Надежда, Вера и… любовь

– Здесь ничего. Но ехать надо. Следов на шее будет достаточно, чтобы приложить к заявлению.

– К какому заявлению?

– Не тупи, Румянцева, – проворчал сосед. – Так просто Сухарев не отступит. Надо прижать гада, чтобы неповадно было. Иначе у него может войти в привычку встречать тебя в подъезде и отстаивать кулаками свою жизненную позицию. Оно тебе надо?

– Нет.

– И я о том. Ладно, давай сначала узнаем по поводу девочки.

Последующие десять минут Бестужев методично обзванивал своих знакомых, работающих в правоохранительных органах, проверяя наличие заявления о пропаже ребёнка. Но по всем фронтам была тишина.

– Не понимаю, – злилась я. – Они до сих пор не заметили, что Веры нет?

– Понятия не имею, – тряхнув головой, он растёр лицо ладонями. – Значит, будем действовать сами. Иди, оденься потеплее, придётся покататься.

– Хорошо.

Вылив остатки чая в раковину, сполоснула кружку и вышла в коридор. Бестужев направился следом.

– Саш, хотела сказать тебе… – остановившись у двери, замялась, пытаясь подобрать подходящие слова. – Спасибо тебе за всё. Если бы не ты, не знаю…

– Надь, хватит, – он прервал меня на полуслове. – Друзья на то и нужны, чтобы быть рядом и в горе, и в радости. Вспомни, как ты забирала меня пьяным из баров, после смерти родителей, оплачивала долги за разбитую посуду и столы, тащила домой.

– Ты мне потом всё возвращал.

– Не важно, что было потом. Ты не бросила меня в трудную минуту, нянчилась со мной, как с ребёнком. Даже было дело, подняла на ноги спасателей, когда я уснул в кустах возле озера…

– Я чуть не поседела, думала, что ты утонул, – обхватила плечи руками.

– Если бы меня не нашли, мог бы и утонуть. Решил бы искупаться напоследок… Мда, покуролесил в своё время. Есть что вспомнить. После того раза я и взялся за ум, – скривив губы в усмешке, произнёс Бестужев. – Ты на меня так орала, а у самой слёзы стояли в глазах.

– Я, правда, испугалась. Родители, а потом ещё ты. Боялась остаться одна. Ты единственный мой близкий человек.

– Да, знаю. И мне так было стыдно за то, что доставил тебе столько проблем. Ты вытащила меня, Надь. Вытащила из того жизненного болота, в которое меня чуть не затянуло. Так что это малое, чем я могу тебе отплатить.

Притянув меня к себе, Сашка погладил по спине и тут же отстранился.

– Ладно, надо ехать, беги, переодевайся.

Поцеловав его в щёку, я вышла в подъезд и уже собиралась войти в свою квартиру, когда меня остановил надрывный детский крик.

– Мама, мамочка…

Сердце ёкнуло в груди. Надо было предупредить Веру, а не уходить молча. Даже не подумала об этом. Вот же… Учиться мне ещё и учиться, как обращаться с детьми.

По Сашкиной двери с обратной стороны, застучали маленькие кулачки, и я поспешила вернуться.

Глава 8

Распахнувшаяся навстречу дверь едва не заехала по лбу, заставив отшатнуться. Но миг спустя я об этом даже не вспомнила, когда маленькая девочка, словно рыжеволосый ураган, бросилась ко мне и вцепилась в штанину.

– Мама, мамочка, не уходи, не бросай меня, пожалуйста.

Испуганные детские глаза наполнились слезами, и сердце сжалось в груди от нахлынувших эмоций. Растерянность, страх, отчаяние… Всё смешалось в одно. И весь этот эмоциональный коктейль был замешан на щемящей душу нежности, которую я испытывала к малышке.

Вот как меня угораздило всего за несколько часов привязаться к ребёнку так, словно знала её с самого рождения? Что будет, когда найдутся её родственники? Как потом объяснять ей, а заодно и себе, что мы больше не увидимся?

Впрочем, не важно, что будет потом, надо жить здесь и сейчас. И если хочется обнять кроху, надо это сделать. Другого шанса может и не быть.

Присев на колени, я притянула малышку к себе, ощущая, как подрагивает её тельце от сдерживаемых рыданий. Хотелось укрыть её от всего мира, защитить. Хотелось видеть её улыбку, наблюдать, как она растёт.

Мечты, мечты…

Я не её мать. Мне никто этого не позволит.

– Не бросай меня, пожалуйста, не уходи, – шептала она, обняв меня за шею. – Я буду хорошей девочкой. Буду слушаться и вовремя ложиться спать, и кушать противную кашу.

– Так не любишь кашу? – стирая слёзы с бледных щёчек, улыбнулась я, несмотря на то, что сердце разрывалось от боли.

– В ней комочки, – вздохнув, начиная успокаиваться, доверительно поделилась кроха. – И противная пенка.

– Фу, терпеть не могу пенку, – несла я всякую чушь, лишь бы отвлечь её и больше не слышать тех просьб, которые выполнить не в силах.

– И я, – робко улыбнувшись, закивала она. – Но няня Маша заставляла её есть, – улыбка тут же погасла. – И ругалась. И называла меня чёртовым отродьем.

– Ну и няня тебе досталась, – не сдержалась я, но вовремя прикусила язык. Снова ведь лезу не в своё дело. Но раздражение на незнакомую женщину только усиливалось. – А ты папе об этом говорила?

Эх, посмотрела бы я на эту Машу. Заглянула бы в её бесстыжие глаза. Подправила бы слегка макияж, чтобы не обижала маленьких.

Вот как можно это рыжеволосое чудо, похожее на солнышко, называть отродьем?

– Нет, не говорила, – опустив глазки, призналась девочка. – Когда папа дома я забываю. Мы с ним играем и смотрим мультики, читаем сказки и рисуем.

– Хороший у тебя папа, – кивнула я и про себя добавила: «Иногда бывает».

Если был бы таким идеальным, каким его расписывала дочь, уже давно бы начал её искать. Вот где его сейчас носит? Он вообще знает, что ребёнка нет дома?

– С ним весело, – между тем, продолжала Вера. – А потом он уезжает и приходит няня Маша.

– Надь, надо ехать, – напомнил мне Сашка, стоявший на пороге квартиры и молча наблюдавший за нами всё это время.

– Да, конечно, – кивнула ему и снова обратилась к Вере: – Мне нужно переодеться, а потом нам всем придётся съездить по делам. Беги, надевай свою жилетку и обувайся. Дядя Саша тебе поможет. А я сейчас быстро накину чего-нибудь потеплее и выйду. Это моя квартира, тут я живу, – указала на дверь.

– А можно я пойду с тобой? – спросила кроха, даже не взглянув на Бестужева.

– Кажется, Надька, ты попала, – покачал он головой, – причем, по полной. Как выпутываться станешь?

– Пока не знаю, – взяв малышку за руку, пробормотала я, направляясь к двери и доставая ключ. – Как-нибудь… И, Сань, вынеси её жилетку с обувью, пожалуйста.

Друг скрылся буквально на пару секунд и, вернувшись с пакетом в руках, всунул его мне.

– Ладно, будем разбираться с проблемами по мере их поступления, – задумчиво пробормотал он. – Одевайся. Я подожду вас здесь.

Буквально через десять минут мы уже ехали по ночному городу, освещённому яркими огнями витрин и частично работающими фонарями. Вера сидела пристёгнутая ремнями безопасности на заднем сиденье. Правда, Бестужеву пришлось сбегать домой и прихватить большую подушку. На неё мы и посадили малышку. Только тогда широкие ремни легли на грудь, а не на шею.

– Сколько мороки с детьми, – качал головой друг. – Так не посадишь, то не наденешь, этим не покормишь. А расписывают их появление так, словно родители выиграли супер приз.

– Не ворчи, – улыбнулась, покосившись на мужчину. – Везде свои нюансы. Это просто с чужими детьми так, а свои когда появятся, будешь светиться от счастья, и подгузники менять, и попку целовать.

– Тьфу, Надька, не говори при мне эти страшные слова. Кстати, тебя и не от своего вон как прёт, – понизив голос, мотнул он головой назад.

– Видимо проснулся материнский инстинкт, – горько усмехнулась я. – Ты же знаешь, мы с Владом не предохранялись, но я так и не забеременела. А хотелось. И когда понимаешь, что есть вероятность вообще не стать матерью…

– Прекрати. Чушь всё это. Просто ты с этим кобелём была несовместима. Тебе само провидение об этом подавало знаки. Вот найдёшь нормального мужика и нарожаешь целую кучу детей. И вообще, с чего ты решила, что проблема в тебе?

– Так Сухарев сегодня продемонстрировал свой потенциал. Живот у Леночки видел?

– А его ли там ребёнок? Тот ещё вопрос. Обратила внимание, как эта Леночка на меня облизывалась? У неё таких как Сухарев может быть десяток.

– Ладно, так или иначе скоро узнаю, всё со мной в порядке или нет, когда придут результаты полного обследования, – вздохнув, повернулась к окну, не желая больше говорить на болезненную тему.

Мы как раз остановились на светофоре, когда игнорируя сигнал, на красный цвет пронеслись два больших чёрных внедорожника, повернув в сторону парка.

– Идиоты, – покачал головой Сашка, – а потом из-за таких происходят аварии и гибнут люди.

– Может, что-то случилось и дорога каждая минута? – пожала плечами, ухватившись за возможность сменить тему разговора.

– Может и так. Но другие люди здесь при чём, те, чьими жизнями они рисковали, гоня на красный? Кстати, мы приехали. Буди Веру, она заснула. Не будем же мы оставлять ребёнка одного в машине?

– Нет, конечно, что за глупый вопрос, – возмутилась я, но видя Санькину ухмылку, тут же успокоилась.

Подкалывает, злыдень. Прекрасно же видит, что переживаю по поводу Веры.

– Ладно, не пыхти, просто ты сейчас такая забавная. Напоминаешь мне курицу-наседку, которая жила на балконе у бабы Нины со второго этажа, и кидалась на кошек, забиравшихся к ней по дереву. Отстаивала своих цыплят, не одного за сезон не потеряла. Так и ты…

– Всё бы тебе посмеяться, Бестужев, – проворчала, не сдержав улыбку, вспоминая соседку снизу, за пернатым хозяйством которой, мы наблюдали детьми с моего балкона.

За последующие пару часов пришлось несколько раз будить Веру. Справку о побоях мы получили. Правда, пришлось Сашке слегка надавить на знакомого.

– Ну где ты видишь побои, Бестужев? Так, пара синяков и шишка на затылке, – юлил лысыватый мужик в белом халате. – Сам знаешь, с таким материалом наши бравые сотрудники работать не станут.

– Это не твоя забота, Макаров, – не сдавался друг. – Есть следы? Есть. Фиксируй.

С охами-вздохами, но пресловутую бумажку нам выписали, намекнув на то, что Сашка теперь в должниках.

В отделе доблестной полиции нас тоже пытались мягко послать, настаивая на мирном урегулировании конфликта. Но Бестужев сдаваться не привык.

В итоге пришлось обращаться к его товарищу, начальствующему в том отделе. Сашка когда-то служил под его началом в отряде специального назначения. А боевое братство – это на всю жизнь.

– Бросай, Бестужев, свою шарашкину контору, и приходи работать к нам, – сманивал тот друга, похоже, уже не первый раз. – Такие следаки как ты на вес золота.

– Я лучше подожду, Прохоров, когда тебе надоест здесь протирать свои штаны, и ты примешь моё предложение, – парировал тот. – Деньгами не обижу.

– Не в деньгах счастье, Саня.

– А в их количестве. Да-да, я в курсе.

– Ладно, мы ещё вернёмся к этому вопросу, – покосившись на нас с Верой, подмигнул мужчина. – Заявление у вас приняли. Что же касается девочки… – он задумчиво посмотрел на спавшую в моих руках малышку, задремавшую сразу же, как только мы вошли в кабинет и сели в кресло. – Занятный рассказ. Сейчас придёт мой помощник, сфотографирует её, и тогда разошлём информацию по своим каналам. Сотруднику по делам несовершеннолетних тоже позвонили. Но мой вам совет, молодые люди, если вам не всё равно на её эмоциональное состояние, пусть девочка побудет пока у вас, не травмируйте ребёнку психику. Если она считает Надежду мамой… В общем, решать вам. Конечно, так не положено. Но в отчёте я напишу, что позволил её забрать под мою ответственность. Адрес только оставьте.

– Спасибо, Михалыч, магарыч с меня, – благодарно кивнул Сашка.

– Какой магарыч, Саня, ты чего? Взятка должностному лицу это тебе не цацки-пецки…

– Какая взятка, о чём вы, гражданин начальник? – фыркнул Бестужев. – Я напишу деду Морозу, что ты был хорошим мальчиком и в новогоднюю ночь он подарит тебе ящик коньяка.

– Ну, вот это другой разговор, – ёрничал Прохоров. – Только напомни этому деду Морозу, что он уже второй год обещает праздники провести с нашей компанией за городом.

– Эй, Михалыч, это уже попахивает шантажом.

– Рациональным предложение, Саня, исключительно им.

На этой приятной ноте мы и расстались.

Домой вернулись уже ближе к полуночи. От вежливого предложения Сашки переночевать у него, я отказалась. Не хотелось стеснять друга ещё и ночью. Сухарев в кутузке, а больше мне угрожать некому.

Зря я так думала.

И поняла свою ошибку уже в первом часу ночи, когда мы с Верой пили перед сном молоко с печеньем на кухне. Но было уже поздно.

От входной двери послышался подозрительный шорох и тихий шелест цепочки, ударившейся об косяк.

Сердце ухнуло в пятки.

Подскочив со стула, я выхватила из ящика нож, задвинув испуганную Веру за спину. И как раз вовремя: в коридоре раздались тяжёлые шаги.

Глава 9

Секунда, вторая, третья… Напряжение нарастало, отдаваясь пульсацией в висках. Меня слегка потряхивало. Но стиснув зубы, я упрямо сжимала побелевшими пальцами нож, цепляясь за него, словно за спасательный круг.

Если это Сухарев…

Но нет, это был не он.

Появившийся в дверях мужчина оказался таким же высоким, как Сашка. Да и по ширине плеч вряд ли уступал соседу. Но если Бестужев напоминал мне большого плюшевого медведя, обманчиво неспешного и добродушного, то этот – тигра, стремительного и безжалостного. Даже цветом волос его природа наделила таким, что будто кричал «Опасность, опасность, берегись». Зато стало понятно, от кого маленькая Верочка унаследовала огненно-рыжую шевелюру.

– Папочка, – взвизгнув, малышка рванула к отцу. – Ой, и дядя Витя здесь. Привет!

Следом за рыжеволосым великаном в дверях нарисовался ещё один. Не такой яркий и мощный, как отец Веры, скорее более поджарый и гибкий, но опасностью веяло от него не меньше.

– Папа, а я маму нашла. Сама! – устроившись удобнее в отцовских объятиях, выдала кроха. – Правда, я умничка?

– Правда, – басовитый голос разнёсся по кухне, и меня обожгло ядовито-зелёным взглядом, который прошёлся по мне с головы до ног, задержавшись на руке, всё ещё сжимавшей нож.

Презрительная усмешка искривила мужские губы. Вот же, кошак драный, возомнил себя здесь непонятно кем. Именно эта его гримаса и заставила страх отступить.

Да что ж за день-то сегодня такой!? Не иначе ретроградный Меркурий в зените или новолуние, или на что там ещё можно списать сыплющиеся как из рога изобилия неприятности?

И снова мужик меня пытается унизить, задавив своим авторитетом. Сначала Сухарев, теперь этот.

Что ж, в моём случае лучшая защита – это нападение.

Демонстративно отправив нож в ящик, я скрестила руки на груди и улыбнулась во все тридцать два зуба.

– Надо же, какая встреча в середине ночи. Неожиданность – это, видимо, у вас семейное, – пропела я, и не спеша потянулась к электрическому чайнику, включая.

– У тебя две минуты, чтобы объяснить, что моя дочь делает здесь, – прорычал «тигр».

– Думаю, я уложусь и в минуту, – усмехнулась, подходя к нему почти вплотную – Хотя мог бы и сам догадаться, что может делать дочка у своей мамы. Может, гостить?

– Что ты несёшь? – если бы взглядом можно было замораживать, я давно бы превратилась в ледяную статую.

– Солнышко, а где у тебя та вырезка из статьи с моей фотографией? – обратилась я к малышке.

Завозившись в руках, девочка достала из кармана аккуратно сложенный листок, уже затёртый от времени и протянула мне.

– Милая, а это тот самый дядя Витя про которого ты рассказывала? Тот самый, который любит молоко и мультики? – игнорируя пышущего негодованием папочку, я ворковала с Верой.

– Ага, – закивала она. – Иногда вместо няни Маши со мной остаётся он. Но про мультики это секрет, – зашептала она, наивно пологая, что тот её не слышит.

– О, поверь, я никому не скажу, – подмигнула ей. – Но дядя Витя точно обрадуется, если ты возьмёшь его за руку и покажешь, где здесь у нас телевизор, – и обратилась уже к мужчине: – Вы же не откажете нашей Верочке в такой малости, а, Виктор? Посмотрите с ней мультики? А мы с её папой пока тихо-мирно побеседуем.

– Ромыч? – покосившись на друга… или босса, вопросительно произнёс он.

– Идите, – не отрывая от меня взгляда, мужчина передал ему дочь из рук в руки. – И прикрой за собой дверь.

– Папа? – заволновалась кроха, видимо почувствовав что-то неладное.

– Всё в порядке, солнышко, – попыталась её успокоить, хотя от сгустившегося в комнате напряжения уже начинала болеть голова. – Мы с твоим папой просто поговорим.

– Ты только не ругай его, он хороший, – вывернувшись в руках Виктора и наклонившись к моему уху, шепнула малышка. – Ладно?

– Договорились, – ответила, глядя на то, как на кухню закрывается дверь.

Так-с, теперь главное не запаниковать.

– Скажите, Роман… Вы же Роман? Я правильно поняла? – мужчина не то что не ответил, а даже не шелохнулся. Ну что ж, такое мы тоже проходили, когда у Влада пропадало настроение или он на что-то обижался, была похожая картина. – Вы хорошо помните эту фотографию и те слова, которые говорили своей дочери, показывая её?

Я развернула обрывок страницы и протянула ему.

Никакой реакции. Даже не взглянул.

– Вера говорила, что вы сильный и умный. С первым, пожалуй, соглашусь, раз уж проникли в закрытую квартиру. Против такого факта не попрёшь. А вот по поводу второго…

– Нарываешься, девчонка? – прошипел он, яростно сверкая зелёными глазами.

– Пытаюсь ответить на ваш вопрос в установленные вами же сроки. Не больше, не меньше. Спрошу ещё раз. Вы хорошо помните эту фотографию и те слова, которые говорили своей дочери, показывая её?

Нехотя мужчина перевёл взгляд на снимок. И чем дольше он на него смотрел, тем больше эмоций проявлялось на его лице.

– Не может быть, – наконец, выдохнул он.

– Вижу, вы вспомнили, – повернувшись к засвистевшему чайнику, я щёлкнула кнопкой. – Чай, кофе?

– Есть что покрепче? – прохрипел он, устало взъерошив волосы и опускаясь на стул.

– С некоторых пор я негативно отношусь к алкоголю, поэтому дома не держу.

– Тогда кофе.

Надо же, оказывается, он даже умеет говорить, а не только рычать. Прогресс на лицо. Надо закрепить результат.

– Я совершала пробежку по парку, – поставив перед мужчиной кружку, начала свой рассказ, – когда услышала детский плач…

Делясь подробностями произошедших со мной события уже в третий раз, говорила чётко и по делу, не оставляя места для эмоций. Упомянула в том числе и злополучную троицу парней, которые подтолкнули своим появлением уйти из парка. О магазине и встрече с Владом решила промолчать. В полиции рассказать было необходимо, но сейчас выворачивать душу перед незнакомым мужчиной мне не хотелось. Эти моменты его не касались.

Помешивая ложечкой чай, я как раз замолчала, пытаясь найти подходящие слова, чтобы задать главный вопрос: «Как жить со всем этим дальше?», когда в стекло ударилось что-то тяжёлое, и по кухне разнёсся звук бьющегося стекла.

Я не успела даже понять что к чему, как оказалась лежащей на полу и придавленной мощной мужской фигурой. Вот это реакция! Причём, направленная на мою защиту. Надо же. Роман прикрыл меня собой от возможной опасности. Кстати об опасности…

– Это всего лишь камень, – окинув взглядом кухню и, судя по всему, отыскав причину по которой разбилось окно, с облегчением произнёс мужчина.

Камень. Всего лишь камень. На миг прикрыв глаза, я медленно выдохнула, стараясь унять грохочущее сердце. Выходило с трудом.

Мда-а, так и до нервного тика недалеко.

– Может, тогда вы с меня слезете? – напомнила я ему, о своём недвусмысленном положении.

– Извини, сработала привычка.

Плавно поднявшись, он протянул мне раскрытую ладонь и я, покосившись сначала на неё, потом на самого мужчину, вложила свою руку, вставая.

– Румянцева, какого чёрта у тебя открыта дверь? – рявкнул ворвавшийся в кухню Санька и замер. – Вяземский?

– Бестужев? Ты как здесь оказался?

– Живу напротив. А вот ты что здесь де… О, подожди, только не говори мне, что ты отец Веры, – хохотнул друг. – Блин, а ведь мог и догадаться: такой цвет волос я видел только у одного человека…

– А ты откуда знаешь мою дочь?

– Долгая история. Но сдаётся мне, ты уже в курсе основных событий, иначе тебя бы здесь не было.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.