Подаренная жизнь 2

– Девчонки нарушаете, срочно заводите всех в больницу, я, сейчас, вашу станцию переливание крови валить буду, видите с песком гружённый приехал специально для этих целей, чтобы машина тяжелее была.

Те ответили:

– Куда тебе старче справится с нашей станцией, тут молодой на танке не сдюжил, ушёл обедать, час пытался свалить, сил не хватило. Не ложится она сразу, внимания к себе просит хоть и старая.

Раздался дружный женский хохот.

– Смотрите, я пообедал, силы у меня много, надеюсь, повалить сумею, а если нет, то сама ляжет, – продолжил Андрей пугать женщин.

Он набросил две петли на фаркоп, сел за руль, включил мотор. Женщины только смеялись и не отходили от забора. Тогда он резко тронулся с места, желая всё же испугать тётей в белых халатах, поехал в сторону ворот и резко затормозил перед ними. В то время, когда почувствовал натяжение троса. Через мгновение трёх этажное здание с чердаком и перекрытиями рухнуло на землю. Раздался сильный звук обрушившегося здания, и волна сжатого при падении воздуха, подобная взрыву болона, выбросилась далеко за пределы здания, сбив с ног отдельных больных, подняв клубы густой пыли в воздух, выше корпуса больницы. Испуганные люди в трёх шагах не видели друг друга. Андрей испугался больше них, даже не вышел из машины, подумал, что дошутился. Скольких людей погубил, себе и Виктору Леонидовичу жизнь испортил. Его то, за мои шалости по головке точно не погладят. Я в это время уже купил газету и отходил от киоска. Услышал взрыв, я повернул голову в сторону звука и увидел пыль над больницей. Побежал на стройку. К тому моменту, как я прибежал на стройку пыль немного развеялась. Увидев, гружённый песком самосвал с тросами, наброшенными на его фаркоп, я понял всё. Мысль о взрыве болона с кислородом, посетившая мою голову во время бега, ушла в никуда. Я сразу показал кулак Андрею и пробежал мима машины к вагончикам. Завалы от здания лежали у вагончиков. Кое-как, минуя кучи от разрушившегося здания, я добрался до яблони, под которой обедал Ванюша и увидел там следующую картину. Ванюша, сам весь в пыли, как чёрт, очищал новое летнее платье и голову, такой же, не весть, откуда взявшейся Аннушке. Увидев меня, они взволновано в один голос спросили:

– Что случилось?!

– Не знаю точно, но мне кажется, Андрей обрушил последний проём, когда этого нельзя было делать и здание рухнуло на землю. Найдите монтажников, и соберите всех наших в прорабской комнате вагончика, – сказал я просящим голосом.

Несмотря на это, мои друзья побежали исполнять, мой приказ. Сам пошел и позвонил Иванову.

– Иван Иванович, срочно приезжай, забирай танк и если можешь, привози людей и забери всё, что тебе нужно. Мы обрушили корпус.

В это время, в прорабскую бытовку вошли мои рабочие: Ванюша, три монтажника и Аннушка. Минутой позже на ватных ногах вошёл Андрей, до этого он снял трос с фаркопа.

– Прости меня, Виктор Леонидович, это я во всём виноват, пошутил неудачно. Я не думал, что так получится.

– Бог простит, моли его, чтобы люди, не погибли, а то меня посадят. Сейчас езжай на Солнечную, на сто квартирный дом. Высыпь в кучу у котлована песок, и возвращайся обратно, нам понадобится порожний самосвал. Все остальные пойдём со мной разбирать завалы. Аннушка, если не трудно, можешь поседеть на телефоне. Отвечай всем, что свалили здание, работы, ведутся по плану. В случае если не будешь справляться зови меня, -

сказал я, вернувшимся ко мне командным голосом.

Мы обошли все завалы стройки, не увидев, ничего подозрительного, начали убирать кирпич с дорожек, складывая его в кучи. В это время Аннушка позвала меня к телефону. Звонил дежурный майор по КГБ города, он сказал, что по городу поползли слухи, якобы у нас на стройке взорвалась бомба и много погибших. Женщина приходила к своей дочке, работающей в лаборатории крови, принесла помереть блузку. Когда она шла туда, то видела танк без пушки стоящий у стройки, а когда шла обратно, то танк был у калитки. Она только закрыла калитку, как произошёл взрыв, всё окуталось пылью, она в страхе убежала домой и сейчас рассказывает всем встречным разные истории. Майор потребовал доложить реальную обстановку на стройке.

– Ничего страшного обрушили трёх этажный корпус. Сейчас продолжаем дальнейшие работы по разборке завалов. Все работники стройки живы и здоровы, находятся на рабочем месте. А что касается слухов, так это по вашей части, пресекайте их, а мне работать надо, – сказал я и положил трубку.

В это время зашёл Иванов и сказал:

– Танк я загрузил и сейчас уезжаю. Оставляю тебе за старшего Лаврова Гену, двадцать человек с ним и два самосвальных КРАЗ а. Что делать они знают. Я смотрю, приехал твой самосвал. Если ты будешь убирать мусор, то вози его к нам на дорогу к гаражам, это ближе, чем на свалку, Гена проедет с водителем покажет. От кирпича мы тоже не откажемся.

– Хорошо, только увозите танк поскорее, а то КГБ может приехать, по городу идёт негативная информация о нашей стройке, – сказал я, а Иванов сразу уехал и увёз с собой танк.

Я пошел к своим рабочим, и заставил их разбирать завалы на дорожках от больницы, выделив им самосвал Ванюши. Минут через двадцать Аннушка позвала меня в прорабскую комнату. Там сидели два молодых крепких мужика в штатском. Они приехали на уазике с военными номерами. Оставили его на дороге у больницы, пешком зашли на стройку через калитку, понаблюдали, за работающими на стройке, потом зашли в прорабскую. Аннушка всё это время наблюдала за ними. Ей стало страшно, когда они зашли в вагончик и сказали, что работники КГБ и хотели задать ей вопросы. Она ничего не ответила, выбежала с вагончика и позвала меня. Я пришёл, и они сразу набросились на меня с вопросами. К великому их изумлению я не стал отвечать на них, а попросил предъявить документы. Они замялись, посмотрели друг на друга и сказали:

– А если не предъявим.

– Тогда прошу оставить стройку. В противном случае мы вас задержим и сдадим в милицию, пусть там с вами разберутся, может вы западная пресса, и собираете здесь всякие сплетни о слухах в городе. Майор ФСБ уже звонил, интересовался, кто распускает сплетни по городу о взрыве бомбы и гибели людей. Аннушка, проводите непрошеных гостей за пределы стройки и закройте за ними калитку на засов. Крепкие мужики сразу ушли, сказав на прощанье:

– Бдительные до жути, наверное, с нашим комитетом работаете. Вы наши ребята, а кто мы вам знать не положено.

Не званные гости исчезли, как и появились, но тут прибежал взволнованный Тюрин Евгений Николаевич. Оказывается он только приехал с больницы на остановке Солнечной, и узнал от старшей медсестры, что произошёл взрыв, который разрушил здание. Больные без его разрешения вышли во двор. Медперсонал не смог их остановить, и сам вынужден был последовать за ними.

– Что случилось на самом деле? Какие мои дальнейшие действия? – Спрашивал с дрожью в голосе главврач.

– Никакого взрыва не было, здание обрушили мы. Проверьте наличие больных и медперсонала поимённо. И сделайте, наконец, невозможным выход ваших людей во двор, хотя бы до утра.

Главврач ушёл, а я вернулся к разбору завалов. Три машины быстро грузились, а ещё быстрее они возвращались порожняком под погрузку. К концу рабочего дня пешеходные прогулочные дорожки были расчищены. Но никто не ушел домой. Рабочие под руководством Лаврова Гены выразили согласие работать световой день боясь упустить материал. Андрей, считая себя виновным в произошедшем обрушении, отрабатывал свои грехи. Ванюша и монтажники уже собирались переодеваться, как пришёл главврач и сообщил:

– В больнице недосчитывается шесть человек, пять больных и медсестра, два месяца тому назад допущена к самостоятельной работе, после окончания медицинского училища.

– Извините Евгений Николаевич, если мы не найдём людей то нам с вами пора сушить сухари, а мы уже разобрали все дорожки и обрадовались, что жертв нет, а оно вот, как повернулось, – сказал я с досадой в голосе.

Услышав этот разговор, мои рабочие не стали переодеваться, а продолжили разбирать завалы. Главврач убежал обратно в больницу искать исчезнувших людей. Аннушка пошла и купила пирожков в фае больницы и угостила меня. Тут только я вспомнил, что не обедал. Мы с Аннушкой умяли мой обед, с её пирожками, запив вкусным чаем из китайского термоса. Я ушёл разбирать завалы, а моя добровольная помощница не ушла домой, а осталась в прорабской бытовке на телефоне. Через два часа снова пришёл Евгений Николаевич и сообщил, что четыре мужика нашлись. Они оказывается перед обрушением вместе со всеми вышли во двор и уехали помыться в городскую баню. Один из них жил в старом двухэтажном доме рядом с больницей, где во дворе в деревянном гараже стояла Победа. Вот на ней они и уехали. Когда приехали не сразу вернулись в больницу, а заехали в пивной киоск и купили две трёхлитровые банки пива и уговорили их в гараже. Они знали, что обход врачей заканчивается в одиннадцать часов, и до вечера у них нет процедур, через три дня выписка. Вот и решили закрепить возникшую больничную дружбу помывкой в бане. Они тихонечко просочились в свои палаты и даже не знали, что в больнице было обрушение, и их давно ищут.

– И так, что мы имеем в сухом остатке? – Спросил я.

– Отсутствует медсестра, ей семнадцать лет. И парень призывник с плоскостопием ему девятнадцать лет, второй призыв косит от армии, абсолютно здоровый бугай, жалуется, что ему тяжело ходить и совсем не может бегать. Я боюсь, что они, уединились в одной из комнат станции переливания крови и их завалило. Я сейчас доложу в службу, – потерявший всякую надежду на чудо сообщил главврач.

– Евгений Николаевич возьмите себя в руки, посидите здесь в вагончике, а мы пойдём разбирать сверху завалы.

Сказав эти слова, я вышел из бытовки и переключил все силы на разбор завалов вверху. Вечерело, мы быстро разбирали верхние завалы, и сбирались на сегодня окончить работу, как раздался душераздирающий крик мужчины, производившего разбор с левого края разрушенного корпуса:

– Нашёл! Здесь они завалены! Идите скорей ко мне.

У меня ёкнуло сердце, я взобрался на кучу к мужчине и увидел часть грудной клетки человека в белом халате. Чуть в стороне через обломки просматривались фрагменты белого халата. На кучу поднялись ещё три более смелых мужика, и мы осторожно разобрали завал. К моей большой радости под завалом оказались два скелета человека мужчины и женщины, облачённые в белые халаты и забытые в шкафах преподавателями. Наглядные пособия для медиков, как пояснил нам потом главврач. Стемнело. Мы прекратили работы. Гена увез своих людей в восстановительный поезд. Андрей увёз Ванюшу и одного из монтажников к вокзалу на электричку. Два оставшиеся монтажники жили в этом районе, и ушли домой пешком. В прорабской бытовке осталось четверо: я, главврач, Аннушка и ночной сторож. Главврач всё переживал, что не доложил в службу, а сейчас уже поздно. Аннушка вдруг изрекла:

– Всё что не делается, всё делается к лучшему.

– Или к дождю, – добавил вошедший Андрей и сообщил, что скоро будет гроза.

Я поблагодарил Аннушку за помощь, приказал Андрею довезти её до общежития и проводить до подъезда. Они ушли, а Евгений Николаевич тяжело вздохнул и сказал:

– А мне сегодня предложили хорошую должность, и я дал согласие, а вместо этого сухари сушить придётся, как ты сказал.

– Да погодите вы расстраиваться, может ещё всё образумится, – сказал я, хотя сам в это не верил.

Вдруг в вагончик вернулась Аннушка и сказала, что когда она садилась в самосвал, то увидела в свете прожекторов освещающих стройку в ночное время, что по крыше больницы кто-то ходит. Мы с главврачом бросились в больницу, разбудили уже спящего завхоза, он от стресса уже принял, и решил остаться с ночёвкой в своём кабинете. Взяли ключи и фонарь и поднялись на крышу. Во втором выходе на крышу, мы нашли пропавшую пару. Они перебрались сюда в ожидании дождя. А случилось всё так.

Молодая пора познакомилась две недели тому назад, когда призывника положили на обследование. Вскоре они облюбовали крышу больницы и уходили сюда, каждый день после обхода врачей, загорать на пару часов. Взяв с собой одеяла и съестные припасы. Так они сделали и сегодня. Когда они несколько часов провели на крыше, раздался взрыв, и все заволокло пылью. Они решили выбраться, но выходы оказались закрыты.

Тогда они решили, что над ними пошутили, кто-нибудь из их друзей или подруг. Удалив с себя пыль, продолжили безмятежно отдыхать, зная, что к концу смены их обязательно выпустят. Потом пообедав, они мирно уснули на свежем воздухе. Проснулись к концу рабочего дня, попробовали выйти. Без успешно. Они слышали голоса людей, и звуки работающей техники. Подумали, что- то случилось, решили немного подождать, и опять уснули, лежа на одеялах. Разбудил их крик:

– Нашёл! Здесь они!

Тут они испугались окончательно, когда обнаружили, что выход закрыт. Вечерняя прохлада и надвигающаяся гроза не сулила, ничего хорошего. Тогда они перебрались в будку выхода на крышу. Я вздохнул с облегчением. Строгий главврач обещал завтра разобраться с нарушителями дисциплины, и остался на ночное дежурство. Андрей уже поздно ночью развёз нас с Аннушкой по домам, и мне самому пришлось проводить её. По дороге я пообещал подготовить её к поступлению в институт. Сплетни о взрыве бомбы на больнице дошли и до нашей Толевой. Жена не спала, ждала моего возвращения. Холодный ужин ждал меня на столе. Я выпил двести грамм древней столичной, хорошо закусил, и мы легли спать. На вопрос жены, что случилось, я пообещал рассказать всё утром и уснул, как только голова коснулась подушки. Утром за завтраком я всё рассказал жене, и вовремя уехал на работу. На моё удивление Андрей тоже приехал вовремя.

Когда мы приехали на объект, меня уже ждал Иванов и Геннадий с двумя самосвалами КРАЗ и новой сменой рабочих. Они за три дня вместе с Андреем освободили всю строительную площадку от мусора. У меня, наконец, появилось свободное время, и я по несколько часов в день, между делом, включая обеденный перерыв, готовил Аннушку по физике и математике. Она оказалась хорошей ученицей, даже с моей помощью освоила решение задач. За всё это время мне никто не позвонил с поезда, словно я не существую. Я пригласил заказчика, подписал акт на снос здания, и вместе с процентовкой передал с Андреем в техотдел Тамаре Клюевой. На следующий день неожиданно приехал Арон Эльевич и Мариненко Евгений Яковлевич в качестве нового главного инженера треста. Они вытащили с собой, только что выписавшегося с городской специализированной больницы моего начальника Львова Анатолия Ивановича, после очередного приступа с печенью. Я уже проводил Аннушку и собирался домой. Как нагрянули нежданные гости. Андрей, увидев, начальство повёз Ванюшу на вокзал. Анатолий Иванович удивился:

– Когда это ты столько успел сделать? Если бы я знал, что у тебя всё хорошо, то не выписался с больницы. Потом они забрали меня и повезли на остановку Солнечную, на сорока четырех квартирный дом. Он должен быть сдан в этом году, а там только окончили кровлю. Рядом был разбит котлован под фундамент ста двадцати квартирного кооперативного дома, хотя ограждение строительной площадки не было окончено. Арон Эльевич вдруг сказал:

– Главный инженер треста Евгений Яковлевич настаивает, чтобы ноль заложил ты. А Львов Анатолий Иванович, хочет доверить тебе сдачу сорока четырёх квартирного дома. Потому что его ежедневно дёргает ЛВЗ, и ему будет удобнее работать на больнице. Я хочу тебе увеличить приказом оклад на десять процентов, у меня есть такое право. Начальником у тебя останется Анатолий Иванович, смотрю, вы сработались. Он каждую свободную минуту будет помогать тебе. Мы ждём твоего ответа.

– Какой хитрый у меня начальник, я подготовил для себя задел по финансам на больнице, рисковал людьми, даже песок заготовил, а он поставит Львову свою бригаду, и тот легко доделает объект. В тоже время мне нужна квартира и деньги, – подумал я про себя.

– Как вам будет угодно, Арон Эльевич! – Сказал я с грустью.

– Тогда завтра выходи на базу и распишись в приказе. Принимай документацию на ста двадцати квартирный жилой дом. С документацией на сорока четырёх квартирный дом, тебя ознакомит твой начальник. Право выбора людей в своё подчинение решай с прорабом.

Когда я уезжал с больницы, то передал сторожу, чтобы водитель, не ждал меня, а ехал в гараж. Поэтому я остался и осмотрел объекты, наметил работу на завтра. Познакомился с двумя сторожами. Одного из них я уже хорошо знал. Это был дядя Федя. Его неделю назад уговорила сюда перейти Зоя Фёдоровна, так как у него был свой мотоцикл, и он быстро напрямую без пересадок добирался на службу через весь город, да и с Филей у него дела не пошли. Он немного поломался для проформы, потом согласился, так как здесь работал один из его старых знакомых Георгий. Десяток лет тому назад, они рыбачили на Волге, вернее Саратовском водохранилище. До него, отсюда рукой подать. Дядя Федя, только сдал своё дежурство и разговаривал со своим сменщиком Георгием. У него стояла своя моторка на базе отдыха Проран.

Глава 3. Работа на строительстве домов по улице Солнечной.

Коробка пятиэтажного сорока четырёх квартирного дома была готова. Ни окна, ни двери в нём не были установлены. Башенный кран стоял во дворе дома. Дом был сложен в виде буквы Г. Подкрановый путь был сделан вдоль длинной внутренней стороны дома, до того места, где начиналась короткая сторона дома. Дом был расположен на месте частного сектора застройки. Часть домов частного сектора была снесена, но отдельные дома ещё остались. В одном из таких домов, сейчас, будет моя новая прорабская комната. Под неё, была отведена одна из комнат, ещё не снесённого дома. Одну из комнат занимал прежний хозяин. Во всех остальных комнатах и надворных постройках были склады, кроме кухни. Хозяин отказался от манёвренного фонда, и неплохо жил в комнате своего старого дома. Ему выдали даже временный ордер-дубликат, на квартиру номер пять, на втором этаже в новом сорока четырёх квартирном доме. Временный ордер, ему сменят на постоянный ордер на квартиру, после принятия дома в эксплуатацию.

Участок земли с одноэтажным домом перешел хозяину в наследство от его отца, капитана первого ранга, после смерти последнего. Звали сына, как и отца, Георгий Лазарев. Мать свою Георгий младший помнил плохо, она умерла во время родов. Родила она ему сестрёнку, которая умерла, не прожив трёх дней. Так что его до войны воспитывала бабушка, мать его отца. До войны отец, когда не в походе навещал их. Потом началась война. Отец в то время служил командиром на подводной лодке на Северном флоте. После четырёх лет войны они получили с бабушкой извещение, что лодка отца не вернулась в порт приписки после очередного задания. Ему тогда было четырнадцать лет. Бабушка после извещения вскоре слегла и умерла. Его забрали, как сироту, сына офицера в морское Нахимовское училище. В дальнейшем он, как отец, Георгий стал подводником. Службу окончил капитаном третьего ранга на экспериментальной подводной лодке, его комиссовали, как схватившего радиацию, и он вернулся в отчий дом. Его отец Георгий старший вернулся домой после войны через два года, с Норвегии. Он и несколько членов экипажа их лодки были спасены норвежскими рыбаками. Лодка всплыла из-за неполадок в Норвежских водах, спустя несколько дней после последнего боя, где она уничтожила несколько вражеских кораблей. Лодке, как и подводникам, очень сильно досталось. В дополнение она уничтожила сторожевой крейсер береговой охраны, который расстрелял её с людьми на поверхности. Лодка затонула, экипаж оказался в воде. Лодку считали потерянной, а её экипаж пропавшим без вести.

Георгию Лазареву присвоили звание Героя Советского Союза посмертно. А Георгия спасли в норвежских водах рыбаки. Они тайно доставили его в рыбацкую деревню, где и выходили после ранения. В конце войны Георгий участвовал в отряде сопротивления и опять был ранен. Когда вернулся домой, от соседей он узнал, что мать умерла, а сын в училище. Он разыскал его. Сына отпустили для встречи с отцом. Он приехал в родной дом и увидел своего отца. Потом снова служба. Отец жил один, чем занимался отец, сын не знал. Приезжал к отцу раз в год, пока не женился. Детей у Георгия Георгиевича не было, жена не дождалась, сделала аборт, когда он ушёл в поход. Узнав это, Георгий оставил ей квартиру, с нажитым, и ушёл в общежитие. Тогда он каждый год проводил свой отпуск на Волге, жил в доме отца. Эту историю Георгия рассказал мне дядя Федя, когда ехал к себе домой на мотоцикле, и он попутно завёз меня к дому на улицу Промышленности 11.

Назавтра я вышел на базу расписался в приказе. Андрей загрузил свой самосвал недостающими типовыми щитами ограждения забора и увёз их на сто двадцати квартирный дом уже к известной нам бригаде плотников. Я взял летучку и уехал на больницу, где забрал Ванюшу и трёх монтажников со всем их скарбом. Затем перевёз всех в вагончик, стоящий на сорока четырех квартирном доме, он освободился от кровельщиков. В наш освободившийся вагончик на больницу Анатолий Иванович завез знакомую мне бригаду монтажников. Их бригадир Роман уже осматривал подготовленный ему фронт работ и с большим почтением приветствовал меня, наверное, уже знал, что ему придётся дальше со мной работать. На площадке ста двадцати квартирного дома, меня уже ждал экскаваторщик с гусеничным экскаватором обратная лопата. Объём ковша экскаватора составлял, половина кубического метра. Его перевёз главный механик по распоряжению начальника. Бульдозер С-100 я видел здесь накануне в саду. Здесь я встретил знакомую уже мне бригаду плотников. Они не ожидали такой быстрой встречи и несколько, растерялись, увидев меня так быстро. Они сделали обноску и ещё не закончили ограждение. Я засмеялся и сказал:

– Люди, которых вы не взяли в свою бригаду, уже снесли здание и получат очень хорошую зарплату, так как они её заработали. А я смотрю, вы здесь совсем мышей не ловили, даже стройку забором не обнесли. Где возьмёт Анатолий Иванович деньги вам на зарплату, я не знаю? Оканчивайте сегодня забор и уходите в его распоряжение, так и знайте, я вас у себя не оставлю. Мне бездельники не нужны.

Плотники быстро окончили забор и дождались приезда Анатолия Ивановича, надеясь, что он заберёт их на сорока четырех квартирный дом. Но были очень сильно разочарованы, когда узнали, что начальник поезда заставил меня сдавать и этот дом. Прораб сказал:

– Собирайтесь в Кинель к Гречишникову Валере, на детском садике нужно пристрогать полы, которые вы же настелили. Он не дождётся, когда вы приедете и устраните свой брак, потому что маляры не могут приступить к покраске. Если быстро устраните свои недоделки, то я может смогу уговорить Виктора Леонидовича взять вас на сорока четырех квартирный дом. Ему очень будут нужны плотники.

Флор и его сокамерник не желая больше работать за тариф, сразу уехали в контору, и уволились с работы. Трое оставшихся плотников уехали в Кинель устранять брак, так как были семейные и держались за работу. Я дал задание экскаваторщику Михаилу Михайловичу снимать верхний слой почвы в котловане, грузить на самосвал. Андрей отвозил его в сторону и высыпал рядом в отвальную кучу. Здесь годами росли сады, и я решил использовать плодородный слой земли из котлована для дальнейшего благоустройства. Ванюше и трём монтажникам я дал задание получить оконные блоки со склада, подать их башенным краном на приёмные площадки и разнести по этажам, благо входные двери в тамбурах подъездов уже стояли, и на ночь сторожа их закрывали на ключ. Георгий Георгиевич по совместительству ещё работал и кладовщиком. В метрах двести от нас уже стояла коробка девяти этажного дома. С наружи дом был почти готов, оконные блоки установлены и даже остеклены, работы велись на балконах. Георгий сказал, что этот дом строит завод КАТЭК для своих рабочих. Местные назвали его свечкой, к новому году он будет сдан. Перед обедом на стройку неожиданно приехала Аннушка. Как быстро она меня нашла, подумал про себя я. И мне опять пришлось прозаниматься с ней весь обед. Больше времени на её обучение у меня не было.

Как оказалось, её сюда подвез главврач Тюрин Евгений Николаевич, который зашёл попрощаться со мной и узнал, что место работы у меня тоже изменилось. В это время, как обычно туда подошла Аннушка и тоже узнала об этом. После занятий Аннушка сообщила, что Тюрин сейчас будет работать в большом здании больницы, через дорогу от нас, и он будет рад видеть меня в любой удобный для этого момент. Евгений Николаевич приглашает тебя в гости. Затем Аннушка передала мне записку с новым номером телефона главврача и сказала, что она завтра подойдёт к обеду, и у неё остаются последние две недели на подготовку. Там ей нужно будет ездить в институт, потому что её записали на общие подготовительные курсу для заочников, Аннушка оплатила за них деньги. Сообщив это, она ушла.