Сирийский марафон. В тени летучей мыши

Григорий Федорец

Сирийский марафон. В тени летучей мыши

Посвящается моему деду, Пятилетову Ивану Григорьевичу – русскому солдату, погибшему при освобождении Крыма в мае 1944.

Глава 1. По проселочной дороге шел я …

Маскировочная сеть давала вполне сносную тень и жужелица, досыта нагулявшись по стволу автомата, замерла в некотором раздумье на предмет дальнейших действий. Усы-антенны, на манер беспокойных пальцев пианиста, продолжали вполне ритмично постукивать по цевью, все шесть ног замерли.

Александр, чуть разомкнув засохшие губы, тонкой струйкой подул в сторону гостьи. Та нервно передернула плечами от невиданной бесцеремонности, отчего ребристый панцирь рассержено полыхнул медным огнём. Спустя две секунды жук убрался восвояси.

– Молодец! – Майор шёпотом похвалил насекомое и следом мысленно обозвал себя пацаном.

Они ждали уже пять часов. Сирийское солнышко, будь оно неладно, нещадно поливало долину, пылесосом вытягивая влагу из всего живого. В прозрачно-бирюзовом небе блудила парочка птиц. Хотя, может, и беспилотников. Шут его знает. Но это не беспокоило. Маскировку позиции подготовили грамотно. Каждую лежку выбирали, учитывая особенности ландшафта. В двух шагах не разглядеть. А для особо бдительных, замороченных ультрасовременными приборами, имелись теплопоглощающие накидки. Тут и навороченный тепловизор не пляшет. Кустарник, деревья, холмики. Пересеченка, только лишь. Тут таких холмиков, бугорков, да впадин вдоль проселка, что мух на городской помойке в июньский полдень.

Идея с накидками, по сплетням, была подсмотрена у «носатых». Их спецы по пряткам в пустыни – доки. Ещё в далекой «шестидневной» на Синае такие номера откалывали … Был случай, когда египетский Т-54, что отстал на марше, решил рвануть напрямки. Свернул с накатанной колеи и погнал песками. Влетел на бархан, а в пяти шагах считай из-под трака, выпрыгнул чёртик в пустынном камуфляже. Не хватило духу у израильского пластуна из дивизии Иоффе в виде цыпленка-табака на небеса вспорхнуть. Так и узнали о технических новшествах в искусстве маскировки.

– Катят глисты. – В наушнике прошелестел голос Хоттабыча. Кайда поднес бинокль к глазам и повел вправо. В оптику было отлично видно, как проселок исчезал за невысокой, покрытой кустарником, сопкой. Вокруг царили, выражаясь высоким штилем, покой и благолепие.

– Три пикапа и «Ленд Ровер». В каждом по четыре телепузика. Плюс в кузове по клоуну с ДШК. Всё по-взрослому. Наши клиенты. Карабас в «Ровере» рядом с водилой. Курить изволят.

Майор прижал кнопку передачи на тангенте рации:

– Уверен?

– На сто процентов, шеф! Усе, как в аптеке. Товар в сейфе. – На манер папановского Лёлика, тут же откликнулся Арсенин.

– А ключ? – На миг поддержал игру Александр и немного повернул колёсико зума бинокля. – Тишина в эфире. Всем готовность «ноль».

Повторяться не стал. В группе не первогодки, а мизансцена расписана до вздоха.

Автомобили колонной неслись по дороге. Пыль, замысловатыми спиралями выкручиваясь из-под колес, утягивалась в долину, где таяла в полном расстройстве по причине ненадобности.

– Рисковые хлопцы. Гонят, будто собачья свадьба, только бубенцов не хватает. Эвон, как мотает пулеметчиков. Того и гляди в кювет сковыркнутся. Однако, все к лучшему. – Мысленно хмыкнул Кайда, следя уже без бинокля за приближающейся колонной.

Фугас сработал штатно. Короткая вспышка, сухой хлопок. Головная машина, скакнув испуганным кузнечиком, крутнулась на сто восемьдесят градусов в воздухе и грохнулась в кювет. Вторая нырнула в облако пыли, даже не обозначив попытки остановиться. Новый хлопок. Ополоумевшей ракетой в небо взлетел некто и, достигнув апогея, (согласно законам физики) взял курс на приземление. Впрочем, точка возврата на грешную никого уже не интересовала.

Тут ещё чадный дым повалил, толстея на глазах.

«Британцу» остановиться дали. Даже, когда пассажиры, горохом, посыпались из салона, свинцом не поливали. А вот с арьергардом обошлись без гуманизма. Чупа-Чупс, встав на колено, замер с гранатометом. От резкой остановки, авто развернуло боком. РПГ рассержено фыркнул и заряд, оставляя белёсый след, унёсся вниз. Короткая вспышка, взрыв и пикап принял вид побывавшего под гидравлическим прессом: кабина всмятку, рама – пропеллером.

– Хоттабыч, Лях, что на горизонте? – Майор перевел рацию в режим передачи.

– Чисто. – Лях был краток.

– Аналогично. Движухи не наблюдовываю, командир! – Хоттабыч на пару секунд замешкался с ответом.

– Работаем! – Унтером рявкнул Александр.

Понеслось. Короткими очередями из «Печенега» Носорог загнал боевиков за «Ровер». Четверо спецназовцев, образовав полукольцо, зигзагами рванули вниз.

– Лях! – выдохнул в микрофон майор, частым шагом сбегая в лощинку.

– На связи! – откликнулся наушник.

– Зачищай лишних! – Кайда увидел, что один боевик, поймав паузу в пулеметной очереди, рванул к ближайшей груде камней. Звука выстрела СВД никто не слышал. В бракоделах бывший десантник не числился.

До джипа оставалось метров тридцать, когда ожил эфир:

– Начальник! Однако обидно. Ляху и работа, и почет. А нам, сирым, токмо упреки. У нас тоже клиент беспокойный образовался. – Иван ныл фальшивым голосом.

– Карабас? – Александр замедлил бег, огибая ветвистый кустарник. Тот, на манер дикобраза, тянул колючую шевелюру в одну сторону.

– Не, пехота.

– Гаси! – Александр, нырнув за большущий валун, ползком перебрался на другую сторону каменюки.

Пыль окончательно села, словно гречневой мукой посыпав дорогу. Останки пикапов уныло чадили, внеся в однообразный пейзаж свежие краски.

Кайда, присев пятой точкой на бампер, стоял у издырявленного «Ровера». АК, в «озвученном» варианте, из рук не выпускал. Следил, как разведчики обходят место боя. Слева стукнул одиночный выстрел. Он мигом переместился за капот:

– Что там?

– Все нормально. Один тут дохлым прикидывался, лицедей. – Откликнулся Чупа-Чупс. – Командир! Трофей нарисовался. В кювете контейнеры валяются. Судя по маркировке, ПТРК “Milan” и три ракеты. Берем?

– Кто таскать будет? Подорви и все дела. – Александр направился к сидящему на обочине пленному.

– Зачем таскать? Спрячем. Я и место в паре верст знаю. Gud?

Майор утвердительно кивнул, с расстояния разглядывая «добычу».

Ничего героического, в облике Карабаса не было. Изодранный камуфляж американского образца времен «Бури в пустыни», скрученная веревкой арафатка на шеи, через распоротую штанину на левой ноге виден фрагмент белого бинта, блуждающий взгляд то ли от шока, то ли контузии. Да и руки, скрученные за спиной, мажорности не добавляли.

–Эге! Дядя гонит кино. Типа всё пропало, гипс снимают, клиент уезжает. Морда, конечно, что холодец просроченный, но в зрачках-то ледок. Хитрован. Сейчас испытаем, какой ты Сухов? – Мысленно усмехнулся Кайда, возвышаясь над стоящим на коленях пленником.

– Кого ты приволок? Это ж шестерка. Мочи его! – неожиданно заорал он.

Носорог, с внешностью уличного громилы и мозгами суперкомпьютера, вопросительно глянув, мигом сообразил:

– Извиняй, командир! Ошибочка вышла. Я думал – это бугор! А тут хрен с бугра. Счас все исправим. Раз доктор говорит в морг значит так тому и быть. Вставай, перхоть! Да не бзди, басурманин, дам помолиться. Думаю, на Небесах тебя черти заждались. Судя по роже, грешил ты без меры. Ханку жрал, по девкам хаживал, людям мозги компостировал. Так? Для почина, пожалуй, отрежу причиндалы. Зачем они тебе? Хотя с Небесами чуток подождем, пока. Погуляешь еще, милок. В облегченном варианте. Себя покажешь, народ порадуешь. Не кисни. Ножичком чик и alles kaput. Перевяжем, само собой, чай не звери. Будешь паинькой – в город отвезем. Хотя нет. У нас со временем дифицыт. Так говаривал Аркадий Райкин. Не слыхал про такого? Не беда.

Приговаривая, Носорог сгреб боевика за ворот куртки и дернул вверх:

– Оба на! Дело упрощается. Гляди, какой тебе кол готовят. Загляденье! Будешь на нем торчать, что петух гамбургский. Сам порты снимешь или помочь? Да ты, дружок, никак сомлел?

– Если не сломается? – Со спины подошел Морозов. Александр поморщился:

– Тогда придётся всерьез прессовать. Без милосердия. Не хотелось бы.

Карабас сломался только, когда Андрей, прочно закрепив в земле кол, стал острие густо намазывать припасенным жиром.

Пробежав глазами короткий, в два предложения, рукописный текст, майор в задумчивости пожевал губами и вернул блокнот радисту:

– Во истину пути Господни …, мда.

– Форс-мажор? – Шопен, не мешкая, вырвал страничку и чиркнул колёсиком одноразовой зажигалки. Фитиль, понятное дело, предварительно прикрыл ладонями. Едва огонёк вытянулся в струнку, поджег лист.

– Вводная. – Александр смотрел, как берёзовой берестой, закручивается загоревшая бумага. – Так будет правильней. Велено вернуть Карабаса в старую колоду.

– Дела …, – протянул офицер и, отстегнув верхнюю пуговицу маскировочного комбинезона, убрал зажигалку в нагрудный карман куртки. – Носорога кликнуть?

– Угу. Надо прикинуть известный предмет к носу.

А времени-то оставалось совсем в обрез. Зато топать – ровно наоборот. Пожалуй, раза в два больше, чем планировали. К тому же, ещё и в другую сторону.

Слава Богу, погода не подкачала. Отобедав, ватагой заходили облака над головой, разбудив пока сонный ветерок. Тот, недовольно зевая, вспугнул жару, и та, разобидевшись, залезла в заросли местного чертополоха.

Головной дозор украшал своей персоной старший лейтенант Арсенин. Иван ещё в «Сенеже» решил выбрал себе позывной «Хоттабыч». То ли сказалось детское увлечение книгами Лазаря Гинсбурга, то ли тяга «с оригинальничать», как ворчливо заметил Носорог. Кстати, псевдоним капитана Еремеева у знавших его вопросов не вызывал. Выпускника специального факультета Рязанского воздушно-десантного с могучим животным роднило спокойная отвага и твердость.

– Здесь Хоттабыч! – прошелестело в наушнике майора. – Вижу три гравицапы с пацаками. Шкерятся в лощине. Дистанция двести метров.

– Принял, наблюдай. Контакт по команде. – Кайда, отпустив кнопку передачи на тангенте, вытащил из нагрудного кармана рацию и перевел на другую частоту. После обмена короткими репликами с невидимым «Караваном», он выполнил манипуляции в обратном порядке и вызвал Арсенина:

– Здесь «Пилигрим».

– На связи!

– «Добро» на контакт с пацаками.

– Есть «добро», работаю. – Иван отключился.

– Лях! – Александр, обернувшись, мысленно фыркнул. Шагах в двадцати двигалась «сладкая парочка». Так Чупа-Чупс окрестил «походный союз» Еремеева с Бармалеем. Потомок янычар, весело помахивая свободными руками, топал чуть впереди, явно ощущая спиной заботливый взгляд капитана. – Шустро на сопку. Сечешь за околотком.

– Командир! Лях принял, – Три слова проскочило в эфире и дохлой мышью повисла тишина.

Два «Тигра» и «УАЗ», прикрытые маскировочной сетью, стояли между деревьями в мандариновой роще. Квартет бойцов в новомодной «поросячке» (такой ярлык навесили армейские остряки на горно-пустынный вариант ВКПО) устроил позиции в четырех углах умозрительного периметра. Конечно, спрятаться среди цитрусовых насаждений сложно, но не изображать же влюбленные парочки или бездельников, что в сытой праздности дефилируют среди оранжевых плодов.

Хоттабыч, чтобы не наскочить на шальную пулю, обозначился метров за сто пятьдесят. Встал в полный рост у притихшей, по случаю жары, магнолии и громко свистнул. Потом, демонстративно стянул через голову маскировочную куртку с висюльками из ленточек ткани, предварительно положив автомат на землю перед собой. Нехитрый ритуал был оговорен заранее – своеобразный пароль. Отзыв ждать себя не заставил. Ближний из четверки охранения трижды свистнул и встал рядом с деревом, у которого была его позиция. При этом СВД держал стволом вверх.

– Хоттабыч – Пилигриму! – Арсенин подхватил в правую руку с земли АК, большим пальцем левой придавил кнопку передачи уоки-токи. – Всё норм. Верительными обменялись.

Турка усадили в десантный отсек уроженца Арзамаса. Еремеев, ободряюще похлопав нежданного попутчика по плечу, буркнул Шестакову, мол, передаю в целостности и сохранности. Получив от радиста шутливое про зеницу ока, капитан направился на водительское сидение бронеавтомобиля.

Тем временем Кайда, коротко поговорив со старшим транспортной группы и пожелав «хорошей дороги», вызвал по рации Варшавина:

– Лях! Как погода?

– Лях на связи! Безоблачно. Сворачивать лавочку?

– Пакуй барахлишко и шустро на борт!

– Пять сек!

Изрядно запыленный «УАЗ» ехал по прямому, будто парадная дорожка, асфальтированному шоссе. Сзади в полусотни метров катил «Тигр-М», явно сопровождая. Картина напрочь рутинная для нынешней Сирии: гражданские авто, загруженные выше крыши цветастым скарбом едут по одиночке и группами; конвои с бронетехникой и без; боевые вертолеты в пустынном камуфляже на бреющем; армейские посты на перекрестках дорог.

– Командир! – Морозов, умудряясь левой рукой управлять ульяновским вездеходом, покосился на майора. Тот сидел на штурманском месте с автоматом на коленях и не по причине праздности держал взгляд на обочине. – Блок-пост по курсу. Триста метров.

– Приехали значит? Очен корошо, малчик Андрюша! – Кайда глаза поднял лишь на миг. Фугасы встречались чаще, чем та же бульба на крестьянском столе. – Работаем согласно утвержденного плана.

Бронемашина и джип, словно известная иголка с ниткой, повторяли маневры парой: УАЗ сбавил скорость и «нитку» упрашивать не пришлось; «ульяновец», приблизившись к посту, трижды мигнул дальним светом, и «Тигр» отыграл иллюминацией; вездеход по жесту военного остановился в десяти шагах от бетонного блока, и броневик тут как тут – скрипнул тормозами, дисциплинированно замер в дюжине метров сзади.

Чупа-Чупс заглушил двигатель, повернув ключ в замке зажигания. Тот, с брелком из выхолощенного патрона ПМ, остался на месте.

– Приступаем ко второй части Марлезонского балета? – Старший лейтенант хитро улыбнулся и потянулся к дверной ручке.

– Ага. Без лицедейства в нашем деле никак. – Майор растянул губы в подобие улыбки, вышагивая на шоссе. – Спектакль под названием «Возвращение блудного попугая».

Полминуты спустя они, миновав группу сирийских солдат, подошли к бронетранспортеру. Тот стоял, перегородив одну полосу движения и направив автоматическую пушку в сторону пустыни. Она начиналась буквально сразу за обочиной. В чахлой тени БТР-82 с возможным комфортом расположился квартет офицеров армии Асада: пластиковый столик цвета хаки; изящный чайник красной глины в окружении кружек из стекла; пара литровых бутылок. Увидев подошедших, трое неспешно поднялись, а четвертый – майор САР лишь снисходительно кивнул. Оно и понятно, на плечах Кайды и Морозова погоны отсутствовали – поди, разберись слету, что за птица.

Обменявшись дежурными приветствиями, Александр улыбнулся на приглашение почаёвничать, а старший лейтенант осведомился насчет клозета. Сирийский коллега с зелеными пагонами раида, ухмыльнувшись, пробубнил, мол сортир тут кругом, но и мин по самые …

Возрастной мусаид с повадками бывалого служаки взялся проводить Андрея. Кайда плюхнулся на предложенный стул. Отсюда хорошо просматривался их конвой. С кислой миной, он пригублял ароматный напиток, не стремясь вникнуть в болтовню за столиком. Диалог-то шел на местном диалекте арабского. В отличие от Шестакова, знанием древнейшего языка майор похвастаться не мог.

Около «Тигра» топтались, перекидываясь репликами, дымили сигаретами Носорог, Хоттабыч и Лях. Распахнулась кормовая дверь и на землю выпрыгнул широкоплечий военный. Покрутив головой покрытой штатным кепи, Шопен отошел на пять шагов. Само собой, спиной вперед. Удовлетворенно хмыкнув, призывно махнул левой рукой. Пальцы правой при этом сжимали пистолетную рукоятку АКС-74. Автомат висел на ружейном ремне, продернутом за две антабки, закрепленные на деревянном прикладе. А спустя шесть секунд в проем появилась голова, затем и сам Карабас. Попеременно свесив ноги и опираясь локтем о дверь, он осторожно уселся на порог.

– Чего копаешься, mon cher? – Алексей проворчал, завистливо прислушиваясь к диалогу товарищей. Те, громко смеясь, травили пошлые анекдоты. – Учти, мы тормознулись не на неделю. Кто не успел, тот … Здесь тебе не бизнес-класс: остановки по требованию нема. Шевели батонами.

Турок явно по-русски не понимал, но ситуация была житейская: пленному потребовались физиологические надобности, а конвоир не горел сопровождать. Карабас возможного подзатыльника ожидать не стал и послушно потопал в том же направлении, откуда уже возвращался, мажорно насвистывая, Чупа-Чупс. Разминулись они, как раз напротив УАЗа.

– С облегчением, ваше благородие! – Шестаков, наполненным елеем голосом, поздравил товарища. – Пассажира проводить не желаешь? Дорожка тобой проторена.

– Да не боже ж мой! – В тон улыбнулся старший лейтенант. – Лишать столь почетного дела товарища – грех. Как говорится – удачи! Главное под ноги гляди внимательно. Там дерьма нашлепано от всей сирийской души. Хм, впрочем, душа-то здесь не причем.

– Премного благодарен, – бросил через плечо офицер и подтолкнул стволом АК-74 в спину потомка янычар.

– Ты ещё тут навернись, лишенец.

Пленный, сунув взгляд внутрь русского джипа, запнулся о крупный камень щебня.

– Шопен! – крикнул майор, стоя в трех метрах от столика с сирийцами.

– Stay! – рявкнул Алексей на Бармалея и, убедившись, что тот замер, повернулся на голос. – Я, командир!

– Переводчик нужен. Союзники талдычат про …, ничего не пойму. – Кайда хитровато подмигнул. – Курбаши далеко не води. Среди нас озабоченных вуайеризмом нема.

– Понял. Момент! – Шестаков, повернувшись к турку, ухмыльнулся во весь рот:

– Ватерклозет прям тут. Иди за кар и все дела. Шнель!

Пленный, погасив улыбку на старте, удрученно вздохнул и поплелся за джип.

Алексей с минуту потоптался нетерпеливо:

– Эй, Махмуд! Или, как там тебя? Веревку сожрал, что ли?

– Шопен! Ну, сколько ждать-то? Тут делов на пять сек, – раздался недовольный голос Кайды.

– Басурманин этот … Понос видать у него что ли? – громко ругался капитан, привстав на цыпочки в попытке разглядеть турка. Только макушка, покрытая белой шапочкой, виднелась над капотом УАЗа.

– Да, куда он денется. Штаны натянуть не успеет.

Шестаков быстрым шагом направился к столику, по дороге оглянувшись один раз. Шапочка торчала там же. Успокоившись, громко сказал:

– И то верно. В наручниках далеко не убежишь!

Мотор запустился с первого раза и автомобиль тут же тронулся с места. Не рванул сломя голову, а спокойно пропустил очередной гражданский грузовичок и покатил себе.

Майор боковым зрением уловил движение УАЗа, но делал вид, будто внимательно слушает радиста. Едва офицер закончил переводить, лениво поинтересовался:

– На фиг Чупа-Чупс стального коня перегнал?

– Ничего я не перегонял. – Раздался голос старшего лейтенанта за спиной.

Глава 2. Кто ходит в гости по утрам …

Провинция Латакия – это только звучит красиво, загадочно. Чудится, словно пыльной дорогой, сияя латами, двигаются походные колонны римских легионов. На деле Латакия – в большей части каменистая пустыня с редкими рощицами. Особенно в районе турецкой границы.

УАЗ, оставляя длиннющий шлейф пыли, гнал не выбирая дороги. Каким чудом драйверу удавалось прошмыгивать между здоровенных валунов, а тех превеликое множество валялось в долине?

– Шумахер хренов! – В который раз ругался Кайда, держась левой рукой за поручень на «торпеде», а правой за дверную скобу. – На кой гнать-то так?

– Зато эпично! – Носорог вёл «Тигр» проселком. Не хайвэй, конечно, но всё-таки дорога. Ухабы не в лютом изобилии, да и нарезанной колеи нет. К тому же, грунтовка пролегала по увалу, который тянулся почти параллельно маршруту беглеца.

– Дзинь, дзинь, дзинь. – Блохами по крыше бронеавтомобиля заскакали стреляные гильзы «Корда». Трассирующие шмели наперегонки кинулись в долину с явной надеждой догнать джип Карабаса.

– Командир! – Еремеев ухмылялся на все тридцать два. – Уйдет, архаровец, ей-богу! Перевалит через гребень и adieu.

– Сплюнь! – Александр клацнул зубами, неожиданно подскочив в кресле. – За дорогой следи, мля! Не дрова …

Почувствовав движение за спиной, оглянулся. Чупа-Чупс, изловчившись опуститься из люка и не получить ушибов, за два приема поднял тактические очки на шлем:

– Alles! С пяток дырок в багажники проковырял. Хоть кино снимай – «Счастливое спасение из лап русского медведя».

– Реалити-шоу, – хохотнул капитан, убрав ногу с педали газа. – Описаться можно.

– Жарень ноне, хоть и октябрь на дворе. Опять же глухомань. – Выдал очередной перл Носорог, обозрев округу в бинокль.

– Глухомань, говоришь. – Хмыкнул Кайда, не отрываясь от оптики. – Ошибаетесь, поручик. Зашевелились гуманоиды. Минут так … через сорок колонна, полагаю, двинется.

С вершины горы, где группы устроилась на дневку, открывалась отличная панорама. Не будь войны, хоть смотровую площадку открывай. Шоссе, лоснясь под лучами солнца, тишайшим удавом сползало в долину. Там, накрутив замысловатый зигзаг, проскальзывала под шлагбаум пограничного контрольно-пропускного пункта. Метрах в ста за ним шпалер аккуратных домиков; на тонкой мачте резвится красный прямоугольник с полумесяцем и звездой; ещё дальше – черный квадрат огромной парковки, забитый бензовозами.

– Все парни, нам пора. Вы уж тут сами как-то. Капитан, остаешься старшим на хозяйстве, – Кайда повернул голову к Еремееву.

– Яволь, герр команданте. Может все-таки втроем? Вон Хоттабыч готов, как тот пионер, – Николай, положив бинокль на землю, покосился майора.

– Командир, я запросто. Всегда готов! – Хоттабыч мигом влез в разговор, хотя еще минуту назад во сне дернул пару раз ногой. Александр фыркнул, аккуратно выползая из-под маскировочной сети:

– Ага, только шнурки погладить не забудь!

Звук возник сзади и высоко. Задрав голову, Кайда разглядел четыре серебристых самолетика скользящих в солнечной голубизне:

– Двинули, друже. Негоже опаздывать. Азимут?

Чупа-Чупс вытащил из нагрудного кармана разгрузки навигатор. Включил прибор:

– В норме. Версты через две будем в точке.

Беспилотник неслышно парил в прозрачной, без единого облачка, выси. Редкие на такой высоте птицы не обращали внимания на механического собрата. За годы войны пернатых в этих краях поубавилось. Внизу теснились коробочки домов с редкими деревьями около. Зато в километре от строений писаной красавицей раскинулась мандариновая роща. Зеленые шары крон, словно после ножниц чародея-садовника. Оранжевые плоды греются на коричневых ветвях. Столбики системы полива у каждого ствола. Ровнёхонькие, как под линейку, дорожки. А в самом центре рощи двухэтажный дом с черепичной крышей цвета терракота.

На небольшом мониторе лэптопа возникла человеческая фигурка. Приблизившись к границе деревьев, двинулась в глубину.

– У нас гости, командир, – в наушнике прошелестел голос Чупа-Чупса.

– Много? – Кайда подошел к импровизированному очагу из трех плоских камней, что почти вплотную прижались прикопченными боками. Синеватый огонек сухого горючего, высунув узкий язычок в оставшееся между ними отверстие, сладострастно нализывал донышко медного чайничка, а тот, млея, вот-вот был готов закипеть.

– Одын, савсэм одын, – с фальшивым грузинским акцентом откликнулся наушник.

– Принято. На горизонте?

– Покой и благолепие. Гурий только не хватает.

– Умерь эротические фантазии, бесстыдник. Бди.

– Бдю, – уныло хныкнул динамик и затих.

– Как жизнь, Абдула? Вижу, не берет возраст, аксакал? – Кайда широко улыбнулся старому знакомому.

–Мала-мала живем, хлеб жуем, – в тон ответил курд. – Рад видеть тебя. Один пришел?

– Практически. С напарником, – Кайда продолжал улыбаться, вглядываясь в, расчерченное морщинами, лицо собеседника.

– Старею все-таки. Не заметил твоего парня.

– Не беда, Абдула. Главное, чтобы он плохих людей вовремя засек. Сейчас сидит себе на крыше, да гоняет квадрокоптер по небу. Новые технологии и до нас лапотных дошли.

– Убогими и сирыми ваших не видел никогда. И в восьмидесятых, когда первый раз в Союз попал. КГБ под Ташкентом для таких как я учебу организовал на полгода. И позже, когда СССР не было уже. Школу вы сохранили, молодцы.

– Школа у нас с тобой общая. И не самая худая, – Кайда достал из рюкзака металлический термос. – Чайку?

– Не откажусь. Чай у тебя всегда хороший. Да и разговор потечет ручейком. Извини, с возрастом на стихи тянет. Хотя какой с меня Омар Хайям? Всю жизнь, сколько себя помню, воевать приходилось.