Академия героев

– Вставай, а то без душа останешься, – к кровати подходит Агния, небрежно трясет меня за плечо, а затем я слышу звук удаляющихся шагов.

В душевых куча народу. Хорошо еще, что они поделены на женские и мужские. Почти все девчонки, стоя́щие в обнимку со своими вещами в ожидании очереди, заплаканные. Их, как и меня, выдают покрасневшие глаза и опухшие лица.

Когда наконец-то подходит моя очередь, я просто захожу в кабинку, встаю под холодные струи воды, чтобы смыть с себя весь пот и кровь, и долго стою, пытаясь привыкнуть к новой реальности, которая теперь меня окружает. От бьющих струй замерзает макушка, но мне все равно. Здесь в душе мне хорошо. Я в безопасности. Стою так до тех пор, пока не начинают стучать в дверь.

– Сколько можно! Ты не одна! – раздаются голоса с той стороны, и приходится освободить кабинку.

– Простите! – бормочу я, продвигаясь мимо несчастных учениц.

Они только недовольно вздыхают, но больше ничего мне не говорят.

Я думала, что всю ночь не смогу сомкнуть глаз в новом месте, но отрубаюсь сразу, как только голова касается подушки. Мои соседи по комнате даже еще не все успевают вернуться из душевых, да и свет горит вовсю, но мой уставший организм, похоже, это совершенно не волнует.

⁂

Утром нас будит все тот же неприятный звук, которым каждый раз сопровождается объявление по колонкам.

– Внимание! Вам дается десять минут, чтобы привести себя в порядок и выстроиться в шеренгу у стен рядом со своими комнатами.

От такого пробуждения сердце колотится в груди, как сумасшедшее. Я никогда не любила будильники с резкими сигналами. Да, от них просыпаешься, но потом еще минут тридцать чувствуешь себя так, будто тебя неожиданно сбросили с кровати на пол.

Оказывается, за ночь в нашей комнате снова появились Прасковья и Вениамин. Только кровать Саши до сих пор пустует, отчего мне становится еще поганее на душе, чем было до сна.

У туалетов столпотворение из заспанных усталых учеников. Очередь парней, как и всегда в моем мире, движется в несколько раз быстрее девичьей.

– Пять минут до построения, – сообщает механический голос, еще большее вгоняя нас в панику.

Кое-как умывшись и полоснув зубной щеткой по зубам, я в последний момент добегаю до двери, где стоят остальные ребята.

– Опаздываешь, – качает головой Аким, а я, игнорируя его слова, еще забегаю в комнату, чтобы бросить полотенце на кровать, и возвращаюсь обратно. Из-за чего удостаиваюсь еще одного неодобрительного взгляда и короткого: – Можем наконец-то идти.

Нас снова приводят в актовый зал. Учеников заметно поубавилось со вчерашнего дня. Или это мне так кажется, потому что больше никто не стоит шеренгами. Все разбрелись по залу, разбились на кучки и жмутся друг к другу, стараясь стать меньше и незаметнее.

На сцену снова поднимается директриса в своем неизменном сером костюме. Она холодно поздравляет всех присутствующих с прохождением вступительного экзамена и сообщает, что всем нам были присвоены баллы за прохождение.

– … баллы выставлялись всем без исключений, даже если этот человек не смог пройти испытание. Сейчас на экране они появятся, а вы сделаете для себя вывод. В конце нашего года обучения снова будет экзамен, на котором вам также выставят баллы. Очень надеюсь, что они будут выше, чем те, что вы получили сейчас.

«Не смог пройти испытание» – означает, что ученик погиб.

На экране за спиной директрисы загораются фотографии наших лиц. И когда они только успели их сделать? Максимум баллов – сто. Прямо как на ЕГЭ. Мелькают цифры. В основном, никто не получает больше сорока баллов. Если бы сейчас всех, кто получил меньше сорока, начали бы отстреливать, я бы не удивилась.

По коже пробегают мурашки, и я оглядываюсь, чтобы понять, как стоят Аспиды-охранники. В руках у них по-прежнему автоматы. Двое мужчин возле сцены. Лица каменные, ничего не выражающие. Еще двое возле выхода. Не так уж и много на толпу несчастных школьников.

На экране появляется мое испуганное лицо. Тридцать баллов. Да, даже на тройку не тяну. Удивительно, что мне еще тридцать поставили. Я думала, наберу не больше десятки, с учетом того, что за меня все сделал Саша, а я неуклюжая растяпа.

Через несколько человек показывают фотографию Саши. Пятьдесят баллов. Это лучший результат, который только высвечивался.

Горло сжимает спазм. Он прошел лучше всех, но все равно погиб. Где справедливость?

И тут я замечаю, как у дверей в компании двух Аспидов стоит мой друг. Сначала думаю, что рассудок окончательно покинул мое тело, и это просто галлюцинация. Но потом прихожу в себя.

Он с загипсованной ногой, на костылях, с перевязанной головой, но живой.

Саша ловит мой взгляд, слегка улыбается и подмигивает. Этого хватает, чтобы я бросилась к нему через весь зал, даже не заботясь о том, что могут подумать другие люди.

– Куда? Стой! – шипит Аким, но мне плевать на эту шавку академии.

Я должна поблагодарить Сашу, и именно сейчас.

Наконец-то проталкиваюсь к парню и обнимаю его.

– Я думала, что ты погиб, – шепчу тихо, но он слышит. – Не должна я была тогда убегать, но…

– Я тоже за тебя волновался, – он все также слегка улыбается и сконфуженно хлопает меня по спине.

Один из Аспидов, видимо, только понимает, что произошло, оттаскивает меня за шкирку в сторону и замахивается рукой для удара.

Взвизгиваю, инстинктивно выставляя руки вперед и прикрывая ими голову. Но удара так и не дожидаюсь.

– Не стоит, она и так все поняла, – произносит знакомый голос, и открыв глаза, я вижу, что Аким перехватил руку Аспида. – Леванов, отправляйтесь обратно в медицинский блок. Гумилева, в строй, живо.

Дважды повторять мне не нужно, сама понимаю, что устроила на глазах у всей академии. Я протискиваюсь обратно к ребятам из комнаты.

– Уже дружка себе завела? – ехидно шепчет Агния.

– Не твое дело, – бурчу я.

А ведь все так и выглядело для них. Дурочка, наплевавшая на правила, бежит к выжившему парню, который на ногах-то едва стоит. Что это со мной? В школе я вообще шелохнуться лишний раз боялась, чтобы не навлечь на себя чужие взгляды. А сейчас мозг как будто отказал. Дура! Самая настоящая дура!

Когда нас отпускают обратно в комнаты, я стараюсь идти позади всех, чтобы больше не привлекать внимания. Надо быть осторожнее и не терять над собой контроль. С другой стороны, я действительно думала, что Саша умер, отдав за меня жизнь. Могла себе позволить выразить хоть чуть-чуть эмоций.

Выхожу из зала и тут же оказываюсь схвачена за локоть железной хваткой Акима. Он оттаскивает меня в сторону и, наклонившись, цедит сквозь зубы:

– Мне надо обсудить с тобой несколько правил, – его колючие голубые глаза пронзают меня насквозь, я даже не пытаюсь вырваться, понимаю, что только наживу себе врага.

Вся ситуация, в которой я оказалась, абсолютно нелепа. Я всегда была прилежной ученицей, мне даже замечаний в дневник никогда не писали. А сейчас будут отчитывать, как заядлую двоечницу.

– Простите, я… – начинаю оправдываться, но он меня прерывает.

– Не мне это нужно, а тебе. Ты с самой первой минуты, как оказалась здесь, нарушаешь правила. Да, о некоторых ты не знала. Пользовалась мобильным, не слушалась медсестру. Но устраивать любовные сцены перед всей академией – это перебор. Знай, я беспокоюсь не о своей репутации, а о тебе.

– С чего вам беспокоиться обо мне? Разве сотни таких же учеников не проходят это из года в год? – сначала сказала, а потом прикусила язык. Не хотела же наживать врага!

Вот только вместо того, чтобы разозлиться, Аким грустно улыбается.

– Поэтому-то я и предупреждаю тебя, Катя. Потому что знаю, чем может обернуться непослушание в Академии. Если разглядят в тебе мятежника – ты начнешь получать самые сложные задания, они будут проверять тебя на прочность. И все твои любовные интересы тоже окажутся под угрозой. Ни к кому не привязывайся. Никого не впускай в душу. Союзники – хорошо, друзья – плохо. Чувства заставляют жертвовать собой ради других. Так что не глупи и веди себя смирно, усекла? Тогда, может, доживешь до окончания курса и отправишься домой.

Он отпускает мой локоть и пристально смотрит в глаза. Кто бы мог подумать, что местный вожатый будет так обо мне беспокоиться. Интересно, другим ребятам он тоже дал такие наставления? Или только я это заслужила?

В глазах Акима я больше не вижу колючего взгляда. Лишь грустная голубизна и теплая улыбка.

– Спасибо за совет, – он не враг, и никогда им не был. Я уже собираюсь уйти, но вдруг неожиданная догадка пронзает меня. – Ты кого-то уже так терял? Кого-то из твоих подопечных убивала Академия?

Аким качает головой и поджимает губы. Но ведь точно что-то было. Я молча испытующе смотрю на него, и мужчина сдается.

– Она была не подопечной. Мы попали сюда вместе. Проходили испытания. Но я понял, что не смогу пройти все, духу не хватит, и попросил оставить меня здесь в качестве Лазурита. Она же погибла в одном из испытаний, потому что пыталась помочь своей подруге.

Вот оно что. Лазурит – такой же ученик, как и мы. Бывший ученик. Струсивший и не пошедший дальше. Я его даже осуждать не могу. Если впереди нас ждут еще более страшные задания, многие могут отказаться их проходить. Но я – нет. Я хочу вернуться домой. Не в моем характере отступать.

– Я сожалею, – это чистая правда, мне жаль подругу Акима, мне жаль его самого, но я такой участи повторить не должна.

– Ничего, это в прошлом. Лучше подумай о себе и постарайся не умереть. Пойдем, у нас завтрак.

⁂

Завтрак, как и обед, представлял собой странное сочетание разноцветных пюре. Но в целом было вкусно и питательно, и я, не привередничая, съела все, что нам дали.

Настроение после того, как я узнала, что Саша жив, повысилось. И даже предупреждения Акима не смогли стереть улыбку с моего лица.

– Веселишься? – недобро смотрит на меня Агния, когда мы уже почти все доедаем. – Наверное, мало получила на задании.

– Еда здесь вкусная, – отвечаю, стараясь не затрагивать тему увечий. Вчера Агния выглядела паршиво, но сегодня я бы не сказала, что ее сильно покалечили. – Приятного аппетита.

Встаю из-за стола и иду к выходу, не желая наживать себе врагов. Проходя мимо одного из столов, слышу щебетание двух девчонок.

– Говорят, что сюда какого-то принца закинуло. Он такой кипишь поднял, двое Аспидов ему еще долго разъясняли в чем дело.

– Откуда ты знаешь?

– Мне наш Лазурит по секрету рассказал, – девушка вдруг замечает меня, быстро замолкает и утыкается обратно в тарелку.

Я прохожу мимо, будто ничего не слышала. Кто бы мог подумать, монаршие особы тоже не застрахованы от Академии.

⁂

Через полчаса нас забирают на лекцию о видах оружия. Мы сидим в огромной аудитории и записываем в тетради всю диктуемую информацию. Из чего состоят пистолеты и автоматы. Как правильно стрелять из луков классических и традиционных. Как пользоваться арбалетом. И даже демонстрируют бластеры. По крайней мере, сыворотка в моем мозгу переводит этот вид оружия именно так. Похоже на пистолет, но стреляет плазмой. Я думала, что такого еще не придумали, но в Академии эта штука уже существует.

После двухчасовой лекции по оружию. Лазуриты делят нас примерно на десять групп и отводят в разные спортивные залы.

Я попадаю в группу с Агнией и Глебом. Из знакомых ребят здесь больше никого нет.

– На что вы способны перед лицом опасности, я уже видел, – произносит наш тренер Аристарх Никифорович. Он Аспид, я это понимаю по черно-красной спортивной форме. Черные волосы с легкой проседью, борода, коренастый, поджарый, лет пятидесяти. – Это было жалкое зрелище. У большинства просто ужасная физическая форма.

Мы стоим в обычном спортивном зале, выстроившись в шеренгу.

– Я буду вести у вас курс физической подготовки. Филонить не получится. Вы должны выкладываться на все сто процентов. Если увижу, что кто-то занимается не в полную силу – вас ждет наказание. Уверен, вы этого не хотите. Три круга легким бегом для разминки.

Он хлопает в ладоши. И первый человек уже срывается с места.

Бежать. Опять бежать. Я точно здесь умру.

Уже после первого круга сердце стучит так быстро, что кажется, будто скоро проломит грудную клетку. Дышать тяжело.

– Седьмая, активнее, – требует Аспид. Седьмая – это я. На наших комбинезонах, как у Аспидов и Лазуритов, есть номера. Я их даже не замечала раньше, пока Никифорович не начал к нам так обращаться.

Обезличивание. Мы не живые люди с именами – мы просто цифры.

У меня на плече номер – «007». У Глеба «009». У Агнии «008». Наверное, ребятам из одной комнаты выдают рядом стоя́щие номера.

– Мне нужна передышка, – я поднимаю руку и отхожу в сторону. Лицо пылает. Грудная клетка вздымается вверх-вниз.

– На том свете передохнешь, седьмая. В строй! – рявкает Аспид.

– Такими темпами я там окажусь раньше, чем начнется новое задание, – бурчу я, пытаясь тянуть время, чтобы хоть чуть-чуть отдышаться.

– В строй! Или будешь потом пятьдесят раз приседать еще! – орет на меня Аристарх.

Его ноздри раздуваются, а на виске пульсирует жилка.

Заставляю себя бежать дальше, хотя кажется, что сил нет. Наверное, ходи я в школе на физкультуру, было бы проще.

После пробежки нас заставляют лезть по канату наверх.

– Сильные руки и ноги – это уже сорок процентов, что вы выживете. Остальное – ваше умение пользоваться оружием и мозгами.

Когда подходит моя очередь, под смешки одногруппников, повиснув на канате как сосиска, я дрыгаю ногами, не в силах забраться выше десяти сантиметров от пола.

– Седьмая, я же показывал, как надо ставить ноги! – такое ощущение, как будто ничего не получается только у меня! Вон, восемьдесят седьмой тоже не смог залезть. Хотя… кажется, и на него наорали.

Я вспоминаю, как именно перекручивать канат между ног, и умудряюсь кое-как доползти до середины веревки, когда у меня сводит левую икру.

Судорога пронзает ногу насквозь, будто в нее выстрелили. Разжав от неожиданности руки, я мешком падаю на маты. И хоть они смягчают удар, все равно сильно ударяюсь спиной.

– И что это? – сухо спрашивает Никифорович.

– Нога… судорога, – мне все еще больно, да так, что плакать хочется. Но держусь изо всех сил. И так я, как будто, самая слабая на курсе.

– Понабрали же, – вздыхает Аспид и отправляет меня сидеть на деревянной лавке, пока боль не пройдет.

Остальные ребята смотрят не то с брезгливостью, не то с завистью. Им-то придется сейчас прыгать через козла.

До конца занятия я так и сижу на лавке, пока Никифорович не вспоминает, что отжиматься мне должно быть по силам.

– На коленках. Но двадцать отжиманий, – говорит он, когда остальные отжимаются в полную силу.

В комнату приползаю измученной, но не настолько, как Агния и Глеб. Их еще четыре круга в конце бежать заставили.

– Повезло тебе, – говорит парень, обращаясь ко мне. – Пол-урока просидела.

– Если будешь косить, то на задании и десяти минут не продержишься. Мышцы слабые. Даже на канат залезть не смогла. Если нарочно упала, то это глупо, – говорит Агния, смиряя меня испытующим взглядом.

– Я не специально. Правда, ногу свело. Кстати, это очень больно, – она что, считает меня симулянткой? Даже обидно как-то.

– Кифирыч, конечно, слишком многого от нас требует, – говорит Глеб, подмигивая мне. – Можно было и поменьше нагрузки давать в первый-то день.

С этого момента Аристарха мы называем только так.

⁂

В обед к нам присоединяется Саша, который пропустил сегодня все уроки в первой половине дня. И выглядит он бодрее, чем другие ребята.

– Они требуют невозможного, – жалуется Прасковья, ковыряя ложкой очередное пюре. – Я за всю жизнь столько не бегала, как сегодня.

– А Рина, вон, откосила, – ехидно замечает Агния, видимо, так и не поверив мне.

Аким удивленно вскидывает брови.

– Рина?

– Да у меня просто икру свело, не смогла бегать, – начинаю тут же оправдываться, но его, видимо, смутило не это.

– Я не о том. В моем мире твое полное имя сокращается немного иначе, – мнется Лазурит и быстро переводит тему. – Как нога сейчас?

– Хромаю слегка, но думаю, скоро пройдет.

⁂

Этот странный разговор с Акимом долго не идет у меня из головы. Он уже однажды назвал меня Катей, хотя я при всех представлялась только Риной. Мягкое добродушное имя «Катя» никак не вязалось с тем, кем я должна была стать в Академии.

Либо миры, из которых мы с ним прибыли, были похожи языками. Либо… Ну не можем мы с Лазуритом быть оба с Земли!

Наверняка он никакой не Аким. А Аккимиусий. Или с трудом произносимый Ааккиим.

5 глава

Неделя проходит под эгидой – «пересиль себя или умри». Аристарх продолжает нас нещадно гонять по спортивному залу, частенько отвешивая нелестные замечания.

– Девятый, ну ты и так как беременная лань бегаешь, давай лезь активнее! Сто пятая, взяла свои тощие ножки в руки и побежала! Седьмая, опять на матах полежать захотелось? Держись крепче за канат, аки простолюдинка за жениха-принца.

Красная как рак, я лезу под самый потолок, чтобы никто не мог увидеть, моего помидорного лица, но и там замечания Кифирыча продолжают стучать меня по спине, как шарики от пинг-понга.

– Представь, что ты голодная обезьяна и лезешь за последним бананом в окру́ге!

И если раньше снизу долетали только редкие смешки, теперь от такого сравнения смеется каждый второй. Ну ничего, я потерплю.

⁂

– Очень приятно, беременная лань, – на обеде Глеб шутливо протягивает мне руку.

– Голодная обезьяна, – я пожимаю его холодную ладонь.

– Динозавр на пробежке, – хихикает Агния, демонстрируя руками тираннозавра и рыча.

Я впервые вижу, как она смеется. Может, комментарии Кифирыча и не такие плохие, как я изначально думала? По крайней мере, они поднимают настроение.

– Смотрю, у вас весело на занятиях, – Прасковья кладет голову на стол и закрывает глаза. – А я сдохнуть хочу.

Вениамин просто молча смотрит на свои руки. А только подошедший Саша пытается понять, что произошло.

– Что у вас за зоопарк?

– Кифирыч резвится, – машет рукой Глеб. – Сегодня он просто превзошел себя по сравнениям.

Аким улыбается краем губ, а Ян остается таким же невозмутимым, как и всегда.

От голода уже урчит живот, и поднимать себе настроение шуточками становится все сложнее. Когда приносят наши пайки, я набрасываюсь на пюре с таким остервенением, будто меня не кормили минимум неделю.

⁂

– Сегодня мы будем с вами обучаться стрельбе из лука. Этот вид оружия вы сможете сделать самостоятельно из подручных средств. А значит, должны научиться им пользоваться в идеале, – похоже, что с Кифирычем мы будем заниматься до конца выпуска. А я рассчитывала увидеть еще преподавателей.

В конце зала стоят мишени, в которые мы должны стрелять. Выглядит не так уж и сложно, пока я не начинаю мазать во все стороны. После чего получаю очередной нагоняй от Аспида в его излюбленной форме.

– А глазками по парням ты также стреляешь? Пыталась соблазнить одного, а пришел совсем другой?

Я хочу возмутиться, что ни в кого глазками я не стреляю. Мне вообще не до этого. Даже с Сашей, который мне симпатичен, видимся только на приемах пищи, да перед сном в комнате. Времени пообщаться толком нет. Перекидываемся парой фраз и спать заваливаемся.

– Ну что вы, она бьет в самое сердце, – громко заявляет Глеб, а когда я на него смотрю, изображает воткнувшуюся в грудь стрелу и конвульсии.

– Не смешно, – цежу сквозь зубы.

– А мне очень.

– Девятый, возьми, да и покажи ей, как надо, а не лясы точи, – Кифирыч неожиданно оказывается позади нас, отчего я дергаюсь, и стрела падает на пол. – Да, печально.

Мне становится стыдно, ведь я абсолютно ничего не умею. А что они хотели, чтобы книжный червь неожиданно стал супербойцом? Такое только в сказках бывает.

Глеб еще раз показывает мне, как он стреляет.

– Просто примерно представь, куда полетит стрела. И все получится.

– Если бы у них был прицел, было бы проще, – выдыхаю я недовольно и снова натягиваю тетиву.

– В лесу тебе неоткуда будет взять прицел, седьмая. Учись работать с тем, что есть, – Аспид все еще стоит за нашими спинами.

Я выдыхаю и выпускаю стрелу. Впервые за весь урок она попадает в цель. Не в самый центр, конечно, но достаточно близко.

– Я, похоже, поняла как надо!

Делаю еще несколько выстрелов. И у меня получается. До идеала еще далеко, но хоть какой-то прогресс.

– Уже лучше, – усмехается Аристарх. А потом добавляет. – Но все также убого.

И уходит к другим ученикам, посмеиваясь. Я обиженно поджимаю губы. Мог бы и нормально похвалить.

– Классный мужик, мне нравится, – добивает меня Глеб.

⁂

Следующие две недели мы только и делаем, что занимаемся физкультурой и стреляем из разного вида оружия. Лук дается мне лучше, но я по-прежнему ни разу не попадаю в центр мишени, даже случайно.

А вот с огнестрелом выходит почему-то, наоборот, хорошо. Мы пока пробовали только пистолеты. И я несколько раз смогла попасть практически в центр.

– Ты, оказывается, не безнадежна, седьмая. А то я боялся, что как обезьяна с гранатой будешь, – замечает Кифирыч.

Сравнение с обезьяной опять больно ударяет по моему самолюбию. Вот вечно он так. Похвалит, но будто помоями обольет, чтобы не расслаблялась.

У Глеба же, наоборот, лучше получается стрельба из лука. Он мастерски попадает в цель.

– И как это у тебя получается, – вздыхаю я.

– Да это еще из дома. Многолетние тренировки, – отвечает он, и все встает на свои места.

Агния с нами почему-то не общается, держится в стороне. Она нашла себе каких-то двух подружек из наших одногруппниц и больше времени проводит в их компании. А вне занятий ходит с Прасковьей.

Я же, как и в школе, вновь обделена женской дружбой. Но сейчас меня это не особо-то и волнует. На занятиях, когда не помираю от нагрузок, веселюсь с Глебом, а после иногда общаюсь с Сашей.

Из всей нашей комнаты только Вениамин остался в одиночестве. Хотя, может, он в своей группе нашел кого-нибудь для разговоров.

⁂

– Как ваши успехи? – сегодня за обедом Аким решает с нами заговорить.

До этого они с Яном где-то месяц просто выполняли функцию провожатых. Контролировали, чтобы все вовремя вставали и ходили на занятия.

– Нормально, – бурчит Прасковья. Она совсем осунулась. Даже цвет лица стал хуже.

– Твой тренер говорит, что у тебя проблемы с весом и мало мышц, – замечает Ян.

– У меня все нормально с весом, – цедит Праша, сжимая руки в кулаки, встает из-за стола и выходит прочь из столовой. Ее порция еды осталась почти нетронутой.

Мы с ребятами переглядываемся. Я уже не в первый раз замечаю, что девушка почти не ест.

– Я с ней поговорю, – говорит Аким и выходит следом.

– У нас тоже все неплохо, – я стараюсь быстро разделаться с этим разбором полетов, чтобы не слушать о том, какой никчемной считает меня Кифирыч.

Ян кивает, но как-то подозрительно прищуривается, поглядывая на меня. Наверняка Аспид ему все уже давно доложил. И какая я слабая, и как ничтожно плохо стреляю из лука.

– У вас завтра будет второе задание, – начинает Ян, когда тишина затягивается. – Сложное. Опасное. Прошел уже месяц подготовки, и от вас ждут результатов. Сегодня занятий больше не будет. Поэтому советую хорошо отдохнуть перед завтрашним днем.

Когда мы всем скопом возвращаемся в комнату, Прасковьи там не оказывается.

– Надо придумать стратегию, – говорит Саша, садясь на свою кровать.

– Мы понятия не имеем, что будет на задании, – замечает Агния, растягиваясь на своей койке. – Будем действовать по обстоятельствам.

Идея придумать план мне нравится намного больше простого бездействия. Это поможет скоротать время, а еще спрогнозировать возможные варианты развития событий. Прогнозирование – это то, без чего я не могла жить в обычной жизни. Если знала, что мне предстоит с кем-нибудь разговор, я обязательно продумывала его с начала и до конца, перебирала разные варианты, чтобы быть готовой ко всему. Это успокаивало. Хотя мама мне говорила, что я только сильнее себя нервирую, прокручивая все ситуации в голове.

Может, она была и права. Но по-другому жить я не умела.

– Если это будет опять город и монстры, то нам просто необходимо объединиться в команду, – соглашаюсь я.

– Нас учили пользоваться луками и пистолетами. Наверняка в этот раз мы их получим для самозащиты.

До самого ужина мы сидим и перебираем варианты, как поступить, как найтись, и что делать, если снова объявится химера.

– Ну, наш с тобой план не меняется. Я тебя спасаю, а ты пытаешься не умереть, – подмигивает мне Саша, чем заставляет снова вспомнить тот позорный побег, и дальнейшие страдания.

– В этот раз я буду готова и просто пристрелю ее из пистолета.

Парень смеется. А Агния фыркает: