Выбор Лили. Мириада

Верховный регент снисходительно взирал на коллегу и, словно забавляясь его реакцией, произнёс:

– Не стоит так драматизировать, Билл! Мы не можем запретить детям вести себя соответственно их возрасту. Не будем судить их строго! – Немного помолчав, он добавил, соединив кончики длинных пальцев: – Дети отнюдь не глупы, как ты думаешь, и прекрасно знают, что происходит вокруг.

– Неужели?! – разозлился Мосли, и его лицо исказилось.

– Да брось, приятель! – хлопнул его по плечу устроившийся рядом светловолосый и голубоглазый Маркус Мэтт-Брайан, опередив готовые вырваться возражения соседа. – Эти сорванцы знают побольше нашего. Забыл, как сам когда-то был любопытным подростком и совал нос куда не следует?

Мосли, нервно крутя перстень на пальце, одарил его испепеляющим взглядом и резко возразил:

– Говори за себя, Маркус! Студенты моего поколения, в отличие от нынешних, прекрасно знали своё место и вели себя куда сдержаннее… Что они вообще понимают – эти сопляки?!

Тот собрался было вступить в полемику, но тут вмешался Марсель:

– А я думал, что старческое брюзжание – это мой удел! Фразы: «А вот в наше время…» и «Во времена нашей юности…» из твоих уст, Билл, звучат неубедительно! Что касается детей, позволю себе краткую ремарку: они соображают куда быстрее нас и в силу своего возраста не воспринимают страх в полной мере. Борьба с Тёмными для них всего лишь опасные приключения. Дети всегда бесстрашны, мы не можем не признать этого.

– Бесстрашны! – оставив перстень в покое, вконец взорвался Мосли. – Ну разумеется, легко не бояться того, что тебе неведомо, с чем никогда не сталкивался. Это, Фортис, не бесстрашие, а элементарные глупость и хвастовство! Им даже невдомёк, что мы рискуем жизнью ради их благополучия.

– Билл, да что с тобой сегодня? – изумился Мэтт-Брайан.

– Я всего лишь объективен, Маркус, – ядовито бросил тот.

– Возможно, всё именно так, как ты говоришь, Билл. И ваша дискуссия, господа, позвольте заметить, весьма любознательная, но, может, мы всё же перейдём к важным делам?! Ad rem! – недовольно подала голос Миранда Авис, сверкая удивительными зелёными глазами.

Мосли смерил её надменным взглядом. А Вольфганг послал ей одну из своих лучезарных улыбок и произнёс:

– Резонное замечание, Миранда. У нас действительно есть важные темы, не будем тратить время на пустые споры, – одобрительно кивнул он, скрестил пальцы рук, выдержал короткую паузу и заговорил вновь: – Итак, недавно нам стало известно, что Церберус вновь интересуется «Мириадой». Признаться, я ожидал, что поимка невидимки Дэрека умерит его пыл, но, очевидно, я ошибался. Серьёзных утечек больше не было, но так или иначе нам следует быть осмотрительней. Нельзя допускать повторения событий.

– Пусть интересуется сколько душе угодно! Ему же хуже, если он приблизится к ней. – Подал голос Вельмус Гордон – худощавый волшебник со смуглым лицом, обрамлённым тёмным ореолом вьющихся густых волос. Угольки его искрящихся глаз были непроницаемыми, а глубокий шрам на щеке придавал лицу невероятную мужественность.

– Может быть, Вельмус, – вежливо согласился Вольфганг и серьёзно рассудил: – Но его интерес, связанный с «Мириадой», вовсе не сводится к попытке приблизиться к ней. Церберус затевает что-то иное.

Гордон ничего не ответил, а Нил внимательно слушал верховного регента. Разговор шёл в нужном ему русле, и никто пока не замечал книгу на полу.

– Я тоже считаю, что нечего суетиться, – радужно заявил Мэтт-Брайан, поглаживая перстень. Необычный кроваво-красный рубин со множеством кругов более яркого оттенка на всей его поверхности от прикосновения его пальцев тускло отсвечивал оранжевым.

– И почему ты так считаешь? – недоверчиво поинтересовалась Авис.

– Ты и сама знаешь почему!

Авис подозрительно прищурилась.

– Предсказание Карменты Лок… – самодовольно улыбаясь, загадочно протянул он. – Лишь одно представляет опасность для «Мириады»…

Упоминание Карменты вызвало щемящее стеснение в груди Вольфганга. Горечь, с которой он боролся, вновь нахлынула. Он никак не мог найти момента, чтобы сообщить им об ужасной трагедии…

– Ты, конечно же, про «Силу извне», которой всем следует опасаться? – саркастически уточнила Авис, возвращая Вольфганга к действительности.

– Именно! – не менее саркастичным тоном подтвердил Мэтт-Брайан.

Авис пристально глянула на коллегу, откинувшегося на стуле напротив, подалась вперёд и заговорщически прищурившись, заметила:

– Маркус, а ты не думал, что Сила, о которой говорится в пророчестве Лок, может иметь отношение к Тайне «Мириады»? И не кажется ли тебе, что и Церберусу это приходило в голову?

Улыбка его дрогнула.

– Даже если и так, – что это меняет?

– Что меняет?! – не веря, переспросила она, иронично вскинув бровь. – Очнись, Марку! Не догадываешься, куда он начнёт совать свой нос?

Регенты молча переводили взгляд с одного на другого, а Вольфганг, погружённый в свои думы, вдруг неожиданно хриплым голосом произнёс:

– Поэтому я и считаю, что следует быть бдительными.

Все как по щелчку переключили внимание на Вольфганга, при этом установилась абсолютная тишина.

– Считается, что в предсказании Карменты Лок говорится о магической силе, но мнения всегда расходятся. Это может быть как сила волшебника, так и неодушевлённая энергия. Здесь можно сколько угодно дискутировать, но это не приближает нас к разгадке! Прояснить это могла бы Кармента… – Вольфганг не договорил, но никто не уловил недосказанности.

– Могла бы, – хмыкнул Гордон. – Только вот не дождёшься от неё. Не понимаю, к чему эта путаница? Ведь предсказания должны открывать будущее, а не зашифровать ещё больше. Хотя, возможно, она и сама не понимает своих пророчеств. Признаться, я мало доверяю предсказаниям.

– Не соглашусь с тобой, Вельмус: Лок не просто предсказывает будущее, а даёт направление, выбор, возможность избежать нежелательного исхода…

Негромкий голос самого уравновешенного регента – Спироса Хеймана – привлёк всеобщее внимание, которое тут же перехватили:

– Позвольте! – торопливо вмешался Дэниел Эллингтон – самый юный среди присутствующих чародей с длинными белыми волосами и необычно золотистыми глазами. – Вы допускаете возможность происхождения магической силы «Вовне», как сказано в пророчестве? Я правильно понял?

В ответ ему кивнул Вольфганг.

– Но в Инвенторес нет волшебников! – уверенным тоном заявил Эллингтон. Его взгляд уткнулся в сапфировые глаза Вольфганга. – Мы ежедневно отслеживаем любые изменения и аномалии, – пояснил он и, увидев замешательство на лицах, рассеянно добавил: – Я всего лишь констатирую факты: на сегодняшний день «вовне» не обнаружено магических явлений. Сверхъестественности там полно, но настоящей магии нет.

Вольфганг ничего на это не ответил, а остальные и вовсе потупились.

– В чём дело? Я чего-то не знаю? – Он переводил вопрошающий взгляд с одного на другого в надежде, что хоть кто-то прояснит ситуацию.

– Да, – неуверенно начала Авис, поняв, что никто кроме неё этого не сделает. – Ты на месте Байона недавно и ещё не ознакомлен с делами…

– Не сейчас, Миранда! – резко оборвал её Вольфганг.

Возникшее в атмосфере напряжение Нил определил безошибочно, только он не понял, почему Вольфганг прервал Авис. Что это за тайна, в которую до сих пор не посвятили нового регента? Женщину же настолько удивил его тон, что она так и осталась с открытым ртом, но ничуть не смутила этим Вольфганга, который невозмутимо встретил обиженный взгляд.

– Но Макс! – в изумлении воскликнула Авис, когда обрела дар речи.

– Довольно! – отрезал Вольфганг. Буравя её сердитым взглядом, он откинулся на высокую спинку стула и холодно заключил: – Верховным регентом являюсь я! И на правах такового пресекаю возражения – это ясно?

Авис вскинула брови от вящего недоумения, поджала губы и, возмущённо раздувая ноздри, с трудом выдавила сквозь стиснутые зубы:

– Как будет угодно, ваше сиятельство! Всё исключительно ясно, господин верховный регент… – сделала паузу и прибавила: – магистр магии и чародей высшей категории.

Её сарказм вызвал лишь улыбку Вольфганга, глаза лукаво сверкнули, и он добавил к её словам:

– А также первый советник королевы и член судейской коллегии…

Под испытующим взглядом губы Авис дрогнули в сдерживаемой улыбке.

– Я могу ошибаться, но заявлять о своих достоинствах во всеуслышание очень нескромно! – всё ещё обиженным тоном выпалила она.

– А я всегда думал, что главные мои достоинства заключаются в другом… – коротко рассмеялся Вольфганг.

– Неужели? И в чём же? – осведомилась женщина с деланным равнодушием, хотя глаза её уже улыбались.

– Я надеялся, что во внешних данных, – весело резюмировал он.

Кабинет разразился хохотом, даже Нил невольно улыбнулся.

– Разве во внешности заключаются достоинства? – потешалась Авис.

– А в чём же тогда? – давясь от смеха, поинтересовался Марсель.

– Во всём остальном. Красота – это… щедрый дар природы, – нашлась она, сдерживая смех.

– Миранда, я давно немолод для комплиментов от очаровательных дам, способных смутить даже самого серьёзного чародея.

– А, по-моему, комплимент ты сам себе сделал, Макс. Миранда лишь подчеркнула его, – хохотал Мэтт-Брайан.

– Господа! – попытался перекричать расшумевшихся коллег Эллингтон.

Вольфганг поднял руку, призывая к порядку.

– Благодарю, – сказал тот, когда установилась тишина. – Возвращаясь к теме, хотелось бы настоять на необходимости полной осведомлённости в делах, касающихся предмета нашей деятельности, если это является целесообразным, и если, конечно, я обладаю теми же правами, что и все вы!

Вольфганг шумно втянул носом воздух.

– Разумеется, обладаешь, Дэниел. И по окончании совещания, если не возражаешь, Руфус введёт тебя в курс дела. – Он вопросительно глянул на регента Руфуса Миллера и получил утвердительный кивок.

Нил, у которого затекли руки и ноги от напряжения, испытал разочарование, поняв, что не узнает, что девять регентов скрывают от десятого.

Эллингтон, прищурившись, бросил подозрительный взгляд на Вольфганга.

– И всё-таки, позвольте полюбопытствовать?

Вольфганг неохотно поощрил его кивком.

– «Око Маккейн» способно находить магическую силу волшебника, верно? – скорее утверждал он, чем спрашивал.

– Абсолютно, – без тени сомнения подтвердил Вольфганг.

– Стало быть, оно обнаруживает только проявляющуюся силу, – его словно внезапно озарило: – Могут ли магические способности не проявляться на протяжении многих лет, если маг попросту не ведает о своём происхождении?

Немного подумав, Вольфганг со всей серьёзностью ответил:

– Не ведающий о своих способностях маг, скорее проявит их. Человеку свойственны эмоции, под действием которых, как мне кажется, даже мнимаги порой способны на волшебство. А вот сведущий при необходимости как раз-таки мог бы скрыть их. Но «Око» обнаруживает магическую силу вне зависимости от того, проявляется она или нет. Оно обнаружит даже необычайно уравновешенного мага.

Эллингтон нахмурился, явно огорчённый пробелом в своих умозаключениях и такой очевидностью вывода.

– Допустим, что магический дар открывается не сразу, а через какое-то время… – предложил он другую версию, словно оправдывая предыдущую.

– Невозможно, – возразил Вольфганг, догадываясь, к чему ведут его рассуждения. – Волшебные свойства не включаются как тумблер. Нельзя стать волшебником через какое-то время, им рождаются – магический дар зарождается вместе с ним. Его нельзя приобрести, наколдовать, отнять у другого мага, как и нельзя отключить в себе. Волшебник и его способности – это единое целое. А рождение мага «Око Маккейн» определяет мгновенно и безошибочно. Ты не можешь не знать всего этого, Дэниел!

Все внимательно его слушали, а Эллингтон нахмурился ещё больше и, почёсывая гладко выбритый подбородок, искал аргументы.

– Разумеется, мне это известно. Но дело в том, что магия не имеет границ, – задумчиво пробормотал он, потом с такой живостью, будто решил сложнейшую головоломку, выпалил: – А что если маг настолько исключителен, что даже «Око» не способно его обнаружить?

Вольфганг впервые не знал, что ответить.

Эллингтон пришёл в такой восторг от своих умозаключений, что огляделся в поисках восторженных взглядов или хотя бы единомышленников и, не найдя их, горячо, словно убеждая самого себя, затараторил:

– Ну или это такой маг, который не позволяет себя обнаружить. В истории встречаются столько исключительных волшебников: избранных, непобедимых, непревзойдённых… Сколько было дуэлей Добра со Злом?!.. Сколько рождённых, чтобы совладать с порождением зла? Например, Маркуса Крауна – он был исключительным чародеем и буквально победил зло.

Пока Вольфганг обдумывал ответ, в разговор вмешался Мэтт-Брайан:

– Предположим, предмет твоих горячих рассуждений мог бы как-то замаскировать или скрыть свою силу, но для чего?

Эллингтон мгновенно ответил:

– Хорошо, допустим, он не скрывает силу. Тогда повторюсь: возможно, исключительность его в том и заключается, что его даже «Око» не способно обнаружить…

– Но магию «Око» улавливает! – напомнил Мэтт-Брайан. – Есть один диссонанс в твоих рассуждениях: ни один уважающий себя маг, а тем более исключительный, не стал бы, совершенно не пользуясь магией, вести размеренное существование заурядного человека, ничего о магии не ведающего. Это иррационально. Следовательно, так или иначе, он был бы обнаружен.

Эллингтон внимательно его выслушал и вновь задумался.

Вольфганг и остальные не отнеслись столь скептически к умозаключениям младшего регента.

Верховный регент поднялся с места, задвинул свой стул и, опершись руками о спинку, нахмурился ещё больше.

– Предполагая младенца, находящегося в Инвенторес, невероятная гипотеза Дэниела могла бы иметь место. Но если такое и допустить, у нас нет пока почвы для подобных размышлений. Действительность такова, что показатель аномалий сообщает о любых магических явлениях. Я уверен, что никакая исключительность не способна скрыть этого от «Ока»…

Эллингтон вновь задумался. В тот же момент что-то привлекло внимание Вольфганга. А внутри Нила будто прокатился огромный кусок льда. Он обречённо смежил веки с такой силой, что перед глазами поплыли яркие круги. Осознание конца было выше всяких надежд на спасение, рухнувших вмиг, когда взгляд Вольфганга метнулся в сторону. Ему понадобится не больше секунды, чтобы определить причину падения книги.

Не произнося ни слова, Вольфганг выпрямился и двинулся к лежащему на полу предмету. Регенты проводили его любопытными взглядами. Увидев, что стало объектом его внимания, они подскочили со своих мест, загрохотав стульями. Нил задрожал как осиновый лист – сбылись его худшие страхи.

С полминуты Вольфганг стоял, возвышаясь над книгой, и не мигая смотрел на неё, будто ожидал, что она заговорит. Он протянул руку, и книга взмыла вверх, замерев в паре дюймов от его ладони. Регенты встревоженно глядели то на книгу, то на коллегу. Тишина стала звенящей.

По-прежнему храня молчание, Вольфганг поднял глаза и медленно обвёл помещение взглядом. Казалось, ни один микроб не скроется в поле его зрения.

Нил в своём укрытии (если это можно было так назвать) весь съежился и превратился в несчастный маленький комок, словно пытаясь стать ещё невидимее. Его колотила сильнейшая дрожь. Сердце в груди как будто увеличилось вдвое и стучало с такой силой, что было невероятно, что никто его не слышит в возникшей тишине. Он мечтал провалиться сквозь землю, когда взгляд Вольфганга скользил в его сторону. Если бы он в этот момент не сидел, то наверняка не устоял бы на трясущихся в паническом ужасе ногах.

– Что за чертовщина? – мрачно протянул Мосли, нарушая тишину.

– Миранда, – обратился Вольфганг к женщине, проигнорировав его реплику, – это та книга, которую я велел проверить? Ты же получила Мифос?

Лёгким движением пальцев он заставил парящий в воздухе предмет повернуться лицевой стороной к регентам. Авис, как, впрочем, и все остальные, смогла прочесть название: «Тайны из глубин веков. С. Лестер».

Она сделала огромные глаза и взволнованно промямлила:

– Ну, разумеется. Я сделала всё как положено. И уж точно помню, что поставила её на место. Но… почему она оказалась на полу?

– И ты не заметила ничего подозрительного? – вопросом на вопрос ответил Вольфганг, не сводя глаз с женщины.

– Нет, Макс, ничего.

Его невидящий взгляд застыл на её лице, но, словно очнувшись, он вновь посмотрел на книгу, которая медленно вращалась как в невесомости.

– Вы понимаете, что произошло? – голос его был холоден как лёд, когда он говорил, обмениваясь взглядом с каждым по очереди. – Всем ясно, что книга оказалась на полу непросто так? Хотя в нашем мире полёт предметов – обыденное явление, она не могла, находясь под сильными чарами, просто так выпасть с полки, к тому же отлететь так далеко от стеллажа.

Он опустил руку. Висящая в воздухе книга стрелой метнулась к стеллажу и втиснулась на своё законное место.

– Вижу, я недооценил Ферреуса, – бормотал он, возвращаясь к столу, выдвигая стул и садясь. – Невероятно, столько мер безопасности, но он вновь осмелился его прислать! Что ж, впечатляющая ловкость…

Вольфганга словно веселила возникшая ситуация. Остальные последовали его примеру и расселись по местам, взирая на него в немом ожидании.

Антонио Гриф гневно чертыхнулся. Здоровяк-испанец, как и большинство волшебников, имел длинные волосы, которые чёрным шёлком лежали на широких мускулистых плечах. Он был смуглее своего коллеги Гордона, а зелёные глаза легко могли конкурировать яркостью с очами Авис. Он первым, не выдержав, высказался:

– Ты говоришь о невидимках?

Нил вздрогнул от неожиданности.

– Именно! – подтвердил Вольфганг.

– Вы думаете, это снова они? – мрачно спросил Антонио Гриф.

– Разумеется, а если быть точнее – он.

Испанец сдвинул брови, провёл большим пальцем по твёрдым губам и сжал челюсти, словно сдерживая ругательство.

– Он? – переспросил сиплым голосом Фортис. – Ты имеешь в виду кого-то конкретно?

– Да, я уверен, что здесь действует лишь один невидимка…

– Опять эти чёртовы невидимки! – раздражённо выпалила Авис.

– Раньше они беспрепятственно проникали в замок и собирали для Церберуса информацию. Невидимки повинны в ужасных смертях Светлых – и взрослых, и детей. Всего пять лет прошло с «Противостояния», смерти Крауна и многих других, и всего два месяца, как мы восстановили порядок. Всё наконец стабилизировалось: колледж полноценно функционирует, на улицах стало намного безопаснее, ведуны затаились…

Возобновлению беспорядков препятствуют исключительно используемые нами средства защиты – это непреодолимая преграда для Церберуса, который из кожи вон лезет, чтобы переломить ситуацию в свою пользу.

Вольфганг замолчал. Тишина была абсолютная. Участь Нила висела на тоненьком волоске. В голове роились мысли о последних минутах, которые он доживал. И следующие слова Вольфганга нисколько не облегчили ситуацию:

– Клянусь! Если пострадает ещё хоть один человек, Церберус за это ответит. Если потребуется, я лично его найду – из-под земли достану! Даже если это потребует использования его же методов… – ледяные нотки его голоса не оставляли сомнений в серьёзности этого заявления.

По спине Нила пробежал холодок. Складывалось впечатление, что сказанное предназначалось лично ему, и как бы старательно он не отметал эту мысль, легче ему не становилось.

– Никто не мог проникнуть в замок, даже невидимка, – заявил Мосли. – Как, по-твоему, ему это удалось? Статуи невозможно обмануть!

– Не знаю, как, но удалось, – хмуро ответил Вольфганг, скрестив пальцы рук и вращая большими, один вокруг другого.

Нила вновь прошиб холодный пот, он никак не мог перестать дрожать.

– Это исключено, – возразил сам разработчик защитных чар – Спирос Хейман убийственно спокойным тоном, которому позавидовал бы удав. – Как верно заметил Билл: статуи не внушаемы, чары на них совершенны, а невидимки, как всем известно, не обладают магическими способностями. Нелепо даже допустить возможность приближения таковых к дворцу на расстояние ближе мили, не говоря уже о проникновении во дворец.

– Повторяю, речь идёт об одном единственном невидимке, – Вольфганг был непреклонен. Устало глядя на Хеймана, он терпеливо добавил: – Я не сомневаюсь в невнушаемости Палладиумов и безупречности защитных чар. Но как быть с книгой? Кто-нибудь может дать вразумительное объяснение тому, как она оказалась на полу, практически в центре кабинета?

Регенты молчали.

– Что ж, тогда это сделаю я. Этому есть логическое объяснение: наш неподражаемый шпион не простой невидимка, а невидимка-волшебник…

– То есть как? – всё так же спокойно интересовался Хейман. – Таких и в природе нет, откуда же он вдруг взялся?

Все рассмеялись. Вольфганг улыбнулся, вскинул подбородок и произнёс:

– Ты же не хочешь, чтобы я преподал тебе урок истории, Спирос?

Кое-кто захихикал. Уголки губ Хеймана едва заметно дрогнули.

– Буду счастлив! – уже явственнее улыбнулся он. – Если вы сообщите вдруг, что известно о существовании и волшебников-невидимок, и что это два разных вида, боюсь, мне придётся сложить с себя полномочия.

Коллегия громко захохотала.

– Восхищаюсь твоим тонким юмором, – сказал Мэтт-Брайан.

– Шутки шутками, – заметил Вольфганг, – но я подозреваю, что один невидимка-волшебник имеет место быть в это время в этом королевстве…

«…И в этом кабинете», – мысленно произнёс Нил.

Спорить или шутить больше никто не стал.

– Может, обыскать замок? – резво предложил Гордон, откинув со лба густые кудри.

Нил задержал дыхание на вдохе.

– Пустое, Вельмус, – помотал головой Вольфганг. – Думаю, неожиданная «удача» с книгой напугала его настолько, что он подался в бегство.

Нил облегчённо перевел дыхание. Надо же, сам Вольфганг не смог ощутить его присутствия! А ведь ходят слухи, что он способен видеть невидимок своим иным зрением – кошачьим или инфракрасным, сказать точно Нил не мог.

Время для невидимки тянулось так долго, что происходящее казалось нескончаемой пыткой. Хотя угроза ещё не миновала, волнение постепенно отступало, и сердце уже не стучало так сильно. Как вдруг:

– А что, если он всё ещё здесь – в этом кабинете? – внимательно оглядываясь по сторонам, забеспокоился Мэтт-Брайан.

Остальные тоже завертелись на своих стульях, словно могли увидеть невидимку, даже если бы точно знали, что он действительно тут.

Нила словно огрели обухом по голове, даже в глазах потемнело.

– Действительно! – подхватил Гордон. – Мы тут спокойно обсуждаем важные дела, а он всё мотает на ус.

Мосли недоверчиво хмыкнул.

– Его здесь нет, можете мне поверить! – решительно заверил Вольфганг. Он незаметно коснулся своего перстня, такого же, как у Мосли, Мэтт-Брайана и остальных регентов. Перстни отличались лишь драгоценными камнями в них. Сапфир Вольфганга стал неестественно ярким и сверкающим. Он прикрывал перстень ладонью, пока сияние его не погасло.

Регенты внезапно встрепенулись, выпрямились, сложили руки на столе и повернули головы к Вольфгангу, погрузившемуся в бездонные глубины мыслей, устремив затуманенный взгляд в зеркальную поверхность стола на собственное отражение. Драгоценные камни перстней других волшебников переняли ярко-синий окрас камня Вольфганга. Такое происходило в редких случаях: когда между регентами устанавливалась телепатическая связь.

Нил пристально наблюдал за волшебниками – они словно впали в ступор. Со стороны это выглядело так, будто совершается молитва перед трапезой. Но молчание слишком затянулось, и Нил слегка заскучал. Он вытягивал шею, пытаясь увидеть причину их неподвижности. Как ни старайся, а ничего не разглядеть. Насколько он мог видеть, на столе ничего не было. А встать, чтобы рассмотреть тщательней, он не мог из боязни издать малейший звук и от того, что тело затекло и словно окаменело. Страх и напряжение настолько сковали его, что теперь он не мог шевельнуть и пальцем.

Продолжая разглядывать неподвижных регентов, недоумевая от происходящего, точнее – не происходящего, он принялся медленно разминать пальцы рук и ног. Сейчас казалось, что даже если он закричит, регенты не шелохнутся. Если бы он видел их перстни из своего укромного уголка, то, возможно, догадался бы, в чём дело. Но, к несчастью для него, он ничего не видел.

Затянувшееся коллективное молчание наконец прервал Вольфганг, объявив, что совещание окончено.

Нил вновь вздрогнул от неожиданности.

«Как это окончено?!» – чуть было не вырвалось из его уст. Он так рассчитывал именно сегодня узнать что-то важное. Внутри всё оборвалось. Обидно до слёз, что и сегодняшнее совещание прошло впустую после стольких испытаний страхом, которого он натерпелся с того самого момента, как переступил порог замка. Нил был разбит. Кроме угроз Вольфганга в адрес Церберуса и нескольких упоминаний «Мириады», ему нечего было сообщить хозяину, перед которым ещё отчитываться. Оставалось надеяться, что сведения о книге – определённо имеющей ценность – заинтересуют Церберуса.