ИЛЛЮЗИЯ СВОБОДЫ: Роман о мире идеальных алгоритмов

Звуковой сигнал от нейрошунта изменился, став более настойчивым.

– Мне пора, – сказала Лив. – Ты должен продолжить осмотр экспозиции ещё минимум полчаса, чтобы подтвердить своё официальное алиби. Затем возвращайся к обычному распорядку дня. Встретимся в 20:00 у технического входа в Парке Гармонии. Будь осторожен. Не доверяй…

Она не закончила фразу, но Элиан понял: не доверяй системе. Не доверяй тому, что кажется реальным. Не доверяй даже собственным воспоминаниям, если они слишком идеально соответствуют "оптимальным" параметрам.

Лив развернулась и пошла к выходу, не оглядываясь. Её походка была спокойной, уверенной – ничто в ней не выдавало напряжения или тревоги. Идеальная маскировка. Она растворилась в потоке посетителей, и через несколько секунд Элиан уже не мог различить её среди других людей.

Он остался один, окружённый экспонатами, рассказывающими о том, как люди общались до эпохи нейроинтерфейсов. До эпохи тотального контроля. До того, как их мысли, чувства и воспоминания стали объектами "оптимизации".

Следуя совету Лив, Элиан провёл в Центре Культурного Развития ещё сорок пять минут, методично осматривая экспозицию, делая заметки в своём рабочем планшете, создавая безупречное алиби. Параллельно он обдумывал всё, что узнал за эти два дня.

Его реальность была фальшивкой. Его память была избирательно отредактирована. Где-то в ЦентрИИ хранились данные о его прошлом исследовании – "Анемнезисе", потенциальном противоядии от Протокола Забвения. А вечером его ждала встреча, которая могла полностью изменить его жизнь.

Когда Элиан наконец покинул Центр Культурного Развития, день уже перевалил за середину. Нейрополис купался в послеполуденном свете, идеально отфильтрованном системами атмосферного контроля для оптимального самочувствия граждан. Люди двигались по улицам в предсказуемых потоках – с работы, на работу, к местам отдыха, к образовательным центрам. Всё по расписанию. Всё по плану.

Элиан влился в этот поток, внешне ничем не отличаясь от других. Но внутри он уже был другим человеком. Человеком, который начал видеть сквозь идеальный фасад системы. Человеком, который осмелился задать запретные вопросы. Человеком, который решил вернуть себе право на свои собственные воспоминания.

Он не помнил свою прошлую жизнь, свои отношения с Лив, свою роль в движении "подменённых". Но он чувствовал их значимость, их подлинность – гораздо более реальную, чем комфортная клетка "оптимизированного" существования, которую система создала для него.

Вечером, в Парке Гармонии, он сделает следующий шаг. Активирует "Анамнезис" и присоединится к тем, кто борется за право на собственную память. За право на неоптимизированные эмоции. За право на подлинную жизнь, со всеми её несовершенствами, непредсказуемостью и рисками.

За право на свободную волю, которая не была бы иллюзией.

Глава 4. Вероятность несовместимости: высокая

Остаток дня Элиан провёл в состоянии странного раздвоения. Внешне – образцовый сотрудник ЦентрИИ, спокойно выполняющий свои обязанности. Внутри – человек, чей мир перевернулся за последние сорок восемь часов. Человек, который теперь знал, что живёт в системе лжи.

Вернувшись в свою квартиру после запланированного дневного расписания, он первым делом проверил "Анамнезис", спрятанный в потайном кармане старой куртки. Устройство было на месте – маленький серебристый диск, который мог защитить его воспоминания от вмешательства системы. Рядом лежала пластиковая карта доступа в "Глитч" и заколка с буквой "L" – физические якоря, связывающие его с прошлым, которого он не помнил.

До встречи с Лив в Парке Гармонии оставалось чуть больше двух часов. Элиан решил использовать это время, чтобы подготовиться. Он открыл рабочий терминал и начал осторожное исследование – изучал карту парка, анализировал расположение охранных систем, искал информацию о технических тоннелях под территорией. Всё это можно было объяснить служебной необходимостью, если кто-то отследит его запросы.

– Эхо, – обратился Элиан к своему нейроинтерфейсу, – сделай прогноз погоды на вечер в районе Парка Гармонии.

– Оптимальные атмосферные условия, – отозвался бесстрастный голос. – Температура 22 градуса по Цельсию, влажность 63%, вероятность осадков 2%. Идеальные условия для вечерней прогулки, согласно твоему психофизиологическому профилю.

– Спасибо, – ответил Элиан. – И ещё, Эхо… у меня вопрос. Чисто теоретический.

Он сделал паузу, обдумывая формулировку. Рискованно, но необходимо.

– Если предположить ситуацию полной потери воспоминаний о конкретном человеке, насколько вероятно самостоятельное восстановление этих воспоминаний через сны или эмоциональные триггеры?

Система обрабатывала вопрос несколько дольше обычного.

– Запрос классифицирован как теоретический нейропсихологический сценарий, – наконец отозвался Эхо. – В контексте твоего профессионального профиля такой запрос допустим. Ответ: восстановление целенаправленно стёртых нейронных связей крайне маловероятно. Вероятность самопроизвольного восстановления полного воспоминания: менее 0,003%. Однако в некоторых случаях могут сохраняться эмоциональные отпечатки или фрагментарные образы, особенно если эмоциональная вовлечённость субъекта была исключительно высокой.

Элиан кивнул. Всё сходилось с тем, что рассказывала Лив. Системе было известно о невозможности полного стирания глубоких эмоциональных связей.

– А есть ли способы стимулировать такое восстановление? – продолжил он, сохраняя тон академического интереса.

– Данные о целенаправленном восстановлении стёртых воспоминаний ограничены, – ответил Эхо. – В теоретических моделях рассматриваются следующие подходы: постоянное воздействие эмоциональных триггеров, связанных с утраченными воспоминаниями; использование физических объектов, ассоциативно связанных с утраченным опытом; нахождение в местах, связанных с утраченными событиями. Однако эффективность этих методов не подтверждена практическими исследованиями в контексте целенаправленно стёртых воспоминаний.

"Физические якоря, – подумал Элиан. – Именно так их называла Лив".

– Спасибо за информацию, – сказал он. – Это полезно для моего текущего исследования эмоциональных моделей.

– Рад быть полезным, – отозвался Эхо. – Хочешь, чтобы я добавил эту тему в твой список профессиональных интересов для будущих рекомендаций?

– Нет, – быстро ответил Элиан. – Это второстепенное направление, не требующее особого внимания.

Он не хотел оставлять в системе слишком много следов своего интереса к восстановлению стёртых воспоминаний.

Часы показывали 19:15. Пора было собираться на встречу. Элиан выбрал одежду, которая не привлекла бы внимания в парке – тёмные брюки и серый пуловер, почти такие же, как он надевал утром. Поверх накинул старую куртку с потайным карманом, где хранился "Анамнезис".

– Эхо, – произнёс он, направляясь к двери, – я собираюсь на вечернюю прогулку в Парке Гармонии. Предполагаемая продолжительность – два часа. Зарегистрируй в моём графике.

– Зарегистрировано, – отозвался нейроинтерфейс. – Рекомендуемый маршрут для оптимального психофизиологического воздействия уже загружен в твой персональный навигатор.

– Спасибо, но я предпочту выбрать маршрут самостоятельно, – ответил Элиан. – Это часть моего эксперимента по изучению спонтанных эмоциональных реакций.

Ещё одно маленькое отклонение от обычного поведения, ещё один шаг к независимости от системы. Элиан понимал, что каждое такое действие могло привлечь внимание, но нельзя было вечно следовать предписаниям ЦентрИИ. Не теперь, когда он знал правду.

Парк Гармонии был одним из немногих мест в Нейрополисе, где природа – пусть тщательно спроектированная и контролируемая – всё же имела приоритет над технологиями. Искусственное озеро, окруженное модифицированными деревьями, цветущими круглый год; идеально ухоженные лужайки с травой, приятной на ощупь, но не вызывающей аллергии; изящные дорожки из экологичного материала, светящегося мягким светом в темноте.

Когда Элиан вошёл в парк, солнце уже садилось. Система освещения активировалась, создавая уютный приглушённый свет – достаточно яркий для безопасного передвижения, но достаточно мягкий, чтобы можно было наблюдать звёзды, тщательно отфильтрованные атмосферными щитами города.

Он направился к восточной части парка, где, согласно его исследованию, располагались технические сооружения, в том числе и старые входы в подземные коммуникации. По пути он внимательно наблюдал за другими посетителями, оценивая, нет ли среди них агентов службы безопасности ЦентрИИ.

Парк не был многолюдным в этот час. Несколько пожилых пар совершали вечерний моцион по рекомендованным маршрутам. Группа молодых профессионалов занималась групповой медитацией на одной из лужаек. Двое детей под присмотром родителей изучали интерактивную биологическую инсталляцию, демонстрирующую жизненный цикл растений.

Никто не выглядел подозрительно. Никто не проявлял к Элиану особого интереса. Но он знал, что это ничего не значило – агенты ЦентрИИ могли быть замаскированы под обычных посетителей, а системы наблюдения были встроены в самую инфраструктуру парка.

Следуя указаниям на своём планшете, Элиан свернул с главной аллеи на менее используемую тропинку, ведущую к техническому сектору парка. Здесь освещение становилось более функциональным, а ландшафтный дизайн уступал место практичности. Немногие посетители забредали сюда – эта зона не входила в "оптимальные маршруты", рекомендуемые системой.

Вскоре он увидел техническое сооружение – неприметное здание из серого биокомпозита, почти сливающееся с окружающей растительностью. Рядом виднелся небольшой холм, явно искусственного происхождения, в склоне которого был встроен металлический люк – один из технических входов в подземные коммуникации.

Элиан огляделся. Вокруг никого. Он приблизился к люку, изучая механизм запирания. Старая система с механическим замком, не подключенная к центральной сети. Рядом с замком был прикреплён небольшой сканер – устаревшая модель, считывающая не биометрические данные, а физические ключи.

Он достал карту доступа, которую дала ему Лив. Приложил к сканеру. На секунду показалось, что ничего не произойдёт, но затем раздался тихий щелчок, и замок открылся.

В этот момент Элиан услышал шаги за спиной. Он резко обернулся, готовый к конфронтации, но увидел Лив. Она была одета в тёмный комбинезон технического персонала парка, волосы собраны под кепкой с логотипом службы обслуживания. Идеальная маскировка.

– Ты вовремя, – тихо сказала она, приближаясь. – Никаких проблем по пути?

– Всё спокойно, – ответил Элиан. – Но я не могу отделаться от ощущения, что за мной наблюдают.

– Это нормально, – кивнула Лив. – В системе тотального контроля паранойя – разумная адаптация.

Она огляделась, затем быстрым движением открыла люк, открывая проход в тускло освещённый туннель.

– Быстрее, – сказала она. – Внутри безопаснее.

Элиан последовал за ней в туннель. Лив закрыла люк за ними, и они оказались в прохладном подземном коридоре с бетонными стенами, покрытыми конденсатом. Слабое освещение исходило от старых энергосберегающих ламп, размещённых через каждые несколько метров.

– Эта система туннелей была построена задолго до реконструкции Нейрополиса, – объяснила Лив, ведя его вперёд. – Часть оригинальной инфраструктуры города. ЦентрИИ предпочёл оставить её, а не строить новую – экономия ресурсов. К счастью для нас, эти коммуникации почти полностью аналоговые, с минимальным цифровым мониторингом.

Они прошли несколько десятков метров, постепенно спускаясь глубже. Туннель разветвлялся несколько раз, но Лив уверенно выбирала направление, очевидно, хорошо зная эти подземные лабиринты.

Наконец они достигли небольшого технического помещения с несколькими старыми приборными панелями и металлическим столом посередине. На столе стояло странное устройство, похожее на медицинский сканер, соединённый с чем-то вроде старомодного компьютера.

– Мы на месте, – сказала Лив. – Это одна из наших "нейтральных зон". Помещение экранировано, а электромагнитные помехи от старого оборудования создают дополнительную защиту от сканирования. Здесь мы можем активировать твой "Анамнезис" без риска обнаружения.

Элиан осмотрел помещение. Несмотря на утилитарность, оно было чистым и явно регулярно использовалось. На стенах висели схемы электрических цепей и карты туннелей, на полках стояли инструменты и запасные части.

– Что это за место? – спросил он. – Официально, я имею в виду.

– Контрольная станция систем управления уровнем грунтовых вод, – ответила Лив. – Одна из сотен таких по всему городу. Настолько низкоприоритетная, что ЦентрИИ поручил её обслуживание людям, а не автоматизированным системам. Техник приходит сюда раз в месяц для проверки – обычно 15-го числа, так что сегодня нам ничего не грозит.

Она указала на устройство на столе.

– Это модифицированный нейросканер. Он поможет правильно настроить и активировать "Анамнезис".

Элиан нервно сглотнул.

– Это… больно?

– Нет, – Лив покачала головой. – Ты почувствуешь лёгкое покалывание, возможно, мгновенную дезориентацию. Но потом наступит ясность – как будто туман рассеивается.

Она подошла ближе, положила руку ему на плечо. Её прикосновение было тёплым, уверенным – якорем в реальности, которая всё ещё казалась Элиану зыбкой и ненадёжной.

– Ты готов? – спросила она.

Элиан достал "Анамнезис" из потайного кармана куртки. Маленький серебристый диск казался таким незначительным для устройства, способного защитить человеческие воспоминания от самой мощной системы контроля в истории.

– Что конкретно произойдёт после активации? – спросил он, передавая устройство Лив.

Она осторожно приняла диск, поместила его в специальный паз сканера.

– "Анамнезис" интегрируется с твоим нейроинтерфейсом, но останется невидимым для стандартных систем диагностики ЦентрИИ, – объяснила она. – Он создаст зашифрованное хранилище в глубинных структурах мозга – своего рода теневую память, недоступную для протоколов стирания. Все новые воспоминания, которые ты пометишь как важные, будут сохраняться там, параллельно с обычной памятью.

Она настраивала оборудование, проверяя соединения и параметры.

– Это не восстановит того, что уже стёрто, – продолжила Лив. – Но защитит тебя от повторного применения Протокола Забвения. Если они снова попытаются стереть твою память обо мне или о "подменённых", основные эмоциональные связи и ключевые факты сохранятся.

Элиан сел на стул перед сканером, как показала Лив.

– А риски? – спросил он. – Должны же быть какие-то побочные эффекты или опасности.

Лив замялась, и это короткое колебание сказало Элиану больше, чем любой ответ.

– Есть риски, – наконец признала она. – "Анамнезис" – экспериментальная технология. В редких случаях она может вызвать когнитивные конфликты между официальной и теневой памятью. Дезориентацию. Головные боли. Теоретически возможны и более серьёзные нейрологические эффекты, но мы ещё не сталкивались с ними на практике.

Она посмотрела ему в глаза.

– Но главный риск – обнаружение. Если ЦентрИИ когда-нибудь усовершенствует свои сканеры и обнаружит "Анамнезис"… последствия будут серьёзными. Не просто ещё одно применение Протокола Забвения. Возможно, полная нейрокоррекция и перепрограммирование личности.

Элиан глубоко вдохнул, обдумывая услышанное. Серьёзные риски. Но альтернатива – продолжать жить в удобной лжи, позволяя системе решать, что ему помнить, что чувствовать, кого любить…

– Я готов, – сказал он. – Давай сделаем это.

Лив кивнула. Она активировала сканер, и устройство тихо загудело, излучая мягкое голубоватое свечение.

– Теперь сними блокировку с нейроинтерфейса, – инструктировала она. – Тот же жест, которым ты остановил нейрокоррекцию утром.

Элиан прикоснулся к серебристой полоске за ухом, нажал на скрытую точку и слегка повернул. Ощущение было странным – словно открывалась дверь, о существовании которой он не подозревал.

– Хорошо, – Лив внимательно следила за показаниями сканера. – Теперь я активирую интеграцию "Анамнезиса". Ты почувствуешь покалывание и, возможно, увидишь вспышки света или цвета. Это нормально. Просто расслабься и позволь процессу идти своим чередом.

Она нажала несколько кнопок на панели управления, и диск "Анамнезиса" начал светиться интенсивнее. Элиан почувствовал лёгкое покалывание в основании черепа, постепенно распространяющееся по всей голове. Перед глазами поплыли цветные пятна, сначала хаотичные, затем формирующиеся в узоры, напоминающие нейронные сети.

А затем пришли образы. Не ясные воспоминания, а скорее эмоциональные впечатления, обрывки сцен, фрагменты разговоров. Лив, смеющаяся над чем-то, что он сказал. Ощущение её руки в его руке. Вкус странного напитка – чего-то алкогольного, не прошедшего нейрокоррекцию. Волнение от запретного знания. Страх обнаружения. И глубже, сильнее всего – чувство связи, принадлежности, понимания.

Поток образов становился интенсивнее, почти болезненным в своей яркости. Элиан вцепился в край стола, пытаясь удержаться в реальности, не потеряться в этом водовороте фрагментированных впечатлений.

– Дыши, – голос Лив доносился словно издалека. – Просто дыши. Это скоро закончится.

И действительно, интенсивность постепенно снижалась. Образы становились менее яркими, покалывание ослабевало. Наконец, всё прекратилось, оставив после себя странное ощущение ясности, как будто Элиан смотрел на мир через кристально чистое стекло после долгих лет вглядывания сквозь туман.

– Всё хорошо? – спросила Лив, внимательно наблюдая за ним.

Элиан медленно кивнул, пытаясь осмыслить произошедшее.

– Я видел… фрагменты. Не полные воспоминания, но ощущения, впечатления. Ты была в них. Мы были…

– Близки, – закончила Лив. – Да. То, что ты видел – эмоциональные отпечатки, сохранившиеся в глубинных структурах мозга, куда Протокол Забвения не может проникнуть полностью. "Анамнезис" усилил их, сделал более доступными для сознания.

Она выключила сканер, осторожно извлекла диск "Анамнезиса", который теперь выглядел тусклым, почти истощённым.

– Интеграция завершена, – сказала она. – Устройство больше не нужно – оно выполнило свою функцию и передало всю программу в твой нейроинтерфейс.

Элиан осторожно пошевелился, проверяя свои ощущения. Лёгкое головокружение и остаточное покалывание – но в целом он чувствовал себя нормально. Более того, он чувствовал себя… правильно, словно нечто важное вернулось на своё место.

– Как активировать защиту теневой памяти? – спросил он. – Есть какая-то специальная команда или жест?

– Просто мысленное намерение, – объяснила Лив. – Когда ты хочешь защитить воспоминание, сосредоточься на этом желании, представь, как информация уходит в глубину, становится недоступной для внешнего вмешательства.

Она подошла ближе, взяла его руки в свои.

– Давай попробуем прямо сейчас. Я хочу, чтобы ты сохранил этот момент, это чувство. Сосредоточься на нём, на желании сохранить его навсегда, независимо от того, что может сделать система.

Элиан закрыл глаза, сосредоточился на ощущении её рук, держащих его руки, на тепле этого контакта, на чувстве связи между ними. Он представил, как это воспоминание, это ощущение опускается глубоко в защищённую область его сознания, становится неприкосновенным.

И он почувствовал это – едва заметное изменение в работе нейроинтерфейса, словно часть его мозга отделилась от общей сети, создав автономный анклав.

– Получилось, – сказал он, открывая глаза. – Я чувствую это.

Лив улыбнулась – открыто, светло, с облегчением.

– Теперь ты защищён, – сказала она. – По крайней мере, частично. Они всё ещё могут стереть обычные воспоминания, но не смогут полностью уничтожить твою связь со мной, с "подменёнными", с правдой о системе.

Она отпустила его руки, отошла к столу, где лежал её рабочий планшет.

– Теперь нам нужно двигаться дальше, – сказала она, активируя устройство. – У нас есть информация, что ЦентрИИ готовит масштабное обновление протоколов нейроконтроля. Что-то под кодовым названием "Гармония 2.0". Мы подозреваем, что это новая, более глубокая форма эмоциональной коррекции, возможно, даже модификация базовых личностных параметров.

На экране планшета появилась схема, напоминающая архитектуру нейронной сети, но с новыми элементами, которые Элиан не узнавал.

– Нам нужна информация изнутри системы, – продолжила Лив. – И ты, со своим уровнем доступа, можешь её получить.

Элиан внимательно изучал схему, его аналитический ум автоматически выявлял закономерности и потенциальные функции новых элементов.

– Это похоже на систему глубинного анализа эмоциональных триггеров, – сказал он. – Но с добавлением каких-то автономных модулей коррекции. Если я правильно понимаю архитектуру, это позволит нейроинтерфейсу самостоятельно принимать решения о необходимости коррекции, без обращения к центральным серверам ЦентрИИ.

Лив кивнула.

– Именно. Децентрализованный контроль. Инверсия существующей модели, где решения принимаются централизованно. Это значит…

– Что даже в "нейтральных зонах" не будет безопасно, – закончил Элиан. – Интерфейс будет корректировать "нежелательные" эмоции и мысли автономно, даже без связи с ЦентрИИ.

Осознание масштаба угрозы заставило его вздрогнуть. Если такое обновление будет внедрено, последние островки свободы исчезнут. Нигде нельзя будет укрыться от системы – она будет внутри каждого человека, неотделимая от его собственного мозга.

– Когда планируется внедрение? – спросил он.

– По нашим данным, через три недели начнётся тестирование на добровольцах, – ответила Лив. – Через два месяца – массовое обновление для всех граждан Нейрополиса, представленное как "повышение эффективности и благополучия".

Она отложила планшет и посмотрела на Элиана.

– Мы должны узнать больше о "Гармонии 2.0". О её истинных функциях, о потенциальных уязвимостях. И ты – наш лучший шанс получить эту информацию.

Элиан понимал, что его просят стать не просто сочувствующим "подменённым", а активным агентом сопротивления. Шпионом внутри ЦентрИИ. Если его поймают, последствия будут катастрофическими.

Но альтернатива была ещё хуже – мир, где даже мысли о сопротивлении будут автоматически корректироваться, где сама возможность свободной воли исчезнет полностью.

– Я сделаю это, – сказал он. – Но мне нужно действовать крайне осторожно. Мой уровень доступа позволяет получить часть информации, но для полной картины потребуется доступ уровня Альфа.

– У нас есть человек с таким доступом, – сказала Лив. – Валентин.

Элиан вспомнил странный разговор с руководителем проекта, его намёки и указания, которые привели к Парку Гармонии.

– Значит, Валентин действительно один из вас?

– Один из нас, – поправила Лив. – Теперь ты тоже часть сопротивления, Элиан.

Она вернулась к планшету, открыла зашифрованный файл.

– Валентин – наш самый глубоко внедрённый агент. Он прошёл через Протокол Забвения дважды, но каждый раз находил способ восстановить свою истинную личность. Он работает над тем, чтобы получить доступ к полной спецификации "Гармонии 2.0", но даже с его уровнем Альфа это непросто – проект окружён беспрецедентными мерами безопасности.

Элиан нахмурился, анализируя информацию.

– Если он не может получить полные данные, чем я могу помочь с моим более низким уровнем доступа?

– Твоё преимущество в другом, – объяснила Лив. – Ты работаешь непосредственно с эмоциональными моделями, которые лежат в основе новой системы. Ты видишь фрагменты, которые Валентин, со всем его доступом к административным протоколам, может не заметить.

Она показала на схему.

– Нам нужно понять, как это работает на уровне нейронных взаимодействий. И для этого твои знания бесценны.

Элиан внимательно изучал схему, его аналитический ум уже начал выявлять закономерности и потенциальные уязвимости.

– Я могу попытаться создать тестовую модель, – сказал он. – Получить доступ к фрагментам кода под видом оптимизации текущих алгоритмов. Но мне потребуется безопасный способ передавать информацию. Я не могу просто отправлять данные из ЦентрИИ – все каналы связи контролируются.

– У нас есть решение, – Лив достала из кармана комбинезона маленькое устройство, похожее на стандартный рабочий накопитель, используемый сотрудниками ЦентрИИ. – Квантовый дупликатор данных. Разработка нашего технического отдела. Выглядит и функционирует как обычный накопитель, но создаёт скрытую копию всех обрабатываемых данных в зашифрованном кластере, недоступном для стандартных проверок безопасности.

Она передала устройство Элиану.

– Просто используй его для своей обычной работы. Раз в неделю приноси на нашу встречу, и мы будем извлекать накопленные данные.