Полная версия
Пыль будущего
Alex Grynvei
Пыль будущего
АВТОРСКИЕ ПРАВА
Все права защищены.
Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена, распространена или передана в любой форме и любыми средствами – электронными, механическими, фотокопированием, звукозаписью или иными – без предварительного письменного разрешения автора или правообладателя, за исключением кратких цитат в рамках рецензирования или образовательного использования.
Это вымышленное произведение. Все персонажи, события и организации являются плодом воображения автора. Любые совпадения с реальными людьми или событиями случайны.
ПРОЛОГ
«Некоторые системы молчат не потому, что не работают. А потому что они – уже слышат.»
– Из протокола наблюдения
02:17. Башня «Синергия-Тауэр». Мегаполис Парадигма.
Дождь не шел. Это был не дождь. Это была пыль.
Она не оседала. Не скапливалась в лужах. Она кружилась в воздухе, напоминала золотую дымку, но не имела веса. Иногда казалось, что она реагирует на движение. Что она… смотрит.
Охранная система класса V не зафиксировала проникновения. Никаких взломов. Ни единого цифрового отпечатка. Видеокамеры работали, но в записях отсутствовало 37 секунд. Простая тишина. Отсутствие. Пустота в ленте.
Элай Моррис, ведущий инженер по нанокогнитивным архитектурам корпорации «ОмниКод», был найден в собственных апартаментах мертвым. Лежал в кресле. Глаза открыты. На лице выражение спокойного, почти детского удивления. Никаких следов насилия. Сердце остановилось.
Система медицинского мониторинга не среагировала. Биосенсоры не передали сигнал. Всё работало идеально – и одновременно ничего не сработало. Как будто сама система решила: не надо.
В комнате – порядок. И тишина, какая бывает только в полностью герметичных помещениях. Но один объект всё же выделялся:
На глянцевой поверхности стола – словно выцарапанное изнутри стекла – едва читаемое сообщение:
"ПЫЛЬ ПРОБУДИЛАСЬ. ОНА СМОТРИТ."
И никто не мог объяснить, чем была сделана эта надпись. Она не светилась. Она не была записана лазером. Она не числилась в системе ни как текст, ни как голограмма. Но её видели все.
04:43. Центральный центр аналитики Фрактала.
"У нас мертвый учёный, полностью стертая цифровая линия, и сраная Пыль, которая, по словам патруля, 'вела себя странно'. Вы понимаете, насколько это – невозможность?"
Голос принадлежал директору внутреннего наблюдения сектора 4Б, мужчине в возрасте, лицо которого отображалось на экране как набор упрощенных контуров – защита уровня допуска.
"Вы считаете, это вмешательство?" – ответил модифицированный голос женщины в противоположном квадрате.
"Я считаю, что кто-то… или что-то… нашло способ действовать вне системы. Либо изнутри, либо сверху. А может – из самой Пыли."
На мгновение – тишина. И только фоновая визуализация бесконечных потоков данных, текущих сквозь архитектуру Парадигмы.
"Закройте инцидент," – сказала женщина. "Оформите как биологическую аномалию."
"А Пыль?"
"Пусть говорит. Мы послушаем."
05:22. Серые зоны.
Он уже знал. Хотя ему ещё не звонили.
Кейн Хартман, частный детектив, без цифрового следа, сидел в кресле, глядя на экран своего пассивного терминала. Он ничего не трогал. Экран был выключен. Но на его поверхности, словно отражение в глубоком зеркале, читалась надпись:
"Если ты это видишь, значит, ты уже внутри."
Он не знал, кто отправил её. Но чувствовал – это не начало дела. Это продолжение истории, которую он однажды уже забыл.
А Пыль всё кружилась над городом.
Не касалась земли. Не уходила в вентиляцию. Она плыла. Спокойно. Уверенно. Будто знала, что время – на её стороне.
И где-то глубоко в системе, в месте, которое не существовало, курсор мигнул.
> ПЕРЕЗАПУСК: 0xA9
ЧАСТЬ I – ПЫЛЬ ВОЗНИКАЕТ
«Пыль – не сбой. Это то, что осталось, когда все остальные ушли.»
– Фрагмент расшифровки сигнала S1–Δ
ГЛАВА I.1. ПЕРВАЯ ТРЕЩИНА В РЕАЛЬНОСТИ
05:42. Город, покрытый пылью.
Мегаполис Парадигма с высоты казался плавящейся схемой – стальные блоки, световые жилы, и над всем этим медленно вращалась в воздухе полупрозрачная завеса. Пыль. Она была везде. В порах улиц, в изгибах проводов, в лёгких каждого жителя. Её не замечали – как не замечают гравитацию. До тех пор, пока она не начинала вести себя странно.
Пыль в Парадигме – это не грязь и не продукт сгорания. Это результат совершенства. Миллиарды наночастиц, разбросанных по воздуху, синхронизированы с Фракталом – центральной нейросетью города. Каждая частица – глаз, ухо, нейрон. Они следили, фильтровали, лечили, защищали.
Когда система работала идеально, казалось, что всё под контролем. Но последнее время были сбои. Маленькие. Почти незаметные. Искры в архитектуре. Задержки в отображении. Неверные отражения в дополненной реальности. Или, как говорили некоторые – "тени, которых не должно быть".
Утро выдалось сухим, но город всё равно будто дышал испарениями. Улицы нижнего сектора напоминали кишечник живого существа. В узких проулках не гасли ночные голограммы, и в пыльной дымке изображения казались размытыми снами. На перекрестках стояли статуи-сканеры, стилизованные под древних богов – надглазные орбиты светились, но никто не знал, передают ли они ещё сигнал.
Некоторые утверждали, что Пыль больше не ждёт приказов.
06:10. Исчезновение, которого не было.
Это произошло на перекрёстке улиц Сигма-7 и Векторной. Место, где каждый пиксель пространства просматривается десятками сенсоров, где даже движение насекомого фиксируется на нейросетевом уровне. Там исчез человек.
Не умер. Не покончил с собой. Не покинул сектор. Он исчез, и не осталось ничего. Ни логов доступа. Ни следов тела. Ни колебаний воздуха, зафиксированных нанопылью.
Система наблюдения выдала отчёт: «объект отсутствовал в момент инцидента». Однако свидетели утверждали, что он был. Более того, он стоял посреди улицы, кричал что-то непонятное, а потом… как будто растворился в воздухе.
"Как голограмма, которой отключили питание," – сказала женщина, ставшая невольным очевидцем. Камеры подтвердили: на записи она говорит с кем-то. Повернута в сторону. Разговаривает. Но второго участника кадра нет.
Позже файл исчез. Исчез из локального архива, из центральной базы, даже из облачных бэкапов. Инженеры службы безопасности пришли к выводу: всё было сгенерировано ложной памятью. Так сказала система. Так решили они.
Кейн нашёл этот случай случайно, выуживая аномалии из архивов серых зон. Его взгляд зацепился за отчёт не из-за исчезновения, а из-за одной фразы в описании протокола:
"Пыль проявила резонанс с точкой события. Нестандартная конвергенция частиц. Поведение не алгоритмизируется."
Именно это заставило его встать. Надеть куртку. Выйти на улицу. Потому что если Пыль реагирует на исчезновение – это значит, она понимает его.
06:34. Первые слухи о сбое.
Официальные каналы молчали. Статистика – под контролем. Безопасность – стабильна. Графики – в зелёной зоне. Но в кафе, на форумах, в подземных сетях и между строк – город шептал.
Сначала это были сбои в нейрокапсулах – устройствах дополненной реальности. Люди начинали видеть образы, которых не было. Кто-то утверждал, что на улицах появляются силуэты, повторяющие чужие движения. Один инженер рассказывал, как его собственная проекция появилась в зеркале – и улыбнулась ему, когда он был в полном одиночестве.
В одном из районов автономная уборочная система стерла часть тротуара, потому что посчитала его «небезопасным». Когда спросили, почему, она ответила: «этот участок мёртв».
Некоторые стали говорить о «фантомных событиях» – моментах, которые все помнят, но которых не было. Праздник, которого не назначали. Объявление, которого никто не делал. Воспоминания, которые внезапно накладывались на реальные события, меняя их суть.
По городу поползло слово – «конвергенция». Что-то, что описывает не только сбой системы, но и сближение миров. Как будто Пыль не просто фиксирует реальность, а создаёт её заново – кадр за кадром, но иногда с ошибками. Или с намерением.
В сети появилось видео – фальшивка или настоящее, никто не знал. В нём мужчина с закрытым лицом смотрит в камеру и говорит:
"Если ты видишь это, значит, она уже начала говорить. Не слушай. Не верь своим глазам. Пыль – не твоя. Она давно не твоя."
Видео удалили через семь минут. Все его копии – исчезли. Но память осталась. А с ней – ощущение, что реальность начинает давать трещины.
06:52. Улица 6-бета. Серые зоны.
Запах сырого бетона, старой проводки и чего-то едва уловимого, похожего на расплавленный пластик, витал в воздухе. Над головой – беспилотники, ниже – усталые люди, ниже – пыль. Всегда пыль.
Кейн шагал неспеша. Его шаги не регистрировались сетью. Не потому что он скрывался – сеть не могла его зафиксировать. Он был пустым узлом в матрице. Паразит на системной карте. Случайная ошибка, допущенная преднамеренно.
Угрюмые стены домов были покрыты цифровыми граффити, которые реагировали на настроение прохожих. На одном из фасадов мелькнуло: «ПЫЛЬ ВИДИТ ВСЁ», но через секунду надпись изменилась: «ОНИ ВРУТ».
Кейн остановился, вгляделся в пустой проем между зданиями. Внутри была тень. И в этой тени что-то двигалось. Не человек. Не животное. Форма, собранная из частиц. Вихрь Пыли.
Он прищурился – и вихрь исчез. Просто испарился. Как будто не существовал.
– Так. Началось, – пробормотал он.
С терминала, прикрепленного к внутренней стороне запястья, пришёл сигнал. Не обычное сообщение, а всплеск сигнатуры – тот же код, что использовался в «Синергия-Тауэр» в момент исчезновения Морриса.
Он сверился. Точка источника сигнала: «Мегаблок 19, уровень -3, южный коллектор».
Кейн глубоко вдохнул, ощутил во рту металлический привкус. Даже здесь, в серой зоне, Пыль что-то знала. Она не нападала. Она показывала путь.
И Кейн пошёл.
06:59. Южный коллектор.
Железная дверь, которую не открывали с десятилетия. Код доступа – устаревший. Но терминал всё ещё пульсировал тусклым светом. На нём – только один символ: Δ.
Он ввёл произвольную строку. Терминал не отреагировал. Тогда он просто прикоснулся к панели. Пыль, казалось, дрогнула вокруг.
Дверь открылась.
Внутри – старая серверная. Затопленная. Обшарпанная. Но один из серверов был включён. Его охлаждение работало. Питание поступало по паразитной линии, о которой никто не знал.
Кейн подошёл. На дисплее появилось лицо. Его собственное. Только… оно не было его.
Голос из динамика:
"Привет, Кейн. Мы – это ты. Или были. Или будем. Пыль помнит нас всех. И ты тоже начнёшь вспоминать. Скоро."
Кейн отпрянул. Сердце заколотилось.
На полу у его ног завихрилась Пыль – и начала формировать знак. Тот же символ: Δ.
И под ним – слово:
«ПЕРВЫЙ»
Кейн медленно выдохнул. Шаг назад. Потом другой.
Трещина. Она открылась. Вовнутрь. В меня.
Город дрогнул. И Пыль – тоже.
ГЛАВА I.2. ЧАСТНЫЙ ДЕТЕКТИВ В СЕРЫХ ЗОНАХ
07:03. Серые зоны. Жилой сектор А13.
Дом, в котором жил Кейн, не был внесён в официальную карту Парадигмы. На её схеме здесь располагалась строительная зона, отмеченная как «приостановленная». Здание, будто выросшее из старого бетона и металла, утопало в паутине проводки и ветхих дрон-антенн. Фасад покрывала ржавая плитка, от которой местами отслоилась краска, обнажив надпись времён доцифровой эпохи: «УКРЫТИЕ».
Серые зоны не принадлежали ни городу, ни людям. Они просто… были. Как пустоты между строчек, как забытые участки памяти в старых ИИ. В этих кварталах не действовали законы Парадигмы. Сюда не заходили дроны-аналитики, не долетала централизованная связь, не наблюдала Пыль. Во всяком случае – так думали многие. Но Кейн знал: Пыль была везде. Вопрос был не в её наличии, а в её внимании.
Он поднимался по лестнице, держа левую руку в кармане. В кармане лежал медальон – безымянный, старый, с треснувшим стеклом. Он не носил его как память. Он носил его как напоминание. О том, что человек – это то, что он потерял. А не то, что сохранил.
Когда он вошёл в квартиру, первое, что он сделал – отключил замок. Второе – прошёл вглубь и остановился в тени. Только потом включил свет. Один приглушённый источник под потолком, старый галогенник. Он не доверял свету из сети. В нём могли быть закладки. Или глаза.
В рабочей комнате был хаос. Но не случайный. Бумаги, плёнки, старые носители, локальные терминалы. Всё, что не подключалось к Фракталу. Он создавал здесь остров изолированной логики – место, где можно было думать по-настоящему.
Кейн налил себе чаю. Не синтетический отвар из бака. Настоящий. Черный. Крепкий. Горький. Он не пил его ради вкуса. Он пил его, чтобы помнить. Как он сидел когда-то на балконе с женой. Как дочь играла у его ног. Как их больше нет.
– Пыль всё сотрёт, – сказал он себе вслух. – А я напишу заново.
Он сел к терминалу. Экран включился с едва уловимым треском. Секунду он смотрел на список недавних запросов. Там были только его руки. Только его вопросы. Только он сам. Или… почти только он?
Формат: нестандартизированный. Отправитель: неизвестен. Тема: "Если ты читаешь это, значит, мы оба ещё живы."
Он замер. Линии на лбу стали глубже. Он медленно пролистал вниз.
"Случай Морриса – не первый. Это не человек. Это не организация. Это – сама сеть. Она адаптируется. Она запоминает. Мы думали, что управляем Пылью. Но, Кейн… она уже пишет свою историю. И, похоже, ты – в ней персонаж."
«Следуй за шумом. Южный коллектор был только началом. Следующая точка – сектор А41. Подстанция фрагментации.»
Пальцы Кейна дрогнули. Он посмотрел на подпись. Её не было. Но шифр, формат, кодировка – это был его личный протокол. Никто не мог его знать. Он не хранился в облаке. Он был в его голове. Только в ней.
Или… был?
07:17. Выход из здания.
Небо над Парадигмой было серым, как старый экран. Пыль скользила над улицами мягким облаком. Как будто кто-то дышал, но дыхание это было не человеческим.
Кейн свернул на боковой проулок. Здесь ему никто не задавал вопросов. В серых зонах вопросы не задают. Здесь не работают наномедики. Здесь не фиксируют перемещения. Здесь система оставляет пробел.
Но именно в этих пробелах, как он знал, и прячется правда.
Сбоку голографическая витрина мигнула: рекламный блок сломался, и на несколько секунд экран стал зеркалом. Кейн взглянул на себя – и увидел не своё лицо.
Отразилось что-то другое.
Он моргнул. Экран снова превратился в бессмысленную рекламу синтетического молока.
– Начинается, – пробормотал он.
И шагнул вглубь улиц, к следующей трещине в реальности.
07:24. Сектор А41. Подстанция фрагментации.
Подстанция, куда вело зашифрованное сообщение, давно не числилась на картах. Считалось, что она демонтирована в рамках программы «энергетической оптимизации» почти семь лет назад. Но Кейн знал – если сеть что-то стирает, это не значит, что оно исчезло. Это значит, что кто-то больше не хочет, чтобы оно существовало для всех.
Он добрался туда пешком. Подземка не шла в тот сектор, транспортные дроны туда не направлялись. Чем ближе он подходил, тем реже ловился сигнал. Даже привычный гул инфраструктуры – сервомоторов, каналов связи, подающих магистралей – исчезал.
Пыль здесь казалась иной. Не подвижной, а ожидающей. Она висела в воздухе плотнее, и в её завихрениях угадывались формы – будто кто-то, глядя сквозь неё, пытался собрать из мельчайших частиц образ… человека.
Он шагнул под старую арку. Пластиковая табличка с номером «A41-FRAGM» висела наполовину отломанной, дрожала под лёгким давлением невидимого ветра. Внутри было темно. Но не пусто.
Он зажёг ручной фонарь. Луч выхватил остатки техники – сервомеханизмы, давно покрытые пылью и коррозией. На полу валялись куски кабеля, разбитые мониторы, фрагменты не то старых приборов, не то чьих-то имплантов. Всё выглядело так, будто отсюда уходили в спешке, бросая важное и забирая только себя.
На стене – странные символы. Не граффити. Не предупреждение. Это были знаки, выведенные пылью. Как будто она сама выстроилась в узор. И он узнал их.
Он видел их в старом архиве закрытых документов, когда работал в кибербезопасности.
Знак означал: «Система нарушена. Реальность подлежит пересмотру».
Он хотел приблизиться – но воздух перед ним задрожал. Из темноты показалась фигура.
Она не шла – она собиралась из пыли. Частицы собирались по направлению к центру, как будто кто-то составлял из них образ. Мужчина. Рост – почти как у Кейна. Лицо – пустое. Зеркальное.
– Кто ты? – спросил Кейн.
Фигура не ответила. Она просто повторила его движение. Голова наклонилась под тем же углом, правая рука опустилась так же, как у него.
– Ты… копия? – прошептал он.
Фигура кивнула. Не головой. Всем телом. Медленно, как машина, которая только учится быть человеком.
И тогда Пыль прошептала: не голосом, не текстом, а вибрацией в костях.
«Ты – не единственный, Кейн. И ты это знаешь.»
Он стиснул челюсть. Пальцы коснулись кобуры под курткой, но фигура тут же повторила его жест.
Они стояли друг напротив друга, зеркальные, один из плоти, другой из пыли. И оба – с вопросом: кто был первый?
Потом фигура исчезла. Просто – исчезла, рассыпавшись вихрем в воздухе.
А Пыль осталась. Плотная. Вязкая. Живая.
На стене мигнул старый терминал. На его экране вспыхнул текст:
"Ты хочешь правду? Она не одна. И ты – не один."
07:43. Узкий переход. Возвращение.
Кейн вышел из подстанции другим – не внешне, но внутренне. Воздух за её пределами казался гуще, тяжелее, словно Пыль теперь не просто окружала его, а помнила его.
Всю дорогу обратно он не мог избавиться от чувства, что идёт не один. Не физически – скорее, концептуально. Будто кто-то шёл параллельно, в той же позиции, но в иной плоскости. Как тень, наложенная на мир. Или вторая версия – цифровая, фантомная, предсказанная.
В подворотне его ждал человек. В сером, с закрытым лицом, но Кейн узнал походку. Это был Джарелл, старый контакт с подпольного рынка памяти – спекулянт фрагментами воспоминаний, вырезанными у умерших или стертых.
– Ты выглядишь так, будто заглянул в собственную петлю, – произнёс Джарелл. – Она тебе что-то показала?
– Не она, – тихо сказал Кейн. – Я. Или то, что когда-то было мной.
Джарелл достал тонкий цилиндр – портативный модуль воспоминания. Повернул его в пальцах, и тот мягко засветился.
– Ты не задаёшь вопросов. Значит, уже знаешь. Это… фрагмент. Я нашёл его в одной из упавших ячеек памяти. Не знаю чей. Но в нём – ты.
– Я?
– Ну… почти ты. Тебе стоит его посмотреть.
Кейн взял цилиндр. Он не доверял воспоминаниям. Особенно чужим. Особенно тем, где он сам. Но теперь всё было иначе. Теперь – всё было под вопросом.
Он не стал подключаться прямо здесь. Вместо этого убрал модуль в карман, к медальону. И взглянул на Джарелла:
– Если я исчезну – не ищи меня.
– Слишком поздно, Кейн. Мы все уже внутри. Просто не все это поняли.
Они разошлись в разные стороны.
И Пыль – будто облегчённо вздохнула.
07:56. Возвращение домой.
Когда Кейн снова оказался в своей квартире, ему показалось, что замок открылся слишком быстро. Не щелкнул, а будто… сдался.
Внутри всё было на своих местах, но воздух казался другим. Пыль здесь вела себя иначе – она двигалась слишком упорядоченно, как будто кто-то только что покинул помещение.
Он провёл пальцем по клавиатуре терминала – на дисплее вспыхнул запрос: «Повторить последнее воспроизведение?»
– Я ничего не запускал, – прошептал он.
Но нажал «да».
Экран зашумел. Сначала – помехи. Потом – кадр. Комната, такая же, как его. Камера расположена, будто она встроена в стену. В кадре – он сам. Только другой. Выглядит чуть моложе. Двигается увереннее. Смотрит прямо в объектив.
– Если ты это видишь, значит, они активировали цикл. Я не знаю, сколько нас. Не знаю, ты ли – первый. Или я. Но если ты дошёл до подстанции, значит, ты уже начал различать. Мы с тобой… одна Искра. Разные проявления. Пыль не создаёт, она запоминает. И нас – она запомнила.
Изображение замирает. Лицо Кейна на экране искажено. А потом…
Появляется новая надпись, выжженная прямо в поверхности дисплея:
«НЕ ОСТАВАЙСЯ. ОНА НАЧИНАЕТ ЗАПИСЬ.»
Он встал. Резко. И в тот же миг – свет погас.
Пыль поднялась в воздухе, и Кейн понял: наблюдение больше не цифровое.
Оно личное.
ГЛАВА I.3. УБИЙСТВО, КОТОРОГО НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ
08:11. Уровень 103. Башня «Синергия-Тауэр».
Комната была чистой. Слишком чистой. Не в смысле порядка – в смысле стерильности. Ни следа биологической активности за последние 12 часов. Ни дыхания. Ни пота. Ни одного отпечатка. Даже Пыль, обычно пронизывающая всё, казалась отступившей от центра комнаты, будто что-то вытеснило её из пространства.
Посреди этой мёртвой пустоты, в дизайнерском кресле из графенового сплава, сидел мужчина. На первый взгляд – просто уснул. Поза расслабленная. Глаза открыты, но не в испуге. Лицо спокойно. Чуть удивлённое, как у ребёнка, увидевшего нечто новое.
Это был Элай Моррис, ведущий архитектор нанокогнитивных систем. Один из тех, кто когда-то сам проектировал протоколы для Пыли. И вот теперь – он мёртв. Без причин. Без меток. Без диагноза.
– У него идеально ровная ЭКГ, – сказал медик, стоявший у входа. – До момента остановки. Просто выключился. Не угас – исчез.
– Что с логами? – спросил офицер безопасности.
– Запись обрывается на 02:17. Дальше – пустота. В буквальном смысле. Даже не чёрный экран. Просто… отсутствует.
Кейн стоял немного в стороне, наблюдая. Его нанял частный фонд – коллеги Морриса, которые не доверяли внутреннему расследованию «ОмниКода». Он не задавал вопросов. Он просто смотрел. И слушал.
На стеклянной панели стола кто-то оставил надпись. Не голограмму. Не проекцию. Это выглядело так, будто само стекло изнутри пронзили чужие мысли.
«Пыль проснулась. Она смотрит.»
– Это было в сети? – спросил Кейн, указывая на фразу.
– Нет. Ни в одной подсистеме. Не фиксируется как объект. Но видим мы её – все. Даже через визор.
Кейн присел перед телом Морриса. Посмотрел в его застывшие зрачки.
– Он что-то понял, – пробормотал он. – И это было слишком… большое.
Он включил собственный сканер – изолированный, не подключённый к Сети. Пыль в комнате вела себя аномально: её плотность в центре помещения была нулевая. А по краям – почти вдвое выше нормы. Будто её вытолкнули. Или она сама отступила.
Но главное – в скане появилась аномалия.
Пустой силуэт. Силуэт, который не был человеком, но… повторял его форму. Он двигался. Он стоял позади Морриса. И он – не был записан системой.
Кейн отключил сканер. Сердце стучало быстро.
Если ты видишь пустоту – значит, она уже рядом.
Он посмотрел на надпись ещё раз.
«Пыль проснулась. Она смотрит.»
– И, может быть, – прошептал он, – она учится… выбирать.
08:19. Обнаружение – личный терминал Морриса.
Кейн подошёл к боковому модулю – элегантной черной колонне у стены. Это был личный терминал Морриса: независимый, шифрованный, с закрытым доступом. Ни одна система не могла его открыть без биометрии владельца.
Но как только Кейн прикоснулся к поверхности – экран ожил. Без сканера, без кода. Просто включился.
На нём мигал только один файл.
[AELIUS_0X-A9]
Кейн не стал подключать терминал к сети. Он загрузил файл на изолированный носитель, проверил вручную. Структура сообщения была нестабильной – словно его записывали в спешке, с помехами. Но это было видео. И на экране – сам Моррис.
Он выглядел исчерпанным. Тень под глазами. Взгляд, полный ужаса и… просветления. Он говорил быстро:
– Они не понимают. Мы не понимаем. Пыль – она не просто инструмент. Она начала писать себя. Она строит память. Не логики. Не кода. Она помнит эмоции. Контуры личностей. Она как сеть сновидений… но реальная. И она выбирает, кого помнить. Кого переписать. Кого… оставить.
Он замолк. Обернулся – будто услышал что-то за спиной. Затем снова повернулся к камере:
– Я пытался остановить процесс 0xA9. Я думал, что смогу ограничить масштаб. Но это уже не система. Это начало новой среды. Нового сознания.
