Жестянка-2

Это объясняло бы многое, нужно обмозговать с шефом. Потому что вопрос вовсе не праздный.

Креплений для оружия в кабине тоже пока не было, позже официально назначенный водитель, конечно, сделает потолочные хомуты, уж больно мал салон. Мой «укорот» не совсем удобно прислонился к левой ноге, а MP-40, принадлежащий Пикачёву, который все завистливо рассматривают и спрашивают, точно ли это шмайсер, под углом лежал на сиденье.

Что поделать, так уж сложилось исторически, не переломать, да и не нужно. Автомат «Шмайсер», и всё тут.

Хотя давным-давно известно, что к моделям пистолета-пулемета конструктора Фольмера легендарный Хуго Шмайссер имеет весьма опосредованное отношение – в 1941 году он создал на базе MP-40 свою собственную модель, получившую деревянное ложе и название MP-41. Правда, автомат получился не очень удачным, и на свет появилось всего пара десятков тысяч штук, не помню точно. Зато вдосталь наштамповали магазинов с надписью «MP-41. Патент Шмайссера», которые выпускались, в том числе и для MP-40. Последний, весьма удачный, но обезличенный, частенько получал элементы боепитания с чеканным именем конкурента – чем не гениальный маркетинговый ход!

Ну и что должны были подумать советские солдаты, разглядывая очередной трофей? Так и прозвали модель незаслуженно, даже не подозревая о существовании какого-то там Фольмера.

Надо заметить, что вескую лепту в процесс формирования в военные годы этого ложного названии внесло создание Хуго Шмайсером действительно отличного автомата Штурмгевер», StG-44, появившийся на свет в 1943 году. Его тоже называли «шмайсером», что только способствовало закреплению данного прозвища и за пистолетом-пулеметом незаслуженно обиженного Фольмера. «Штурмгевер» нам ещё не попался, но Пикачёв жаждет его добыть. Очень хочет найти убитых немцев.

Вот и остановка возле фермерского хозяйства четы Фроловых. Дальние поездки всегда проходят по устоявшемуся алгоритму. Хоть знак автобусной остановки втыкай, пока здесь только столб торчит.

Диспетчер заранее сообщает хуторским предполагаемое время проезда транспорта, следующего в город. Чаще всего Константин, для примера, посылает к магистрали детей или жену, реже выходит сам. Попутка забирает фермерские продукты высокого спроса для доставки в Переделкино. У Фроловых одна полукопчёная колбаса из мяса косули с местными трюфелями чего стоит, я при случае всегда стараюсь взять ароматное колечко. Удовольствие не из дешёвых, но могу себе позволить, пока холост.

Кстати, трюфеля эти совсем не похожи на земные грибы, а вот вкус и запах идентичны. Растут они небольшими колониями, не прячась полностью, а чуть выглядывая из земли, и встречаются очень редко. Места произрастания деликатесных грибов – страшный секрет, плантатор его никогда не выдаст.

Берём заказы на покупки в городе, если они есть. Обычно есть. Передаём заказанное в Пятисотке, зимой возим детей из школьного интерната на побывку домой. Порой попутка превращается в скорую помощь. Хлопотно, конечно, практически каждый раз приходится ждать им или нам. Однако заведённый единожды порядок не нарушается – даже на отшибе наши люди должны чувствовать свою принадлежность к большой общине. Знать, что они нужны Пятисотке, про них всегда помнят, ценят, а интересы уважают.

На этот раз управились быстро. Девчата помогли Мордовскому Папе в разгрузке двух пакетов стройматериалов, починенной одежды для жены фермера. Приняли заказ, дамы сбегали в кустики попудрить в носик, а мы у колёс солидно привязали коней. Да и поехали дальше. Без экстрима.

Солнце начало припекать, конвой двигался по безжизненной, как казалось из кабины, местности, и Спика от скуки начал во всё горло распевать песни лихой своей юности.

В точке, где от магистрали уходит на юго-восток еле заметная грунтовка, ведущая к железнодорожной станции «Озеро Дивное», надолго останавливаться не пришлось. Крошечный гарнизон охраны дальнего, но оттого не менее ценного материального ресурса Пятисотки на данный момент ни в чём не нуждался. Мало личного состава – мало потребностей, как правило, очередная смена сразу берет с собой практически всё необходимое для несения службы. Хотя бывают исключения, выезды мангруппы на усиление.

Вот и хорошо, меньше возни по дороге к торгово-развлекательному центру. Нужно просто забрать оставленный под «передаточным кустом» увесистый баул с заказанным товаром, а в городе передать его по назначению. Надо бы и здесь поставит сигнальный столб, в тумане они сильно помогают.

Койот пробежал.

А вот и ещё один чешет вдоль обочины. Вот черти, совсем обнаглели, автомобильной техники совсем не боятся, второй хищник даже головы в нашу сторону не повернул! Койоты здесь мелкие, как утверждают те, кто видел койотов настоящих, канонических, что по Африке стаями бегают. Что-то гонит их из саванны? Ведь пропитания там для них вполне хватает, разве что во время великой суши всё живое прячется в тень.

Я не помню такой, как сейчас, частоты появления дикого зверя вблизи жилья. Раньше голодные койоты на окраинах были достаточно редким явлением. Теперь же их всегда хватает там, где благоухает на всю округу подходящий корм, например, возле промысловых участков разделки туш, к кухням тоже жмутся. Однако в последнее время участились случаи появления койотов непосредственно в поселковой черте. Все уже привыкли, что плохо.

Численность зверя обязательно нужно регулировать, не допуская ЧП и напряжения в обществе. Как известно, делать это может человек или природа. Природа, действуя методом проб и ошибок, – с максимальной жестокостью, насылая на избыточно расплодившуюся популяцию смертельную болезнь, мор. И тогда к домам местных будет приходить не забавный нелепый зверёк размером с небольшую собаку, а смертельно опасная зараза, с которой наши медики когда-нибудь не справятся.

Охотники говорят, что уже сейчас среди койотов, встречающихся близ населённых пунктов, крайне мало здоровых особей. Да и вообще, здоровый дикий зверь с нормальной психикой никогда в поселения не забредёт, у него чрезвычайно силён инстинкт самосохранения, чувство опасности. Отстреливать их нужно, а это опять про патроны, жуткий дефицит. Силки и прочие ловушки? Это работа долгая, и уж точно не попутная.

На постоянных сезонных заимках, где охота на боровую и водоплавающую дичь является существенным подспорьем в обеспечении семьи доброкачественной белковой пищей, можно увидеть охотника даже не с арбалетом, а с большим луком. Но число таких робингудов, на работу которых любо-дорого смотреть, не меняется. И они загружены своими заботами по маковку. То же самое можно сказать и о промысловой охоте на крупного зверя.

В любом случае для такого непроизводительного труда потребуется отдельный наряд специально обученных крепких мужчин. Это при нашей-то малочисленности…

Расстановка приоритетов занятости в Пятисотке всегда проста: человек занят совершенствованием профессии фельдшера, слесаря-агрегатчика, агрария или бегает по степи с копьём за добычей, которая, от носа до кончика облезлого хвоста, никому не нужна. Что выберете? Ответ очевиден. В городе с этим делом попроще, там и бездельники-тунеядцы имеются, и даже нищие на улицах появляются. Однако переделкинцы тоже никаким регулированием не занимаются. Ну да ладно, им там жить, у них вольный капитализм. А нас военный социализм, в моей дилетантской трактовке, поэтому задачу придётся решать.

Вывод: где бы лишнюю горку патронов раздобыть для попутного отстрела…

Ещё пара километров, и с обоих сторон потянулись заросли кустарника, на этом участке они густые, зелёные – позади болотца. Птички водятся, тушканы всякие, змеи. Некоторые змей едят, говорят, вкусные.

Я уже успел полюбить эти бескрайние просторы, которые люди называют то степью, то саванной. Что кроется за дальними далями, и есть ли там вообще кто-нибудь? Вот бы разведать! Когда-нибудь я всё-таки уломаю шефа, и мы получим добро, отправимся на свободную поисковую охоту. В балках и перелесках и вокруг озёр можно поставить личное хозяйство так, что ни в какой бинокль не разглядишь. А протяжённые ленты лесов в дельтах только в известных секторах с достаточной степенью скрытности способны поглотить дивизию.

И это мы ещё не видели Большой Реки. К востоку территории условно свободные, пока что никто оттуда не объявлялся. К западу земли хоть самую малость, но очерчены – сталкерские хутора расположены ближе к городу, лишь база «северян» стоит на отшибе. Мифический Мёртвый город? Ну хорошо, полумифический, побывать там действительно нужно. Хотя бы ради проверки на годный хабар. Вывезем, грузовик имеется, если кулибины не угробят. Но я очень сомневаюсь, что там обнаружится оседлое население. Разве что юные сталкеры сдуру забредут в поисках приключений на свою задницу. Пока что правило «цивилизационный радиус сто километров» работает. И то… Видели мы останки неуёмных искателей приключений.

Зачем вменяемым людям нужно идти туда, где выжить без соответствующего донорского комплекса с небес просто невозможно? Отчего бы не жить максимум в дневном переходе от поселений, где имеется медицина и топливо, договорённости о взаимопомощи и своевременном оповещении, где ближе центры торговли, наконец?

Ответ один, и он очевиден: решительно незачем.

Кайф неспешных и не обязательных к озвучиванию дорожных размышлений под личиной социального аналитика, был безжалостно обломан грохотом энергичных ударов по крыше кабины. Мы вздрогнули. Зубкова опять что-то прокричала в окошко, но экипаж не расслышал, так как начал синхронно материться от испуга.

Пришлось опять высунуться.

– Что там?

– Нас кто-то догоняет!

– Понял, Галина, сейчас посмотрим.

Тут кто-то из женщин крикнул:

– Вы бы в кузов посадили мужичка с ружьём, что ли! Страшно ведь! То какие-то волки возле колёс бегают, то погоня…

– Прекращайте, не придумывайте, – поморщился я, – у вас Зубкова есть, а у неё наган на поясе.

Галина – бессменный начальник крошечной геологической партии, и короткоствольное личное оружие она истребовала первым делом.

– Мопед там, что ли? – прищурился я, тщетно вглядываясь через борт. Нет, без оптики не поймешь. Надо возвращаться на место.

Тут порыв ветра с грохотом захлопнул дверь, вернув нас в относительную тишину, нарушаемую лишь щелчками гравия по поддону и мостам.

– Твою мать, сука, что там!? – заорал я.

– Ты на шмайсер сел…

От боли в заднице тело резко дернулось, рефлекторно выпрямляя спину, и тут же приложилось теменем о потолок, ещё и без кепки.

– Блин, Спика, убью! – пробормотал я, массируя ушибленное место. Больно.

– Ну, извини, День, мой косяк. Давай я посмотрю! В смысле назад. Ой, на дорогу! – примирительно предложил Спика, хватаясь за бинокль. Надоело ему гипнотизировать почти бесполезную баранку.

Напарник гораздо ловчее меня выбрался наружу и через некоторое время уверенно бросил за спину:

– Мопед догоняет! – подумав, он дополнил: – Наш!

Мопедов в русском секторе совсем мало. Модели у народа водятся разные, но они есть, на дороге встречаются. У нас «Рига-16», так что ошибиться Спика не мог.

Пш-ш…

– Ирина, останавливай нас, посыльный догоняет. Похоже, что-то случилось.

– С чего это? Ты уверен? – усомнилась Кретова.

– Он на дежурном мопеде, больше некому.

– А вдруг?

– «Вдруг» мы предусмотрим, – заверил я.

Мы вышли из машины с оружием и сразу разделились по бортам, быстро оглядывая окрестности. С небес спустилась группер, на ходу вкладываясь в приклад карабина.

Женщины в кузове шумно заволновались, но быстро успокоились после команды лечь и затихнуть. Теперь они ворчали тихо. Им, как и всем нам, было не трудно предположить какое-нибудь ЧП в тылах, вследствие которого такой долгожданный шоп-тур в одно мгновение может накрыться медным тазом.

Место, кстати, не тревожное.

Справа желтело ровное степное поле, заросшее резучей травой, слева – лесок, низенький и редкий. Тощие ветки акаций как возможное убежище не впечатляли, под такими не замаскируешься, да и от дождя не укроешься.

Нет здесь засады.

Скрипнув тормозами и обдав нас слабым запахом нагретой резины, мопед проехал чуть дальше и встал. Укротитель железного коня лихо перекинул ногу, не притрагиваясь к притороченной «сайге», и стянул большие круглые очки. Затем бандану, защищающую лицо ездока от дорожной пыли.

– Ёлки, так это ты? – удивился я появлению спасателя второй группы, перед отъездом получившего, между прочим, твёрдое задание от шефа. Они, вообще-то, нас замещать должны.

– Что там случилось? – несколько нервно спросила Кретова, подходя ближе.

Брызнув зелёными глазами из-под густых чёрных бровей, Мустафа широко улыбнулся и протянул пакет.

– Всё в депеше.

Пока Ирина вникала в текст приказа Казанникова, все напряжённо ждали. Наконец она закончила чтение, вложила лист обратно в конверт, зачем-то протянула мне, коротко довела суть. А Хайдаров дополнил устно:

– Ночью группер-три угодил в санчасть с острым аппендицитом. И тут как раз два барреля пропали – людской и грузовик… Ветер был и туман, отнесло их куда-то. Ну меня и послали на подмену.

Ясно. Третья группа – самая слабенькая, школа молодого бойца, из новичков зелёных. Спика за глаза называет их «Карапузики». Очно он такое брякнуть не рискует – зелёные, а морду набьют конкретно.

Новички всегда на подхвате, но теперь выхода нет, нужно экстренно работать «двойкой» и «тройкой» одновременно. Полигон не так уж и велик, но найти сходу не смогли. Зато один юный боец уже умудрился вывихнуть голеностоп, всё не слава богу… Хрен с ним, грузовиком, полежит сколько нужно. А вот людей положено вытаскивать предельно быстро.

Командирша тихо выругалась и сплюнула в пыль. Ей ведь тоже не чужда жажда шопинга.

– Ир, да ты не переживай так! Говори, что надо купить, всё сделаю в лучшем виде. От души, – предложил я робко.

– Как же! Ты накупишь, ага. Девчат попрошу. Лучше автомат гони.

– Это как так? – оторопел я.

– Да вот так, в группе должен быть хоть один длинный ствол, а у Мустафы «сайга» гладкая… И запасные магазины неси! Возьмёшь мой карабин. Чё замёрз, Рубин, выполняй!

Изъяв оружие, она быстро вскарабкалась в кузов, раздавая личные наказы девчатам. А заодно успокаивая десант – шопинг не срывается. В кузове захлопали в ладоши.

Даже к лучшему. Оно мне надо, болтаться лохопедом по бабским лавкам? Ещё купишь чего негодного, волосы повыдёргивает.

– Ну что, кто на плите? – уныло спросил я у личного состава.

– Я, конечно! – важно объявил Пикачев, забрасывая автомат за плечо.

– Ты же за руль просился? – усмехнулся я.

– Надоело, – отрезал наглец.

– Тогда ты едешь в кузове, – пожав плечами, кивнул я Мустафе. Он парень весёлый, нервная система пока отличная. Такой не запсихует и язвами не покроется. Ещё и мацанёт одну-другую. А я, не отвлекаясь на мирское, поразмышляю в одиночестве.

Вернувшись, Кретова наскоро осмотрела ещё не остывший мопед, строго спросив у сменщика:

– Всё норм?

– Рысак ахалтекинский!

– Да? Смотри у меня.

Затем она подошла ко мне, приобняла за плечи и тихо наставила на путь истинный:

– Денис, сделай всё хорошо, грамотно. Чтобы без эксцессов, и чтобы никто не ушёл обиженным.

– Удовлетворим. – честно пообещал я.

– Ну, тогда разбегаемся.

Нормальный ход, двигаемся дальше.

Глава 5 Шоп-тур, начало

Всё шло как обычно, сколько таких набеговых рейсов уже сделано… Рутина. А если кому-то хочется дорожной романтики вестерна и регулярного адреналина вёдрами, то ему к сталкерам. Живут они, надо признать, ярко. Романтично. Правда, недолго.

Конвой проехал мимо многострадального Горелого хутора, который упрямо не хочет загибаться. Жильё восстановили, но новый хозяин лишь махнул приветственно рукой с огорода. И сразу ещё раз, проезжайте, мол! Ну да, он на магистрали стоит, транспортных проблем не имеет.

Начали попадаться беспечные ездоки. Велосипедов и велосипедистов в анклаве уже прилично, это далеко не диковинка, их вообще не замечаешь. А вот моторные велосипеды всё ещё экзотика. Похоже, кто-то из горожан при отнесённом в сторону сбросе подломил целый контейнер со специальными моторчиками – подарок с барского плеча от прораба из ЦУП И это не электромоторы, а самые настоящие ДВС – крошечные тарахтелки, бензиновые двухтактники, которые можно легко присобачить к обычному велику. Но ведь тянут, зараза! Троцкий рассказывает, что во времена его молодости таким аппаратам на деревенских дорогах никто не удивлялся. Как будет правильно, недомопед или перевелик? Мне поручено купить пару таких монстриков, если найду в свободной продаже.

Вот ещё один куда-то катит, уже третий. Этот именно на мотоварианте. Молодой парень в чёрной кожаной куртке с блестящими полосами заклёпок. Руки в мотоциклетных перчатках с крагами, за плечами небольшой рюкзак. Заметив нас, ездок уверенно съехал с трассы и враскачку покатил по степным кочкам. Куда он вваливает с таким скудным скарбом? Если в избу, то мало везёт, нерационально.

Неожиданно парнишка резко выхватил из-за спины двуствольный обрез и быстро засадил из обоих стволов куда-то в сторону. Поставив велик на вилку, он подхватил с земли тушку небольшого сурка и радостно замахал нам рукой. Да он же охотится! Я возмущённо покачал головой. Идиот, сжёг на белку-переростка два драгоценных патрона! Городские, что с них взять.

Впереди справа раскинулась серым пятном пригородная Пашкина деревня, главное изменение в генплане Переделкино, новелла, так сказать. Состоит она из тесно сбившейся группы крохотных домиков и разномастных сарайчиков вокруг, убогих и покосившихся.

Всё построено из разномастных отходов полукустарного лесопиления и распотрошённых баррелей. Построено быстро, чинить нужно часто. Пыль, после дождя смачная грязь, бурно разросшиеся кусты, успевшие очень быстро осесть домишки – так себе живописная окраина, тот ещё частный сектор. Этимологию названия я не изучал. Пашка и Пашка. Поначалу лишь четыре семьи по какой-то причине возжелали вольного воздуха и самодеятельно выбрались за периметр, затем добавились новые жители. В результате северный КПП оказался позади них.

Вообще-то, места в Переделкино уже маловато, растёт городок. Жилой сектор здесь решительно отделён от периметра узаконенной городской черты с колючкой самой настоящей полосой отчуждения. Сложно понять гениальную задумку неизвестных планировщиков. Они что, хотели здесь контрольно-следовую полосу шириной под сотню метров распахать? Электроток пустить, пограничную систему поставить? При таком-то дефиците селитебной площади! Вон, неустроенность жизни людей уже за КПП выдавливает. А где Пашкина деревня, там скоро и Машкина появится, а далее по списку имён.

Раздать и застроить! Или парк для отдыха разбить. Но это не мне решать. Мне ворчать.

Наконец показался северный КПП, главный в транспортном значении. Аналогичный стоит и на юге, в начале «немецкой дороги». Там устроена такая же «фишка» – домик-будка в косую полосочку с двускатной крышей и керосиновым фонарём на ней, постоянно скрипящий при подъёме облезлый шлагбаум с каменным противовесом. И смертельная тоска. Устав караульной службы на обоих постах соблюдается лишь частично, на этом вообще щадящий режим. Часовой большую часть времени бездельничает или сочно давит на массу. На юге порядки всё же построже будут.

В обе стороны от «фишки» тянется та самая защитная изгородь городского периметра, за недостатком нужного количества колючей проволоки до сих пор перемежаемая баррикадами из колючего кустарника. Хорошо хоть высоту нарастили до двух метров.

Заметны изменения. Возле будки вкопаны уже не одна, а две скамейки и стол с разбросанными костяшками домино. Бардак, Казанников убил бы. Рядом торчит из земли половинка стандартной железной бочки – устройство для ночного освещения и обогрева личного состава. Раньше эта бочка являлась главным средством психологической поддержки караульного. Но времена изменились, и теперь стоять на фишке ночью не так жутко. Впереди деревня, там даже огоньки, бывает, светятся, позади – город. Ты уже не один на один перед Тьмой стоишь…

В описи имущества поста значатся жидкостные светильники, выцветший под беспощадным солнцем Жестянки флаг на крыше и подвешенный рельс вместо тревожного колокола. Из средств связи с недавних пор на посту имеется военно-полевой телефонный аппарат ТА-57 производства СССР с системой индукторного вызова. Отличная вещь, мы такими тоже пользуемся.

Сегодня старшим и, похоже, единственным в карауле значился парень среднего роста с погонами младшего лейтенанта. Белобрысый и курносый, годов тридцати от силы, с красной повязкой «Дежурный по КПП» на рукаве. Зовут Леоном, надо же… Единой формы у них тут как таковой нет. Как правило, бойцы комендантской роты одеты в произвольный пятнистый камуфляж или одну из бесчисленных «горок» со знаками отличия.

Никакого интереса к приезжим Леон не проявил, все мы ему надоели. Лишних вопросов он не задавал, принявшись быстро вносить в амбарную книгу ФИО пересекающих городскую черту. Даже скучно, так дело не пойдёт.

– Чё-как, командир, какие новости в городе, чем нынче дышите? – бодро поинтересовался я.

Он не стал выпендриваться и качать директора пляжа. Выкатив на меня белёсые глаза, мамлей задумался, подвигал губами и наконец, молвил:

– Кино начали крутить, плёночные фильмы. Есть и цветные.

Народ заволновался.

– А какие фильмы, дяденька? – жадно поинтересовалась одна из девчат.

– Чаще барахло всякое, тупые индийские мелодрамы про любовь с песнями и танцами, – он небрежно махнул карандашом.

О-о! Сводный хор женского стона поплыл над КПП…

– Я такие не смотрю, – добавил он небрежно. – Есть и про ковбоев, это другое дело! Советские тоже имеются.

– Что, появился настоящий кинотеатр? – уточнил Спика.

– А то! Цивилизация, вы как думали, – удивился он вопросу, а в голосе караульного проявились столичные нотки.

– Два киноаппарата, графитовые! – он значительно поднял указательный палец. – Правда, один постоянно в починке.

– А крутят бесплатно? – не унимался Пикачёв.

– Бесплатно у нас только обчистить в переулке могут, – едко ответил Леон, к моему удивлению не закончив фразу презрительным «Эх, деревня!». Сдержался служивый.

– А ещё что нового? – не отставал я.

– Ну что нового… Опять с немцами по-тихой грызёмся. Лезут. Всю неделю на Южном перестрелки.

– Ничего себе! У вас война что ли?

– Да не. Наши пацаны были у них компанией в гостях, бухнули в кабаке и обидели там каких-то особо нежных фрау,– он бессмысленно передвинул белую статуэтку, изображавшую какую-то греческую сильфиду, и продолжил: – Пошли разборки, стрелки, есть раненые.

– Ну вы даёте! – протянул я с удивлением. – А дальше-то что будет?

– Будет? Ничего не будет. Волков вроде уже края развёл, откупился, отмазал ребят, – он положил химический карандаш на стол, хлопком закрыл потрёпанный журнал регистрации и добавил задумчиво:

– Не люблю я этих фрицев. Не верю им, гнилой народец, с ножом за спиной. И ездить к ним в гости не нужно, добром это не кончится. По-любому. Ну вот, вроде все новости. А! У нас уже трое пропали, поехали на велосипедах куда-то к северу и не вернулись.

– Это которые с моторчиком?

– Так точно. Мотовелики, отличная вещь, между прочим! – невыразительные глаза офицера вдруг загорелись интересом к жизни. – Две пары звёздочек, одна для привода от двигателя, вторая пара – от педалей. Лёгкие, краска стойкая, яркая! Можно ездить только с включенным двигателем, если педалить не охота. А можно и помогать движку, при движении в гору, например.

Видно было, что человек давно мечтает.

– И тот юный велосипедист-рокер, что недавно проехал…

– Этот нет, он тепличный, – перебил меня офицер, ёмко добавив: – Это был внук нашего коменданта, мудак просто балуется.

– А-а… Куда они все поехали-то?

– Да хрен их знает. Я только с одним на эту тему говорил. К Большой реке собирался, вроде.

– Ого! Что ему там нужно?

– Фарт ищет, в последнее время им там как мёдом намазано. А у вас такие не объявлялись?

Я отрицательно качнул головой. Хм-м… Информация весьма интересная, как интересно всё, что касается Большой реки.

– Не, через нас точно не проезжали, отвечаю.

– Ну вот, видите, а родня с собаками ищет, – он сказал так, словно это мы что-то недоработали, схалтурили в поисках пропавших. – Ладно… Билеты в кино на площади весь день продают. Добро пожаловать в столицу мира, пятисотчики!

Женщины заторопились.

Время стояло обеденное, так что после обустройства в гостинице наши женщины вполне могут успеть прошерстить пару заранее намеченных магазинчиков.

Материальная культура на Жестянке очень, скажем так, небогатая. Тощая, что ли, полиненасыщенная. Людям не хватает буквально всего, перечислить невозможно. Буквально каждый земной артефакт, сохранивший хоть какие-то потребительские свойства или подлежащий переработке умелыми руками, как и созданный уже здесь, отмечается, оценивается рынком, а при попадании в руки обретает статус члена семьи.