Среди них. Но не с ними

К двум часам, наконец, управились. Спать легли вповалку в танцевальной комнате, на брошенных на пол матрасах. Вовчик лежал, стиснутый могучими телами двоюродных братьев и безуспешно пытался заснуть. Родичи, умаявшись за день, разноголосо храпели. Вовка чувствовал себя среди них одиноким и ненужным. Спину ломило от неудобного положения, но повернуться он не мог. Так и пролежал всю ночь.

Утром всё завертелось бешеным вихрем. Пришёл свидетель, старый друг, приехали московские родственники. Вовчика нарядили – гипюровая рубашка немилосердно царапалась, – свидетелю повязали через плечо широкую красную ленту с кистями. Обоим сунули в руки сумки с бутылками и конфетами, в карманы насыпали металлических рублей и полтинников – для выкупа невесты – и отправили вниз, к машине. Вовчик спохватился, что забыл паспорт. Сестра Ленка сбегала наверх, принесла, но её тут же погнали ещё раз – за кольцами.

Наконец, тронулись, но у последнего подъезда их остановила толпа мужиков, натянувших поперёк дороги верёвку и требовавших выкуп. Пришлось Вовчику вылезать, откупаться от них водкой, выслушивать поздравления, наставления и практические советы вперемешку с похабными шутками. Время поджимало, он нервничал, но в конце двора, перед аркой, их поджидала ещё более многочисленная толпа женщин. Откупиться от них оказалось сложнее. Пришлось отдать кроме водки, ещё бутылку шампанского и почти все конфеты. Бабы, раскрасневшиеся от мороза, выплясывали вокруг жениха, голосисто распевая частушки, тискали и смачно целовали, потому что знали Вовчика с пелёнок. Совершенно обалдевший, он насилу вырвался от них, и уже без всяких приключений они доехали до дома невесты.

Там их ждали её родственники, свидетельница и подружки, которые никак не желали отдавать Валечку жениху и тоже требовали выкупа. Однако долго торговаться было некогда, внизу гудела машина. Жених торопливо отдал всё, что у них оставалось, – свидетель еле успел припрятать бутылку шампанского, – и они поехали, наконец, в ЗАГС.

Церемония бракосочетания не заняла много времени, и в себя Вовчик пришёл уже в фойе – с кольцом на правой руке и с бокалом шампанского в левой.

Из ЗАГСа поехали по традиционному маршруту – к Вечному огню, на Ленинские горы. В машине, глядя на пробегающие мимо заснеженные улицы, Вовчик успокоился. Итак, он женат! Валечка, сидящая рядом с ним – его жена! Дома ожидает грандиозное застолье, устроенное в его честь! Куча гостей, масса подарков – всё для него! А вечером он ляжет спать не один – первый раз в жизни! – он ляжет с Валечкой в супружескую постель, а перед этим закроет дверь, и никакой дядя Петя не посмеет войти! И, наконец, сегодня на нём нет рейтуз и утиных трусов! И всё это благодаря пятиминутной процедуре в ЗАГСе!..

А гости уже, наверное, собрались. Он позвал всех своих друзей и знакомых, в том числе и Наталью. Теперь они на равных – она замужем, он женат. Может быть, теперь, увидев его во всём великолепии, она пожалеет о своём поспешном замужестве? Только бы пришла…

У подъезда в две шеренги выстроились гости, рядом толпились уже весёлые соседи со всего двора. Молодых осыпали рисом, леденцами и мелкими монетками – чтоб жили счастливо, детишек рожали и дом чтобы – полная чаша! Вокруг с визгом и хохотом носились дворовые ребятишки, подбирая конфетки.

Среди молодёжи, держащейся несколько в стороне, в накинутой поверх нарядного платья шубе стояла Наталья. Одна, без мужа…

У Вовчика голова шла кругом.

… В это время одна из тёток решила выпустить в туалет бабушку, чтобы потом на неё не отвлекаться.

Молодые пробились к двери и стали подниматься по лестнице. После суматохи в тесной прихожей все ввалились в большую комнату и вдруг вспомнили, что невеста должна бросить букет! Букет тут же был брошен и ловко пойман выскочившей из туалета бабушкой. Свидетельница, имевшая на него виды, обиделась на всех. Цепко держа добычу, бабка юркнула к себе. На её дверь навесили замок и начали, наконец, рассаживаться за столами. Новобрачных усадили на почётное место, и долгожданное веселье началось!

Основную массу гостей составляли пожилые тётки, и они сразу взяли инициативу в свои руки. По установленной ими очерёдности зачитывались по бумажке поздравления, часто в стихах, вручался очередной подарок, тут же разворачивался, обсуждался и обмывался.

С первого тоста пили водку. Шампанского налили только молодым. Ещё две бутылки, с розовым и голубым бантиками на горлышках, стояли на серванте. Их предполагалось открыть в первую годовщину свадьбы. К бутылкам было прислонено новенькое свидетельство о браке. Ни Наталья, ни Вовкина сестра Ленка водку не пили. Но на столах не было ни сухого вина, ни лимонада, ни минералки. «Дамское красное» оказалось приторным портвейном, из тех, что «по рупь пять, а пьётся, как по рупь семь!..». Пришлось налить его в рюмки, после каждого тоста подносить к губам и ставить на место.

«Оливье», с вечера заправленный майонезом, ночь простоял на кухне в ведре – забыли вынести на балкон. Красная рыба была слишком солёной, в винегрет накрошили много лука и заправили уксусом. Вкусными были огурчики, украинское сало и маринованные грибочки, а также селёдка и копчёная колбаса. Наталья и Ленка сосредоточились на них. Очень во-время принесли – не кастрюлю даже, а бак! – с картофельным пюре, жёлтым от трёх пачек маргарина. Одно было плохо – запивать всю эту солёную и жирную снедь было нечем. Ленка, улучив момент, сбегала на кухню и притащила большой кувшин воды с вареньем. Сразу стало легче.

В рекордный срок столы основательно разорили, мужики группками разошлись кто на балкон, кто на лестницу, тётки сбились в одну кучу и затянули песню. Молодёжь ушла в соседнюю комнату, там включили магнитофон, и начались танцы. Свидетель напропалую ухаживал за Натальей, постоянно отбивая её у конкурента – толстого и весёлого украинского хлопца. В дверях несколько раз возникал жених, покачиваясь, тяжёлым мутным взглядом искал Наталью и снова исчезал. Его пытались затащить, требовали, чтобы потанцевал с невестой, но он упрямо отказывался.

Свадьба набирала обороты. Пили, пели, танцевали уже по всей квартире и на лестничной площадке. Валечка демонстрировала готовность к семейной жизни, по требованию тёток заметая пшено со щелястого паркета и с завязанными глазами находя своего суженого. Это было несложно – у Вовчика был нос с горбинкой, усики и гипюровое жабо. Вырвавшись от тёток, он дважды звал Наталью выйти с ним "на разговор". Она смеялась и не шла. Один из дядьёв жарил на баяне, бабы, стараясь переорать друг друга, перешли на совсем уж похабные частушки. Их выпихнули из квартиры, они с облегчением скатились с лестницы и продолжили во дворе.

В большой комнате азартно развлекались с сырыми яйцами – катали носом по столу и перекатывали в брюках весёлого дюжего хлопца – из одной штанины в другую, стараясь не разбить. Все участники забавы ухохотались до икоты. Валечка деликатно разбила яичко над чашкой и показала новым родственникам, как умеет отделять желток от белка.

Ленка, не выдержав, нагрузила тарелку свадебной снедью, налила в стакан красненького и понесла бабушке. Та, не упустив оказии, ворвалась в комнату, поскользнулась на разбитом яйце и шлёпнулась прямо под ноги стоявшей к ней спиной Натальи. Свидетель сгрёб Наталью в охапку, спасая от падения, и, вальсируя, увлёк в маленькую комнату. Там царила кромешная тьма, и несколько пар, тесно обнявшись, топтались под музыку битлов. У дальней стены на матрасах храпели сошедшие с дистанции гости.

Через несколько минут дверь отворилась. Танцующие недовольно подняли головы, жмурясь от света. Вовчик, растопырив руки, потолкался среди них, наткнулся на свидетеля, нежно прижавшегося к Натальиной щеке, и за галстук выволок его на лестницу. Встревоженная Валечка поспешила за ними. Мужики уже оттаскивали жениха, но он, выкрикивая бессвязные ругательства, вырвался, замахнулся на свидетеля, тот увернулся, и Вовкин кулак со всей дури впечатался в стену. Осталась небольшая вмятина, посыпалась штукатурка. Свидетель содрал с себя порванную красную ленту, поправил галстук и вернулся в соблазнительную темноту, попутно опрокинув в себя чью-то рюмку.

Рука у Вовчика стремительно распухала и синела. Валечка вызвала такси, пошепталась с матерью и незаметно увела мужа вниз. В травмпункте обнаружили несколько переломов, наложили гипс.

– Об кого же ты так саданулся, жених? – Удивлялся весёлый врач. – Честь невесты защищал? А где второй? Ты ж ему, небось, челюсть раскрошил?

Вовка хмуро молчал.

– Жена молодая в претензии не будет? Брачная ночь, а ты с гипсом. Нетрудоспособный, можно сказать!

– Не будет! – Гордо осадил врача Вовчик.

На обратном пути Вовчика сморило. Затащив его с помощью таксиста в квартиру, Валечка сноровисто раздела мужа, уложила на диван. К стеночке, под холодильник. Он тут же захрапел. Бестрепетной рукой она обшарила карманы его костюма, вытащила все подаренные деньги, пересчитала и спрятала в родительский шкаф под бельё. Потом разделась сама, аккуратно убрала платье и фату. Расчесала волосы, умылась, надела новую ночную рубашку и впервые в жизни легла в супружескую постель.

Долг

Натаха жила с мужем и ребёнком в коммунальной квартире, работала в детском саду. Нормальная жизнь, как у всех.

Были и проблемы, как без них.

Муж Пуша любил выпить. То, что он любил ещё: вкусно и обильно поесть и слушать часами записи зарубежных групп, с удобством расположившись на широкой тахте с сигаретой и рюмкой в компании друзей, и чтобы непременно присутствовала Натусик – существовало именно на постоянном фоне любви к выпивке. Заниматься хозяйством, любить жену, заботиться о ребёнке у него не было ни малейшего желания. До тридцати двух лет он жил в родительской семье, где хозяйством занимались мать, отец и подросшая сестра, где любили больше всех его и заботились в первую очередь тоже о нём. Совершив акт неслыханной щедрости, а именно – позволив Натахе его на себе женить, он искренне считал, что больше уже никому ничего в этой жизни не должен. И был уверен, что после такого благородного и поистине героического поступка количество любящих его, заботящихся о нём и оберегающих его от бытовых проблем домочадцев просто увеличится ещё на одного человека.

Сынок Валечка родился с букетом болячек, одна из которых налицо, вернее – на лице: заячья губа. С самого рождения по врачам. Вслух Натаха обвиняла мужа – мол, всё из-за его пьянства. Но Пуша был мордастый, губы крупные, красивые, зубы плотные, ровные – один в один. И вся его родня такая – румяные, улыбчивые. А вот у самой Натахи лицо утюгом, верхних передних зубов не четыре, а два, очень широких. А как растут остальные, никто не знал, потому что Натаха никогда не хохотала и от уха до уха не улыбалась. Старалась держать тонкие губы сомкнутыми. Как обстояло дело со здоровьем в её роду, она не знала. У неё были только мать, красивая властная женщина, и младший брат Данила – кудрявый красавчик. Сестре и брату известно было лишь то, что мать никогда не была замужем и родила их от разных мужчин. В глубине души Натаха подозревала, что причина кроется где-то в родословной её биологического папаши, но матери свои соображения не озвучивала. Мать ей помогала – и с ребёнком, и материально.

Когда поехали первый раз с грудным Валечкой в больницу на консультацию, встретили в очереди Никиту, друга и бывшего одноклассника Пуши. Натаха знала, что у них тоже недавно родился ребёнок, девочка, которую назвали Дианой. Издалека заметив Никиту с женой, склонившихся над своим розовым кулёчком, Натаха моментально поняла, что у них тоже что-то очень не так с ребёнком – тех, у кого было всё в порядке, сюда не направляли. И хотя они до последнего пытались сделать вид, что никого вокруг не видят и не узнают, Натаха устремилась прямо к ним, громогласно поздоровалась, стала расспрашивать, полезла смотреть Дианочку, охать и ахать. Но и своего Валечку демонстрировала охотно и подробно рассказывала о его проблемах. Смущённый Пуша попытался её остановить. Никита и его жена деликатно попытались уклониться, им не хотелось показывать свою доченьку и уж тем более, обсуждать её. Они сплотились вокруг неё и готовы были всё преодолеть, сделать всё возможное и невозможное, чтобы вернуть девочке здоровье и красоту. И чтобы никто никогда не смог сказать ей, какая она была в детстве страшненькая, с разорванной губой. Но все попытки оказались тщетны. Деликатность была Натахе чужда, и остановить её не удалось никому. В результате у всех испортилось и так невесёлое настроение. Пуше было неудобно перед другом, Никите перед женой. Натаха ничего не замечала. Она была оживлена и даже как будто рада, что встретила товарищей по несчастью. Это словно снимало с неё часть вины за врождённый дефект Валечки. Она собиралась дома растолковать мужу: таких случаев много, видел же – полный коридор, да и у близкого друга то же самое. Но вышло наоборот: державший себя в руках на людях Пуша, оказавшись дома, сам наорал на неё: нечего винить его за то, что выпивает, вон Никита не пьёт вообще, а ребёнок тоже больной! Значит, дело не в алкоголе. И не в его, Пушиной, наследственности. У них в роду все здоровые и на лицо удачные. А лучше бы Натахе поинтересоваться у тёщи – от кого та её родила? Хотя, теперь какая разница!.. И нечего тыкать больного ребёнка в лицо всем знакомым! Нашла, чем хвалиться! Никита с женой правильно делают – мало ли, какой у кого глаз! И язык! Кто посочувствует, а кто и позлорадствует. Ребёнок ещё в пелёнках лежит, а его уже все обсуждают. Надо поскорее вылечить, исправить, чтобы люди пальцем не показывали!

И потянулись месяцы и годы, состоящие из больниц, операций, процедур, болезней, осложнений, аллергии на многие продукты, проблем со вскармливанием, особенностей развития… Бесконечный утомительный конвейер. Никакой радости материнства Натаха не ощутила. И не понимала, какой вообще смысл вкладывают в это понятие. В результате, когда дети подросли и стали встречаться в песочнице, выяснилось, что у Дианы на лице почти ничего не заметно, и зубки нормальные, и дикция. И вообще – милая, развитая девочка с хорошим характером. У Валечки – заметный неровный шов, уродливая губа, вкривь и вкось растущие некомплектные зубы. Он на голову ниже Дианы, бледный, плохо говорящий, гундосый, нервный. Жена Никиты, завидев Натаху, торопилась уйти со двора. Она боялась, когда Натаха принималась нахваливать её дочку – похвалы эти казались ей льстивыми, неискренними и завистливыми. Молодая умная женщина с высшим образованием серьёзно опасалась, что Натаха может сглазить ребёнка. И ещё ей был неприятен сам Валечка. И она видела, что Диана его боится. У него плохо дышал нос, он ходил с открытым ртом, из которого стекала слюна. И любил неожиданно закричать в лицо другому ребёнку, вырвать из рук игрушку, бросить песком. Пуша тоже сторонился своего ребёнка. Он его раздражал – видом, поведением, проблемностью, невозможностью с ним договориться. Пуша часто орал на него, отгонял, и мальчик его боялся.

И мечты были.

Валечку вылечить, завладеть второй комнатой, которую занимал милиционер с семьёй. Милиционер стоял на очереди, и Натаха от души желала ему получить квартиру. А сама готовилась сразу подать заявление на его комнату. И тогда квартира, большая хорошая двушка, станет их собственной! В ожидании этого события она приобрела по случаю в комиссионке спальный гарнитур карельской берёзы, состоящий из двух полуторных кроватей, двух прикроватных тумбочек и трёхстворчатого гардероба. Всё это добро, составленное у стены и накрытое простынями, занимало много места и сильно мешало. Ещё мечтала Натаха дослужиться до заведующей детским садом. И родить дочку. Здоровую.

Но тут грянула перестройка. Всё изменилось – цены, возможности, мечты. В детский сад зачастили спекулянты. Приносили яркие финские комбинезончики, пехоры на меху, французскую косметику, модные сапоги. Дефицит, за которым раньше гонялись и отстаивали многочасовые очереди, приносили прямо на рабочее место. Но цена! За каждую вещь нужно было отдать ползарплаты. А то и целую. Натаха стала искать возможности подработать. Дополнительные смены в саду стоили копейки, а отнимали целый день.

Однажды она ехала в метро. Рядом села женщина с ярким пакетом в руках и большим круглым значком на плаще. На значке было написано: «Хочешь похудеть? Спроси меня, как!». Похудеть Натаха хотела. Фигура у неё была топорная, и лишнего веса много. Женщина заметила её интерес и моментально закинула удочку:

– Вы хотели бы немножко похудеть?

Натаха, засмущавшись, кивнула.

– Это очень просто, – мягко и дружелюбно сказала женщина, – скажите мне, вы любите клубничку? А со сливками? – и почмокала губами, закатив глаза от воображаемого удовольствия:

– Мня-мня-мня!..

Натаха заглотила наживку и была незамедлительно поймана в профессионально расставленные сети. Она оказалась лёгкой добычей.

Домой Натаха ехала в состоянии эйфории. Все проблемы с деньгами, здоровьем, работой решились одним махом. Она будет продавать чудодейственные коктейли людям, которые хотят похудеть и оздоровиться. За немаленькие деньги. И сама будет их пить, и муж, и Валечка – с большой скидкой. И ещё разные таблетки и пищевые добавки – всё очень полезное, дефицитное, израильского производства. И доход у неё будет такой, что она сможет оставить работу в садике, сделать ремонт, покупать всё, что хочется, ездить с семьёй отдыхать. А потом она наберёт много своих собственных учеников и станет ещё получать проценты с их продаж. Женщина, встретившаяся в метро, стала её наставником. Она часто напоминала, как легко, безо всяких усилий со своей стороны, завербовала Натаху, возвращаясь уставшая домой.

– Просто пошуршала пакетиком, просто спросила про клубничку… и дело в шляпе! Поняла?

Натаха поняла, что перед ней открываются неслыханные перспективы. А в конце года, добавила искусительница, лучшие сотрудники получают путёвки на Мальдивы для всей семьи. И самый главный приз – автомобиль! Иномарка.

Но, чтобы не терять время, продавая по одному набору, и поскорее получить персональную скидку, наставница подсказала хитрый ход: нужно купить сразу пятьдесят наборов – и перескочешь на следующий уровень! Натаха загорелась. Дурой надо быть, чтобы не ухватиться за такую возможность!

Останавливало одно – деньги. Эти пятьдесят наборов стоили столько, сколько Натаха и в руках никогда не держала. Она пошла по знакомым. Времена были тяжёлые, свободных денег ни у кого не было. Но Натаха умела просить. И почти половину суммы по частям насобирала. За второй половиной отправилась к Наталье. Это был последний шанс, всех остальных она уже обошла. Просить у Натальи очень не хотелось. Но ради благополучия семьи на что только не пойдёшь…

Натаха самонадеянно считала Наталью соперницей. А вот счастливой или неудачливой – это смотря по ситуации и настроению. В то время как она не могла определиться, Наталья беззаботно не считала Натаху вообще никем.

У них была большая дружная компания – друзья Пуши и его младшего брата Вовчика. Друг Вовчика Лёшка женился на Наталье. Её сразу приняли и полюбили. Пуша называл её Натусиком. Все праздники отмечали вместе, ходили в кино, ездили на шашлыки, устраивали вечеринки. Родители Пуши и Вовчика разрешали собираться у них дома в любое время и сами охотно присоединялись к молодёжи. У братьев была младшая сестра Ленка. Вот с нею-то Натаха и училась в одном классе. После восьмого Ленка поступила в швейное училище, а Натаха в педагогическое. Там был обязательный предмет – музыка, а у Натахи не было дома никакого музыкального инструмента. Она попросилась ходить к Ленке – у них было и пианино, и аккордеон, и две гитары. Все трое детей в этой семье учились в музыкальной школе.

Натаха  сидела в углу в обнимку с тяжеленным аккордеоном, извлекала из него скрежещущие, совершенно немелодичные звуки. Из приоткрытой двери большой комнаты доносились песни на английском языке. У Пуши была первоклассная мощная аппаратура – его гордость и страсть. И большая коллекция отличных записей того, что тогда называлось «мелодии и ритмы зарубежной эстрады». Под этот аккомпанемент он любил провести романтический вечер с красивой барышней. Но так, чтобы не прилагать к этому никаких усилий – знакомиться, ухаживать… Он предпочитал, чтобы всё это сделали за него. А ему бы осталось только согласиться. Пуша был сибарит и баловень, и обаятельный лентяй.

Первый сын родителей умер в раннем детстве от скарлатины. Через год родился второй. Его назвали так же, как и старшего, Петром, и всю жизнь тряслись над ним. Потом родился Вовчик, потом Ленка. Когда она была маленькая, не могла выговорить «Петруша», как звали в семье старшего сына, у неё получалось «Пуша». Потом она выросла, а брат так и остался для всех Пушей.

Натаха мучила аккордеон своими корявыми глухими пальцами и при этом жадно всматривалась и вслушивалась. В накуренном полумраке, обнявшись, покачивались пары, молодые интересные мужчины что-то обсуждали, произносились незнакомые имена, названия. И Ленка среди них. Хоть и на правах младшей, но она была своя в этой компании. На Натаху обращали внимания не больше, чем на соседку, тётю Шуру, зашедшую к матери попросить соли. Натаха страстно мечтала быть с ними – не на равных, нет! – в любом качестве, хоть чучелом, хоть тушкой, но среди них! А когда видела, как Пуша обнимает Натусика, как красиво и слаженно они танцуют, как она смеётся и поддразнивает, как он бросает всё, чтобы перемотать плёнку и поставить её любимую песню, как он обнимает уже не Натусика, а гитару, лаская пальцами струны и напевая: а я на рыженькой, а я на рыженькой, а я на рыженькой женюсь… – и при этом остро взглядывает снизу вверх, а у Тусика волосы как раз золотистые, с рыжинкой… Ммм… Тут Натаха вообще умирала. Ревновала страшно. Не понимала, что это игра, правила которой известны и понятны им обоим. А она даже не знает названия.

Однажды вся компания собиралась к Наталье на день рождения. Натаху, понятно, не позвали. Она терзала несчастный аккордеон и слышала, как ребята договариваются о подарке. Потом обсуждали вопрос о цветах. Натаху добило озвученное Пушей окончательное решение:

– Как можно больше роз!

Этого она вынести уже не смогла и начала действовать. Решительно. По натуре Натаха была проста и незатейлива, как грабли, а в своей упёртости страшна, как носорог. Она с силой захлопнула аккордеон и, угрожающе прошипев сквозь зубы: «я войду в эту семью!..», отправилась на кухню помогать Пушиной матери.

Больше года она таскала сумки, чистила картошку, мыла посуду, приносила Пуше обед в комнату, убирала, вытирала, чистила его ботинки. Постоянно крутилась перед глазами. Пуша оказался в любимой ситуации – его обхаживали, за ним ухаживали. Он начал увлекать Натаху в ванную – больше некуда, квартира маленькая, народу много. Они выходили оттуда красные, распаренные. Натаха смущённо подхихикивала, Пуша на неё не смотрел. Мать спохватилась было пресечь, но опоздала – Натаха уже оказалась беременной.

Пришлось их расписать. Натаха была разочарована. Такой свадьбы, какую закатили в своё время Вовчику, им, конечно, не обломилось. И времена стояли тяжёлые, и получилось всё неожиданно, и радости не было никакой. Не такую жену мать хотела для своего Петруши. Натахина тоже не была в восторге – жених на двенадцать лет старше, пьющий, семья самая простая. Однако она трезво оценивала и свою дочь как невесту и понимала, что рассчитывать ей особо не на что. Поэтому она заранее преподнесла дорогой подарок и уехала с младшим Данилой на море. В самом деле, не пропадать же путёвкам из-за такого незначительного события, как Натахина свадьба! Белое платье сшила Ленка, постаравшись замаскировать складочками и защипчиками уже заметный животик новобрачной.

Из ЗАГСа вернулись быстро. Гостей ещё не было. И вообще дома их никто не встретил. Натаха вошла в большую комнату и обомлела: раздвинутый стол накрыт старой повседневной клеёнкой, чёрной в мелкий цветочек, на стуле стоит старый бульдог Русик и возит слюнявой мордой по расставленным тарелкам. Отец сидит с мужиками у соседнего подъезда, мать у соседки, тёти Шуры. Обидно было – не передать!..

Втроём, с матерью и Ленкой, они доделали всё на кухне, накрыли на стол. Пришли гости. Родственников – никого. И со стороны Натахи – никого. Только друзья Пуши и Вовчика, в своём обычном составе. Так что Натахина свадьба превратилась во внеочередной повод для вечеринки старых друзей. Но теперь Натаха была среди них!

… Но не с ними.

Да, собственно, и не с Пушей. Он с аппетитом ел, пил, к кому-то подсаживался, болтал, шутил, танцевал. Натаха сидела во главе стола – виновница торжества, терзаемая жестоким токсикозом. Гости несколько раз спохватывались, кричали «горько!». От Пуши пахло коньяком, мясом, луком, чесноком… Натаху мутило во время поцелуя. На магнитофоне крутилась большая бобина с коллекцией самых популярных песен. Кто-то крикнул:

– Танец жениха и невесты!..

Пуша торопливо опрокинул в рот рюмку, уже поднявшись, подцепил что-то с тарелки и, жуя, взял невесту под локоток.