Сирийский марафон. В тени летучей мыши

Глава 8

Ударим по самогоноварению

Дед по своему обыкновению прихлебывал чай из кружки звучно, жмурясь от удовольствия.

– Как из обычного черного чая ты, майор, делаешь такой божественный напиток? Истинный бог, сниму тебя с оперативной работы, переведу в штаб. Каждое утро, на манер денщика, будешь чаи генералу подавать.

Кайда рассмеялся:

– Какой из меня денщик? Сбегу от тоски.

Генерал ухмыльнулся:

– Шучу, конечно. Мечты старческие.

Дом, который уже неделю занимала группа, находился в самом центре поселка Хмеймим. Как выразился Хоттабыч, «фешенебельный район, курорт». Комнат действительно было много, а здоровенный холодильник забит продуктами. Опять же, гора фруктов на столе. Офицеры блаженствовали.

Дед появился в сумерках. Поздоровался бодрым голосом и, справившись у каждого про житье-бытье, уединился с майором в гостиной, что на втором этаже.

Генерал и в цивильном смотрелся естественно. Этакий коммерсант средней руки.

– Теперь к делу. За спасение штурмана командование представило группу к наградам. Награждение уже подтвердили. По слухам, Сам подписал.

– Спасибо, товарищ генерал, приятно слышать. На базу, в Хмеймим вызовете? Там, я слышал, банька имеется шикарная. Веники березовые, пиво, таранька, эх, – мечтательно закатил глаза Кайда.

– Фантазер ты, майор, однако, – ухмыльнулся Дед.

Кайда вздохнул:

– Спасибо на добром слове. Новое задание?

– Куда ж без него. Да, Карабас поведал, что среди офицеров столичного гарнизона, не прапорщиков, сам понимаешь, ходят слухи о возможном перевороте.

– Контрразведка мутит? Проверяет контингент на вшивость? – задумчиво предположил майор, делая большой глоток чая.

Дед пожевал тонкие губы:

– Может, и контрразведка, а может, и нет. Конечно, после того как сбили «сушку», у нас с турками напряг. Но если это не деза, есть шанс вовремя шепнуть словечко Эрдогану. Да, дела… Здесь уже политика, большая политика, Саша. Но это так, мысли вслух, не более того. Сам понимаешь, о моих фантазиях молчок.

Кайда кивнул.

– Теперь о делах прозаических, можно сказать рутинных. Велено пощипать финансы басмачей, накрыть их караваны с нефтью. Хватит у сирийцев добро воровать. По бензовозам отработает авиация. Наводить будет армейский спецназ, несколько групп.

У вас история отдельная. Формально пойдете на подстраховку армейцев. Будете с ними в одном районе работать. Закавыка в следующем. Там же засекли работу разведгрупп спецназа НАТО. Действуют автономно, с местными курбаши не пересекаются, но командование духов в курсе.

В трех километрах от твоей оперативной базы на днях сделали закладку. Координаты дам позже. В схроне на всю группу экипировка и оружие французского спецназа. После того как бензовозы, дай бог, спалят, обозначитесь перед супостатом. Идеально – перед турками. Будет возможность, бери языка. Лучше турецкого офицера. Нужна свежая информация. Да и посчитаться за пилота не мешало бы. Алаверды, так сказать.

– Плюнуть ложку дегтя в бочку меда? – ухмыльнулся майор.

Невысокая горная гряда разрезала плоскогорье на две части. В северной, покрытой зарослями кустарника, частыми рощами хвойных деревьев, с блюдцами озер и ниточками речек, обилие валунов и невысоких скал делало местность труднопроходимой. В южной – каменистая пустыня с редкими цитрусовыми деревьями, серыми коробками домов и шикарной четырехполосной автострадой, черной стрелой летящей за горизонт. Сейчас две полосы хайвея были плотно забиты бензовозами. По свободным в обе стороны проносились мотоциклы, броневики, фуры.

Группа заняла позиции еще ночью. К утру успели обжиться. Тщательно замаскировались и с рассветом дважды поднимали беспилотник.

– Шопен, что с эфиром? – Кайда потянулся к фляжке с водой.

Радист обустроил свое гнездо с максимальным комфортом. Для начала выставил несколько шестов разной высоты. Потом на них закрепил маскировочную сеть. Камни вокруг образовали подобие стены. Под сетью закрепил теплоотражающую накидку. В небесах дронов с инфракрасными датчиками как грязи, так что береженого Бог бережет.

– Активность обычная. Справа внизу пост турок. Часто ведут переговоры с КПП на границе и блокпостами на трассе, – откликнулся Шопен, не снимая наушников с головы.

Майор перевел бинокль на виднеющееся сквозь зелень грязно-зеленое пятно турецкого броневика. Двое солдат, развалившись в шезлонгах, дремали под утренними лучами.

– Что еще? – Кайда перевернулся на левый бок.

– Летуны натовские ведут переговоры с базой. Кодировка стандартная. Наших не слыхать. – Радист не отводил взгляд от монитора.

– Рано еще для наших, – буркнул майор, прислушавшись к разговору лежащих метрах в семи Ляха и Хоттабыча.

Как всегда, Хоттабыч подтрунивал над своим коллегой по цеху:

– Вот ты вроде как в снайперах числишься. Тогда скажи мне, мил человек, на какой верхушке армейцы закрепились?

– Отвалите, месье Жан. Экзаменовать будешь? – лениво отбивался Лях, продолжая в бинокль оглядывать соседние сопки.

– Да боже упаси! Но все-таки где армейцы, как мыслишь? – не унимался Хоттабыч.

– Я, в отличие от вас, месье, догадками не живу. Практикую знание. А армейцы на второй слева горочке паркуются. – Лях отложил бинокль.

– Поздравляю вас, Зоркий Глаз. И как сподобились вычислить? – удивился Хоттабыч.

– Наблюдательность и опыт, дружище. Это вам не мелочь по карманам тырить! – назидательно ответил Лях.

– Слушай его больше. Наблюдательность? Разведчиков с квадрокоптера засекли, еще когда первый раз поднимали. Они как раз только на точку вышли, не успели замаскироваться, – фыркнул Шопен.

– Чья бы корова мычала, а твоя, композитор, молчала. Не дал друга развести, – возмутился Лях.

Первая волна бомбардировщиков, нависнув над головой колонны бензовозов, обрушила бомбы столь точно, что даже отсюда было видно, как машины, объятые пламенем, взлетали на десятки метров. Следующее звено ударило по хвосту, и в дело вступили штурмовики. Через двенадцать минут все было кончено. Дорога полыхала.

– Командир, вижу джип. Едет к соседям, – ожил в наушниках голос Чупа-Чупса.

Кайда, оторвав взгляд от завораживающего зрелища горевшей колонны, перевел бинокль на турецкий пост. Броневик стоял на месте, пятеро солдат нервно расхаживали, энергично жестикулируя. Повернув прибор правее, майор увидел, как в сторону поста несется «Лэндровер-Дефендер», таща за собой огромный хвост пыли.

– Группа, готовность «два». На месте остаются Шопен с Ляхом. Остальные – за мной. – Кайда ужом выполз из-под маскировочной сети.

Через сорок минут группа заняла позицию. Кайда указательным пальцем дважды постучал по микрофону рации:

– Хоттабыч, готов?

– Усегда, шеф! – тут же откликнулся наушник.

– Носорог, броневик обезножишь только в случае попытки участия. Только! – Майор в бинокль увидел, что в джип полез водитель, а сидевшие за столом трое боевиков в компании с турецким лейтенантом начали подниматься, продолжая разговор.

Джипу дали отъехать от блокпоста чуть больше километра. Машина двигалась с умеренной скоростью, представляя идеальную мишень для снайпера. Французская ФР – отличная винтовка в умелых руках, а Хоттабыча в криворукости заподозрить повода не было. Тем более на дистанции в сто метров. Два глухих хлопка, и «Дефендер», плавно скатившись в кювет, завалился на бок.

Они уже приближались, когда задняя дверь распахнулась и из вездехода вылезли двое. Первым оказался боевик в армейском камуфляже, вооруженный калашниковым. Он тут же нырнул в кювет. Второй, в гражданском костюме и белой сорочке, держался руками за окровавленную голову. Его, будто крепко пьяного, шатало из стороны в сторону.

– Хоттабыч, в цивильном – наш клиент. Второго гаси! Достанешь? – Майор, на бегу выпустив длинную очередь из старшего брата знаменитого «Шмайсера», загнал автоматчика назад в кювет.

– Уже достал, – через три секунды в наушниках ожил голос Хоттабыча.

Прикрываясь корпусом, они короткой перебежкой достигли «Ровера». Знаком показав Чупа-Чупсу заходить справа, Кайда мелкими шажками, выставив штурмовую винтовку, двинулся вдоль перевернутой машины.

– Командир, чисто, – крикнул Чупа-Чупс со своей стороны и выволок, держа за воротник, мужика в цивильном. Вид у него был совсем кислый.

– Перевяжи ему голову быстрее. Идти сможет? – Майор осторожно заглянул в окно «Ровера».

– Сможет. Облевался чуток. Контузия, полагаю. Скоро оклемается. Левольвером хотел напугать, охальник. – Чупа-Чупс в два приема стянул руки пленного пластиковыми наручниками.

Ши, бах – раздалось у блокпоста.

– Носорог, что там? – Кайда мельком осмотрел салон джипа.

– На подмогу кинулись, оглоеды. Пришлось стреножить, как заказали, – зашелестел наушник.

– Лях, нас хорошо видно туркам? – Майор боком повернулся в сторону блокпоста.

– Хоть кино снимай. Французский спецназ злодейски напал на боевиков союзника по НАТО. Шевроны, нашивки, оружие – наверняка все срисовали. Носорогу подсобить? – тараторил боец.

– Помогай, но без людоедства! Пара-тройка легких «трехсотых». Мы отходим, прикрывайте.

Глава 9

Мы странно встретились и странно разойдемся

Кайда насмешливо смотрел на пленника:

– Обзовись, мил человек. Не тошнит? Могу водички дать, горлышко смочишь.

Полноватый мужик лет за сорок, арабской внешности, с перевязанной белым бинтом головой, сидел на траве, опираясь спиной на поросший мхом валун. Карие глаза, перескакивающие с Кайды на Носорога, выдавали крайнее волнение индивидуума.

– Может, по-английски не понимаешь? – заботливым тоном поинтересовался Носорог, вынимая из ножен трофейный кинжал с широким и длинным клинком.

Этот бесполезный для боя предмет капитан использовал только в целях психологического воздействия, как-то ответив на вопрос Ляха: «Для создания домашней атмосферы покоя и взаимопонимания».

Индивидуум живо отреагировал на антуражную вещь, вцепившись взглядом в сверкающую сталь:

– Понимаю. И говорю немного, сэр!

– Насчет сэра – это к нему. Я так, простой живорез, – осклабился Носорог, кивнув на майора.

В голове Кайды занозой засело смутное предчувствие, что упустил что-то важное.

– А ты, дружище, чьих будешь? Какой нации?

Перевязанный едва дернул подбородком, справившись с собой, молчал. Носорог моментально уловил, куда клонит командир.

– Тебя, гнида, вежливо спрашивают пока. Со слухом проблемы? Поможем. В детстве часто в доктора играл. На кошках и собаках эксперименты ставил. Хотел хирургом стать. Увы, не довелось. Но шомполом ухо смогу прочистить. Надо?

Араб подтянул колени к животу.

– Не надо. Я ливанец.

– Сэр, меня терзают смутные сомнения. Уважаемый, как бы сказать покультурнее, врет что сивый мерин. – Мило улыбаясь, Носорог попробовал остроту клинка ногтем.

– Ливан. Вот радость-то! Земляк почти. Сфотографируй мне землячка. И пальчики откатай. Эту инфу быстренько в Центр. Пусть клерки DRM прогонят через «Большой компьютер». Думаю, порадуют нас с землячком интимными подробностями его биографии, – хлопнув в ладоши, поднялся с валуна майор.

– Да вы французы?! – радостно воскликнул ливанец.

– Хоть эскимосы! Разницы для тебя нет. Контора, где нам выплачивают жалованье, не занимается благотворительностью и визы на въезд в Париж не выдает, а вот билет в один конец – всегда пожалуйста, – ухмыльнулся Кайда. – И дай ему, сержант, воды! Пусть личико умоет да костюмчик в порядок приведет, а то сидит, я извиняюсь, обделанным. Не комильфо! Пока, дружище, медитируй. Жди голубиную почту.

Перекинув автомат на плечо, майор удалился.

Кайда, поглядывая на лежащие внизу окрестности, допивал чай из термоса, когда подошел Шопен.

– Только что пришла. Расшифровал обычным ключом. – Радист протянул скрученный маленький рулон термобумаги.

Майор, аккуратно раскатав свиток, вчитался в текст.

– Це добре, есть о чем потолковать с этим обормотом. Ливанец, ливанец! Он такой же ливанец, что я папуас.

Пленник так и сидел с руками в пластиковых наручниках на старом месте. Сбоку, на сухом стволе мертвого кипариса, расположился Носорог. Капитан с меланхоличным видом, обстрагивая ветку кинжалом, монотонно бубнил:

– Вот оглянись вокруг. Птички щебечут, травка зеленеет, солнышко блестит, а ты, как бука-бяка, нехорошим делом занимаешься, с плохими парнями дружишь. Зачем?

Кайда, обойдя валун, встал напротив.

– Ведем разъяснительную работу?

Носорог поднялся на ноги.

– Сэр, ваше приказание выполнено. Рожу умыли, чаем напоили. Даже пописать сводили. Все согласно Конвенции о правах пленных.

– Отлично! У меня для землячка есть хорошая новость. Выясняется, что вы, дружище, совсем не землячок, а гражданин Турецкой Республики и по национальности курд. А еще член Курдской рабочей партии, и достаточно активный. Можно сказать, ас по финансовой части. Такая вот закавыка получается. Хотите прокомментировать? Вижу, не желаете. Идем дальше. – Кайда с отеческой заботой разглядывал пленника. – Получается, мил человек, вы банальный предатель. Сотрудничаете с врагом. Но у нас есть выгодное предложение, и, как человек последовательный, я убежден, что вы обязательно примете его. Водички не желаете? Нет? Тогда продолжим.

Майор присел на корточки рядом с курдом. Тот со страхом уставился на офицера.

– Какое предложение?

Кайда укоризненно вздохнул:

– Еще не догадались? Странно, о вас отзываются как об умном, предприимчивом и дальновидном человеке. Хорошо, поставим точки над i. Начинаете работать на нас. Для начала сдаете все, что знаете о ближайших планах своих хозяев с той и другой стороны. Кто, что и когда. Вдумчиво, подробно излагаете на бумаге. А сделать надо это не откладывая. Перо и папир найдется. Видео обеспечим.

– А если не последую вашему доброму совету? – Курд неожиданно твердо посмотрел на майора.

Кайда быстро переглянулся с Носорогом.

– Имеется два варианта. Первый – сдать вас товарищам по борьбе за создание самостоятельного Курдского государства. Естественно, предоставив им исчерпывающие доказательства двурушничества. Но что-то мне подсказывает, что в руководстве РПК имеется некое подспорье, именуемое в криминально-коммерческих делах как «крыша». Отсюда вытекает второй вариант вашей судьбинушки. Аккуратно расспросим, применяя современную химию и физику, а именно раздел «Электричество». Дальше – по результату. Останетесь в товарном виде, вступает в действие вариант первый. Пробуйте, дерзайте, выкручивайтесь, а мы посмотрим, к кому побежите за помощью. Но, думается, такие герои, что чудом вырвались из застенков, доверия не получают. И вскорости обнаружат хладный труп в глухом месте. А может, и не найдут. Практику работы курдской контрразведки знаете.

Пленник, опустив голову, молчал минут пять. Майор не торопил, прекрасно понимая, что в продажной голове дельца, успешно ходившего по лезвию бритвы почти десяток лет, с бешеной скоростью прокручиваются варианты благополучного выхода из ситуации.

– Я, дружище, служебную тайну открою. Шефы склоняются ко второму варианту. А я человек военный, дисциплину блюду. Так что не обессудь. Кстати, у моего коллеги, что беседой развлекал и чаем потчевал, весьма милый псевдоним – Хирург. День к закату движется. Надоел ты мне. Вякнешь что-нибудь или я пошел?

Кайда равнодушно, будто перед ним не живой человек, а пустое место, смотрел на курда. Тот поднял глаза, и взгляды их встретились. Майор увидел, как на лбу пленника высыпали обильные капли пота, которые он не замечал.

– Я согласен. Давайте бумагу, – с трудом выдавил курд.

Кайда потеребил мочку уха:

– Совет дам. Бесплатный. Сказки не гони. Все будет проверяться на три раза. Соврешь – штраф. Хирург чего-нибудь отрежет у тебя. Не очень нужное. Палец там или что побольше. Деток ты настрогал. Зачем сирот лишних плодить. Если что.

Глава 10

Но что-то кони мне попались привередливые

Для таких условий группа устроилась по-царски. Вокруг вершины в три яруса соорудили огневые точки, единственную тропу заминировали, на самой макушке даже две палатки поставили. Плюс тенты из маскировочной сети, теплопоглощающие накидки.

Кайда, закончив читать шифротелеграмму, чиркнул зажигалкой, и тонкий свиток термобумаги вмиг обуглился и сжался. Майор, растерев черный комочек на ладони, дунул, и невесомый пепел исчез, подхваченный утренним бризом.

– Шопен, кликни Носорога.

Шестаков ловко нырнул под натянутый шнур маскировочной сети.

– Чай будешь, капитан? – улыбнулся Носорогу Кайда.

Тому, устраиваясь, пришлось покрутиться, стараясь не зацепить низко натянутую маскировочную сеть.

– Не откажусь, командир. Хорошие новости, так? – Носорог взял в руку металлический стаканчик с дымящимся напитком.

– Да, неплохие, капитан. Вчера по наводке нашего языка разнесли один домишко, тут, недалече. Саммит случился у боевиков. Ударили «Калибрами» с подводной лодки. Раз такая оказия, чего ж не попробовать новое оружие в деле? А в той собачьей свадьбе участвовал непосредственный шеф нашего курдского героя. Теперь, полагаю, пойдет на повышение. Кстати, как он там?

Носорог ухмыльнулся:

– Оклемался, шкет. Выпивку просил. Стресс снять. Пришлось объяснить, что можем предложить только рауш-наркоз новейшим методом под названием «хук справа», не более.

– Гуманист ты, капитан, право слово. Ладно, проехали. Наша задача – доставить обормота на турецкую территорию, обеспечив крепкой легендой, которая объясняла бы, где охламон отсутствовал целых три дня. Вариант «завис у бабы» не прокатывает.

Забыл сказать, нам еще крупно повезло, что, когда ты давеча по броневичку с гранатомета стрельнул, лейтенантик турецкий тут же ласты и склеил. В Центре, как данные на курда получили, мигом прикинули перспективы вербовки втемную. Тут же дали команду армейскому спецназу, чтобы проведали пострадавших. Один живехонький оказался. Рассказал на радостях, что кто такой этот чел, не в курсе, а лейтенант был чужой, первый раз с ними в патруле. По всем прикидкам, из военной разведки. Перед кончиной так заторопился, что на связь с командованием не выходил. А после вашей стрельбы, герр гауптман, и возможности не стало. Рация качественно накрылась медным тазом, – не торопясь рассказывал Кайда, звучно прихлебывая чай.

– Значит, складывается пасьянс? – потер ладони Носорог.

Майор, хмыкнул:

– Не говори гоп. С легендой для стахановца идеи есть?

– Что ж, милейший, приходится ногу вам вывихнуть… – Кайда соорудил скорбную мину на лице.

Курд напрягся:

– Других вариантов нет? Скажем, был у любовницы. Есть такая, подтвердит при необходимости.

– Вы сами понимаете, зависит от того, как спрашивать будут. А нам требуются железобетонные доказательства. Так какую? Правую или левую? Хирург, кстати, предлагал ягодицы прострелить, типа когда героически отступал, нарвался на злодейскую пулю снайпера. – Майор смиренно ждал ответа.

– Левую. Только не ломать, а вывихнуть, – сдался курд.

Они с черепашьей скоростью чапали плоскогорьем. Майор для чистоты эксперимента заставил курда самого вышагивать среди валунов, скакать через мелкие осыпи и уворачиваться от колючих кустарников. Чупа-Чупс выстрогал болезному палку на манер костыля, и тот уныло шкандыбал, тихо матерясь, как между собой посчитали разведчики, на непонятном языке.

Через два часа Носорог подошел к майору:

– Командир, в таком темпе не то что к вечеру, к полудню не дотащимся до границы. Предлагаю соорудить носилки и тащить бегемота. Встречать будут люди Абдулы?

Кайда еще раз посмотрел на унылую процессию и плюнул:

– Ладно, черт с ним. Попрошу курдов, чтобы прогнали борова до кровавых мозолей. Для пущей натуральности. Делай носилки!

Носорог коротко хохотнул. Идущий впереди майор удивился:

– Чего ты? Смешинка в рот попала?

Капитан покрутил головой:

– Вспомнил физиономии у курдов, когда поняли, что хромоножку тащить придется.

Кайда усмехнулся:

– Тяготы службы. Куда без них. Через два километра на юг повернем. Там есть русло высохшей речки. По нему за час выйдем в точку рандеву. Отправь Ляха в головной дозор на правый фланг.

Трель жаворонка тревожно прозвенела справа. Разведчики замерли. С левой стороны вторила другая пичуга. Жаворонки не унимались, трижды перекинувшись трелями.

Носорог наклонился к самому уху:

– Командир, идут. Шестеро. Может, пропустим?

– Не получится. Место узкое, голое. Если у них приборы ночного видения… Будем атаковать. Двое – на правый склон, двое – на левый. Лях с Хоттабычем работают по замыкающим, – тихо проговорил в микрофон рации Кайда.

Пять щелчков в ответ прозвучали в наушнике.

Черные фигуры выплывали из темноты. Звука шагов не было слышно. За спиной второго качнулась согнутая ветка антенны.

«На басмачей не похожи, стиль другой. Хотя кого у них только нет», – мелькнуло в голове майора.

Тук – прозвучало мягко, словно плюшевый мишка упал со стула.

Тук, тук… Мягкие игрушки падали с полки.

Двое черных, идущие последними, еще заваливались, когда майор гаркнул в голос:

– Огонь!

Ночной встречный бой на короткой дистанции – страшная штука. Красно-желтые вспышки, пули осами мимо, буханье гранат и град секущих осколков. Все кончилось вдруг. Черные молчали.

– Работаем «Зарей», на счет «три». Готовы? Раз, два, три!

Кайда швырнул светозвуковую гранату туда, где чернели скомканные тела. Следом полетели еще две «Зари». Майор, уткнувшись лицом в землю, плотно зажмурился. Три вспышки порвали ночь.

– Командир, это британцы. Спецназ. Этого год назад видел в Кандагаре. Наши технари вертушки для афганцев ремонтировали, а я там типа техник был. Он досматривал нас. – Носорог встал рядом, хмуро оглядывая место боя.

Сухо щелкнул пистолетный выстрел, второй. Кайда повернул голову. Чупа-Чупс с пистолетом, снаряженным глушителем, вытянул руку в сторону черного тела. На периферии зрения майор увидел слабое движение. Сработали инстинкты, вбитые инструкторами и отточенные боевым опытом. Кайда, заваливаясь влево, нажал спусковой крючок автомата. Что-то обожгло и ударило в грудь, развернув майора еще в воздухе. Спиной налетев на большой камень, он почувствовал, как на грудь наваливается тяжелая плита черного неба, и потерял сознание…

Боли не было, лишь невесомая легкость в теле. Он лежал на чем-то мягком, приятном, как бархат. Вдали из черноты стал пробиваться белый свет. Он разливался, заполняя все вокруг.

Вдруг чистый, очень знакомый и родной голос зазвучал рядом.

– Сынок, держись! Возвращайся назад. Бог дает тебе силу. Вставай!

– Отец, я устал. Столько пройдено дорог. Здесь много моих друзей. Здесь мама. Здесь ты. Я не хочу туда.

– Держись, сын! Иди, тебя ждут там. Иди!

Хоттабыч, вцепившись руками в узел ткани, чудом уворачиваясь от выскакивающих из темноты веток, почти бежал. Сзади тяжело дышал Чупа-Чупс, подтянув к плечу и до ломоты ногтей впившись в крепкий материал теплопоглощающей накидки. В импровизированном гамаке мотало тело Кайды.

– Майор, держись! Немного осталось. Сейчас вертушка будет. Пять минут – и в больничке. Саша, держись! – Носорог сбоку, чтобы не раскачивался, придерживал край накидки.

– Вдоль обрыва по-над пропастью, по самому по краю… – пел хриплый голос.

«Я же знаю, кто это поет. Знаю. Вспомни, Саша, вспомни! Отец любит эти стихи. Я приказываю, майор Кайда, вспомнить!» – Мысли ледяными пластами наползали, давили, собираясь в торосы, громоздились.

Голос пел, слабея:

– Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю! Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее…

«Высоцкий! Владимир Семенович Высоцкий!» – выдохнул Кайда и… очнулся. Перед глазами качалась тонкая трубка, уходящая в бутылку с прозрачной жидкостью.

– Очнулся твой майор. Жить будет. Мы уж постараемся! – услышал он голос через ровный шум автомобильного мотора.

В груди затухал огонек спички, и тело наполнилось приятной истомой.

– Он умер?

– Нет, капитан, он спит. И это лучшее сейчас для него, – как сквозь вату проник голос, и сон, тихий и ласковый, словно колыбельная мамы, накрыл нежным покрывалом.

Часть вторая

За нас и за спецназ

Глава 1

Спецназ и в Африке спецназ

Кайда, упершись локтями в подоконник, смотрел в окно, за которым медленно, словно пух из порванной подушки, падали лохматые снежинки.

«Завтра старый Новый год. Всегда любил этот праздник. Новый год, он заполошный: беготня по магазинам, телефонные звонки с поздравлениями; ледяная водка, красная икра в золотисто-зеленых банках; дурманящий запах апельсинов. Потом – каникулы. Неделю или чуть больше. Жена, сын и дочка. Прогулки в парке, звонкий хруст льда под коньками, горячий глинтвейн в пластиковых стаканчиках, неторопливые беседы с отцом, мама в цветастом переднике лепит пельмени. Потом, словно пьяная компания веселых друзей, наливается служба, и вдруг, короткий и сладкий, как самоволка курсанта, старый Новый год…» – Мысли текли неспешно, баюкали.