Код молчания

Но вдруг Эля замерла. Она остановилась, сжимая в руках жёлтый от времени документ, на котором, как на знаке, красным сияли те самые символы. Тот же древний язык, те же извилистые, причудливые линии, что были выгравированы на чипе.

Её дыхание перехватило, и она ощутила, как холодный поток тревоги пробежал по её позвоночнику. Это было что-то большее, чем просто совпадение. Символы не могли быть случайными – они были связаны, и Эля чувствовала, что они ведут к чему-то, что оставалось за пределами их понимания.

– Это… это тот же язык, что и на чипе, – прошептала она, не в силах скрыть волнения в голосе.

Андрей подошёл к ней и посмотрел на документы. Его лицо стало серьёзным, а глаза сузились. Он начал понимать, что они уже слишком далеко зашли. Но всё ещё оставался вопрос: что именно скрывают эти символы? Что стоит за этим проектом?

В воздухе витала странная, почти осязаемая напряжённость. Каждый их шаг, каждое движение казалось будто не совсем их собственным. Эля чувствовала, как невидимые глаза следят за ними. Может быть, это просто её воображение, но казалось, что пространство вокруг сжимается, как если бы они были в центре чего-то гораздо большего.

И вот в этот момент, когда они изучали документы, Эля вдруг почувствовала, как тяжело стало дышать, как холодок пробежал по шее. В её ощущениях, в её восприятии что-то изменилось. Казалось, что всё вокруг начало сгущаться, что они стали частью какой-то невидимой игры, и их действия кто-то следил за ними, что-то скрытое, зловещее. Кто-то, кто знал больше, чем они.

Она продолжала смотреть на символы, но в её сердце уже не было сомнений. Они были на верном пути. Вопрос только в том, насколько опасным будет следующий шаг.

Глава 4. Голос в темноте.

В воздухе висела тяжёлая тишина. В лаборатории царил мрак, но его не было видно. Это была тишина, проникающая в каждую клеточку, каждое пространство, сковывающая движения и мысли. На планшете, осветившем лишь маленький участок стола, отражался тусклый свет, отбрасывающий длинные тени, которые, казалось, живут своей собственной жизнью. Тени на стенах плавно растекались, смазывались, как если бы их ткали невидимые нити. Даже приборы, привычно молчащие в углу, начали как будто чуть шевелиться, тянутся, коверкая пространство, подстраиваясь под новую реальность. Стены казались притягивающими, словно выдавливающими из себя это непереносимое напряжение.

Эля и Андрей, поглощённые работой, сидели рядом друг с другом, но их мысли и чувства словно уже давно начали жить раздельно, отдельно от этих холодных стен и электронных устройств, которые обычно казались такими привычными. Оба были погружены в изучение чипа, но Эля ощущала странное беспокойство, как если бы в воздухе что-то изменилось, что-то, чего она не могла объяснить, но что поднимало волны тревоги в её груди.

Чип, лежащий перед ними, вдруг показался не просто технологическим артефактом, а неким живым существом, наполненным таинственной силой. Его металлические края, изначально безжизненные, начали мерцать в темноте, словно притягивая её взгляд. Эля обвела его глазами, но с каждым взглядом напряжение в её теле возрастало, холод пробежал по коже, а пальцы, что лежали рядом, едва не задрожали. Это было похоже на присутствие чего-то невидимого, чего-то неумолимого, что словно проникало в её сознание и тянуло к себе.

Её рука едва касалась поверхности чипа, когда сразу почувствовала, как по коже проходит лёгкое, но странное ощущение, как если бы невидимые пальцы проводили линию вдоль её руки. Это не было физическое прикосновение, а скорее ощущение, пронизывающее её изнутри, как если бы сама кожа начала реагировать на что-то скрытое в этом объекте. Она сжала руку в кулак, пытаясь избавиться от навязчивых чувств, но это не помогло. Напротив, ощущение усилилось, распространяясь по всему телу, как лёгкое покалывание, вперемешку с тревогой, которая ползла по нервам, заставляя её сердце биться быстрее.

В её голове закружились мысли, такие неясные и путанные, что невозможно было вычленить их в этой беспокойной тираде, которая словно звучала вдалеке, но всё равно проникала внутрь.

"Не стоит его трогать… он меняет всё…".

Эти слова были как отголоски, эхом звучащие в её сознании, но они не принадлежали ни ей, ни кому-либо из тех, кого она могла бы узнать. Они шли из глубины, как тени, таящиеся в углах её восприятия.

Сквозь это мелькание туманных образов, ей вдруг показалось, что в лаборатории стало ещё темнее. И дело было не в свете планшета, который тускнел, а в том, что сама атмосфера будто начала сжиматься, поглощая всё живое. В каждой её клетке, в каждом дыхании она почувствовала давление, невидимую тяжесть, и с каждым мгновением становилось всё труднее сосредоточиться. И вот, она поняла, что это не просто её восприятие. Чип, этот безжизненный кусок металла и кремния, казался чем-то гораздо большим, чем она могла себе представить. Он был не просто объектом, он был частью чего-то неизведанного, скрытого, готового пробудить свои силы.

Андрей наблюдал за Элей, не в силах понять, что с ней происходит. Её лицо, обычно такое сосредоточенное и уверенное, теперь было затуманено, словно туман окутал её мысли, проникая в каждый взгляд, в каждое движение. Её руки, прежде такие уверенные, теперь как будто дрожали, хотя Эля сама этого не замечала. Всё её тело было словно под влиянием невидимой силы, которую она не могла отторгнуть. И чем дольше она сидела рядом с этим чипом, тем сильнее Андрей ощущал странную, почти болезненную тревогу, поднимавшуюся в его груди.

Он видел, как она по нескольку раз щурилась, словно пытаясь сфокусироваться, но в её глазах не было того обычного огня – был лишь пустой взгляд, который, казалось, скользил по предметам, но не видел их. Она часто поворачивала голову, как если бы прислушивалась к чему-то неведомому, что было лишь ей слышно. И эти странные паузы, в которых она будто теряла связь с реальностью, всё чаще повторялись. Он заметил, как она задерживала дыхание, когда взгляд её устремлялся в одну точку, как будто слышала что-то издалека – шепот, звук, который не могло уловить его ухо, но который она слышала отчётливо.

Потом наступала забывчивость. Она несколько раз перечитывала одни и те же строки на экране планшета, но, похоже, не могла их запомнить. Слова смешивались, превращались в неясные символы. И всё это время она не отрывала взгляда от чипа, как будто боялась его отпустить. Как будто в нем содержалась некая сила, которая удерживала её, притягивала, не давая встать. Он заметил, как её пальцы начали неосознанно теребить края стола, а порой и свой собственный локоть, как если бы она пыталась вернуть себе ощущение реальности, но безуспешно.

И вот, когда тишина в комнате становилась почти осязаемой, когда время, казалось, замедлялось, Эля вдруг вскинула голову и, как в трансе, произнесла слова, которые не имели смысла, но были наполнены неясной угрозой:

– Они идут… мы не успеем....

Андрей почувствовал, как у него кровь застыла в жилах. Что она имела в виду? Кто шептал ей это? Он не мог избавиться от ощущения, что она находится на грани чего-то необратимого.

Затем наступила другая волна – слуховые галлюцинации. Эля вдруг встала, и, кажется, она что-то услышала в соседней комнате, даже не оглядываясь.

– Ты это слышишь? – спросила она, и её голос был странным, низким, как если бы что-то чуждое проникло в её тембр. Андрей пытался что-то ответить, но её глаза были уже пустыми, её сознание как будто плыло вдаль, уходя в неведомую темную бездну, в тот мир, где реальность и иллюзия переплетаются.

Его тревога росла, когда он увидел, как она снова протянула руку к чипу, её пальцы как будто сами тянулись к этому металлическому предмету, излучающему не только холод, но и некую тёмную энергию, незримую для его восприятия. Он понимал, что с каждым её прикосновением с чипом что-то внутри неё менялось. В её глазах что-то было чужое, как если бы она больше не была собой, а была просто сосудом, в который вливались силы, превышающие её собственные.

– Эля, тебе нужно сделать перерыв. Ты не в себе, – сказал он, стараясь поймать её взгляд, но её глаза были устремлены не на него. Она не слышала его слов, или, может быть, не хотела их слышать.

Её губы едва шевельнулись:

– Я должна это закончить… Я должна… – Она сказала это как заклинание, словно сама не могла остановиться, даже если бы захотела.

Он почувствовал холод по спине. Всё, что он знал, всё, что они изучали, казалось, теряло смысл. Этот чип был чем-то гораздо большим, чем они могли себе представить. Он был не просто технологией, не просто устройством для сбора данных – он был чем-то живым, что привязало Элю к себе. И этот тёмный, невидимый мир, наполненный магией и скрытыми силами, начинал расползаться вокруг неё, поглощая её разум.

Но Эля не слышала его. Она продолжала работать, её движения становились всё более механическими, её тело будто забывало, что оно человеческое, а её мысли терялись в темных лабиринтах, ведомых не ей, а тем, кто шептал изнутри чипа.

Экран планшета вдруг начал пульсировать. Сначала еле заметно, как слабое мерцание, но с каждым мгновением свет становился всё ярче, а изображения всё более странными. Символы, которые раньше казались обычными строчками текста, теперь превращались в замысловатые знаки, совершенно не похожие на цифры или буквы. Они закручивались в спирали, растягивались, расплывались, как будто живые, словно сами по себе двигались, извиваясь и захватывая пространство экрана.

Эля сидела, не отрывая взгляда, её дыхание становилось всё более тяжёлым, а глаза как будто пытались выйти из орбит, следуя за каждым движением этих знаков. Чувство тревоги, которое давно поселилось в её груди, теперь начало сдавливать её грудную клетку, как металлические цепи, которые тянулись всё сильнее. Она почувствовала, как её разум становится всё более вязким, словно её мысли обволакивал какой-то густой туман, который не давал ей сосредоточиться. Каждая буква, каждый символ, мелькнувший на экране, начинал всё больше заполнять её сознание, выталкивая всё остальное. Шум в ушах усиливался, и казалось, что каждый звук был искажён, затянут, а пространство вокруг становилось неуловимо чуждым, как если бы оно вовсе не существовало.

Её пальцы замерли на клавиатуре. Она не могла оторвать взгляда от экрана, хотя её тело было охвачено странным волнением. Знаки на экране, эти странные, закручивающиеся символы, как будто шептали ей что-то. Нет, они не шептали, они говорили. Это не было ни голосом, ни словом, это было нечто иное – ощущение, пронизывающее всё её существо, как ледяной поток, который постепенно поглощает, обвивает сознание, вытягивает изнутри.

Она слышала, как за её спиной Андрей что-то говорит, но слова, как искажённый звук, не доходили до неё. Всё вокруг как будто растворялось, становилось далёким и несущественным. В её ушах звенело, и этот звенящий звук был вкрадчивым, нарастающим, как отголоски чего-то древнего и непостижимого, что всё глубже проникало в её разум.

– Эля… Эля! – его голос звучал всё ближе, но она не могла ответить. Она не могла даже понять, что он говорит. Всё, что она ощущала, это холодный, почти невыносимый тяжёлый груз в груди и растущее ощущение, как будто её собственные мысли начали выскальзывать, оставляя пустоту, которую наполняли новые, чуждые ей образы.

Она пыталась закрыть глаза, повернуться, отвлечься от экрана, но символы на мониторе, казалось, двигались за её глазами, следовали за каждым её поворотом, не давая ей покоя. Она чувствовала, как её сознание начинает расплываться, как её тело теряет свою привычную форму. Ощущение реальности было размытым, как если бы она стояла на грани сна и яви, между миром, где всё возможно, и миром, где всё исчезает. В её теле, кажется, уже не было её собственной воли – её движения, её чувства не принадлежали ей.

– Эля, посмотри на меня! – Андрей снова пытался привлечь её внимание. Его голос звучал глухо, как если бы он был где-то далеко, за стеной, за горизонтом. Он видел, как её лицо стало бледным, глаза расширились, как будто она смотрела на что-то ужасное, но не могла увидеть это в полной мере. Он пытался подойти ближе, но его шаги, кажется, не доходили до неё. Его рука, протянутая к её плечу, словно не могла достичь её – и всё вокруг, казалось, затуманивалось, искажалось.

Внезапно её дыхание учащается. Она снова ощутила, как её руки начинают дрожать, как её пальцы теряют чувствительность, как сама кожа становится холодной и липкой. Она не могла этого понять, не могла объяснить, но она чувствовала, что теряет контроль. С каждым мгновением чип становился сильнее, его влияние охватывало её всё больше, с каждым символом, который заполнял её сознание. Она ощущала, как внутри неё растёт нечто, что не поддаётся контролю – не просто страх, а нечто гораздо более мощное, что проникло в её душу, что овладело её разумом и постепенно вытесняло её собственное «я».

– Мне нужно… мне нужно… – она прошептала, не понимая, что именно хочет сказать. Её слова были бессмысленными, теряясь в звуках, в которых она сама не могла разобраться. Она не могла думать, не могла сосредоточиться. Она пыталась понять, что происходит с ней, но ответы ускользали.

Андрей стоял рядом, и его сердце сжималось от беспокойства. Он видел, как она не в силах остановиться, как она уходит куда-то в сторону, как туман в её глазах всё плотнее заволакивает её сознание. Он не мог понять, что это было, но чип… этот чип становился чем-то гораздо более опасным, чем просто технологией. Это было нечто другое – нечто живое, тёмное и ползучее, что поглощало её, захватывая её душу и разум. И если он не остановит её сейчас, он не знал, чем это всё закончится.

Мгновение тянулось, как туманное полотно, которое трудно порвать. В воздухе повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь редким щелканьем клавиш на компьютере и глухим дыханием Эли. Она сидела, как скованная, её тело дрожало, а глаза, полные растерянности и боли, не отрывались от экрана, который продолжал пульсировать невидимой угрозой.

– Я… я не могу… – её голос был слабым, почти срывающимся, как если бы каждое слово отнимало у неё силы. Эля попыталась выдохнуть, но воздух был слишком плотным, слишком тяжёлым, чтобы её грудь могла вдыхать его спокойно. Она повернулась к Андрею, её взгляд был полон отчаяния, и в нём было что-то большее, чем просто страх – это была настоящая бездна, которая разверзалась в её душе.

Она медленно подняла руку, как будто пытаясь остановить ту невидимую силу, которая тянула её в бездну. На её пальцах были следы от напряжения, на коже – лёгкие красные полосы, будто чип оставлял на ней свои следы, проникая всё глубже.

– Он… он не просто чип. Он… он меня изменяет. – слова выходили, как шепот, тяжёлые и едва уловимые. Она почувствовала, как что-то ломается внутри неё, как её душа разрывается на части.

– Я… чувствую, как он проникает в моё сознание, как он захватывает всё больше. Я… я не могу отключить его, Андрей. Он не… не даёт мне этого сделать. Я… – её голос сорвался, и она не смогла продолжить. Губы задрожали, а слёзы, как неведомые туманные капли, начали стекать по её щекам. Она не сдерживалась, не пыталась скрыть слабость. Всё, что она чувствовала, теперь было слишком сильно, чтобы оставаться в тени.

Андрей молчал, но его глаза наполнились беспокойством и болью. Он был рядом, но как помочь? Чип, этот странный и тёмный артефакт, с которым они сталкивались, не был просто технологией. Он был живым, как бы проникающим в неё, оставляя за собой следы, невыразимо опасные. И теперь она была в ловушке, не в силах вырваться из неё.

Он опустился на колени рядом с ней, его руки нашли её плечи. Он не мог найти слов, чтобы утешить её, не знал, как правильно действовать. Но он был здесь, с ней, и этого было достаточно. Он чувствовал её дрожь, её слабость, её страх, но больше всего он чувствовал её одиночество. Это была не просто борьба с чипом, это была борьба с чем-то, что проникло глубже, чем можно было бы себе представить.

– Эля, послушай меня, – его голос был твёрдым, но в нём проскользнула и некая дрожь, как если бы он не мог поверить в происходящее. Он бережно обвил её плечи руками, как будто пытался согреть её не только физически, но и эмоционально. "Ты не одна. Я с тобой. Мы найдём способ справиться с этим."

Эля не могла говорить. Она просто опустила голову на его грудь, полагаясь на его силу, её сердце билось тяжело и беспокойно. Она почувствовала, как его руки крепче сжались на её плечах, как его дыхание стало ровным, как если бы он взял её боль на себя. В его присутствии было что-то, что могло быть спасением.

– Но я не могу… – её слова снова сорвались, словно она пыталась вырваться, но её слова исчезали, поглощённые темной тенью. – Он… он не даёт мне… Он контролирует меня, Андрей, я не могу…

Андрей почувствовал, как его собственное сердце сжалось от страха за неё. Он не знал, что делать. Но он знал одно – он не оставит её. Он не позволит этому чипу поглотить её, как бы сильно он не стремился это сделать. Он стиснул её плечо, с тем твёрдым решением, которое теперь горело в его душе, несмотря на всю неопределённость.

– Ты не одна, Эля. Мы справимся с этим. Я не дам тебе погибнуть от этого. Мы найдём выход. Вместе. Неважно, что будет, я буду с тобой.

Он взглянул в её глаза, полные страха и боли, и крепко сжал её руку. Он знал, что это не будет легко. Чип был больше, чем они могли себе представить. Но он также знал, что у них есть друг друга. И этого было достаточно, чтобы не сдаваться.

Эля посмотрела на него, и её взгляд, хоть и полон сомнений, всё же был полон благодарности. Она не могла справиться с этим одна. Но если он был рядом, если он продолжал верить в неё, то, может быть, она всё ещё могла вырваться из этого кошмара.

Эля сидела рядом с ним, её дыхание было неуравновешенным, как будто она боролась не только с чипом, но и с самой собой, с тем, что её сердце внезапно оказалось в плену тревоги и неизведанных эмоций. Её пальцы сжали края стола, как будто пытались удержать себя от падения в бездну, но сердце было слишком тяжёлым, чтобы не вырваться наружу.

Она подняла взгляд на Андрея, её глаза искрились тем же страхом, что и раньше, но теперь в них читалось ещё и что-то другое – не просто растерянность, а какое-то тонкое признание, глубоко спрятанное внутри, которое, как ей казалось, могло разрушить всё, что она строила. Слова застревали в горле, но они все-таки сорвались, как сдерживаемый поток.

– Ты… ты очень дорог мне, Андрей, – её голос дрожал, как струна, вибрируя от напряжения. – Не знаю, что бы я без тебя делала. Я… я чувствую, что… что теряю контроль, теряю себя, и я боюсь, что… что если я сдамся, то останусь одна.

Её руки нервно скользнули по столу, пытаясь найти опору, но её взгляд так и не оторвался от его лица. Она ждала, боясь услышать ответ, который так не хотелось бы услышать – ответ, что он просто доктор, что их связь не выходит за пределы профессионализма, что всё это лишь временное испытание. Она чувствовала, что её сердце, вырвавшееся из привычного молчания, теперь не сможет вернуться на место. Все, что она держала в себе, все чувства, что закрутились в её груди, вырвались наружу, как только она почувствовала, что это был её последний шанс.

Андрей замер, его глаза встречаются с её, и на мгновение мир вокруг них кажется замершим, как если бы время удерживалось на самом краю. Он видел, как её плечи дрожат от волнения, как её руки сжаты в кулаки, пытаясь скрыть ту беспомощность, что пронзающая её, словно невидимая тень. Он заметил этот страх, этот невыносимый груз, который её душил. И вдруг в его груди вспыхнуло чувство, которое было гораздо сильнее, чем просто профессиональная забота. Это было больше – это было то, что он не хотел признавать даже перед собой.

Он тихо вздохнул, сдерживая себя, и на мгновение почувствовал, как его собственное сердце ускоряет ритм. Он хотел сказать ей что-то, что могло бы разогнать этот страх, растопить этот лед, но слова словно застряли в горле. Он не мог сказать ей всего, что думал. Он не мог дать ей то, что она, вероятно, жаждала услышать, потому что слишком много было на кону – их работа, их жизни, а главное, её безопасность.

Он опустил взгляд, его глаза на мгновение стали мягкими и уязвимыми, но он не мог признаться в том, что на самом деле он был готов бросить всё ради неё, ради того, чтобы она была в безопасности. Это было слишком сложно, слишком рискованно.

– Эля… – его голос был тихим, почти шепотом, но в нём было столько нежности и искренности, что она едва могла сдержать слёзы. – Ты не одна. Я не оставлю тебя. Мы пройдём через всё это вместе. Что бы ни происходило, я буду рядом с тобой. Ты мне не безразлична, и я… я не знаю, как это сказать, но я не оставлю тебя, даже если мир вокруг нас рушится.

Он повернулся к ней, медленно, как будто каждое его слово вытекало из самой глубины, и на его лице отражались чувства, которые он не мог скрыть. Это было не просто обещание – это было его внутреннее обещание, не на словах, а в самом сердце, которое теперь не могло больше скрывать этой боли и привязанности. Он наклонился чуть ближе, не переставая смотреть ей в глаза.

– Мы найдём способ. Вместе, – его слова были мягкими, но полными решимости, словно он не мог бы больше повернуться спиной к её боли. Он протянул к ней руку, почти как если бы хотел взять её за руку и вывести из тени этой тирании, которую наложил чип.

Эля замерла на мгновение, её грудь тяжело вздыхала, её сердце билось учащённо. Она почувствовала, как его слова согревают её, как это обещание становится тем лучом света, который наконец пробивается сквозь темные облака. Она не могла поверить, что это происходило с ней – что этот человек был готов быть рядом, несмотря на всё, несмотря на неопределённость и опасности. И в тот момент, в тишине их взглядов, она почувствовала, что, возможно, она не потеряла всё. Возможно, ещё не поздно.

– Спасибо… за это, – прошептала она, её голос был полон благодарности и робкого, едва ли осознанного чувства, которое вскоре она сама не могла бы больше скрывать.

И в этот момент, когда их руки встретились, когда они почувствовали, что их сердца бьются в унисон, мир вокруг них исчез, оставаясь только в их двоих, в этом обещании, которое они дали друг другу.

Тихая лаборатория, поглощённая мраком ночи, начала дрожать под гнётом чего-то необъяснимого. Экран планшета вновь начал мигать, как если бы в нём таился какой-то скрытый, беспокойный разум. Символы, ранее понятные, точные, чёткие, начали расплываться, искажаться, перетекать в нечто чуждое. Их формы становились всё более абстрактными, как неведомые письмена из другого мира, каждый знак мерцал, как огонь, что вот-вот погаснет, но не гаснет, а наоборот, разгорается ярче, поглощая свет. Символы танцевали на экране, скользили друг по другу, как шёпоты, призывающие к чему-то, что Эля не могла понять, но чувствовала всем телом.

С каждым мигающим знаком её глаза становились более тусклыми, а сознание словно бы погружалось в бездну. В её голове раздавались отголоски шорохов, и, словно следуя призывам, на стенах лаборатории начали двигаться темные тени. Это было нечто, не поддающееся описанию – не тени, как мы привыкли их видеть, а нечто живое, подвижное, как если бы сама темнота обрела форму и теперь шевелилась, извиваясь, пугая и привлекая её внимание. Они скользили по стенам, как кошки, ускользая в угол и снова появляясь, будто бы играя с её восприятием, с её разумом. Эти тени казались совершенно чуждыми этому миру, как если бы они были пришельцами, оторванными от всех законов природы.

Эля пыталась взять себя в руки, но было слишком поздно. Она чувствовала, как её тело медленно теряет силу, как будто невидимые руки сжимали её, разрывая внутреннюю гармонию. Все её усилия сосредоточить мысли на чём-то простом и понятном не помогали – сознание ускользало, как песок сквозь пальцы. С каждым новым миганием символов её тело становилось тяжелее, мысли – неяснее, а глаза – всё более мутными. В её голове уже не было места для логики, только для чувства страшного и неизбежного.

И тогда, как последний спасительный огонёк в тёмной пустоте, раздался голос. Тонкий, но глубокий, и он проникал в её сознание, охватывая её целиком. Этот голос… был знаком. Он отзывался в её памяти, как старое эхо, которое она пыталась забыть, но не могла. Это был голос Елены. Он был таким же уверенным, таким же властным, каким она запомнила его, и в нём звучала некая жёсткая меланхолия, как если бы она говорила из мира, где страх и утрата давно стали обыденностью.

Елена была не просто женщиной. Она стала тем, что шло за пределы этого мира – её не было в физическом смысле, но её голос, её присутствие проникало в душу Эли, в её мысли. Она была стражем чипа, проводником между мирами, которые не пересекаются, но тем не менее влияют друг на друга. Её голос не был злым или ободряющим – он был приглашающим, как если бы она пыталась передать знания, которые были слишком тяжёлые для восприятия. Но в её интонациях звучала неумолимая тревога, как если бы сама Елена чувствовала, что эта катастрофа неизбежна. Она была частью этого чипа, частью того, что он принёс в этот мир. И её слова несли в себе не только предупреждение, но и тягучую боль от понимания того, что за этим устройством скрывается не просто технология, а нечто древнее и магическое, которое уже проникло в саму ткань реальности.