укол был почти неощутим. Холодок по вене, легкое жжение – и все. На экране наноботы уже копошились в кровотоке, подсвечиваясь оранжевым на голограмме.

– Активация через 3… 2… 1…

На экране что-то щелкнуло.

Сначала – зуд. Тысячи невидимых ножей, скользящих под кожей. Потом волна тепла, разливающаяся от груди к кончикам пальцев. Ронни сглотнул, чувствуя, как наноботы плетут новые нити ДНК в его клетках, латают митохондрии, выжигают накопленные токсины. Это не было больно. Процедуру давно довели до идеала. Но он помнил первые инъекции, когда регенерация оставляла тело в лихорадке на сутки. Прогресс. Всегда прогресс.

– Адаптация: 97%, – отчитался дрон. Ронни взглянул на голограмму – желтые зоны стали изумрудными. Идеальный зеленый, как у новорожденного. На экране всплыло уведомление: «Следующая процедура рекомендована через 15 лет».

Ронни поднялся, чувствуя легкое покалывание в месте инъекции. Система уже посчитала стоимость процедуры и списала необходимую сумму с его счета. Гифы в висках пульсировали мягким зеленым светом, подтверждая успешное завершение обновления регенеративных функций.

– Поздравляю, – сказал он сам себе, – ты опять как новенький.

Дроны отстегнули ремни, и Ронни встал, проверяя ощущения. Мышцы отзывались легкой дрожью, будто после долгого бега. Но это пройдет. Всегда проходит.

Он вышел в коридор, где голограммы-стрелки уже вели к выходу. Навстречу проплыла женщина в костюме с логотипом «СинтоМэнд» – живой сотрудник, редкое явление. Она улыбнулась ему профессиональной улыбкой, от которой стало еще холоднее.

– Все прошло хорошо, мистер Локвуд? – спросила она, даже не замедляя шаг.

– Как всегда, – ответил он, но она уже скрылась за углом, её голос растворился в переговорах с очередным дроном.

У выхода Ронни остановился, глядя на город через стеклянный купол клиники. Небоскребы «Олимпик-Монс» сверкали, как кристаллы, встроенные в бетонный монолит. Где-то там его апартаменты, технологичный стол, голографический шкаф. И вечность в обертке из безупречных алгоритмов.

Он потрогал место укола. Кожа была гладкой, без следов. Казалось, ничего не изменилось. Но внутри, в той глубине, куда не дотягивались наноботы, пустота расширялась, как вселенная после Большого взрыва. Она поглощала смысл процедур, воспоминаний, технологий, оставляя лишь вопрос: если тело можно чинить вечно, то можно ли починить душу?

– Благодарим за посещение «СинтоМэнд». Ваше бессмертие – наш приоритет, – пропела система, провожая его к лифту.

Лифт мчался вниз, к улицам, где толпы таких же людей спешили по делам, смеялись, спорили, о чем-то мечтали. Двери лифта открылись, впуская шум улицы. Ронни чувствовал, как наноботы в его крови тихо латают невидимые миру трещины. Он вышел из клиники, поправляя воротник плаща. За спиной у него, над входом, проплыла неоновая надпись; «Regenera Corp.: Потому что вы заслуживаете еще один шанс!».

Впереди его ждал очередной день в мире вечной стабильности, где каждый момент был рассчитан до мельчайших деталей, а каждая клетка тела находилась под неустанным контролем.

Глава 4

Кодекс Руин

Ронни срезал дорогу домой, петляя по извилистым коридорам «Серой зоны». Он шел, стараясь не смотреть на стены, испещрённые трещинами. Здесь, в заброшенном секторе города, даже Номос экономил энергию: голограммы мигали, как перегоревшие офисные лампы, а воздух пах сыростью и ржавчиной. «Как будто попал в исторический музей древнего апокалипсиса», – подумал он, спотыкаясь об обломки разбитого полицейского дрона.

– Эй, патчер! – голос раздался сверху, мягкий, но с хрипотцой, будто его владелица слишком много смеялась в жизни, которую Номос не одобрял.

Ронни поднял голову. На полуразрушенной платформе давно неработающего метро стояла девушка, размалёвывая стену аэрозолем. Её гифы в висках светились алым цветом нарушения протокола, а вьющиеся чёрные волосы были собраны в косу, из которой выбивались пряди, словно бунтовавшие против самой причёски. Когда она наклонилась, чтобы добавить мазок краски, луч тусклого света скользнул по её скуле, и Ронни невольно задержал взгляд.

– Как ты узнала кем я работаю? – Нахмурившись спросил Ронни.

– Походка, – сказала она, спрыгивая вниз. Ловкость её движений напоминала падение листа с дерева – небрежное и нарочито грациозное.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.