Наша няня громко плачет

– Я свободный человек, я могу уйти отсюда, – возразила я. – Теперь я понимаю, почему девушки тут долго не задерживались. Вы же об этом знали? – Встала я на ноги, упрекнула прямо в лицо экономку.

– Можете попытаться выйти, – сказала Орбиана Молине. – Некоторые пытались… – Немного задумалась она. – Но у них ничего не получилось. Поэтому не тратьте время и идите работать.

Она вышла из комнаты и ушла по коридору, стуча каблучками по паркету.

– Вот сука, – прошептала я.

Я очень мало материлась, потому что работа с детьми обязывает следить за языком. Но тут сдержаться было сложно. Эта сволочь всё знала. Конечно, она всё знала. Я злилась и винила себя. Как я могла попасть в такую ситуацию? Если все уходили, если все покидали это место, то почему я должна была чувствовать себя здесь хорошо?

Джошу к обеду стало уже лучше, и я разрешила идти в игровую к Питеру. После ночи постельное было грязным и пахло потом. Я поменяла его и вспомнила про постельное бельё в спальне Стэнфор. После недолгих раздумий я пошла и заменила большую простынь на такую же чистую.

Пока дети были заняты своим делом в игровой, я спустилась вниз в свою комнату, переоделась и задумалась о том, что нужно попробовать сбежать. Я открыла все створки шкафа и прикидывала, какие вещи взять с собой или вообще выйти с пустыми руками. В этот момент экономка зашла в мою комнату.

– Даже не думай сбежать, – сказала она серьёзно. – Прошлую девушку он избил до полусмерти за это, – добавила она.

– И вы так спокойно об этом говорите? – Обернулась я к ней. – Вы вообще слышите, что вы говорите? – Начала я кричать на неё. – Я свободный человек и хочу уйти отсюда.

– Вы уйдёте отсюда только тогда, когда хозяин решит, – сказала женщина, подчёркиваю интонацией слово «хозяин».

Охранник на воротах повторил мне то же самое: меня не выпустят. Это приказ. Со второго этажа я пыталась из окна рассмотреть хоть какую-то лазейку в заборе, чтобы сбежать. Но её не было.

Забор был высокий и окружал весь дом по периметру. На территории было несколько охранников, «больших шкафов», как принято говорить. Они жили в отдельном домике для прислуги. Ели на кухне, а не в столовой, поэтому я их почти не видела. Что-то мне подсказывает, они тоже знают, но молчат. И будут молчать дальше, пока это не касается их напрямую. И я бы посмотрела, что они будут делать, когда вместо меня в кровати Стэнфора окажется их сестра или жена. Вечером, когда я уже уложила Питера и Джоша спать, побоявшись возвращаться в свою комнату, я спряталась под кроватью Питера и лежала там, пока не услышала шаги.

Поздней ночью отец пришёл проверить детей. Немного посмотрев, как они мирно спят, он закрыл дверь и куда-то ушёл. Через 30 минут он вернулся уже с моей расчёской и каким-то маленьким огоньком на руке. Наверное, это было какое-то поисковое заклинание. Он задумчиво осмотрел комнату. Потом встал на одно колено, заглянул под кровать Джоша, затем Питера. Когда он увидел меня, он довольно ухмыльнулся и встал на ноги.

– Вылазь по-хорошему, – шёпотом сказал он. – Если разбудишь мальчиков, – он сложил руки на груди и нахмурился, – лучше тебе это не делать.

Он держал мою расчёску, светлого цвета, с круглой ручкой, и ждал. Я не вылезла из-под кровати. Тогда он повернул ещё один перстень на своем пальце, и комната погрузилась в чёрный туман, и дальше я ничего не помню. Артефакт явно был усыпляющим, потому что я не успела даже крикнуть, как глаза закрылись и я погрузилась в забытье. Он за ноги вытащил меня из-под кровати и, перекинув через плечо, унёс в свою спальню. Мальчики так и не проснулись, видимо, на них этот туман тоже подействовал, не давая им проснуться даже на шум возни и шагов.

Стэнфор уложил меня на кровать, стянул одежду и пошёл за стаканом. Сев у изголовья и оперевшись спиной, он мерно потягивал виски, смотря на моё голое тело. Кровать была железной и массивной. К ней легко можно было приковать человека, и даже сильный мужчина не смог бы выбраться. Как оказалось позже, ножки кровати были прибиты большими гвоздями к полу. Поэтому шансов было ноль.

Глава 5. Сцены 18+

Сегодня Стэнфор принёс домой новый артефакт тишины. Прошлый амулет разбила девушка, которая пыталась сбежать от него. Он пару раз её ударил, и та отключилась. Артефакт стоил немалых денег. Поэтому новый предмет с такой же функцией он закрепил рядом с кованным светильником, чтоб его не было видно. Он распространял своё действие и на кабинет, и на спальню. С другой стороны, кроме них двоих и близнецов, в доме больше никто не ночевал. Экономка и слуги приходили на работу каждый день через главные ворота. А вечером уходили обратно. Уборщица была немая, что было очень удобно в такой ситуации. Кухарка никогда не поднималась на второй этаж, это было запрещено.

Стэнфору не нравилось брать девушек в отключке. Мужчине нравилось, когда они сопротивляются и пытаются вырваться, машут руками, как птица, которая угодила в охотничью сеть или паутину. Он надел на мою левую ногу кандалы и укрыл одеялом.

Когда я проснулась и захотела в туалет, я очень удивилась тому, где я нахожусь. В комнате было темно, а значит, уже далеко за полночь. Мужчина мирно спал на своей половине кровати, развалившись. В доме было достаточно тепло, поэтому одеяло закрывало только колени и маленькую часть бедра. Он спал без нижнего белья.

Мне хотелось в туалет. Но, попытавшись встать с кровати, я поняла, что на моей левой ноге опять кандалы. Цепь звякнула, и Стэнфор немного пошевелился. У него был хороший сон, это точно. Обычно такие люди очень сладко и крепко спят. А люди, которые рядом с ним, боятся даже прикрывать глаза. У меня был выбор без выбора: либо обмочиться на пол, либо будить Стэнфора, который позже сделает со мной явно что-то неприятное. Я даже ещё не предполагала, насколько далеко может зайти этот человек в сексуальных утехах и издевательствах. Стоя на ногах, я пару раз кашлянула очень громко, чтобы Стэнфор меня услышал и проснулся. Он неохотно открыл глаза и посмотрел в мою сторону.

– Куда ты собралась? – спросил он.

– Мне нужно в ванную, – сказала я.

– Попроси, – ответил он.

– Я прошу, пожалуйста, – ответила я в недоумении.

– Проси на коленях, – сказал мужчина, поднимаясь на правом локте. Он улыбался, ему было забавно.

Я встала на колени, посмотрела на него щенячьими глазами и попросила:

– Мой господин, можно мне в ванную?

Надеюсь, слова «мой господин» потешат его самолюбие. Мне не хотелось быть избитой до полусмерти. Поэтому придётся играть по его правилам.

Он поднялся с постели, взял ключ с тумбочки, присел на корточки и открыл замок.

Я побежала в ванную. Когда дела были сделаны, я встала под душ, мол, мне нужно ещё и помыться. Вдруг за это время он уснёт. Дверь открылась спустя минут пять. Я так понимаю,

он не собирался ждать. Посмотрел на меня и сказал:

– Ты же понимаешь, что спрятаться от меня в моём же доме не получится?

После чего он подошёл ко мне вплотную и прижал меня к стенке, держа за горло:

– Слышал, ты хотела выйти за ворота. Я не люблю, когда меня не слушаются, – сказал мужчина.

– Прятаться под кроватью моего ребёнка тоже не самая лучшая идея.

Он смотрел на меня сверху вниз и ждал моей реакции. Ему нравился мой страх. Он питался им, как демон, подкидывающий нам кошмары в сновидения.

– Я некрасивая, я старая, можно найти кого-то другого… другую, – промямлила я.

– Вы все для меня одинаковые. Ты пришла в мой дом сама, тебе нужна была работа. Я не ловил тебя в подворотне, я не насиловал прямо на дороге, – сказал мужчина, отпуская меня.

– Женщина должна подчиняться, стоять на коленях, такова ваша природа, – поднял он руки вверх и повернулся ко мне.

– Просто признай это.

– Я привыкла заниматься этим по желанию, – я сглотнула. – Понимаешь? И никогда не было так… больно, – добавила я.

– В моём доме так не будет, – ухмыльнулся и подошёл выключить воду.

– Иди в спальню, – приказал он.

Я хотела быстро прошмыгнуть мимо кровати и выбежать в кабинет. На что он, быстро среагировав, поймал меня за руку и притянул к себе.

– Куда же ты… – он схватил с пола кандалы и застегнул их на моей левой ноге. Он завалил меня на кровать, дал в руки мою же расчёску и сказал облизать её.

– Смочи слюной, или тебе самой же будет больно. Я засунула в рот край рукоятки и смочила.

– Ещё. Этого мало. Засунь поглубже, – комментировал Стэнфор. Я не представляла, что он задумал, но мне уже это не нравилось. Этот человек больной, от него можно ждать что угодно. Несколько раз засовывая рукоять себе прямо до глотки, я обильно смочила её своей слюной.

– Теперь раздвинь ноги и вставь её, – также стоя сказал мужчина.

– Ты шутишь, – выпалила я.

– Я не буду этого делать… Я не буду! – повторила я для убедительности.

– Тогда это сделаю я, – и он шагнул ко мне.

– Нет, я сама, я сама, я сделаю!!! – закричала я, отползая на кровати. Но кандалы не давали этого сделать. Расчёска была деревянной, но лакированной. Покрытие было без зазубрин. Полностью гладкое. Он стал к изножью кровати, смотря мне прямо в глаза. Я раздвинула ноги и легла на спину, попытавшись расслабиться.

– Если ты это сделаешь, я тебя не трону сегодня, – сказал мужчина.

Но его набухший член говорил об обратном.

– Будь благодарной, девочка, ведь я не взял тебя, пока ты спала, а мог бы, – сказал Стэнфор.

Это была ложь, он не взял меня только по той причине, что ему нравится смотреть за эмоциями. Скотина. «Надеюсь, твоя работа настолько опасная, что тебя пристрелят где-нибудь. И завтра ты не вернешься домой», – подумала я.

Я смотрела фильмы для взрослых, я знала, как они развлекаются. Но мой характер не позволял мне повторять что-то подобное. Засунув ещё раз в рот рукоять из лакированного дерева, я обильно смочила её слюной и приставила к лону. Немного надавив, я вставила сантиметров пять в своё влагалище и сразу вытащила.

Мужчина сжал зубы, но ничего не сказал. Я ещё раз засунула в себя этот предмет и поводила вперёд-назад.

– Хорошая девочка, – сказал мужчина. Он обогнул кровать и сел, широко раздвинув ноги, укладывая мою голову на внутреннюю сторону своего бедра. Волосами я касалась его члена. Он гладил меня по подбородку большим пальцем и заглядывал в глаза.

– Продолжай, – прошептал Стэнфор.

Учитывая его статус и должность, многие женщины хотели бы оказаться с ним в одной постели. Но власть и большие деньги всегда развращают людей. В итоге получаются именно такие садисты и извращенцы.

– Продолжай, – настойчиво сказал Стэнфор правой рукой, двигаясь от моей шеи к груди.

– Сделай это быстро, я потерплю, я не могу сама, понимаешь? – Я посмотрела на него и показала расчёску.

Мне стало так обидно и больно, накатили все воспоминания, и я расплакалась. Слёзы потекли на щеки. Туда, где меня гладил Стэнфор. Я не открывала глаза, потому что боялась смотреть на перекошенное от гнева лицо. Мужчина тяжело вздохнул.

– Слёзы не помогут, мне тебя не жалко, – сказал он. – Я плачу тебе немаленькие деньги. Ты же не думала, что за эту сумму ты будешь только нянькой.

– Пятнадцать серебряных – это немного, я не брала больше никаких денег. Тем более, – я замялась, не зная, как назвать эту сволочь, – экономка мне даже не дала аванс, она сказала, что первый месяц все деньги пойдут, чтобы купить мне нормальную одежду, а то я выгляжу как оборванка. – Сказала я, оправдываясь.

– Я плачу тебе один золотой в месяц. Я в первый же день отдал деньги Орбиане. – Задумчиво сказал мужчина.

– Значит, она забрала эти деньги себе, я не удивлюсь, – сказала я. – Я пришла работать няней, и мне не нужна большая зарплата. Мне хватит 15 серебряных, только не делай со мной этого. – Я умоляюще посмотрела на него.

Он задумчиво гладил меня по шее, а потом сказал:

– Если ты меня обманываешь, я подвешу тебя в подвале, как мясник подвешивает тушу. – Он говорил это шипя, выплевывая каждое слово.

– Я готова поклясться, детектор лжи, он покажет, что я не вру. – Сказала я.

– Если ты про камень памяти, то его нельзя использовать на людях без разрешения инквизиции. – Задумчиво сказал мужчина.

– Как я могу подтвердить свои слова, если ты уже сейчас мне не веришь. Экономка сказала, что ты избил девушку до полусмерти, я не хочу так, я хочу жить.

– Она преувеличивает, просто девка оказалась хлипкая, отключилась после двух ударов. И бил я её за дело. Когда она разбила дорогой артефакт.

Он вылез из-под меня и лёг на свою половину, забрав у меня расчёску.

– Ложись на правый бок. – сказал он, когда я немного успокоилась. Он смочил языком твёрдый предмет и прислонил между моих ног. Он делал это медленно и входил немного. Сантиметров семь. Рукоять была как два моих пальца толщиной и не доставляла сильного дискомфорта. Движения были плавными и размеренными.

Я начала тихонько постанывать и сводить ноги, сжимая предмет в себе ещё глубже. Это было неплохо. Мне даже отчасти нравилось, но подвох был. Когда Стэнфор услышал ещё пару стонов, он оставил расчёску во мне, а пальцем начал массировать мою попку. Я дёрнулась и зашипела:

– Не надо, я никогда не делала…

– У тебя был выбор, ты сказала, чтоб я сделал это сам, теперь терпи. – Он надавил на мою дырочку, пытаясь засунуть туда палец без смазки. У него это не вышло.

– Не надо. – Уже отчаянно заёрзала я. Тогда второй рукой он взял меня за шею, придушивая локтем.

– Не дёргайся, и будет не больно. – Сказал мужчина.

– У тебя слишком большой даже для… – Я не смогла сказать, потому что никогда не обсуждала такие темы.

– Если ты ещё раз будешь мне перечить – я возьму тебя силой. И тогда тебе будет очень больно. – Завершил наш диалог мужчина.

Он взял расчёску и продолжил ей массировать меня изнутри. Я попыталась расслабиться.

– Давай попробуем стоп-слово, если мне будет очень больно, я скажу, и ты остановишься, – прошептала я от страха.

– Никаких остановок, мы едем до конечной, – усмехнулся мужчина.

– Какая же ты сволочь, – сказала я вслух, не в силах себя сдержать.

– А за это я тебя накажу ещё больше, – прошептал мне мужчина и засунул всю рукоять. Благо она была сантиметров тринадцать и не доставила боли.

– Ты и так не пай-мальчик, – мне кажется, я сошла с ума, раз позволяла себе так разговаривать с ним. Несколько движений, и стон из моего горла.

– Хорошая девочка, не сдерживайся, я знаю, ты тоже этого хочешь, – шептал мне мужчина. – Все женщины это любят… только притворяетесь недотрогами.

Он быстро встал и принес какой-то бутылек с вязкой жидкостью. Жидкость пахла смесью масел и цветов. Бежать было бессмысленно, поэтому я решила представить, что я снимаюсь в порно за самые большие деньги и нужно немного потерпеть. Он смазал пальцы и, просунув руку вперёд, начал массировать мой клитор. Он делал это продолжительное время, чтобы я смогла расслабиться, но он не собирался доводить меня до оргазма. Это странное ощущение, когда в тебя что-то вставлено, а мужчина ласкает твой клитор. Он вытащил расчёску и заменил её на член. Толстый и длинный, он занимал всё пространство во мне. На этот раз он не входил до конца. Я схватила его за руку, чтобы просто что-то сжимать, и начала постанывать, часто дыша. Он был очень опытный, это чувствовалось по прикосновениям, по движениям, он мог быть нежным, когда захочет. Он ускорял темп, а потом устанавливался, не давая мне кончать.

– Теперь сама, – он совсем остановился и начал наглаживать мою попку большим пальцем.

Я попыталась сделать несколько движений, но перестаралась, и член вошёл слишком глубоко, я выгнула спину и схватилась за постельное. Немного отодвинувшись от мужчины, я замерла. Мне хотелось ещё, но я не решалась. Он распалил меня очень сильно, и мне прямо сейчас было одновременно стыдно и желанно.

Я двинулась обратно, снова насаживаясь на его член. Он одобрительно обнял меня и продолжил сам. Он входил грубее и жёстче, одновременно массируя мою попку большим скользким пальцем и проникая внутрь на несколько сантиметров.

– Расслабь попку, – прохрипел он мне, явно очень возбуждённый.

– Помоги мне, раздвинь руками, – добавил мужчина.

Я послушно взяла себя за левую ягодицу и потянула её в сторону. Он продолжал, когда я начала сжиматься от оргазма.

– Так быстро, – сказал он, вытаскивая член.

Через пару минут, когда я пришла в себя, он смазал свой член маслом и подставил прямо к моей попке.

– Двигай попку на мой член, – сказал он, положив руку на мою промежность, немного подталкивая меня.

– Я не могу, – сказала я, и это было роковой ошибкой.

Ему надоело ждать, и он толкнулся в меня, вставляя свой толстый член на какие-то жалкие пять сантиметров. Но это было очень много. Я начала двигаться от него подальше, но быстро перехватил меня, уложил полностью на живот и прижал своим телом, как это было утром. С каждым толчком он проталкивался всё глубже, вбивая в меня свой член. Чем больше я хотела его оттолкнуть, тем больше насаживалась на твердый орган. Я пыталась его царапать и кусать, но он как будто этого не чувствовал. Я кричала, я умоляла, но он не останавливался. Эта сволочь была слишком большой, чтобы я могла скинуть его с себя. А потом… Тупая боль, и я замерла на несколько секунд. По моим ногам потекла теплая жидкость, а мужчина, продолжив ещё несколько десятков секунд свои движения, придавил меня к кровати и вошёл по самые яйца, изливая в меня семя.

Он лёг на свою половину кровати и громко дышал. Я заметила на его лбу испарину. Он закрыл глаза и отдыхал.

Ему явно было хорошо. Это подкупало. Он мог иметь любую девушку и получить от нее такие же ощущения, но сейчас он был со мной. Он притянул меня к себе по-хозяйски и закинул мою ногу ему на пах.

– Видишь, не так уж и больно, – сказал он.

За окном уже близился рассвет.

– Мне нужно помыться, – сказала я.

– Не сейчас, – он прижал мою голову к своей груди, повернул кольцо, и я провалилась в сон.

Глава 6

Утро наступило быстро. Я проснулась от шагов и возни. Стэнфор натягивал брюки, собираясь на работу. Он одевался быстро, а я не показывала вида, что наблюдаю за ним. Мне кажется, у меня вырабатывается стокгольмский синдром. Я хочу его понять, почему он так жесток, почему его заводят унижения. Я точно знаю, что он может быть нежным и ласковым, просто скрывает это. Я вымылась в душе и отправилась к мальчикам. Сидеть было неудобно. Поэтому я легла прямо на пол с книгой в руках.

Дети начали прыгать через меня и приговаривать какие-то смешные фразочки, но я на них не реагировала, книга подходила к концу, больше читать было нечего. Надо спросить, где тут библиотека. Когда Питер, прыгая через меня, споткнулся и чуть не расшиб себе нос, я решила, что пора приступать к знакомству. Мальчики неохотно шли на контакт, говорили со мной только вскользь и не более пяти фраз в день.

Я нашла большие листы для рисования, у нас это назвали бы ватманом. Взяв детские деревянные кубики, я отмерила примерно восемь клеток в длину и сделала заметку карандашом. По ширине тоже нужно было сделать восемь клеток. Шахматы для детей были ещё сложной игрой. А вот шашки подошли бы. Поэтому я решила сделать игру сама из того, что было.

Дети за мной наблюдали, им было интересно, что я делаю, почему я закрашиваю квадраты чёрным. Теперь нужно было сделать сами шашки. Я спустилась вниз и попросила пробки от вина. Порезала каждую пробку на четыре части, и вот тебе четыре шашки. Таких нужно было сделать двенадцать белых и двенадцать чёрных. Только позже я поняла, что дамку поставить не получится. Как же не хватает простых пластиковых крышек. Тут таких не было.

Я принесла своё творение в комнату и принялась думать, усевшись на колени прямо на полу. Мальчики заинтересованно посмотрели на импровизированную шахматную доску с цифрами и буквами, а потом на нарезанные винные пробки. «Я неудачница», – подумала я в сердцах. Мне стало так обидно, что у меня потекла слеза сначала с правого глаза, потом с левого. Я тихонько вытерла их и поджала под себя ноги, садясь на пятую точку. «Такая жалкая и никчемная», – говорила я себе. «Ничего не можешь, всё терпишь, а дальше будет только хуже». Мне просто нужен был повод, последняя капля, которая переполнит этот бассейн смирения и терпения. Ты долго терпишь, долго скрываешь свои эмоции, а потом расплачешься из-за ерунды.

Поэтому, когда вы встретите человека, который рыдает из-за какой-то ерунды, знайте, до этой ерунды он очень долго сдерживал себя.

– Почему вы плачете? – удивлённо спросил Питер, встав передо мной. За его спиной сразу образовался Джош с таким же немым вопросом.

– Я хотела сделать для вас игру, но у меня не вышло, – расстроенно сказала я, не поднимая головы.

– Какую игру? – спросил Джош.

– Шашки. Нужны вот такие кругляшки, но с выемкой, чтоб они были полые, – сказала я, показывая им на руке кусок винной пробки. Они явно меня не поняли.

– Сейчас. Я взяла ручку и листок и изобразила, как выглядит шашка. Получилось неплохо.

Парни рассмотрели мой рисунок и начали о чём-то совещаться. Потом Питер достал из нижней тумбы шкафа подобие пластилина. Это была глина с какой-то примесью.

– Можно слепить, – показал он мне миску.

– Только надо размочить водой, – добавил Джош и пошел за графином, который стоял на тумбе. Чтобы не бегать каждый раз вниз, чтобы попить, у близнецов стоял графин с водой и пара стаканов. Он налил немного воды в миску и принялся разминать.

– Так? – показал мне Джош своё творение через несколько минут.

– Не совсем, – сказала я и взяла миниатюрную тарелку, подходящую по размеру разве что для куклы Барби. Я быстро переделала маленький предмет в то, что мне было нужно, и сказала, показывая парням: – Таких надо двадцать четыре штуки, и ещё их нужно покрасить, когда они высохнут.

– Мы не будем вам помогать, – сказал Питер и нахмурился.

– Ты просто не любишь пачкать руки, – рассмеялся Джош. И, сев рядом со мной, пытался повторить мой шедевр.

На четвертой штуке я поднялась на ноги и пошла на кухню. Нужно было найти какой-нибудь железный поднос, чтобы потом сунуть его в камин вместе с глиной.

Выпросив у кухарки лист для запекания, я пошла наверх.

Положив его на пол рядом с Джошем, я составила уже шесть готовых шашек. Джош лепил старательно. Видимо, его брат не разделял этой любви и смотрел на него с презрением. Когда всё было готово и на подносе стояли все шашки, Джош сказал:

– Давай, Питер, высуши их.

– Больно надо, – сказал Питер, даже не отрываясь от книги, которую он просто перелистывал, а не читал. Показно он долистал до конца книги и поднялся на ноги.

– Поднос железный? – спросил Питер.

– Железный, – сказала я.

– Прямо как тот, который ты расплавил год назад, – рассмеялся Джош, вспоминая какую-то ситуацию.

– А ты затопил почти весь этаж полгода назад, – с укором посмотрел на него Питер.

Мальчик взял поднос в руки и начал его нагревать.

В комнате запахло горячей глиной. Железяка раскалилась докрасна в руках Питера, и глина пару раз щёлкнула. Потом краснота ушла за доли секунд.

– Переверни, – сказал Питер, держа поднос двумя руками. Джош, кряхтя, поднялся и перевернул каждую фигурку. Действие с нагреванием повторилось. Я сидела зачарованная и обалдевшая. Мальчик обладал магией. Я никогда не видела тут такого за месяц пребывания. Слышала, но не видела. Я знала, что у каждого мага есть свой особый дар, знала, что есть академия для обучения, но напрямую не сталкивалась. Их отец был сильным магом, учитывая то, что он вырубил меня дважды, просто теребя своё кольцо.

Стэнфор со мной не разговаривал, поэтому я совсем ничего не знала о нем, кроме его сексуальных предпочтений.

Передо мной поставили поднос.

– Готово, – сказал Джош, а Питер, хмыкнув, снова сел на диванчик у стены.

– Что теперь? – спросил Джош.

– Нужно покрасить в белый и в черный. Хотя в белый можно не красить, глина светлая.

Джош поднялся, убрал ёмкость в шкаф и вытер руки полотенцем. Порывшись глубоко в шкафу, он достал сначала неизвестный мне краситель чёрного цвета, затем кисточку для лака. Она была пышной и толстой и явно была не для рисования.

– Вот краска, – сказал Джош и поставил её на поднос к готовым фигуркам. Я начала раскрашивать их, аккуратно промазывая с каждой стороны. В итоге получилось неплохо.

– Иди суши, – скомандовал Джош Питеру, и тот неохотно просушил фигурки, уже просто водя над ними своей рукой. Я потрогала – они действительно высохли.

– Если дом сгорит в пожаре, я буду знать, что это ты сделал, – пошутила я.

Джош усмехнулся и с интересом посмотрел на брата. Ждал, что он ответит, но Питер сдержанно молчал.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.