Фуэте для полковника

– Вы знаете, кто это?

– Нет, – недоумённо ответил тот.

Вокруг женщины в розовом быстро образовался круг то ли её почитателей, то ли знакомых.

– Я так понимаю, что это какая-то известная личность, – заключил полковник.

– Да. Эта личность – её светлость великая княгиня Романовская – Красинская, она же балерина Матильда Кшесинская, собственной персоной.

«Вот чёрт! – выругался про себя полковник. Непроизвольно Евгений Петрович отметил её изящество, необыкновенную женственность, плавность в движениях и какую-то царственность в повороте головы. – А ведь ей уже хорошо за восемьдесят!» – восхищённо подумал он, любуясь тем, как прямо она держит спину.

Что же теперь делать? Генерал предупреждал его и особо заострял внимание на этой даме.

Когда после приветственных речей мэр пригласил всех пройти в банкетный зал, полковник в удивлении увидел, как юноша, который в своё время усаживал великую княгиню в кресло, теперь подвёл к ней танцовщицу кордебалета. Кудряшов запамятовал её фамилию. Всех по именам ведь не упомнишь! Он был сосредоточен на солистах, а этих знал только в лицо. Теперь получается, что возникает и с кордебалетом проблема?!

– Николаев, помнишь фамилию этой девушки?

– Никак нет. За кордебалет отвечает капитан Егоров.

– Ну так узнай. И ещё выясни, кто этот молодой человек. Явно, что он не сын Кшесинской. Тот много старше.

– Может, внук?

– Никаких внуков у неё нет.

– Ясно, товарищ полковник.

– Ну, а раз ясно, иди и выполняй.

Кудряшов видел, как юноша подал руку княгине, та легко поднялась, и они вместе с девушкой из кордебалета направились в сторону банкетного зала. Евгений Петрович обратил внимание, что Матильда Феликсовна была очень маленького роста.

«Наверно, метр пятьдесят два, – намётанным глазом отметил он про себя. – От силы пятьдесят три сантиметра. Такая же крошка, как наша Уланова!»

Он огляделся и, увидев одного из своих людей, сделал ему знак рукой.

– Передайте лейтенанту Соколову, чтобы срочно нашёл меня, – приказал он подошедшему к нему сотруднику.

Глядя вслед медленно удаляющейся от него легендарной балерине, полковник был уверен, что молодой и талантливый работник его ведомства лейтенант Соколов обязательно придумает, как устранить эту неожиданную «помеху», возникшую в его безупречной до этого дня отчётности перед генералом.

Глава 8

Матильда была в прекрасном настроении. На приеме было много знакомых, кого она давно не видела, и много балетоманов, которые помнили и почитали её. Она с удовольствием общалась с ними, выслушивая комплименты в свой адрес. Матильда любила быть в центре внимания и теперь наслаждалась этим в полной мере. И хотя изначально княгиня пришла сюда исключительно для того, чтобы познакомиться с мадам Улановой и выказать ей своё восхищение, теперь была рада, что выбралась из дома и сняла траур. Она обожала бывать в обществе! Но сегодня у неё был ещё и особый кураж! Органы КГБ запретили актёрам встречаться с ней, а она все равно встретится! Нарушать запреты и делать всё по-своему всегда было её слабостью! Посмотрим, господа-товарищи, кто кого?!

Как только великая княгиня появилась на пороге банкетного зала, её тут же проводили к столу мэра, около которого стояла вся элита Большого театра. По просьбе Матильды её представили Улановой. Советская балерина оказалась выпускницей того же училища, которое ещё во второй половине девятнадцатого века оканчивала она сама, и Матильде было приятно услышать, что там при большевистской власти почти ничего не изменилось.

– Только когда я училась, танцевальные представления давали в дополнение после водевиля. Так что можно смело сказать, что я стояла у истоков рождения балета как самостоятельного вида искусства, – проговорила Матильда и с улыбкой добавила: – Видите, какая я древняя?

– Да. Вам довелось много повидать и долго пожить, но, тем не менее, вы очень хорошо выглядите! – вступила в разговор стоящая рядом женщина, недавно державшая длинную речь на приветствии актеров. – Разрешите представиться: народная артистка Советского Союза, орденоносец, лауреат государственных, ленинских и сталинских премий, прима-балерина Большого театра Лепешинская Ольга Васильевна.

– Очень приятно, – откликнулась Матильда и улыбнулась. – А вот у меня нет стольких громких званий. В наше время всё было проще.

– Тем не менее в Ленинградском театральном музее есть целая витрина, посвящённая вам, – сказала Галина Сергеевна Уланова, желая сгладить возникшую неловкость. – В Московском музее, я знаю, тоже что-то есть, но я там ещё не была.

– А я была, – снова вступила в разговор Лепешинская и гордо добавила: – И в вашем дворце в Ленинграде тоже была. Зачем вам нужен был такой большой дом? – недоумённо покачала она головой, поддевая на вилку кусочек отварной осетрины. – Я даже не понимаю, как можно было там жить одной!?

– Я жила там с сыном, – сдержанно и с вежливой улыбкой на устах ответила Матильда.

– А теперь там помещается Музей революции, – доложила ей Ольга Васильевна и отправила рыбку в рот. – Вы знаете, что до переезда правительства в Москву в вашем доме долгое время жил Владимир Ильич Ленин с супругой Надеждой Константиновной Крупской?

– Что ж! Таков парадокс, – слабо усмехнулась княгиня. – Мне рассказывали, что Ленин не только удобно устроился со своей женой в моём доме, но ещё и ездил на моем «роллс-ройсе».

Уланова, почувствовав назревающую остроту в разговоре, решила срочно перевести беседу в другую плоскость.

– В училище я училась в классе Вагановой, – быстро сказала она своим мягким, нежным голосом, прежде чем Лепешинская смогла отреагировать на слова Матильды. – Вы ведь в одно время работали с ней в театре?

– Да. У неё всегда была отличная техника, – так же с удовольствием переменила тему княгиня. – Вероятно, Агриппина стала очень хорошим педагогом, раз вырастила такую исключительную балерину, как вы.

Вдруг молодой мужчина, проходящий мимо с бокалом красного вина, споткнулся, бокал опрокинулся, и вино вылилось на белоснежную блузку, запачкав при этом и всю правую полу розового пиджака. Матильда ахнула от неожиданности.

– Какой ужас! – воскликнул молодой мужчина по-французски. – Прошу прощения. Я такой неловкий!

В его глазах было столько страдания, что Матильда тут же решила его успокоить:

– Ничего, ничего.

– Я испортил вам весь вечер, – продолжал сокрушаться молодой француз. Слёзы стояли в его глазах.

– Что ж теперь делать? – улыбнулась княгиня. – Всё бывает.

Потом, спокойно и даже весело, Матильда произнесла по-русски уже для Улановой:

– При нашем первом знакомстве великий князь Андрей Владимирович Романов тоже случайно опрокинул на меня бокал красного вина. Спустя много лет я стала его женой. Так что для меня это хорошая примета.

– Вы верите в приметы? – спросила Галина Сергеевна.

– О да! Верю, – улыбаясь, ответила княгиня.

Дмитрий стоял невдалеке вместе с Еленой, повернувшись лицом к Матильде, и она постоянно ловила на себе его взгляды. Вот и теперь, взглянув на княгиню и быстро поняв, что он видит на её костюме совсем не отсвет заката, юноша в тревоге направился в её сторону.

– Что произошло?

– Ничего страшного, дорогой. Это всего лишь красное вино…

Матильда хотела показать ему того человека, который опрокинул на неё бокал, но его уже и след простыл. Виновник сбежал, как нашкодивший школьник.

– Странно, – удивилась княгиня.

– Он стоял ко мне спиной, но немного я всё же его рассмотрела, – произнесла Уланова. – Лицо его мне показалось знакомым. Не могу понять, где я могла его видеть раньше? Ведь он француз?

– Вначале я тоже так подумала, но сейчас я уже не уверена, – заколебалась Матильда. – Он так странно исчез… Французы всегда галантны в подобных ситуациях.

– Конечно, он француз, – вставила свою реплику Лепешинская. – Даже не сомневайтесь. Наши мужчины не пьют красного вина. Они пьют водку!

– Какое тонкое замечание! – рассмеялась Кшесинская. – Но кем бы он ни был, мне надо ехать домой, – добавила она, указав на испачканный костюм.

– Очень жаль. Мне было приятно пообщаться с вами, – расстроилась Галина Сергеевна.

– Мне тоже. Но собственно я и пришла-то сегодня только ради того, чтобы выразить вам своё восхищение. И, слава Богу, я это успела сделать.

В ответ Уланова слегка наклонила голову и приложила правую руку к сердцу. Кшесинская очень хорошо знала, что означает этот жест на языке балета, и в точности повторила его, глядя на балерину.

– Может, ещё когда-нибудь увидимся? – улыбнулась Уланова.

– Это как Бог даст, – ответила Матильда, намекая то ли на свой возраст, то ли на препятствия, которые строились Страной Советов между ними. – Но прежде чем я покину вас, мне бы хотелось представить вам моего молодого друга, – княгиня взяла Дмитрия за руку и поставила перед Улановой. – Дмитрий Измайлов. Ведёт колонку новостей культуры в газете, и, если бы вы дали ему интервью…

–…я был бы счастлив, – благодарно пожав руку княгини, закончил её фразу юноша. – Я видел вас в «Джульетте», и я потрясён!

– Все мои интервью регулируются нашей дирекцией, поэтому я даже не знаю, будет ли у меня время, – неуверенно ответила Галина Сергеевна.

– Умоляю вас. Мне будет достаточно полчаса! – молитвенно сложил руки Митя, и Уланова вдруг решилась.

– Хорошо, приходите ко мне в гостиницу завтра в одиннадцать утра.

– Вы подарили мне крылья, – воскликнул молодой человек.

Галина Сергеевна рассмеялась:

– Что ж, до завтра, товарищ Икар.

– До завтра, – поцеловал ей руку Дмитрий.

Юноше очень не хотелось покидать этот зал, где было столько интересного материала для статьи и где судьба свела его с очаровательной рыжеволосой девушкой, но он был обязан отвезти великую княгиню домой!

– Я только попрощаюсь с Еленой. Я быстро, – шепнул он Матильде.

– Как жалко ваш костюм! – начала сокрушаться Ольга Васильевна Лепешинская, как только Измайлов отошёл. – Давайте насыпем на эти винные пятна соль. Будет легче отстирать.

– Не стоит, – отказалась от её услуг Матильда.

– Соль впитает в себя жидкость, иначе вино глубоко проникнет в волокна ткани, и вы потеряете этот дивный наряд. Я уверена, что он очень дорогой.

– Ничего не стоит дороже денег, – вежливо улыбнулась княгиня, вспомнив старую русскую поговорку.

– Как вам будет угодно, – вздохнула Ольга Васильевна и затем добавила с чувством восхищения: – Кстати, фасон вашего наряда необыкновенно красив и элегантен. И ткань изумительная.

– Это одна из последних моделей дома Коко Шанель, – слукавив, посвятила балерину в тонкости моды Матильда. На самом деле этот костюм был приобретён три года назад, но зачем об этом говорить?!

– Из последней коллекции? Так это ужасно дорогая вещь! – всплеснула руками Лепешинская. – Этого француза надо было заставить заплатить!

– Не стоит, – улыбнулась Матильда.

Костюм был из твида с розовыми прожилками и состоял из узкой юбки и жакета без воротника, обшитого розовой тесьмой. Та же тесьма вместе с золотыми пуговками украшала и клапаны на карманах. Этот фасон, несмотря на прошедшие годы после его показа на дефиле, оставался до сих пор в моде, и, мало того, Матильда была уверена, что останется в моде надолго, как и маленькое чёрное платье, признанный шедевр Коко. Завтра Лиза отнесёт костюм в химчистку, и он опять будет как новый, но, тем не менее, исчезновение француза было для Матильды очень странным. Может быть, он тоже решил, что она будет требовать с него компенсацию?

– А вы молодец! У вас, вероятно, очень беззаботный и весёлый характер, раз вы смеясь реагируете на неприятности, – сказала Ольга Васильевна.

– Это слишком мелкие неприятности, – усмехнулась княгиня.

– Ну, конечно, – тут же спохватилась Лепешинская, и её лицо выразило крайнюю степень сочувствия. – Что стоит потеря костюма по сравнению с потерей всего вашего огромного состояния в России!!!

Матильда промолчала. Эта балерина была права, но не знала главного. Самая большая потеря произошла не тогда в семнадцатом, а всего лишь два года назад. С потерей мужа произошло полное опустошение в её жизни. С этой потерей ничто не могло сравниться!

Вернулся Дмитрий, и великая княгиня в сопровождении графа пошла к выходу.

* * *

Леночка загрустила. Дмитрий так неожиданно покинул её, да и с этой загадочной Матильдой Феликсовной она не успела пообщаться: как только они вошли в зал, мадам тут же увели к столу мэра.

– А мы устроимся с вами недалеко, – сказал ей тогда Измайлов. – Друг моего отца поручил мне обеспечить здесь комфортность его маме, и я обещал, что не буду упускать её из вида, – и, оглянувшись, добавил, саркастически усмехаясь: – Насколько это вообще возможно сделать на фуршете, да ещё при таком скоплении народа.

Люди толпились кучками. Все что-то жевали, громко разговаривая. В зале было шумно. Все разговоры сливались в один непрекращающийся гул, как будто кто-то расшевелил пчелиный улей. Раздобыв тарелки, молодые люди подошли к столам. Леночка положила себе всего понемногу – в её тарелке оказались свежие овощи, отварной язык, гусиный паштет и салат с креветками.

– Вы меня извините, но я ужасно голодная, – сказала девушка.

Они встали так, чтобы Дмитрий мог хорошо видеть Матильду Феликсовну.

– Мы с девчонками, – говорила Елена, жадно заглатывая салат, – вчера были в продовольственном магазине. Вы были здесь в продовольственном магазине?

– Бывал.

– Ну, тогда вы меня понимаете. Но ведь скоро и у нас так же будет? Правда?

Измайлов чувствовал, что Лена принимает его за московского журналиста, но разубеждать её ему не хотелось. Ведь так она будет более откровенной. Но и врать ей ему тоже не хотелось, поэтому он промолчал, неопределённо пожав плечами.

– Мы видели в продаже голубой сыр. Купить его, конечно, не могли. Зачем же тратить на него франки, если можно попробовать его здесь. Правильно? – говорила она, продолжая жевать. – Но я что-то сыров вообще не вижу.

– Сыры подаются на фруктовом столе. Но этот голубой, о котором вы говорите, кстати, не такой уж и дорогой.

– Вы что? – чуть не подавилась паштетом Леночка. – Хочется же и одежду какую-нибудь купить.

Только тут Леночка заметила, что на тарелке у Дмитрия лежали всего лишь небольшой кусочек белой рыбы и две маслинки.

– Почему вы ничего не едите? – удивилась она, и вдруг её осенило. – У вас, журналистов, наверно, большие суточные?!

– А у вас маленькие? У вас же гонорар?

– Какой гонорар, что вы? Девчонки наши суточные совершенно справедливо называют «шуточные». У нас каждый франк на счету!

Слово за слово, и Дмитрий много интересного узнал о жизни советских актёров в Париже.

«Какая милая девушка, – любуясь Леночкой, думал Измайлов. – Такая красивая, искренняя. Видно, тяжёлая у них там жизнь».

– Вы хотите что-нибудь на горячее? – спросил он, поняв, что она давно нормально не питалась.

– Да! Очень.

– Мясо или рыбу?

– Рыбу.

– Стойте здесь. Сейчас принесу.

Дмитрий вернулся быстро. В его руках была большая тарелка, на которой лежали целиком небольших размеров рыбка и несколько мелких картофелин, от которых шёл пар.

– Вот. Это форель.

– Вы волшебник! – восхищённо сказала Леночка, принимая из рук Измайлова вожделенное блюдо.

– Очень вкусно, – прикрыв глаза от наслаждения, проговорила она, медленно прожёвывая эту «пищу богов».

Митя получал удовольствие, наблюдая за ней. Девушка определенно ему очень нравилась! Нехотя он перевел взгляд на великую княгиню и вдруг увидел на её белоснежной кофте и костюме яркие красные разводы.

– Извините, я сейчас, – тревожно сказал юноша.

Девушка посмотрела ему вслед. «Наверняка это красное вино, – с досадой подумала она. – И сейчас эта мадам, скорее всего, попросит Дмитрия проводить её домой».

Так и получилась. Измайлов вернулся, нехотя попрощался, взяв у Леночки номер её комнаты в отеле и отбыл. Как же так? Её сердце впервые отреагировало на кого-то, а он взял и исчез?! Когда он теперь объявится? Какое отношение он имеет к этой таинственной Матильде Феликсовне и её сыну?

Леночка так расстроилась, что потеряла аппетит. Машинально взяв ещё один кусочек рыбки и отправив в рот ещё одну картошечку, она поставила тарелку на стол.

Вечер только начинался, а у неё уже напрочь было испорчено настроение.

– Так вот ты где! – подошла к ней Тина вместе с балетмейстером Серовым. – А Никита Павлович меня всё время спрашивает: «Где ты потеряла свою подружку? Где наша Леночка Савельева?» Вот мы с ним и пошли тебя искать. И посмотри, что у меня тут на тарелке? Голубой сыр! Пробуй!

Было видно, что Тина немного пьяна.

– Вы сегодня особенно обворожительны, Леночка, – сделал комплимент Серов, давно положивший глаз на танцовщицу. – Девочки! Давайте вместе выпьем!

Балетмейстер махнул рукой проходящему официанту. Тот подошел к ним с подносом, уставленным разными напитками.

– Я буду шампанское, – решительно сказала Леночка. «Почему же не выпить, коль так погано на душе? – решила она про себя. – Может, распогодится!»

Выпили. Закусили голубым сыром.

– И действительно, ничего особенного, – констатировала Леночка.

– Вот и я говорю, – поддержала её Тина. – Хорошо, что мы тогда на него не потратились.

Неожиданно рядом оказались Катя с Викой.

– Ой, девчонки! А мы вас искали, – радостно воскликнула Вика Шиманова.

– Я сегодня абсолютно счастлива! – обняла Леночку слегка пьяненькая Катя. – Наелась вволю! Всё, о чем мечтала! И свежих овощей, и фруктов всяких-всяких!!! Даже этот их знаменитый гусиный паштет, как там его?

– Фуа-гра, – подсказала Вика.

– Да-да! Фуа-гра…

– Подожди, Катя, – прервала её Вика. – Пусть нам лучше Савельева расскажет о том симпатичном молодом человеке, который обхаживал её в зале приветствия. Очень интересно, кто такой? Откуда взялся? И куда, кстати, пропал?

– Да, действительно, – спохватилась Тина. – Куда делся незнакомец?

– Что ещё за незнакомец? – заинтересовался балетмейстер и вдруг шутливо прокричал: – Я вызываю его на дуэль!

– Да ладно вам, – отмахнулась Леночка. Она уже выпила бокал шампанского и взяла с подноса проходящего официанта второй. – Это журналист. Из Москвы. Я думаю, что он из «Комсомольской правды».

– Ты даже не знаешь, как его зовут?! – изумилась Вика.

– Почему это не знаю. Знаю. Дмитрий Измайлов его зовут!

– И куда же он делся? – оглядываясь, спросила Тина.

– Уехал!

– Девочки, ну что за допрос, – возмутился балетмейстер Серов. – Леночке он не понравился, и она прогнала этого журналиста. Правильно я говорю? – обратился он к Елене.

– Правильно, – подтвердила она и с жадностью осушила второй бокал. Пузырьки ударили в нос. В носу что-то защекотало, и Леночка громко чихнула два раза подряд.

– Ну вот, видите, я сказал правду, – обрадовался Никита Павлович.

– А женщина, с которой он был? – спросила Вика Шиманова. – Она тоже журналистка?

– Я не знаю, кто она такая, – искренне ответила слегка опьяневшая Леночка. – Какая-то Матильда Феликсовна. Один француз пролил на её костюм красное вино, а она решила, что не может находиться в таком виде на людях! Вот Дмитрий и повез её домой.

– А почему Дмитрий повез? – удивилась Шиманова.

– Не знаю. Ну, вроде он тут за ней приглядывал. Опекал по просьбе её сына.

– Подождите, девчонки! – воскликнул балетмейстер. – Я знаю об одной Матильде Феликсовне. Была такая в Петербурге балерина. Кстати, имя-то редкое, да и отчество тоже заковыристое, чтобы было такое совпадение. Так, может, это была она? Кшесинская? – у Никиты Павловича Серова округлились глаза от волнения и перехватило дыхание. – Неужели здесь была сама Матильда Феликсовна Кшесинская?! Как бы я хотел на неё посмотреть. Это же легенда русского балета!

Девочки переглянулись. Конечно, они слышали об этой балерине.

– Но ведь она танцевала в прошлом веке? – ужаснулась Катя. – Ей, должно быть, за сто лет.

– Лет ей действительно много, но не сто, – не совсем уверенно сказал балетмейстер. – Она и в двадцатом веке много танцевала.

– Я что-то слышала о её романах с членами царской семьи, – тут же откликнулась Шиманова. – Вы не в курсе? – обратилась она к Серову.

– Да! Конечно! – воскликнул он. – Она же была любовницей Николая Второго до того, как он стал императором.

– Как интересно! Расскажите, Никита Павлович, – разволновалась Катя, обожающая любовные истории. – Пожалуйста!

– Да я, в общем-то, толком ничего и не знаю, – растерялся балетмейстер. – Только сам факт.

– Какая же я глупая! – с досадой сказала Леночка. – Почему я сама не сопоставила её имя и отчество с этой фамилией? Никита Павлович абсолютно прав! Матильда Феликсовна может быть только одна! Безусловно, это была Кшесинская!

Находясь почти в шоковом состоянии, все взяли с подноса проходящего мимо официанта по бокалу вина, молча чокнулись и залпом выпили.

* * *

Полковник был доволен. Всё очень натурально получилось. Лейтенанту Соколову надо благодарность за находчивость вынести. Тут и его безупречное знание французского языка пригодилось, и занятия актёрским мастерством!

«Да! Талантливые ребята у нас работают!» – удовлетворённо потёр руки Кудряшов.

Как только Кшесинская уехала домой, у него сразу поднялось настроение.

«Теперь можно и расслабиться», – решил полковник.

На радостях он выпил подряд две рюмки водки и только начал закусывать хорошим куском жареного мяса, как рядом с ним неожиданно вырос капитан Егоров.

– Девушку, которой вы интересовались, зовут Елена Савельева. Второй год в театре после окончания московского балетного училища. Отец – скрипач. Погиб на фронте. Мать – пианистка в Театре оперетты. Из родных больше никого нет, – тихо доложил он.

У капитана была манера слегка растягивать в словах ударные гласные. В детстве он заикался и прошел курс лечения, во время которого его научили говорить именно так. Заикание давно прошло, а манера говорить осталась.

– Проследите за ней, – приказал полковник.

– Уже взята под контроль моим агентом в женской части кордебалета.

– Молодцом! Пусть твоя танцовщица выяснит, что это за молодой человек заинтересовался Савельевой и какое отношение он имеет к Кшесинской, – облегчённо вздохнул Кудряшов.

– Девушка уже работает в этом направлении, – сообщил капитан и, отойдя от полковника, взял сразу три рюмки у проходящего мимо официанта. Действительно, чего мелочиться-то. Теперь и он мог расслабиться. Заслужил!

* * *

Матильда вернулась домой утомлённой, но в хорошем настроении, невзирая на испачканный костюм. Эти фуршеты, конечно, уже были не для её возраста. Лиза помогла княгине раздеться и принять ванну.

– Взбей повыше подушки, – попросила её Матильда. – Я хочу почитать перед сном.

Накануне Вова принёс ей книгу Уильяма Сарояна «Приключения Весли Джексона». Раньше Матильда ничего не читала этого автора, и ей не терпелось узнать, действительно ли он так хорош, как расписывал его сын.

– Очень талантливый американец, – сказал Володя. – Герои у него эксцентричные, порой даже наивные, а потому часто попадают в разные трагические ситуации. Но при этом, мамочка, всё проникнуто таким добрым юмором, на грани с сентиментальностью, что я уверен, тебе понравится.

Устроившись в постели на высоких подушках с книгой в руке, Матильда с удовлетворением подумала о том, что сегодня ей всё-таки удалось обойти стороной запрет КГБ! Она, вопреки их желаниям, познакомилась с Улановой, имела возможность с ней пообщаться, и мало того, свела её с Димой Измайловым.

«Интересно, а были ли эти самые “органы” на приёме?» – подумала она.

Ну конечно! Обязательно были, в этом нет сомнения. Вот только как выглядят эти люди? Наверняка у них должны быть злые колючие глаза, и при этом они никогда не улыбаются, а все время только оглядываются в поисках врагов, поджав губы. Матильда постаралась припомнить хоть одного подобного человека на своём пути и поняла, что рядом с ней таких монстров не было. Значит, они просто её проворонили? О, да! Она сегодня провела КГБ и победила! Она всегда побеждала! Самой главной её победой в далекой молодости был, конечно, будущий император Николай, её дорогой Ники, но вершиной её жизни, безусловно, стало сегодняшнее имя: её светлость великая княгиня Романова! Правда, официально ей дали фамилию Романовская-Красинская, но довольно часто она делала вид, что ошибается. Она представлялась как Романова! Именно Романова! Так ей нравилось больше. Жаль только, что ни отец, ни мать не дожили до этого её триумфа!

Улыбнувшись воспоминаниям о своих жизненных приключениях, Матильда надела очки, раскрыла книгу и слегка поправила бра, чтобы свет падал прямо на страницы.

Что ж, Весли Джексон, давай почитаем и о твоих приключениях.