Его трофей

Я инстинктивно начала отступать, заворожено наблюдая, как он приближается. Что-то в его походке, в полном отсутствии дыхания, в этом абсолютном спокойствии парализовало меня.

Когда он оказался достаточно близко, я не успела среагировать. Его рука резко метнулась, крепко схватив меня за горло. С лёгкостью, словно я ничего не весила, он приподнял меня над землей.

Я отчаянно цеплялась за его руку, пытаясь вырваться, но хватка была словно из железа. Кислород стремительно покидал мои лёгкие, и перед глазами начали появляться тёмные пятна. Паника захлестнула меня, но я не могла позволить себе погибнуть.

Обхватив его запястье одной рукой, я сосредоточилась, чтобы воздействовать на его эмоции. Я направила поток своей силы в попытке ослабить его гнев, внушить сомнение, страх или что угодно, что заставило бы его отпустить меня. Но его разум оказался закрыт. Стена воли и силы отразила моё влияние, как вода отражает свет.

Понимая, что время уходит, я отчаянно потянулась за кинжалом, пристёгнутым к бедру. Сжав рукоять, я вслепую ударила его в плечо, пробив доспех и вогнав клинок до самой рукояти.

Но Оберин даже не вздрогнул. Ни звука боли, ни малейшего движения. Казалось, он вообще не ощутил раны.

Моё сознание начало угасать. Последнее, что я помню, – это его глаза, наполненные тёмной, непостижимой энергией. Они стали последним огнём, который я увидела, прежде чем провалиться в бесконечную тьму.

Глава 4

Селин

Когда я проснулась, согретая теплом объятий Оберина, меня окутало чувство умиротворения. Всё, что тревожило раньше, казалось далеким и несущественным, словно туман, рассеявшийся под первыми лучами солнца.

Я вспомнила, как год за годом ждала нашей встречи – только затем, чтобы сказать что-нибудь колкое и увидеть, как в его глазах вспыхивает гнев. Это было похоже на игру с пламенем: я протягивала руку всё ближе, наслаждаясь жаром, но каждый раз отдёргивала её прежде, чем огонь успевал опалить.

Но стоило мне взглянуть на него, как мысли растаяли. Он спал, его лицо было непривычно спокойным, лишённым той напряжённой суровости, к которой я привыкла. Я не удержалась и осторожно провела пальцами по его плечу, затем ниже, ощущая под ладонью тепло его кожи, силу, скрытую под лёгким расслаблением. Так увлеклась, что не сразу поняла – он проснулся.

В одно мгновение Оберин резко развернулся, оказываясь надо мной. Его взгляд, пристальный, изучающий, пробежался по моему лицу. Это так естественно, будто подобное между нами было в порядке вещей. В этом движении не было ни насмешки, ни грубости – только мягкость, которую я не ожидала.

Я застыла, не в силах отвести глаз, но внезапно что-то в нём переменилось. Нежность исчезла, будто её никогда не было. Его взгляд потух, черты лица стали холодными и бесстрастными, словно я застигла его врасплох в тот миг, когда он был слишком уязвим.

Он резко поднялся с постели, не сказав ни слова. Его движения – быстрые, отрывистые, словно он спешил скрыться не только от меня, но и от самого себя.

Оберин оделся, не бросив в мою сторону ни взгляда, и вызвал Меринду, чтобы та принесла завтрак. Его молчание было хуже любых слов, оно обжигало острее укора. Я пыталась отвлечься, но взгляд предательски следовал за ним.

Когда он, наконец, поднялся, собираясь уйти, я заметила, как он на мгновение замер у выхода.

Не оборачиваясь, холодным голосом, словно это был лишь случайный вопрос, он сказал:

– Ты поедешь со мной или одна?

Гордость вспыхнула внутри, требуя немедленного ответа: «Скажи ему, что поедешь одна! Пусть знает, что ты не зависишь от него!». Преодолев страх услышать насмешку или пренебрежение ответила.

– С тобой, – голос дрогнул.

Оберин едва заметно кивнул, не поднимая на меня взгляда. Однако в этот раз в его голосе прозвучало что-то мягкое, почти успокаивающее:

– Хорошо. Меринда проводит тебя ко мне, когда будешь готова.

Он ушёл, оставив меня наедине с мыслями и странной тяжестью в груди.

Почему его внимание так важно для меня? Почему его холодность причиняет такую боль? Если сейчас мне кажется, будто внутри всё разрывается, что будет дальше? Это уже не просто страсть. Я тонула в этом чувстве, как человек, увлекаемый в бесконечную, тёмную глубину, где воздух стремительно кончается, а попытки выбраться лишь ускоряют падение.

Задумавшись, я не заметила, как пересекла лагерь. Враждебные взгляды демонов пронзали меня, словно острые стрелы. Их презрение ощущалось сильнее, чем когда-либо.

Но стоило мне увидеть Оберина, как всё изменилось. Я словно вынырнула на поверхность, срывая оковы отчаяния. Мир вновь наполнился звуками и красками.

Он стоял среди своих приближённых. Среди них был Ноэль – в его глазах читалась насмешка, едкая, как отравленный клинок. Остальные тоже не скрывали презрения.

Оберин коротко и властно бросил последние распоряжения, затем шагнул ко мне. Его рука уверенно легла мне на талию, он легко поднял меня и посадил на лошадь. Сам сел позади, крепко обняв одной рукой, а другой натянул поводья.

Не дожидаясь остальных, он рванул вперёд, оставляя свой отряд далеко позади.

Мы отъехали на приличное расстояние, и лесной покой окутал нас, будто защищая от посторонних глаз.

– Значит, ты уже бывала в Сумеречных землях?

– Да, – ответила я спокойно, но с лёгкой гордостью.

Оберин взглянул на меня с неподдельным интересом.

– И где же ты успела побывать?

– В долине вулканов я провела около двух недель. В Горноре задержалась почти на месяц. Ну и, конечно, была в поселении у горных пещер.

Я чуть обернулась, чтобы уловить его реакцию. На лице Оберина отразилось удивление, и это вызвало у меня довольную улыбку.

– По твоей вчерашней езде на лошади этого не скажешь, – заметил он, и в его голосе прозвучало лёгкое сомнение.

– Я путешествовала в карете, – с достоинством ответила я. – Моя цель была не в том, чтобы проверять себя на прочность или осваивать верховую езду, а в том, чтобы познакомиться с жителями.

– И как тебя принимали?

– Ожидать тёплых встреч было бы наивно, – призналась я. – Но всё же я нашла тех, кто поверил в моё стремление к добру.

– Позволь угадать. Молодые демоны мужского пола? – в его тоне сквозила ревность.

Его слова обожгли меня, словно сводя всю мою значимость лишь к внешности, будто за ней ничего не стояло.

– Ты правда так обо мне думаешь? – спросила я сухо. – Что я достойна внимания только по этой причине?

Оберин задержал взгляд на моём лице, затем чуть мягче произнёс:

– Возможно, я ошибаюсь. Просто мне трудно представить, что демоны, привыкшие считать эльфов врагами, могли оценить твои намерения.

– Не все демоны смотрят на эльфов через призму предрассудков, – возразила я, не скрывая вызова.

Я чуть прищурилась, разглядывая его профиль, и, прежде чем успела передумать, задала вопрос, который вертелся в голове с самого утра:

– А как твои воины относятся к тому, что я здесь?

Он молчал, глядя перед собой, сжав поводья так крепко, что костяшки побелели. Казалось, он обдумывал ответ, но в то же время боролся с самим собой.

– Их мнение не имеет значения, – наконец произнёс он. Голос его прозвучал слишком резко, будто он пытался убедить в этом не только меня, но и себя.

– Моё мнение тоже не имеет значения? – спросила я, глядя прямо ему в глаза.

Оберин напрягся. На мгновение в его взгляде вспыхнул огонь, но он не отступил.

– Вчера ты ясно дала понять, что не против быть здесь. Не против быть в моей постели, – его голос был ледяным, но слова обжигали, оставляя за собой болезненные ожоги на сердце.

Я застыла. Опустошение накатывало, растекаясь ледяной волной по венам. Он говорил так, будто хотел ранить меня намеренно, будто нарочно вырывал из меня последние капли тепла.

Но его руки сжимали меня все крепче, несмотря на холодность слов.

Объяснять что-то не имело смысла. Я видела – он намеренно причиняет боль, пряча за этим свою уязвимость.

Мы ехали молча. Время растянулось, словно вязкий туман, поглощающий всё вокруг.

– Селин… – внезапно позвал он, голос прозвучал приглушённо.

Я не ответила, упрямо глядя вперёд, цепляясь за молчание, как за последний щит.

Он глубоко вздохнул и сказал:

– Ты останешься со мной, даже если весь мир будет против. Ты моя!

– Даже если буду против? – тихо спросила я, зная, что услышу в ответ.

– Ты будешь со мной счастлива, – уверенно сказал он, словно этими словами мог изменить реальность.

Я усмехнулась.

Это звучало как обещание, от которого все внутри сжалось, но я уже знала: такие чувства всегда ведут к боли.

Он несколько раз пытался заговорить, но я не дала ему шанса. Я продолжала смотреть вдаль, давая понять, что не готова к разговору.

Внезапно он свернул с дороги и остановил лошадь. Спрыгнув, посмотрел на меня, но ничего не сказал. Только протянул руки, предлагая помочь спуститься.

– Что ты задумал? – спросила я, недоверчиво глядя на него, но он только ухмыльнулся.

– Хочу показать тебе Кристальное озеро. Там невероятно красиво, – сказал он, легко подхватив меня за талию и опустив на землю.

– А ты уверен, что это безопасно? – сомнительно протянула я, вспомнив жуткие рассказы о местных лесах.

– Я практически оскорблен, Селин, – его голос стал слегка насмешливым, но взгляд был серьезным. – Со мной тебе нечего бояться.

– Кроме тебя самого, – фыркнула я.

Он тихо рассмеялся, взял меня за руку и повел по узкой, почти незаметной тропинке, ведущей вглубь леса.

Когда мы наконец вышли на небольшую поляну, я невольно задержала дыхание. Перед нами раскинулось Кристальное озеро, и оно оправдывало свое название. Вода сверкала в солнечных лучах, переливаясь сотнями оттенков – от серебристого до глубокого сапфирового. Высокие деревья, обрамляющие озеро, создавали уютное чувство уединения, словно мы оказались в скрытом от мира уголке.

– Здесь действительно прекрасно… – выдохнула я, восхищенно глядя на это волшебное место.

Оберин молчал, но в его взгляде читалась довольная гордость, будто он открыл для меня что-то по-настоящему ценное.

Пройдя к самому краю озера, Оберин снял с плеч свой плащ и, расправив его на земле, пригласил меня присесть. Я на миг замешкалась, но, встретившись с его взглядом, не смогла отказать. Осторожно села на мягкую ткань, а он устроился рядом.

Я смотрела на сверкающую гладь воды, наслаждаясь покоем, который она дарила, но, почувствовав на себе взгляд, украдкой обернулась. Оберин смотрел на меня внимательно, даже слишком пристально.

– Ты очень красивая, – неожиданно произнёс он, и эти слова словно сами сорвались с его губ.

Меня это смутило, но я улыбнулась ему искренне.

Оберин, осознав свою откровенность, отвёл взгляд, а потом полез в сумку, извлекая небольшой кусок пирога и флягу с водой.

– Это тебе, – сказал он, замечая мой удивлённый взгляд. А затем, словно оправдываясь, добавил: – Ты почти ничего не ела утром.

Я взяла пирог, пристально взглянув на него.

– Удивительно, что ты заметил, – сказала я, разламывая пирог пальцами. – Мне казалось, ты забыл о моём существовании утром.

Протянула ему половину пирога, он взял, усмехнувшись:

– Как будто это возможно.

Мы ели молча, наслаждаясь красотой озера. Я отвлеклась на игру солнечных бликов на воде, но, вернув взгляд к Оберину, встретилась с его глазами. В них было нечто большее, чем просто интерес. Это было притяжение – сила, которую он едва сдерживал.

Оберин медленно наклонился ко мне, как бы давая мне возможность отступить, но я осталась на месте. Лишь когда его губы оказались совсем близко, я вдруг опомнилась и резко отвернулась.

Оберин тяжело выдохнул, разочарование в его взгляде было почти осязаемым. Чтобы скрыть свои эмоции, он откинулся назад, раскинувшись на земле и заложив руки за голову.

Он продолжал смотреть на меня с едва заметной улыбкой, как будто насмехаясь над моей решимостью держать дистанцию. Поняв, что я не собираюсь присоединиться к нему, он внезапно потянул меня за руку и, поймав врасплох, повалил на себя.

– Просто полежи, Селин, – рыкнул он, но взгляд оставался мягким. После короткой паузы, уже спокойнее, добавил: – Нам еще целый день ехать.

Признав его правоту, не стала сопротивляться.

Я лежала на его широкой груди, прислушиваясь к размеренному биению сердца и ровному дыханию. Мы молчали, окружённые шёпотом листвы и нежным плеском воды. Эльфийка и демон. Как это выглядело со стороны? Два существа из враждующих миров, которых судьба никогда не должна была свести вместе. Но сейчас… между нами царил странный, почти пугающий покой, нарушающий все законы нашего существования.

– Почему ты позволил мне подойти к тебе? И… поцеловать во время битвы?

Я не осмелилась посмотреть на него, но ощущала его пристальный взгляд.

– Я позволил, потому что ты смотрела на меня… так, как будто я тебе нужен, – его голос был неожиданно тихим, почти нежным. – Я в это поверил…

Закрыла глаза, наслаждаясь этим мгновением, хоть и знала, что оно слишком хрупкое, чтобы длиться долго.

Когда мы вышли из леса, я увидела ровный строй солдат, стоящих под палящим солнцем. Сотни взглядов были устремлены на нас. От смущения я опустила глаза и направилась к лошади, стараясь не думать о том, что каждый из них осуждает меня.

Оберин подошёл следом, молча помог мне сесть на лошадь, а затем устроился позади, уверенно взяв поводья. Мы ехали до самого позднего вечера, поддерживая лёгкую беседу. Напряжение, казалось, растворилось, уступив место непринуждённости. Мы осторожно обходили острые и опасные темы, словно негласно договорились оставить их на потом.

С наступлением темноты мы остановились, дожидаясь, пока слуги обустроят шатер. Оберин проводил меня до входа и, ссылаясь на неотложные дела, сказал, что ненадолго отойдет. Я вошла внутрь, привычно обустроенного шатера. Раздевшись, я погрузилась в горячую воду, которую, заранее подготовила Меринда.

Позже в шатер заглянул мейстер. Осмотрев мою шею, он нанес на кожу лечебный крем, бросил мне хитрую улыбку и, ничего не сказав, вышел.

Я, переодевшись, села за стол и, скрестив руки, ждала возвращения Оберина. Не хотелось начинать ужин без него. Оберин все не возвращался, и пустота от его отсутствия начинала угнетать.

Наконец, он появился, шагнув в шатер с легкой усталостью в движениях. Сев за стол, он коротко извинился за задержку, но в его голосе чувствовалось что-то теплое, почти домашнее. Мы поели молча, но молчание не казалось тяжелым. Оно было насыщено чем-то невидимым, глубоким.

– Иди ложись, отдохни, я пойду помоюсь, – устало сказал Оберин. Его голос прозвучал так естественно, будто подобные фразы были для нас привычны. Словно мы давно делили не только эту постель, но и саму жизнь.

Я легла, надеясь успеть заснуть до его возвращения. Тогда мне не пришлось бы снова сталкиваться с этим странным напряжением, которое каждый раз возникало, стоило ему оказаться слишком близко. Но он вернулся слишком быстро. Уже привычно обнял меня, не спрашивая разрешения, и я не возражала.

Я лежала, чувствуя его тепло рядом. Оберин вдруг глубоко вдохнул мой аромат и тихо спросил:

– Не хочешь повернуться ко мне?

Его голос вызвал у меня невольную улыбку.

– А ты не хочешь мне в чем-то признаться? – ответила я, слегка поддразнивая его.

На его лице мелькнула мягкая улыбка, но глаза на мгновение стали удивительно серьезными.

– Ммм…У меня до сих пор хранится цветок, который ты подарила при нашей первой встрече.

– Почему ты его сохранил? – удивленно переспросила я.

– Не знаю… Просто не смог выбросить, – признался он с легкой улыбкой, наклоняясь ближе. Его губы нежно коснулись моей шеи. – Он лежит между страниц одной из книг в моей библиотеке.

Его слова тронули меня, и я, сама не осознавая, что делаю, повернулась к нему лицом. Я медленно наклонилась и легко коснулась губами его шеи. Оберин вздрогнул, будто этот жест застал его врасплох.

Его рука мягко, но уверенно легла на мой подбородок, заставив встретиться глазами. Взгляд Оберина был глубоким, настойчивым, словно он искал ответы на вопросы. И, кажется, нашел.

Его поведение изменилось в одно мгновение. Усталость исчезла, уступив место решимости. Он навис надо мной, уверенный и властный. Его губы накрыли мои в жадном, настойчивом поцелуе, словно он боялся, что я передумаю.

Он переплел наши пальцы и мягко прижал мои руки к подушке над головой.

– Только попробуй меня остановить, – прошептал он хрипло, едва отрываясь от моих губ.

Я и не думала останавливать его, но в его тоне было что-то, что заставило меня ощутить легкое беспокойство. Оберин удерживал мои руки над головой, лишая возможности двигаться, и настойчиво целовал меня, не оставляя ни секунды на передышку. Его страсть передавалась мне с каждой секундой, затопляя сознание.

– Оберин… – выдохнула я, почти моля, но не о том, чтобы он остановился.

Его губы на мгновение замерли, а взгляд пронзил меня, как будто он хотел убедиться в том, что услышал правильно. Поняв, что я не собираюсь сопротивляться, он отпустил мои запястья.

Оберин медленно потянулся к вырезу моего платья и, словно проверяя мою реакцию, разорвал ткань. Звук разрыва материала прозвучал оглушительно в тишине. Его глаза на миг зажглись какой-то первобытной силой, и я услышала, как он тихо, почти с наслаждением, выдохнул.

Его пальцы едва касались моей кожи, проводя по изгибам моего тела, будто он хотел запомнить каждую линию. Легкие прикосновения обжигали сильнее пламени. Он обвел пальцем контур моей груди, задержавшись на сосках. Его прикосновение было мягким, но в нем чувствовалась власть, которой я не могла противиться.

– Ты прекрасна, Селин, – его голос был хриплым, почти шепотом, но в этих словах было столько искренности, что я почувствовала, как все мое существо откликается на них.

Его взгляд, полный восхищения и желания, словно подчинил меня. И в тот момент я знала – я полностью принадлежу ему.

Из меня вырвался неконтролируемый стон, он воспринял как знак согласия и провел дорожку поцелуев от шеи к груди, немного замерев со стоном набросился на грудь. Он их сосал, кусал, до боли мял грудь. Было ощущение того что мое тело горело, выгибалась, стонала, из глаз ручьем лились слезы. Оберин, фиксируя меня за талию, провел дорожку поцелуев вниз, облизал внутренние части моих бедер, я поняла куда направился его рот.

Я чувствую как стыд заполняет каждую клетку моего тела и моя киска сжимается от нетерпения.

С этими словами он набросился на мою киску он лизал и покусывал ее и все что я могу это вырываться, умоляя его остановиться, но он неумолим через несколько минут, я испустила крик удовольствия, выгибаясь вперед. Как только я опустилась с вершины, он поднимает по моему телу, целуя меня.

– Селин, поцелуй меня.

Целовал Оберин не спеша, пробуждал новую волну желания, обрисовывал руками силуэт тела.

– Оберин, я никогда не…

– Я знаю, – прошептал Оберин, тогда у меня не возникала мысль откуда ему это известно.

Затем взяв под коленками, подтянул мои ноги к животу. Положил под мою попу подушку и приставил головку члена ко входу, и смотря мне в глаза, начал проникать маленькими толчками, а затем разок во шел, прикрыв мой рот своей ладонью. Он замер, давая привыкнуть, гладил мои волосы, целовал лицо, а я пыталась оттолкнуть его, не чувствуя ничего кроме распирания. Не знаю, сколько времени мне понадобилась, но как только я немного расслабилась, Оберин начал делать небольшие толчки, набирая темп, боль сменилась удовольствием, я стонала в ладонь Оберина, которую он продолжал удерживать на моем лице.

–Твои стоны только мои, – рычал Оберин.

Оберин потеряв всякую нежность, жестко с напором входил в меня. Это было то безумие, которое я желала. Когда он укусил меня за шею мы достигли оргазма. Его член был во мне, когда глядя мне в глаза он сказал:

– Ты моя. Запомни это.

– Твоя… только если ты мой, – с вызовом ответила я, глядя ему прямо в глаза.

Оберин усмехнулся. Его взгляд на мгновение потеплел, и, наклонившись, он мягко поцеловал меня в лоб. Затем отстранился, взял свою рубашку, намочил её край и бережно провёл по внутренней стороне моих бедер, стирая остатки страсти.

После этого он улёгся рядом, прижимая меня к себе. Моё лицо озарила счастливая улыбка. прижалась ближе и уткнулась лицом в его грудь, ощущая тепло и покой.

Глава 5

Селин

Если какое-то утро можно было назвать идеальным, то это было именно таким. Я проснулась от того, что Оберин нежно касался моих волос, пропуская шелковистые пряди сквозь свои сильные пальцы. Его прикосновения были такими мягкими, что я боялась открыть глаза, чтобы не разрушить этот момент, наполненный покоем и теплом.

Но Оберин, видимо, решил, что я слишком долго играю в молчаливую статую. Он наклонился ближе, и его губы настойчиво коснулись моих. Поцелуй был долгим, требовательным, и я не смогла удержать слабого, но искреннего стона удовольствия.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он с нежной заботой в голосе, проводя рукой по моей щеке. – Нигде не болит?

Я, все еще не открывая глаз, тихо покачала головой, давая понять, что со мной все в порядке.

– Почему не открываешь глаза? – его голос стал ниже, мягче, а губы начали касаться моей шеи, медленно спускаясь вниз.

– Я… стесняюсь, – прошептала я, чувствуя, как кровь приливает к лицу.

Он рассмеялся низким, гортанным смехом, который, казалось, согревал меня изнутри.

– Когда-нибудь тебе всё равно придётся это сделать, – произнёс он, улыбаясь.

Открыв глаза, я встретила взгляд Оберина. Его лицо было совсем близко, черты строгие, волевые, а в глазах пряталась скрытая тяжесть, которую я раньше не замечала. Но в этот момент всё показалось другим. Когда наши взгляды встретились, меня осенило, как удар молнии – я люблю его. Эта мысль обрушилась на меня с такой силой, что я едва могла дышать.

Я просто смотрела на его лицо, следила за тем, как его губы шевелятся, но не слышала ни единого слова. Вместо этого я слышала только глухой, оглушающий стук собственного сердца, который гремел в ушах, заставляя забыть обо всём. Этот момент длился бесконечно, пока не прервался его мягким прикосновением. Оберин легко коснулся моего лба губами, и это движение словно вернуло меня в реальность.

Он поднял меня с постели и поставил на пол. Всё ещё растерянная, я огляделась вокруг и заметила, что завтрак уже готов. Бадья с водой стояла рядом, одежда была сложена – всё подготовлено.

Значит, нас снова ждёт огромное войско – в тяжёлых доспехах, у которых не было права на усталость или сомнение. Я терпеть не могла заставлять кого-то ждать, особенно тех, чья жизнь уже переполнена обязанностями и лишениями. Поэтому, выскользнув из рук Оберина, я поспешила умыться и наскоро перекусить.

В отличие от меня, он совершенно не торопился, словно время принадлежало только ему. Его спокойствие и уверенность раздражали. Я бросила на него недовольный взгляд, а он, поняв причину моей суеты, усмехнулся и лениво сказал:

– Им не сложно меня ждать, это естественно для них. Их работа – ждать и следовать приказам.

– А твой долг? – я шагнула ближе, вскинув подбородок. – Для хорошего правителя должно быть естественным заботиться о своём народе, а не считать естественным те жертвы, которые ради него приносят.

– Нас ждёт не мой народ, а армия, – ответил он, выдерживая паузу. – Хм, может, мне стоит издать указ, запрещающий тебе волноваться о всяких пустяках?

Он развернулся ко мне, и в его взгляде появилась озорная искорка, совершенно неожиданная для него. С широкой, мальчишеской улыбкой он добавил:

– Теперь я твой Владыка, так что ты обязана меня слушаться.

Он был явно доволен, и его настроение было настолько заразительным, что я не смогла сдержать лёгкую улыбку. Этот Оберин, с теплом в глазах и довольной улыбкой, казался мне совершенно другим человеком.

– Поторопись уже, – фыркнула я.

Разговаривать с ним бесполезно – он слишком упрям и самоуверен, чтобы понять мою точку зрения. Единственным выходом было покинуть шатёр.

Как только я шагнула наружу, сотни глаз моментально обратились на меня. Я всегда умела держаться в центре внимания, привыкла к взглядам, полным интереса или восхищения. Но эти глаза… В них не было ничего, кроме неприязни. Меня не знали, но уже ненавидели. Только потому, что я – эльф.

Сохраняя видимость абсолютной уверенности, я направилась к лошади Оберина. Каждый шаг давался нелегко, достигнув цели, я грациозно забралась в седло, словно делала это всю жизнь. Даже когда внутри всё дрожало, снаружи я была холодной статуей.

Не прошло и минуты, как Оберин вышел из шатра. Его шаги были размеренными, но я уловила едва заметное напряжение в его движениях. Он не спешил, но взгляд его был прикован ко мне, суровый и сосредоточенный.