Девятигранник

– Ляшов, Герман Львович вам напоминает, что ждал вас через полчаса, а уже прошло сорок минут.

Ах, как неудобно получилось. Я снова задумался, а время уже идти на прием. Вскакиваю из-за стола, и почти бегом спешу к кабинету начальства. Секретарь при виде меня машет рукой, чтоб я сразу заходил внутрь. Я осторожно стучу (хотя едва ли мой стук слышен, уж слишком мягкая дверь в кабинет), и толкаю массивную дверь вперед.

В кабинете кроме начальника за столом сидит Юлия. Глаза у нее влажные. Такое ощущение, что она только что плакала. При виде меня она вспыхивает какой – то надеждой и преданно смотрит на начальника.

– Садись, – начальник Герман Львович показывает мне на стул, сам встает с кресла, обходит стол и присаживается рядом. Таким образом, что он оказывается между мной и Юлией.

– Дело вот в чем, – он пристально смотрит на меня и начинает барабанить пальцами по поверхности стола, – от нашего отдела нужно командировать одного сотрудника для участия в психологическом эксперименте.

При слове эксперимент он слегка морщится, а Юля вполголоса его поправляет: – тренинге, Герман Львович.

– Эксперимент, – упрямо повторяет начальник и смотрит на Юлию осуждающе, – это у вас там, в спортзале тренинги, а эти игры мозга это все большие социальные эксперименты. И участвовать в этом эксперименте планировалось отправить, – он откидывается спиной на стул для того, чтоб я мог видеть Юлию, – вот сотрудницу нашего отдела известную тебе госпожу Розанову. А она вот видишь, уперлась, и ехать отказывается. Ни в какую.

– Герман Львович, – Юлия начинает говорить, а я понимаю, что вот-вот стану свидетелем женских слез. А женские слезы меня не трогают. Меня они почему-то злят. Сам не знаю, отчего я так на них реагирую. С самого детства ловил себя на мысли, что буквально зверею, если слышу, как какая-нибудь особь женского пола начинает выть.

– Я тебя уже выслушал, – перебивает ее начальник, причем весьма бесцеремонным образом, – в общем, – теперь он обращается ко мне, – вместо нее поедешь ты.

У меня при этих словах начинают мелко дрожать кончики пальцев на руках и ногах. Вихрь мыслей проносится в голове. Почему я? Кто это все придумал? Куда и за что меня хотят отправить?

– Не переживай, – видимо я слишком явно поменялся в лице и начальник даже морщится, глядя на меня, – всего лишь неделя, а если быть точным, то пять дней. И не где-нибудь, а в Сочи. Это ж лучше любого отпуска. Понимаешь? Это тебе, Ляшов, вроде премиальных. Неделя на юге, да еще и оплачиваемая предприятием. Ценишь?

И он дружески хлопает меня по плечу.

Я киваю в ответ головой и все же решаюсь спросить: – Герман Львович, а можно вместо меня кого-то другого премировать?

Мне показалось или они быстро переглянулись? Потом Герман Львович сокрушенно вздыхает и говорит:

– Можно. Можно и другого. Но другой не сможет стать моим заместителем. А я тебя вот я хочу после этой командировки повысить.

У меня даже дух захватывает после этих слов. Вот это новость. Все надо сразу рассказать маме.

– Поедешь, – продолжает мой начальник, – пройдешь эти курсы. Потом – повышение. Условие одно.

Я настораживаюсь. Точно. Тут какой-то подвох.

– Никто, – тон делается доверительным, – никто, слышишь, не должен знать, что вместо Юлии в Сочи полетел ты. И ты пообещаешь мне, что никому об этом не скажешь. Таковы мои условия. Мне на посту заместителя нужен преданный человек и это будет твоим первым испытанием.

– И маме нельзя? – уточняю я, и снова этой быстрый обмен взглядами у меня за спиной.

– Маме можно, – после паузы разрешает Герман Львович, – ты ведь ей все равно расскажешь. Но ей ты передашь от меня условие. Если она проболтается о нашем с тобой уговоре – сделка не состоится. И ты у меня за этим столом всю жизнь проведешь. Ты меня хорошо понял?

Я киваю головой.

– Ну, а раз понял, то возвращайся на твой пока еще стол. Материалы о поездке тебе должны принести в папке. Там запечатанный конверт, откроешь, когда рядом никого не будет и изучишь.

Начальник показывает мне на дверь, я встаю и медленно топаю к себе на рабочее место. Папка, о которой меня предупредил Герман Львович, уже дожидается меня возле клавиатуры. Я решаю открыть ее как только уйдут все. Народ уже потихоньку начинает расходиться. Время уже к концу рабочего дня подходит, а у нас тут мало кто засиживается. Пользуясь, случаем, что вокруг никого, я набираю телефонный номер мамы и быстренько пересказываю ей содержание разговора с начальством. Мама после долгих стонов соглашается меня отпустить, но дает мне весьма ценный совет. Она настойчиво мне предлагает еще раз сходить к руководству и вынудить его подписать письменное обязательство принять меня на должность своего заместителя после командировки. Я отнекиваюсь, она настаивает. Я отказываюсь, она начинает задыхаться в приступе кашля. Тогда я как могу ее успокаиваю, и спешу назад в кабинет руководителя. Секретарь уже упорхнула, и я снова стучусь в мягкую дверь. Она тихо открывается и до меня доносится приглушенный звук голосов. Я слышу свою фамилию, замираю и прислушиваюсь.

– Какая же ты у меня трусиха, Юльчик, – мягкий голос начальника, – никто ни о чем не догадается. Для всех мы разъезжаемся в разные места. Ты – на курсы. Я – в профилакторий.

– Ты просто не знаешь моего мужа, котик, – так я и думал. Так я и знал, – он у меня такой ревнивый и если что заподозрит, то точно нас обоих убьет. Уж тебя – то точно.

– Юленька, – я просто кожей ощущаю, как мой начальник улыбается, – об этом я бы с тобой поспорил, но думаю, что это недостойное бахвальство. Но алиби твое совершенно и незыблемо. Впрочем, как и мое. Так что пять роскошных дней мы проведем на берегу океана. Ты видела океан?

– Не видела, – в голосе Юли появляется кокетство.

До меня доносится какое-то невнятное шуршание и звуки поцелуев.

– Подожди, – вдруг говорит Юля встревожено, – ну а этот Ляшов?

– Не переживай, – беспечно отвечает босс, – главное, чтобы он поехал в эти наши Сочи. А потом разберусь.

Я осторожно прикрываю дверь и на цыпочках возвращаюсь к рабочему столу. Там я открывая папку и первое, что мне бросается в глаза это большой яркий проспект с рекламой тренинга.

Тренинг «Управляй собой – управляй миром». Вы недовольны качеством своей жизни? Не можете выстроить гармоничные отношения? Подвержены раздражению, гневу и депрессии? Ваше финансовое положение оставляет желать лучшего? Лишены свободы выбора? Мечтаете жить совершенно другой жизнью? Пришло время меняться. В рамках нашего замечательного тренинга вы сбросите с себя оковы негативных установок, вернете долгожданный вкус к жизни, начнете с легкостью подниматься по карьерной лестнице и наконец-то обретете счастье и радость настоящей любви. Пять дней полного погружения в увлекательный мир человеческого подсознания. Пять дней, которые навсегда и кардинально изменят вашу жизнь. Пять дней – все, что отделяет вас от мира, которого вы достойны.

Ну, что ж, – задумываюсь я, – если надо поехать, то поеду. А когда я вернусь, мы с вами пересмотрим наши отношения. Двуличных людей можно и наказать. Пришло время меняться.

Эльвира

– Все свободны.

Я стою, как громом пораженная. Есть ли вообще предел человеческой подлости и предательству? Видимо, до меня никак не дойдет до сих пор, что люди суть существа жалкие и ненадежные. Ничтожества, возомнившие себя венцом творения. А внутри как были амебы, так амебами и остались.

Только что состоялось расширенное заседание Правления нашего серпентария. Расширенное, это когда взрослые дяди решают свои взрослые вопросы, а потом начинают поочередно приглашать на свой мальчишник разных персонажей и насиловать их до потери бдительности. Или до потери инстинкта самосохранения. Как это было в моем случае.

Вы же наверняка согласитесь со мной, что грязную работу выполнять не хочет никто. Все очень любят делать бизнес в белоснежных перчатках, а работу с всякими неприятностями готовы возложить на кого угодно, лишь бы остаться чистенькими и в стороне от всяких этих страданий и переживаний. Это логично и обоснованно. Люди стоят у руля и готовы платить тому, кто будет за них пачкаться. Но вот в чем парадокс, господа и дамы. Ты для них эту грязную работу делаешь, и они же тебя потом за это и презирают. До абсурда же доходит. У меня знакомая одна была. У нее муж был большой любитель орального секса, но при этом в какой-то семье дурной воспитывался, и для него женщина, которая на такое способна была чем-то средним между ничтожеством и пылью. Так вот свою жену он подобным образом использовал, а получив заветную конфетку, как только ее не унижал. До больницы довел, между прочим. Извращенец. Вот это как раз такой случай подобного маразма. Причем, если все тихо и ровно, то они как будто глаза закрывают на происходящее. Похвалят тебя. По головке погладят при случае. А вот если вдруг какой-то скандал или того хуже судебный иск, то тут все как один включают добрых дедушек и гневно щеки надувают. У меня на минуточку самый высокий процент возвратов. Это моя работа. Я ее выполняю качественно и получаю за это оговоренную заработную плату. Меня наняли специально для того, чтобы разбираться в сложных случаях. Если бы руководство холдинга такие случаи не рассматривало, меня бы не взяли на работу. Просто не учли бы такую штатную единицу. Но они ведь взяли и учли. И я стою на страже их денег. И возвращаю их в случае, если кто-то в кредитном отделе проявил глупость или что еще хуже сострадание. Потому что их сострадание это их личное дело. А они деньги получают за то, чтобы не повестись на всякие байки о том, что деньги я сейчас возьму, а потом как заработаю, то отдам.

Вот, кстати, тоже тема для обсуждения. Приходит человек в кредитную организацию. Он умом понимает, куда и для чего он пришел. И, что самое важное, к кому он пришел. Нет никакого благотворительного фонда, есть только суровые финансисты. Если у тебя созрел финансовый проект и для старта не хватает немного денег, то тебе сюда. Это достойно и понятно. Ты пришел для того, чтобы самому заработать и потом с людьми поделиться. Так ведь нет. Идут толпой всякие голодранцы, жаждущие легких денег получить и в идеале их, потом не возвращать. У кого – то болезнь, у кого – то потоп. Кто-то квартиру залил соседу снизу, да так неудачно, что сосед этот бейсболистом оказался и битой своей все ребра ему пересчитал. Деньги – это универсальная энергия, способная решить оптом все возникающие проблемы. Ну, или почти все. И вот приходят эти бедолаги к нам или в другие организации с надеждой если не решить проблему сейчас, то хоть конец свой отсрочить. А конец при таком подходе все равно неизбежен. Вот только он затронет интересы еще и других влиятельных людей вроде наших учредителей. И колесо завертится еще быстрее и еще неумолимее. И сосед бандит уже нервно курит в углу по сравнению с машиной, которая стоит за нашими плечами. Жаль, что люди, которые приходят к нам за деньгами, понимают это не сразу. А на том этапе, когда в дело вступают мои мальчики. Или я лично.

Но это все часть процесса. Это же все предсказуемо и понятно. Весь мир таков, что удивляться нечему. Соблюдай правила и живи спокойно. И создана эта система, в том числе и теми, кто только что глазки закатывал, ругая мои методы последними словами. У меня от такого лицемерия даже скулы свело. Когда я вошла в зал заседаний, мне даже присесть не предложили. Поставили на ковре как снежную бабу и начали по очереди в меня плевать. Как же я могла. Да где же у меня обычное человеческое сочувствие. Да понимаю ли я, что своим поведением я бросаю тень на всю нашу замечательную организацию. Да могу ли я только представить, что лишь благодаря своевременному вмешательству руководства я избавлена от пристальной прокурорской проверки. В общем, повесили на меня всех собак сразу. А потом еще и дали понять, что отныне и до того времени, которое они сочтут нужным я нахожусь в неоплатном долгу перед холдингом и тружусь теперь не за проценты и другие премиальные начисления, а за жесткий оклад да еще и смехотворно уменьшенный за мою непрофессиональную деятельность. Я стояла, молчала и думала только об одном. Как бы мне не разрыдаться. И как бы мне удержаться от желания саму себя защищать. Я сразу по тону их поняла, что решение принято, оговорено и что мои оправдания их только распалят и разозлят. Поэтому я поступила так, как поступала в детстве, когда учительница меня ругала перед всем классом у доски на несделанные уроки.

Я представляла, что нахожусь на белом песке возле морской глади. Волны ласково и с тихим шелестом набегают на песчаную полоску и медленно откатываются назад. Кричат чайки. Яркое солнце заставляет щурить глаза. В воздухе витает аромат морской соли. Это восхитительное ощущение. Ощущение полной свободы. А там – на ковре – просто кукла. Кукла Эля, которая принимает на себя все лицемерные упреки заевшихся и потерявших чувство страха от полнейшей безнаказанности других кукол. Там вообще сейчас кукольный театр. Надо просто переждать, когда закончится действие, дадут занавес и объявят антракт.

– Эльвира, – голос босса возвращает меня с морского берега в суровый мир кредитов и кредиторов, – присядем и поговорим.

Он рукой указывает мне на свободный стул рядом со своим. Совещание уже закончилось, руководители не спеша собирают бумаги со стола в пухлые объемистые портфели, и сбиваясь в стаи, медленно текут к выходу, на ходу вполголоса обмениваясь какой-то наверняка важной и секретной информацией.

Я старюсь не смотреть в их сторону. Меня тошнит от этих самодовольных пингвинов. Подхожу к длинному столу, буквально выдергиваю на белый свет стул, и сажусь, замерев и уставив невидящий взгляд куда-то вдаль. А боковым зрением пристально слежу за своим непосредственным начальником. Ощущение такое, что разговор со мной еще не окончен.

– Разозлилась, – констатирует Сергей Борисович, – разозлилась на весь белый свет, – он подпирает кулаком подбородок, – я мог бы тебе сказать, чтоб ты сейчас шла домой, а завтра с утра уже была у меня в кабинете, – он делает паузу, – но я так не скажу.

– Боитесь, что сбегу и долг отрабатывать не буду? – не могу удержаться от язвительной ремарки. Уж слишком долго выслушивала о себе гадости, много колючек под языком накопилось.

– Нет, не боюсь, – он пропускает мимо себя мой отточенный сарказм, – мне семью твою жаль. Ты же с ними весь вечер будешь делать то, что только что делали с тобой.

– Вот только не надо, – я резко разворачиваюсь и уже не пытаюсь сдерживать клокочущую во мне ярость, – про семью не надо, и про жалость не надо. Вы же только что меня просто сдали. На съедение сдали. Какая такая жалость? Это первое. И до семьи моей вам вообще никакого дела быть не должно. Не касается вас моя личная жизнь. По крайней мере, до той поры, пока я работу свою выполняю точно и в срок. Хотя да, – я делаю огорченное лицо, – вот работу я свою как раз не делаю. Прокуратуру близко к холдингу подпустила, людей не щажу, облик человеческий потеряла. Благодаря таким монстрам, как я, люди теряют доверие к финансовым организациям. Ничего не упустила?

– Успокойся, – в голосе у начальника чуть звенит металл, – ничего с тобой не произошло ужасного. Постояла на ковре, шоколадную медаль не дали, так это пройдет. От проверки тебя освободили, это плюс явный. Ну, а то, что тебе срезали все твои премиальные выплаты, так это еще бабка надвое сказала.

Эля, – Сергей Борисович развернул стул и подвинулся чуть ближе ко мне, – ни для кого не секрет, что Гиреев болен, и что до следующего созыва он вряд ли протянет. Ты на него сегодня смотрела?

Я отрицательно качаю головой. Мне, похоже, удается чуть успокоиться.

– А зря, – мой руководитель укоризненно качает головой, – вот учишь вас, учишь, при любом раскладе ясность головы не терять, а толку ноль. Ну, хоть кто с кем из зала выходил, ты обратила внимание? Я, конечно, про руководство говорю, а не про мелкую сошку.

Я огладываюсь по сторонам. Зал уже опустел, мы остались вдвоем с начальником. Потом чуть прикрываю глаза и включаю память.

– Карпенко, Максимов и Мальцев втроем выходили, – уверенно говорю я, – а Рахметов, Малышев и Бахтияр чуть задержались возле Гиреева. И он, кажется, что-то им говорил.

Вот, – Сергей Борисович удовлетворенно поднимает вверх палец, – побежали, значит, превентивный удар наносить. Возникло мнение, – он делает паузу, – что у нас в кредитном отделе есть трудности. Ты вот например, обратила внимание, что нагрузка на твой сектор выросла в разы?

Я соглашаюсь.

– А по чьей вине?

– Не знаю, – я пожимаю плечами, – аналитики недорабатывают.

– Недорабатывают, – он снова кивает головой, – или наоборот сверхурочно трудятся. Ведь по факту тебе сейчас досталось за то, что ты попалась на мелочевке. На какой – то мелочи сейчас раздули скандал и стреножили всю работу по твоему направлению. И все для того, чтобы прикрыть своего человека. У нас, Эля – начальник говорит почти шепотом, – полгода назад прошло одобрение огромного транша для компании «Инженер – Инвест».

Да. Это я помню. Об этом все говорили, как о сделке века. Удалось вложиться в серьезный проект, сулящий большую выгоду. Хотя кто-то (и мой начальник в том числе) смотрел на этот вопрос с большим пессимизмом. Тихонько высказывалось мнение, что вся эта сделка большая афера и что мы с ней еще хлебнем. Но эти голоса заглушались быстро и эффективно.

– И вот теперь, похоже, наверху наконец-то призадумались, что мы, скорее всего, влипли, как очкарик в мазут. И вся сегодняшняя возня по твою душу затеяна лишь для того, чтобы на какое-то время парализовать твою работу. Чтоб ни у кого в ближайшие месяцы даже мысли не возникало подключать твоих специалистов к изучению ситуации. Начни ты сейчас работу по этому проекту, сразу кто-то завопит, что мы на прокуратуру нарываемся и так далее. Так что, – он успокоительно касается моего плеча, – вытряхни из головы все, что сейчас услышала.

– Это политика, – он встает, и я тоже поднимаюсь, – сейчас самое правильное будет сделать вот как. Официально, – он морщится, – я сейчас доложу наверх, что провожу проверку твоего сектора, работаю с сотрудниками, увольняю не в меру ретивых умельцев. Спокойно, – он повышает голос, видя, как у меня вспыхнули глаза, – есть у меня пара заявлений по собственному желанию, я проведу это как отсеивание ненужных людей. А с тобой мы вот как поступим, – он берет со стола папку с документами и достает из нее плотный пакет, – здесь командировка с целью повышения квалификации. Я доложу, что отправил тебя на неделю, чтоб ты обучилась новым навыкам работы с людьми, да заодно и тебе не мешало бы отдохнуть. Да ты загляни в пакет-то, – он улыбается.

Я вскрываю пакет с бумагами. Командировочное удостоверение, договор, пачка купюр, билет на самолет, банковская карточка, еще какие-то бумаги. Среди них яркое призывное рекламное обращение просто бросается в глаза. Я вытаскиваю его из вороха бумаг и вчитываюсь.

Тренинг «Управляй собой – управляй миром». Вы недовольны качеством своей жизни? Не можете выстроить гармоничные отношения? Подвержены раздражению, гневу и депрессии? Ваше финансовое положение оставляет желать лучшего? Лишены свободы выбора? Мечтаете жить совершенно другой жизнью? Пришло время меняться. В рамках нашего замечательного тренинга вы сбросите с себя оковы негативных установок, вернете долгожданный вкус к жизни, начнете с легкостью подниматься по карьерной лестнице и наконец-то обретете счастье и радость настоящей любви. Пять дней полного погружения в увлекательный мир человеческого подсознания. Пять дней, которые навсегда и кардинально изменят вашу жизнь. Пять дней – все, что отделяет вас от мира, которого вы достойны.

Я поднимаю удивленные глаза на Сергея Борисовича.

– Вылетаешь завтра, – безапелляционно говорит он, глядя прямо на меня, – готовишь сегодня короткий отчет о пройденной работе, вечер после работы тебе на сборы. Пришло время меняться.

Настя

Сегодня у нас в школе случилось чрезвычайное происшествие. Иначе не назовешь, хоть и нравится мне это казенное словосочетание. Ну, расскажу все по порядку, тем более, что этот случай коренным образом обещает изменить всю мою дальнейшую жизнь.

Начался день, как обычно. Звонок прозвенел, все ученики разбежались по своим классам, всех опоздавших детей дежурный учитель переписал и отругал, в общем, обычное школьное утро и ничего в нем не было из ряда вон выходящего. Я, как обычно, зашла к нашему завхозу Лидии Васильевне чаю попить. Есть у нас такая с ней утренняя традиция. Мы ее называем «чайная церемония». Пока идет первый урок, мы медленно просыпаемся. Дежурный такой у нас обмен новостями. Лениво чай попиваем. Тишина в школе. Но не полная тишина. Если прислушаться, то можно услышать, как в спортивном зале свистит в свисток наш физкультурник Михаил Сергеевич. Школьное прозвище у него «Горбачев». Хороший дядька. Спокойный. А на втором этаже неистово стучит мелом по доске учительница физики Софья Николаевна. У нее такая манера, она будто не пишет мелом, а по кускам его в доску вдалбливает. Из-за чего возникает перерасход мела и на этой почве ее постоянная вялая перебранка с завхозом. А где-то завыл баян. Это начался урок пения. И ведь, что самое удивительное. Для любого посетителя в эти часы покажется, что в школе буквально мертвая тишина. А мы с Лидочкой в этой тишине самые разнообразные оттенки находим. Мы с ней как следопыты в лесу среди индейцев.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.