Я – Даниэль

Давид Бурлаков

Я – Даниэль

Предисловие:

Каждый из нас, рано или поздно, оказывается в точке, где реальность начинает напоминать сон, а сон – реальность. Жизнь, как будто бы подмигнув, предлагает пересмотреть всё, во что ты верил, словно это не более чем иллюзия, созданная твоим же сознанием.

Даниэль – не герой, не избранный, не тот, кто спасёт мир. Он просто человек, который, как и многие, пытается найти своё место в этом странном мире, где всё, что кажется твёрдым, на самом деле – дым. Но однажды его жизнь начала трещать по швам, как будто кто-то решил провести эксперимент над его реальностью. Смена страны, армия, отношения, ошибки и разочарования – всё это оказалось не просто событиями, а какими-то знаками, которые он не мог расшифровать.

Эта книга – не просто история о поисках себя. Это попытка понять, что такое "я" в мире, где реальность постоянно ускользает, как песок сквозь пальцы. Здесь нет героев и злодеев, только люди, которые, как тени, бродят по лабиринту своих вопросов, пытаясь найти выход, но чаще всего натыкаясь на зеркала.

Даниэль не идеален. Он делает ошибки, уходит от одних проблем, чтобы столкнуться с другими, как будто жизнь – это игра, где правила меняются каждый раз, когда ты думаешь, что их понял. Но каждая страница этой книги – это шаг на пути его взросления, шаг, который, возможно, знаком каждому из нас. Здесь нет простых ответов, только вопросы, которые, как зеркала, отражают тебя самого.

Перед вами книга о потерях, надеждах и трудностях, которые сопровождают каждого на пути взросления. Это не урок жизни, это просто история о том, как сложно стать самим собой в мире, где реальность – это лишь иллюзия, а иллюзия – единственная реальность.

Глава 1: Начало пути

Декабрь 2021 года. Всё началось с той странной работы в гардеробе паба. Люди, которые приходили сюда каждый вечер, были не просто посетителями – они становились тенями, отражениями, проекциями моей собственной жизни. Каждый вечер, под неоновой вывеской, я наблюдал за ними, как будто это был не паб, а театр абсурда, где каждый играл свою роль, даже не подозревая, что сцена – это иллюзия.

Кто-то уходил в одиночку, кто-то выходил с компанией, кто-то оставлял свои тайны за стойкой, растворяясь в шуме ночи, как будто их никогда и не было. Но самое интересное происходило не здесь, в пабе, а снаружи – за пределами привычных рамок. Именно там, в этой серой зоне между реальностью и сном, моя жизнь начала постепенно раскалываться на части, как зеркало, в котором я больше не мог узнать себя.

С Женей мы часто встречались у меня. Моя квартира была не просто местом для жизни, а своего рода убежищем от мира, где реальность становилась немного мягче, как будто её можно было приглушить, как звук в наушниках. Мы проводили часы, обсуждая планы, которые так и не осуществлялись, разрабатывая идеи бизнеса, которые никогда не выходили за пределы кухни. Мы думали о переезде в Киев, о том, как будем начинать всё с чистого листа, но, по сути, это были лишь мечты, которые мы сами превращали в пыль, просто говоря о них слишком много.

В тот период моей жизни я всё ещё находился в поиске чего-то более значимого, как будто смысл был спрятан где-то за углом, и я мог его найти, если бы просто продолжал идти. Но чем дальше я шёл, тем больше понимал, что углы – это иллюзия, а смысл – это просто ещё одна тень, которую я сам создаю.

Женя (задумчиво, глядя в потолок, как будто там были написаны ответы на все вопросы):

– Даниэль, я тут думал… А что, если нам вложиться в крипту? Ты знаешь, сейчас на этом можно неплохо заработать. Люди поднимают тысячи, а то и миллионы за короткий срок. Это как игра в рулетку, только ты сам создаёшь правила.

Я (с сомнением, поправляя стакан с чаем, который уже давно остыл):

– Вложиться в крипту? Звучит заманчиво, конечно, но есть одна маленькая проблема – у нас нет стартового капитала. Где мы найдём такие деньги? Да и риски… Это как прыгать в пропасть, не зная, есть ли там дно.

Женя (энергично, как будто только что открыл секрет мироздания):

– Ну, не всё сразу, конечно. Сначала можно подумать о небольших суммах. Найти инвесторов или людей, которые поверят в нашу идею. Мы же не собираемся сами всё на себе тянуть. Главное – правильно преподнести. Это как продавать воздух, но если упаковать его в красивую обёртку, люди купят.

Я (смеюсь, но с ноткой скептицизма, как будто уже видел, чем это закончится):

– Да, только попробуй убедить кого-то дать деньги двум пацанам, которые ещё даже не определились, что хотят от жизни. Мы-то с тобой хорошо друг друга понимаем, но для инвесторов мы всё ещё дети, которые играют в бизнес. Играют, пока не придут взрослые и не заберут игрушки.

Женя (широко улыбается, как будто только что нашёл ответ на главный вопрос жизни, вселенной и всего такого):

– Ну а что, мы же и есть такие. Ты посмотри на нас – один мечтает о крипте, другой учится на психолога. Звучит как идеальный план для стартапа! Только не говори, что тебе это не интересно. Ведь крипта – это как психология денег. Ты же знаешь, что деньги – это просто иллюзия, а крипта – это иллюзия внутри иллюзии.

Я (хмыкаю, глядя на него с лёгким скепсисом, как будто уже видел, чем закончится эта "иллюзия"):

– Да, только в этой "психологии" можно либо разбогатеть, либо остаться ни с чем. Мы с тобой всегда ищем что-то лёгкое, но жизнь показывает, что лёгкие пути часто ведут в тупик. Или, что ещё хуже, в бесконечный круг, где ты просто ходишь по кругу, думая, что движешься вперёд.

Женя (серьёзнеет, смотрит вдаль, как будто видит там своё будущее, которое пока ещё не решило, каким ему быть):

– А разве мы не всегда так делаем? Всегда ищем возможности. Планы, идеи… Только иногда мне кажется, что мы теряем время на разговоры, а не на действия. Как будто мы играем в шахматы, но всё время думаем над первым ходом.

Я (вздыхаю, как будто уже знаю, что следующий ход будет не в нашу пользу):

– Может быть. Но ты ведь знаешь, что не всё зависит только от нас. Мы можем мечтать, строить планы, но иногда жизнь просто берёт и подкидывает неожиданные сюрпризы. Иногда… не в нашу пользу. И тогда остаётся только смотреть, как твои мечты превращаются в пыль, а ты стоишь и думаешь: "А был ли это вообще мой выбор?"

Женя (взглянув на меня серьёзно, как будто только что осознал, что реальность – это просто игра, в которой мы сами выбираем правила):

– Да, это правда. Но разве от этого стоит отказываться от всего? Посмотри на нас. Мы молоды, у нас есть энергия. Неужели ты хочешь провести свою жизнь, сидя в четырёх стенах и работая на кого-то другого? Я так не хочу. Я не хочу быть просто шестерёнкой в чужом механизме.

Я (с улыбкой, которая скорее напоминает маску, чем искреннюю эмоцию):

– Никто из нас не хочет, Женя. Мы оба хотим большего. Но знаешь что? Иногда мне кажется, что мы слишком много фантазируем, а реальность нас догоняет. И когда она догоняет, она всегда оказывается быстрее.

Женя (подняв брови, как будто только что услышал что-то глупое, но слишком очевидное):

– Реальность – это то, что мы создаём сами. Никто не будет жить нашу жизнь за нас. Слушай, давай хотя бы попробуем. Это ведь не значит, что мы сразу будем миллионерами, но хотя бы начнём двигаться. Чего бояться? Страх – это просто ещё одна иллюзия.

Я (задумчиво, смотря в потолок, как будто там написаны ответы на все вопросы, которые я боюсь задать):

– Бояться? Да я уже давно перестал бояться. Больше всего меня бесит не страх, а рутина, в которой мы варимся. Если мы не попробуем, то просто застрянем на этом месте, как будто жизнь – это лифт, который застрял между этажами.

Женя (с энтузиазмом, как будто только что нашёл выход из этого лифта):

– Вот-вот! Нам нужно что-то делать, понимаешь? Не просто обсуждать, а действовать. Если мы сможем найти тех, кто поверит в нас, то, кто знает, что из этого выйдет? Может, это будет не крипта, а что-то другое. Главное – начать.

Я (кивая, как будто уже смирился с тем, что другого выхода нет):

– Да, ты прав. Нужно хотя бы попробовать. Если не сработает – хотя бы скажем, что сделали всё, что могли. А если получится – тогда уже и посмотрим, куда нас это приведёт. Может, в никуда. А может, куда-то, о чём мы даже не мечтали.

Женя (с улыбкой, которая больше напоминает азарт игрока, чем уверенность):

– Вот и отлично. Тогда начинаем прямо с завтрашнего дня. Будем искать инвесторов, смотреть рынки и разрабатывать план. План, который, возможно, станет нашим билетом в другую реальность.

Я (с улыбкой и небольшой иронией, как будто уже вижу, как этот план рассыпается в прах):

– Ну, что ж, звучит как план. Будем "психологами" криптовалют. Инвесторы, держитесь, мы идём! Только вот вопрос: кто из нас будет Фрейдом, а кто – Юнгом?

Женя (смеясь, как будто уже видит себя на обложке Forbes):

– Вот это настрой! Давай, брат, у нас всё получится. Главное – не останавливаться. Даже если всё пойдёт не так, как мы задумали. В конце концов, жизнь – это не план, а импровизация.

Отношения с Настасией давно превратились в болезненную игру, где победителей не было. Я знал, что конец близок, но продолжал держаться за то, что уже давно угасло, как будто это была не любовь, а привычка. Каждый наш разговор был словно очередной виток напряжения, нарастающий с каждой фразой. Она становилась всё более ревнивой, а я – всё более отстранённым. Мы ссорились на пустом месте, и каждый раз это ощущалось как шаг к неизбежной точке невозврата.

Иногда мне казалось, что мы просто играем роли в каком-то бесконечном спектакле, где сценарий давно устарел, но мы продолжаем говорить свои реплики, потому что не знаем, как иначе.

В ту ночь, уходя от Жени, я долго шлялся по улицам, как будто искал что-то, что давно потерял. Мне не хотелось идти домой и видеть её лицо. Я знал, что она будет пилить меня, как всегда. Ходил, смотрел на ночной Донецк, опустошал пачку сигарет, думал о своём прошлом, которое ещё недавно казалось таким весёлым, а теперь превратилось в душное настоящее.

Город был пуст, как будто все его жители исчезли, оставив только меня и мои мысли, которые крутились в голове, как бесконечный плейлист из одних и тех же песен.

Настасия (с холодом в голосе, как будто её слова были вырезаны из льда):

– Ты опять не был дома всю ночь. Даниэль, как долго это будет продолжаться? Я больше не могу закрывать на это глаза.

Я (вздыхая, с раздражением, как будто уже знал, чем закончится этот разговор):

– Настасия, у меня свои дела. Ты знала, что я не из тех, кто сидит дома весь день. Я тебе это с самого начала говорил.

Настасия (поправляя волосы, нервно, как будто пыталась собрать себя по кусочкам):

– Да, говорил… Но одно дело слышать это тогда, когда мы только начинали встречаться, и совсем другое – видеть, как ты исчезаешь каждый день. Я даже не знаю, где ты был и чем занимался. Это больше не нормальные "дела", Даниэль.

Я (раздражённо, глядя в сторону, как будто искал выход, которого не было):

– Опять начинается. Ты каждый раз устраиваешь одну и ту же сцену. Если тебе не нравится, можешь уйти. Я не собираюсь оправдываться перед тобой.

Настасия (голос становится тише, но напряжение нарастает, как будто она говорила не со мной, а с кем-то другим):

– Ты думаешь, я просто так это говорю? Я уже устала постоянно выяснять, где ты, что с тобой. Я… больше не могу так. Я вижу, как ты отстраняешься от меня. Может, нам и правда стоит разойтись?

Я (поворачиваясь к ней с раздражением, как будто это был не вопрос, а обвинение):

– Настасия, да ты всегда так говоришь! Каждый раз одно и то же: "Давай расстанемся, давай всё закончим." Но как только я ухожу, ты снова звонишь, снова приходишь с извинениями. Это замкнутый круг.

Настасия (вдруг резко, с болью в голосе, как будто её слова были последним выстрелом в этой игре):

– Нет, Даниэль, на этот раз всё по-другому. Я больше не хочу возвращаться. Ты не понимаешь, что происходит со мной. Ты просто не видишь, как я изматываюсь рядом с тобой. Это не замкнутый круг, это тупик, в котором мы оба застряли.

Я (всё ещё раздражённо, но чувствуется лёгкое замешательство, как будто я вдруг осознал, что играю не по своим правилам):

– Ты всегда так драматизируешь. Тебе просто нужно отдохнуть, подумать. Ты ведь не хочешь, чтобы всё закончилось так.

Настасия (пристально глядя в глаза, с вызовом, как будто её взгляд был последним аргументом в этом споре):

– А может, хочу. Может, я просто устала любить тебя, Даниэль, устала бороться за нас, когда ты не делаешь даже малейших усилий. Я устала от того, что ты всегда в поиске чего-то большего, а я остаюсь на задворках твоих планов.

Я (пытаясь защититься, как будто её слова были невидимыми стрелами, которые я пытался отбить):

– Это не так, ты просто слишком многого требуешь. Я не могу всё время быть с тобой. Мне нужны своё пространство и свобода.

Настасия (с горечью, как будто её слова были последними каплями в переполненном стакане):

– Свобода? Ты называешь это свободой – уходить, не объясняя, где был? Даниэль, это не свобода, это равнодушие. Ты любишь только себя, и это меня убивает.

Я (молча смотрю на неё, пытаясь найти слова, которые, как я знал, всё равно не изменят ничего):

– Я…

Настасия (перебивает, решительно, как будто её решение было высечено в камне):

– Не говори ничего. Я знаю, что ты не изменишься. И знаешь что? На этот раз я не вернусь.

Я (шокировано, но пытаясь сохранить спокойствие, как будто это был не разговор, а спектакль, где я забыл свою роль):

– Настасия, ты серьёзно? Ты ведь всегда возвращалась…

Настасия (со слезами на глазах, но решительно, как будто её слёзы были последним прощанием):

– Но на этот раз всё по-другому. Я устала, Даниэль. Я больше не хочу ждать тебя… Я больше не хочу быть твоей тенью.

– Даниэль, ты ведь понимаешь, что мы это не исправим? – сказала она однажды вечером, когда мы сидели в маленькой кафешке на окраине города. Её голос был холодным, но в глазах светилось отчаяние.

Я лишь кивнул, не находя слов. В глубине души я уже знал, что конец близок, но в тот момент мне было трудно признать это вслух.

Наши отношения были как затухающая свеча – ещё тёплые, но с каждым днём всё слабее. Я смотрел на неё, пытаясь вспомнить, когда всё пошло не так. Вначале между нами была страсть, взаимопонимание, но теперь это стало чем-то чуждым. Её ревность, её постоянные обвинения – это всё лишь подталкивало меня дальше. В ту ночь я осознал, что больше не могу продолжать это.

Настасия (сухо, смотря в сторону, как будто её взгляд был направлен куда-то далеко за пределы этой кафешки):

– Значит, всё? Ты действительно уходишь?

Я (смотрю на неё, сдерживая эмоции, как будто они были последним барьером, который я не хотел разрушать):

– Да… Думаю, нам обоим это нужно. Мы давно друг друга потеряли.

Настасия (вздыхая, но не поворачиваясь, как будто её взгляд был направлен куда-то в прошлое, которое уже нельзя вернуть):

– А если нет? Что если я не хочу, чтобы ты уходил? Ты не думаешь, что мы можем ещё что-то исправить?

Я (тяжело вздыхая, как будто каждое слово давалось с трудом):

– Настасия, не обманывай себя. Мы давно уже не вместе. Просто жили на автомате, будто играли в нормальные отношения, которых больше нет.

Настасия (поворачивается ко мне с горечью в глазах, как будто её взгляд был последним укором):

– Ты всегда так решаешь за всех. Всё должно быть так, как ты сказал. Ты даже не оставляешь мне выбора.

Я (делаю шаг к ней, пытаясь дотронуться до её руки, как будто это могло что-то изменить):

– Это не так. Я просто вижу, что мы больше не те, кем были раньше. Я не хочу, чтобы ты страдала дальше.

Настасия (отстраняясь, резко убирая руку, как будто моё прикосновение было последней каплей):

– Ты всегда думаешь, что знаешь, что лучше для меня! Ты не понимаешь, что я хочу! Может, я хочу, чтобы ты остался, чтобы ты хотя бы попытался что-то изменить.

Я (в отчаянии, пытаясь объяснить, как будто каждое слово было последней попыткой достучаться до неё):

– Я пытался, Настасия. Но ты видишь, что у нас ничего не получается. Мы только всё больше отдаляемся друг от друга. Я не могу больше так жить. И ты тоже.

Настасия (с вызовом, поднимая голос, как будто её слова были последним криком о помощи):

– Не можешь? Или не хочешь? Ты просто бросаешь всё, когда становится трудно. Ты не даёшь даже шанса, Даниэль! Я устала бороться одна.

Я (сгорая от внутреннего напряжения, делаю ещё шаг к ней, как будто пытаясь удержать то, что уже ускользает):

– Я не бросаю. Просто… всё кончилось. Я не могу притворяться, что мы можем вернуть то, что было. Я не хочу снова заставлять нас страдать.

Настасия (уже с слезами в глазах, но решительно, как будто её слёзы были последним прощанием):

– Ты никогда не пытался бороться за нас. Ты просто говоришь, что всё кончено, потому что тебе проще уйти, чем что-то менять. Но знаешь что? Если ты хочешь уйти, то иди. Но на этот раз я не остановлю тебя.

Я (хватаю её за руку, голос становится мягче, как будто в нём осталась только искренность):

– Настасия, стой… Не говори так. Я… Я не хочу, чтобы всё кончилось так. Я просто… я не знаю, что делать. Я запутался.

Настасия (вырывая руку, уже на грани слёз, как будто её слёзы были последним аргументом):

– Даниэль, если бы ты действительно хотел что-то изменить, ты бы нашёл способ. Но ты всегда выбираешь самый лёгкий выход. Я устала от этого. Я устала ждать, что ты что-то поймёшь, что ты станешь другим.

Я (подавленно, глядя ей в глаза, как будто пытался найти в них то, что уже давно исчезло):

– Я не могу быть тем, кем ты хочешь, чтобы я был…

Настасия (вставляя руку в карман, убирая слёзы, как будто они были последним проявлением слабости):

– А я не могу быть той, кого ты можешь просто оставить, когда захочешь. Я заслуживаю больше, чем это… чем ты.

Я (пытаясь снова протянуть к ней руку, но не решаясь, как будто боялся, что она снова оттолкнёт):

– Настасия, пожалуйста…

Настасия (разворачиваясь к двери, её голос твёрд, как будто она уже приняла решение, которое давно откладывала):

– Не надо. Это конец, Даниэль. Ты слишком долго думал только о себе. А теперь я думаю о себе.

Я (в отчаянии, взываю к ней, как будто это был последний шанс):

– Настасия, стой! Не уходи так. Мы можем… мы можем хотя бы поговорить!

Настасия (останавливаясь у двери, оглядываясь через плечо, как будто её взгляд был последним прощанием):

– Слишком поздно. Ты говорил за нас двоих. Теперь я скажу за себя.

Когда я вернулся домой, в моей голове крутились мысли о расставании, о том, что будет дальше. Но в тот вечер мне нужно было поговорить с Владиком. Мы давно не виделись, но поддерживали связь на расстоянии. Он жил в Краснодаре, где, как всегда, всё было в движении – новые проекты, новые люди, новые вечеринки. Владик был полной противоположностью мне – если я пытался найти смысл в своей жизни, он был склонен к непрерывным развлечениям, пытаясь уйти от проблем.

Я набрал его номер, и через несколько секунд услышал знакомый голос.

– Даниэль, как жизнь? Как дела с Настасией? – он начал разговор привычно, словно знал, что что-то идёт не так.

– Всё кончено, мы расстались, – ответил я, стараясь звучать уверенно. Хотя на самом деле внутри всё было намного сложнее.

На другом конце послышался короткий смешок.

– Да ладно, брат, я так и думал. Она всегда была слишком сложной. Ну, ты же знаешь, что она вернётся, да? Она не отпустит тебя просто так.

Я не ответил сразу, обдумывая его слова. Владик всегда был циником, и его взгляд на отношения был далёк от романтики.

– Может быть, но на этот раз я уверен, что всё кончено, – сказал я, хотя в глубине души оставался не уверен до конца.

– Ну что ж, посмотрим. Но знай одно: всё это – фигня. Девушки приходят и уходят, но ты должен двигаться дальше, брат. У меня тут всё как обычно. Пытаюсь организовать новый проект, но все вокруг – просто неудачники. Никто не хочет работать как надо. Я всё делаю один. Но ты же знаешь, я справлюсь, – его голос был полон уверенности, как всегда. Но было что-то странное в его словах, словно он говорил это не только мне, но и самому себе.

Тем временем я начал погружаться в саморазвитие. Меньше времени на вечеринки, больше времени на спорт, книги и раздумья. Я чувствовал, что моя жизнь начинает меняться, хотя изменения были едва заметны. Я становился более серьёзным, уже не тот беззаботный парень, каким был раньше.

Но настоящие перемены пришли в феврале, когда мы снова встретились с Алиной. Это была наша четвёртая встреча. В тот вечер мы собрались у меня дома. Женя, Карина – подруга Алины, и сама Алина. Атмосфера была напряжённой, но не из-за внешних обстоятельств, а скорее из-за невысказанных слов, которые витали в воздухе.

– Ты пытаешься играть со мной, Даниэль, – сказала Алина, её голос был тихим, но твёрдым. Она сидела напротив меня, её глаза светились холодным светом.

– Я не играю, Алина. Просто не знаю, что ты хочешь от меня, – ответил я, хотя прекрасно знал, что она ожидала большего. Но я не был готов дать ей это.

Она посмотрела на меня так, словно я был книгой, которую она давно пыталась прочесть, но всё никак не могла понять смысл.

– Ты всегда так говоришь, но мы оба знаем, что это не так. Ты пытаешься приблизиться, но при этом отталкиваешь меня. Как долго это будет продолжаться?

Её слова были как удар по больному месту. Я знал, что она права, но в тот момент не мог найти ответа. Моя влюблённость в неё росла, но чем больше я пытался сблизиться, тем сильнее она отдалялась.

Алина (с лёгким раздражением, но спокойно):

– Даниэль, ты действительно думаешь, что можешь всё контролировать? Люди – это не шахматы, их нельзя двигать по доске.

Я (попытавшись удержать спокойствие, но голос чуть напряжён):

– Я не пытаюсь контролировать людей, Алина. Но если я не буду держать всё под контролем, кто тогда это сделает? Я не могу позволить себе оставить всё на самотёк.

Алина (вздыхая, глядя вдаль, как будто её взгляд был направлен куда-то за пределы этой комнаты):

– Но иногда… иногда ты должен отпустить контроль. Не всегда всё можно предусмотреть. Жизнь не строится по твоим планам.

Я (пожимаю плечами, но голос становится мягче):

– Я это понимаю, Алина, но если не я, то кто? Я не могу просто ждать, что кто-то другой примет решение за меня.

Алина (с лёгкой усмешкой, но в её голосе звучит грусть):

– Ты такой серьёзный. Всё время думаешь о том, как всё контролировать. Но ты понимаешь, что это отталкивает людей? Ты ставишь себя выше всего, как будто ничего другого не имеет значения.

Я (поправляю волосы, чуть смущён):

– Я не ставлю себя выше. Просто мне приходится думать о последствиях. Ты бы поняла, если бы была на моём месте.

Алина (взгляд её смягчается, но голос остаётся твёрдым): – А может, ты просто боишься отпустить что-то важное для тебя? Ты никогда не думаешь о том, что можно просто рискнуть?

Я (слегка смутившись, отвожу взгляд, как будто пытаюсь спрятать свои мысли):

– Я не могу просто рисковать, Алина. Я бы хотел жить легче, но не могу позволить себе оставить всё. Особенно сейчас.

Алина (смотрит на меня, пытаясь понять, как будто её взгляд был сканером, читающим мои скрытые страхи):

– Особенно сейчас? Даниэль, ты говоришь о том, что ты не можешь, что тебя что-то сдерживает. Но что тебя действительно останавливает? Может, ты просто боишься… боишься, что сделаешь шаг, который изменит всё?

Я (вздохнув, голос становится тише, как будто слова были слишком тяжёлыми):

– Я не боюсь изменений. Я боюсь того, что, если я сделаю этот шаг, то потеряю всё, что у меня есть. Это не страх, это реальность.

Алина (с улыбкой, но с лёгкой грустью, как будто её улыбка была маской, скрывающей что-то большее):

– Реальность… Ты постоянно говоришь о ней, как будто она уже написана. Но жизнь меняется, и иногда нужно просто сделать шаг, даже если ты не знаешь, что будет дальше.

Я (неожиданно мягко, почти шёпотом, как будто слова вырывались против моей воли):