Дао разговорной программы

 Бывает очень трогательно, когда вместо списка тем присылают полный сценарий программы. Пьесу. Прописанные вопросы ведущего, прописанные ответы гостя. Даже реплики ведущего: «Е. Енин: Неужели?» Иногда – вообще супер! – ремарки: «Е. Енин удивленно поднимает брови». Надо послать Николаю Коляде.

Сколько нужно вопросов на одну программу? 

 Может быть всего один.

 Перед последними выборами мэра Екатеринбурга в эфир, вернее на запись, пришел ныне покойный Александр Хабаров, бывший лидер бывшего ОПС «Уралмаш». Общественно-политического   союза.  Программа  агитационная.  Его  помощница  заранее очень просит не перебивать Хабарова. Приходит сам Александр Алексеевич, очень просит его не перебивать.  Ладно, не перебивать,  но тут на бумажке всего четыре вопроса, тех самых, не мной придуманных, нам на двенадцать минут не хватит. Нет, хватит? Ну ладно.

Я задал только один вопрос. Что-то вроде: «Сегодня на „Стенде” кандидат в мэры Екатеринбурга Александр Хабаров. Добрый вечер! Как идет ваша кампания?»

 Все. Дальше говорил только Хабаров, без остановок, без пауз, без заминок. Кроме него, мне не попадалось человека, способного непрерывно говорить двенадцать минут в телевизионном эфире.

 «Вы     слушали     выступление     Александра     Хабарова,     кандидата    в    мэры Екатеринбурга».

Кстати,  спустя  полгода,  даже  год,  если  встречались   знакомые,  которые  этот разговор смотрели, говорили что-то вроде: «Это было потрясающе! Очень интересная передача!» Ни один «Стенд» не вспоминали так хотя бы через неделю.

Другой пример.

 Евгений Чичваркин, совладелец крупнейшей сети магазинов по продаже  сотовых телефонов  «Евросеть».  По Интернету  ходят настоящие  и поддельные дадзыбао,  его  письма  сотрудникам.  Например:  «На  время  больших  продаж  никто  не отменял  правил  обслуживания  клиентов.  Если  товар  продает  себя  сам,  вас  заменят кнопкой (или мартышкой)», «Не работайте с дебилами!!! Плюс на минус дает минус!». И самое  жуткое:  «С  первого  сентября  ни  у  одного  сотрудника  компании  не  остается телефона Самсунг в личном пользовании. Все можно продать через розничную сеть как б/у, и все деньги забрать себе. Это тест на лояльность. Не нравиться – уё…». Чичваркин в мире менеджеров личность легендарная. Плюс косичка и дурацкая футболка и джинсы вместо костюма. Плюс так пишет. Разговор должен получиться – супер!

 Оказалось, что Чичваркин говорит очень короткими фразами. Отвечает даже не предложениями, отдельными словами. «Да», «Нет», «Не думаю». На этот «Стенд» у меня вопросов ушло как на четыре, наверное.

От одного до пятидесяти

 Можно попробовать прикинуть.

 Двенадцать минут. Если темп разговора очень высокий, то пусть будет три секунды –  вопрос,  десять  секунд  –  ответ.  Минута  –  четыре  с  половиной  вопроса.  Всего пятьдесят пять. Мы говорим о содержательных вопросах, а не о каждом случае, когда ведущий раскрывает рот, не о междометиях.

 Темп разговора невысокий – вопросов двенадцать, может быть, десять, и может быть, даже меньше десяти.

 Понятно, что можно попросить Александра Ширвиндта рассказать что-то смешное, это один вопрос, и двенадцать минут слушать.

 Нужно только заранее прикинуть, сколько вопросов понадобится исходя из темпа разговора, и придумать с полуторным запасом на тот случай, если темп окажется выше.

 В приложении номер три, там, где расшифровки «Стендов», вопросы подсчитаны. Получается в среднем около тридцати.

Важность первого вопроса

 Кто как его называет. Кто «крючок», кто «гарпун», кто «гвоздь».  Считается,  что     первый  вопрос  принципиально  важен.  Он  должен  «зацепить», «пригвоздить»   зрителей,   чтобы   они  не  отрываясь,   как  прибитые,   посмотрели   всю программу.

 Я бы не преувеличивал.  Все-таки у ведущего есть больше времени, минуты три, когда внимание аудитории держится: зрители оценивают, интересно это им или нет, смотреть или не смотреть дальше. И  если первый вопрос хороший, а второй плохой, поможет первый вопрос удержать аудиторию?

 Но «Стенд» в прямом эфире – это особый случай. Между первым   и вторым вопросом  стоят две-три минуты рекламы. Тут уж действительно приходится цеплять.

 Универсального рецепта нет, но более или менее понятно, какие должны быть характеристики  первого  цепляющего  вопроса. По форме он должен быть яркий, может быть, парадоксальный. Это желательно. В то же время из вопроса и короткого ответа – я специально прошу гостей на первый вопрос,  что до рекламы, отвечать коротко – зритель должен понять, о чем пойдет разговор.

Пример.

Ведущий:  Добрый  вечер!  Сегодня  на  «Стенде»  главный  по  птичьему  гриппу. Добрый вечер, Иван Иванович!

 Гость: Добрый вечер!

 Ведущий:  Если  не использовать  зенитную  артиллерию  и не сбивать  перелетных птиц на подлете к границе области, когда у нас начнется  эпизоотия  птичьего гриппа?

 Гость: Ну, не обязательно это будет эпизоотия, но если птиц не сбивать, то они, конечно же, могут занести вирус на территорию Свердловской области.

 Ведущий: О том, где правительство области собирается закупить столько зенитных пушек, и том, что случится, если этого сделать не удастся, мы поговорим сразу после рекламы. Задавайте вопросы по телефону 002, абонент Стенд.

 Еще пример.

 Эдуард Россель выиграл третьи выборы. Приходит в «Итоги недели», очень благостное настроение, собираемся подводить итоги года, год у него вполне удался.

Тут  нужно  заметить,  что  поставить  Росселя  в  тупик  каким-то  вопросом практически невозможно. У него, как у каждого талантливого политика, в голове масса готовых ответов, шаблонов. У него огромный опыт публичных выступлений и публичного общения. Я первый раз видел, чтобы Россель сделал заметную паузу, придумывая ответ.

Первый  вопрос:  «Вы  уже  нашли  себе  преемника?»  Это  сразу  после  выборов. Россель после паузы ответил, что нет, он еще не искал. Второй вопрос: «А если бы искали, кто это был бы? Воробьев?» Россель снова после паузы: ну да, Воробьев. Так впервые он публично назвал Воробьева своим преемником. Долго ему, кстати, еще ждать, Воробьеву.

Бутылка коньяка за первый вопрос

 Мне  проспорили  бутылку.  Не  поверили,  что  я  на  такое  способен.  На  «Стенд» впервые   пришел   Лев   Ковпак,   сын   Игоря   Ковпака,   хозяина   сети   супермаркетов «Кировский». Ковпак-старший начал передавать Ковпаку-младшему оперативное управление сетью, имел планы, потом удачно реализованные, провести сына в городскую думу, начал делать из сына публичную фигуру. Первый его эфир у меня, придумываю первый вопрос.

 «Почему папа не пришел?»

 Лев, кстати, совершенно нормально ответил, что-то вроде «теперь ходить буду я», и для первого прямого эфира держался прекрасно.

Важность последнего вопроса

 «Запоминается последний вопрос» © штандартенфюрер Штирлиц.

 Вариант первый.

Резюмирующий вопрос. «Итак, вы утверждаете, что все у нас будет хорошо?»

 Вариант второй.

 Вопрос, не имеющий отношения к теме разговора. Раскрывающий гостя с неожиданной  стороны.  Маленький  такой  взрыв,  финальный  фейерверк.  Нет,  это  не переход   на   новую   тему,   это   «одиночный»   вопрос,   предполагающий   возможность короткого ответа. «Это правда, что вы стали дедушкой?»

 Вариант третий.

 Без финального вопроса. «Сбить» на лету. Гость что-то эмоционально говорит, ведущий: «Вот на этой высокой ноте…»

Может ли гость настаивать на том, чтобы ему какие-то вопросы задавали, а какие-то нет?

 Может.

 Все на свете – результат договоренностей. Когда мы зовем кого-то в эфир, мы заключаем с человеком договор: мы задаем ему вопросы, он на них отвечает. Дальше – мелким шрифтом – какие вопросы задаем. Это может никак не оговариваться,  а могут идти  долгие  переговоры  по  каждому  пункту.  Если  гость  нам  очень  нужен,  идем  на уступки. Да, этот вопрос мы не зададим, а вот этот, о котором вы просите, зададим. Как далеко мы зайдем в уступках, зависит от того, насколько нужен гость. Может быть так, что   ради   одного   «своего»   вопроса   я   соглашусь   огласить   весь   список   вопросов, принесенный гостем. Может быть, даже не начну торговаться, если гостя легко заменить.

 Вот пример. Задаем вопрос о том, почему в городе грязно, и задаем вопрос о том, за что город получил премию «Золотой рубль». Угадайте, где чей вопрос.

 Вот кстати. Еще на радио, на «Студии Город», я вел еженедельную   программу с мэром Екатеринбурга Аркадием Чернецким. Когда предложили этим заняться, сомневался – все-таки «придворная» программа. С определенными задачами. С другой стороны, мэр –  безусловный ньюсмейкер, об интервью с которым приходится долго договариваться, и не факт, что договоришься, а тут – каждую неделю. Решили так: половина вопросов мои, половина – пресс-службы, но в моих формулировках.

Не задать неприятный вопрос

 Была,  говорят, на  американском  телевидении  интервьюер,  которая

спрашивала гостя: «О чем бы вы не хотели говорить?» – «Ну, вот, о том, что у меня проблема с наркотиками». И она начинала именно с этого вопроса. Долго так не проработать.

Я тоже иногда спрашиваю: «О чем бы вы не хотели говорить?»

 Например, вопросы зрителей, которые приходят на пейджер, могут не относиться к компетенции этого человека. Я должен понимать, какого размера эта сфера, какие темы она накрывает. Горводоканал горячей водой не занимается!

 Это может быть частью джентльменского соглашения. Например, разговор и так неприятен гостю, что-то случилось у него в ведомстве, приходится отдуваться, а тут еще что-то.  Баня  упала.  Он  с  трудом  согласился  прийти.  И  просит:  «Давайте  вот  это  не трогать, про баню». Если то, что можно «трогать», достаточно важно и интересно, «баню » можно «не трогать». Оставить до следующего раза.

Но если я считаю, что об этом обязательно нужно спросить, я буду уговаривать, объяснять, настаивать. Или гость согласится об этом поговорить, или откажется пойти в эфир. Будем искать другого гостя.

 Но мне кажется, нельзя пообещать не трогать какую-то тему, а в эфире, в прямом, спросить. Хотя бы потому, что этот человек никогда больше в эфир не придет, и еще пятьдесят его знакомых не придут, когда он им про такой фокус расскажет. А говорящих голов у нас мало, беречь надо.

Задать неприятный вопрос

 Хотя нет правил без исключений.

 Если то, о чем просят не говорить, не спрашивать, суперважно, сенсационно, если это что-то потрясающее, – конечно надо спрашивать.

 Пришел бы ко мне губернатор Эдуард Россель и перед эфиром сказал: «Ты знаешь, я тут написал заявление об отставке, только об этом пока не надо говорить».

Тут уж извините! Ни один живой журналист не сможет удержаться.

Как задавать неприятные вопросы? 

 Неприятные для собеседника. Неудобные.

 А не бывает неудобных вопросов. Бывают неуместные вопросы.

 Если у вас есть информация из источника, которому вы доверяете, что политик Иванов начал спиваться, что он алкоголик, смело спрашивайте: «Перестали ли вы пить коньяк по утрам?»

 Мало ли какое решение он примет спьяну, а нам потом расхлебывать. Или он уже никаких  решений  принять  не  в  состоянии,  а  мы  ему  зарплату  платим.  Для  него  этот вопрос неприятен, но он общественно важен, так что это его личная трагедия – что там ему приятно или неприятно.

Вот это, кстати, надо понимать в общении с политиками и чиновниками.

 Они не наши начальники. Они наши наемные работники. Мы им зарплату платим. Поэтому чуть что – сразу ему: «Я, как налогоплательщик, хочу знать». И все. Хозяин вы. Он обязан выполнять команды.

 Если же у политика Иванова недавно умерла жена, а тема разговора новый законопроект, то спрашивать, как он пережил потерю, бестактно. Это неуместный вопрос.

Сколько раз можно повторять один и тот же вопрос? 

 Например.

 Мой  гость  –  председатель  ассоциации  родительских  комитетов  очень православного  толка,  им  не  понравилась  одна  из  учебных  программ  по  профилактике ВИЧ, они решили, что это развращает школьников, старшеклассников,  и потребовали ее запретить.

Один  из  первых  вопросов  к  нему:  «Должны  ли  родители  говорить  с  детьми  о сексе?» Тут  и без  контекста  понятно,  наверное,  что  рано  или  поздно  кто-то  поговорит; варианты: родители, учитель, друг (подруга), венеролог, гинеколог, неонатолог. Он начинает мяться, уточнять. «Что такое секс?» – «Это когда занимаются любовью».– «А что такое любовь?» –  «Хорошо,  пусть  будет  половой  акт».–  «А  что  такое  половой  акт?»  –  «Коитус, [блин]». Я думал, придется ему на пальцах показывать.

 Пришлось выдвинуть ультиматум: или он отвечает на вопрос, должны ли родители говорить с детьми о сексе, или все время до конца программы мы посвятим выяснению того, что такое секс. Он предпочел ответить.

 Но это разговорный экстрим, конечно. В мирной жизни часто случается, что собеседник не отвечает на вопрос – не отказывается, а отвечает что-то свое, что ответом на заданный ему вопрос никак не является.

 К сожалению, предмет разговора, как правило, бывает менее захватывающим, чем выяснение того, что такое секс. К тому же если политик, – а упираются, как правило, именно  они, – не хочет говорить,  кто финансирует  его избирательную  компанию,  его можно пытать в подвалах НКВД, все равно не скажет. Поэтому повторять один и тот же вопрос до конца эфира – потерять зрителей.

 Я обычно делаю три попытки. Задаю прямой вопрос. Не отвечает. Сразу задаю этот же вопрос в другой формулировке.  Не отвечает. Возвращаюсь  через некоторое время к этому  же  вопросу,  опять  его  переформулировав.   Если  это  уже  конец  разговора,  на маневры нет времени, а ответ получить нужно – хоть всю последнюю минуту спрашиваю одно и то же.

Именно потому, что это разговорная программа, а не просто интервью, неответ на вопрос  может  быть  не менее,  а более  ценным,  чем ответ.  «Правда  ли,  что  вы  украли миллион?» Молчание.

 И это можно зафиксировать. Если я считаю вопрос, вернее ответ на него, важным для зрителей, я могу зафиксировать, как говорят на бирже, прибыль, прямо сказав: «Вы не отвечаете  на вопрос».  И пойти  дальше.  Это  еще и работа  на образ ведущего.  Зрители должны увидеть, что ведущий понял: на его вопрос не ответили, отказались отвечать, а не обманули его, рассказав какую-то «левую» историю.

 Иногда бывает так, что нужно задать вопрос, заранее зная, что гость на него или не ответит,  или  соврет.  Вы  показываете,  что  эта  проблема,  случай,  тема  вам  известны,  а соврал он или не соврал – решают зрители.

 «На нашем предприятии средняя зарплата сто тысяч рублей!» О’кей. Этот директор завтра придет на работу.

Игра в угадывание вопросов

 Хорошая  тренировка:  смотреть  разговорные  программы  и  прикидывать,  какой вопрос ты бы сейчас задал.

 Сначала не угадываешь, и «настоящий» ведущий задает вопрос, до которого ты не додумался. Потом постепенно начинаешь чуть-чуть угадывать.

 В этом же режиме можно смотреть записи своих программ. Я, когда отсматриваю «Стенды», всегда задаю вопросы лучше, чем те, что были в эфире.

Как придумывать вопросы?

 Какой-то специальной формулы нет, сейчас все происходит автоматически, а когда начинал, происходило панически, не помню просто.  Так что придется подумать прямо сейчас.

На какую аудиторию работать?

 Во-первых, пожалуй, надо определиться с аудиторией. Для кого этот разговор? Кто его будет смотреть, на кого  рассчитываем?

 Пример.

 Гость: фотограф.

 Возможные аудитории.

 Люди, которые не знают, что такое фотография. Им надо рассказать, как вылетает птичка.

 Люди, которые фотографируют мыльницами, телефонами и хотят научиться делать это лучше. Им надо рассказать о композиции. О золотом сечении.

 Люди, которые интересуются современным искусством. Им надо рассказать о течениях в современной художественной фотографии.

 Фотографы-любители, продвинутые. Им надо рассказать о каких-то профессиональных секретах, приемах.

 Фотографы-профессионалы.  Ну, тут можно поговорить о софте, который помогает справиться с проблемой битых пикселей в матрице. Трехслойной.

 Тема одна, фотография, но в зависимости от выбранной аудитории вопросы будут совершенно разные.

 Или приходит в эфир Игорь Ларионов, знаменитый хоккеист. Можно было поговорить о хоккее: как это было, когда он играл, что он думает о теперешнем хоккее. Это интересно болельщикам. А еще можно поговорить о вине, потому что сейчас у него основное   занятие   –   виноделие.   Аудитория   расширяется   за   счет   людей,   которым интересно, как делают вино. И конечно, начинать нужно с этого, потому что фанаты Ларионова и так будут смотреть и про вино, и про что угодно, а нефанаты, которым может быть интересно виноделие, переключатся на другой канал, если начать с хоккея.

Поставить себя на место зрителя

 Затем нужно поставить себя на место зрителей. Попытаться. То, что интересно вам, совершенно не обязательно интересно им.

 Ну, например, жилищные субсидии. Я не льготник, субсидии не получаю, для меня тут все новое, я могу начать расспрашивать о каких-то совершенно банальных для потенциальных получателей субсидий вещах и убить на это весь эфир. Нужно попытаться понять, угадать: что выбранная аудитория и так знает, без вас. Зрители должны получать новую информацию.

 И наоборот, если вы в теме разбираетесь, вы можете не задать вопросы, ответы на которые вам хорошо известны, для вас это общее место, но зрители этого не знают. И не узнают из этого разговора. Нужно знать, что зрители не знают.

Вопросы от зрителей

 Две функции. Вернее, было две.

 Когда   «Стенд»   только   запускался, он  был  часовым.   Даже   по  полтора   часа несколько раз, кажется, были эфиры. Одна функция вопросов от зрителей – помочь ведущему,  когда  у его  кончатся  вопросы.  Она  естественным  образом  отпала,  сейчас «Стенд» – это двенадцать минут. Осталась вторая – настоящая обратная связь, настоящая возможность зрителям спросить гостя программы о том, что интересно только им.

Если какая-то «коммунальная» тема, то вопросы могут быть только от зрителей. Чтобы не приходило ни одного вопроса, такого не было ни разу.

Хотя  несколько  раз  я  боялся:  пейджинговая  компания  шалила,  и  все  вопросы «падали» пачкой через пару часиков после эфира.

Количество вопросов зрителей – от двух до двухсот

Причем количество вопросов не коррелируется с рейтингом.

 А также с тем, интересный получился разговор или нет.

Если много вопросов, значит, это я спрашиваю не то, что интересно зрителям?

 Если мало вопросов, значит, никто не смотрит? Или так интересно, что никто не может оторваться от экрана, чтобы подойти к телефону?

Все вопросы от зрителей прочитываются

 Все вопросы, прочитанные с пейджера, действительно прочитаны с пейджера. Нет резона что-то придумывать, если есть настоящие вопросы от настоящих зрителей. Чем раньше прислан вопрос, тем больше вероятность того, что он будут задан ведущим гостю программы. Если в гостях чиновник и присылается не вопрос, а жалоба, просьба, она обязательно  на следующий  день пересылается  этому чиновнику  по электронной  почте. Если, конечно, есть телефон или адрес. Все сообщения, которые пришли на пейджер, я прочитываю  после программы.  Если кто-то  много раз присылал  вопросы  и ни разу ни один не был задан (тут я хотел написать что-то вроде извинения, но извиняться-то не за что), – просто зрителю не повезло. Вопросов, как правило, приходит больше, чем можно задать за две-три минуты.

Что должен знать ведущий разговорной программы?

 Прелесть работы журналиста  в том, что чем бы он ни занимался:  книжку читал, кино смотрел, в трамвае ехал, – все можно рассматривать как подготовку к работе. Особенно  это  касается  ведущих  разговорной  программы.  Если  она  не специализированная, не на одну тему, про медицину например. Особенность работы интервьюера,  в  отличие  от  работы  ведущего  новостей,  в  том,  что  ведущий  новостей читает заранее написанный текст. Когда он его пишет, он может пользоваться словарями, энциклопедиями,  чем угодно. Интервьюер,  заранее зная тему, тоже готовится,  конечно. Но два момента.

 Первый.

Бывает  так,  что  на  подготовку  только  полчаса,  если  не  меньше.  А  тема,  ну, например,  влияние  творчества  малых  голландцев  на  супрематистов  начала  двадцатого века. Тут хоть полчаса, хоть сутки – разницы никакой.

 Второй.

 Ты никогда не знаешь, как пойдет разговор. Что скажет гость? Кого процитирует? Что у тебя спросит? Поэтому ведущий разговорной  программы  должен иметь кругозор хотя бы на уровне «да, я об этом слышал». И половина рабочего дня уходит на чтение газет, журналов, лент информационных агентств, причем читать приходится все, отнюдь не только то, что тебе интересно. Открываешь сайт – и по всем разделам. Ну какое тебе дело то того, что «Хамас» выиграл выборы  в Палестине?  А если через три месяца в эфир придет депутат израильского кнессета?

 Должен ли интервьюер разбираться в предмете разговора? 

 Ведущий разговорной программы должен быть дилетантом.

 Ему же лучше будет. Он должен разбираться в теме ровно настолько, насколько это позволит ему придумать вопросы, которые раскроют тему и будут интересны зрителям. Если ты не дилетант или «переготовился» – бывает и такое, – то возникают трудности.

 Ну представьте разговор двух программистов. Нормальный же человек только предлоги поймет. Если ты действительно хорошо в этом разбираешься, приходится абстрагироваться,  смотреть  на  предмет  разговора  со  стороны      и      задавать  вопросы, которые тебе лично совершенно не интересны.

 Но зато на уровне дилетанта ведущий разговорной программы должен разбираться во всем.

Время на подготовку к эфиру

 Можно  долго  что-то  читать,  рыться  в  Интернете,  кого-то  расспрашивать,  можно  сесть  и написать вопросы, не отрывая руки от бумаги. Или от клавиатуры.

 Если ты в школе несколько лет занимался каким-то видом спорта и приходит к тебе спортсмен.  Сколько  времени  ушло  на  подготовку  к  эфиру?  Пятнадцать  минут,  пока вопросы писал? Или несколько лет?

Должен ли интервьюер знать ответы на свои вопросы? 

 Ну, не знать – догадываться.

 Если знаешь, скучно разговаривать. Но если даже не предполагаешь, что может ответить  гость,  то  невозможно  спланировать  разговор.  Ответ  на  первый  же  вопрос заставит сменить тему.

 Впрочем, так не раз бывало.

Должен ли интервьюер угадывать мысли собеседника?

 Не все умеют формулировать свои мысли четко, к сожалению. Так что иногда приходится помогать: «То есть вы хотели сказать, что…». Или понятно, что человек хочет сказать, но говорить он собрался долго, основательно.  Чтобы не тратить на ответ минуты три, можно на тридцатой секунде сказать: «То есть вы хотели  сказать, что…».

 Ведущий должен помогать гостям формулировать ответы.

Что должен одновременно делать ведущий разговорной программы?

 О, тут ему, бедному, приходится не сладко!

Ведущий  разговорной  программы,  в  эфире  разумеется,  должен  делать одновременно вот что.

 Задавать вопросы, это понятно.

 Следить за временем. Сколько прошло, сколько осталось.

 Следить за тем, чтобы успеть задать все вопросы, которые он считает важными, которые обязательно нужно задать.

 Следить за тем, чтобы вопросы не закончились раньше, чем кончится эфир. То есть он должен заранее рассчитать, сколько он может задать вопросов, исходя из времени, которое  требуется  на ответ, а это где-то   просто  «да», где-то  целая лекция.  А еще это зависит от скорости речи отвечающего, от того, где он ставит главную мысль – в начале или в конце ответа, то есть можно или нет его перебить, задать следующий вопрос.

 Но на всякий случай у него в голове должна быть запасная тема. Если заявленная тема разговора трагическим образом исчерпана, взлетаем с запасного аэродрома. Это неуклюже, но это лучше, чем дыра в эфире.

 Следить за тем, чтобы разговор был интересным.

Следить  за  тем,  чтобы  разговор  шел  по  сценарию,  если  сценарий  есть. Кульминация  в таком случае должна быть в нужном месте, не раньше – иначе дальше уже слушать будет не интересно, и уж точно не после эфира.