На высоком берегу, на крутом… Легенды Нижнего Поволжья

Помня слова Маргариты Александровны, Захар шёл на последний вступительный экзамен – сочинение вполне обыденно, как-то даже равнодушно, доверившись своей судьбе – чему быть, того не миновать. Сразу после окончания экзамена, собрал свои вещи и уехал домой, оставив рубль на телеграмму знакомому абитуриенту, который жил в одной с ним комнате общежития, где временно разместили поступающих.

Три дня ожидания пролетели как один час, и вот он – заветный момент, когда в дверь калитки постучал почтальон и крикнул: «Вам телеграмма, получите и распишитесь!». Волна смешанного чувства охватила Захара, здесь и радость, и страх с каким-то восторгом. В телеграмме всего несколько скупых строчек: «Четыре. Собрание абитуриентов через три дня».

Мама сразу в слёзы от радости за сына, а больше от осознания, что младший сын уже тоже уходит в самостоятельную жизнь. Братья, приехавшие в это время в отпуск, успокаивали её и хвалили Захара, сказали, что ни на минуту не сомневались в его успехе.

После собрания и оглашения списка поступивших абитуриентов по факультетам и группам, будущих студентов посадили в автобусы и направили на сельхоз работы в один из колхозов Лимана. Полтора месяца Захар и другие абитуриенты собирали на полях Караванного и Басов арбузы.

Учебный процесс для Захара начался с торжественного собрания всего первого курса, на котором абитуриентам вручили студенческие билеты и Зачётные книжки, теперь они стали полноценными студентами. Познакомившись со своими кураторами, новоиспечённые студенты разошлись по аудиториям, где кураторы ознакомили однокурсников Захара с правилами и особенностями обучения в институте. Им предстояло жить и учиться со студентами из других стран.

Первое время Захар жил у своих родственников, а через пару месяцев получил место и переехал в общежитие своего факультета. И студенческая жизнь захватила Захара по полной программе. Приближался праздник 7 ноября, по традиции каждый факультет готовил выступление своих студентов в актовом зале перед руководством института.

Так уж сложилось, что на факультетах промышленно-гражданского строительства и технология рыбных продуктов обучались в основном дети партийной верхушки, поэтому первое место по любому занимал один из них, вне зависимости от качества выступления. Для подготовки их выступления привели даже оперную певицу.

Факультет Захара подошёл к этому творчески, был написан сценарий на основе сказки «Садко», будто будущий студент попадает в подводное царство в виде нашего института и с честью проходит все испытания, как верный помощник партии комсомолец Садко. Захару досталась ответственная роль старичка-сказочника, который занимал внимание зрителей при смене декораций на сцене при закрытии занавеса. Сказочник подготавливал зрителей к следующему сюжету, открывался занавес, и на фоне новых декораций продолжалось представление.

Выступление студентов факультета Захара зрители приняли бурными овациями, но первое место занял один из выше названных факультетов. Они слишком не заморачивались, встали в два ряда прокричали вразнобой куплеты стихов с протокольными лицами на политические темы, спели пару песен типа «Партия наш рулевой», сильно растягивая рот и особенно выделяя верхние ноты – не зря же приглашали оперную певицу. А при словах песни «Неба утреннего стяг, в жизни важен каждый шаг…», руководство института встало со своих мест, оперная певица дирижировала палочкой из зрительного зала.

Так что студенческая жизнь Захара била ключом, но не обходилась без дел сердечных. Девушка, которая очень нравилась Захару ещё со школы уехала учиться в другой столичный город, но Захару удалось узнать её адрес, и на одной из нудных лекций, он написал ей письмо.

На праздники у Захара выпадало несколько свободных дней, он решил сам съездить в тот город, где училась эта девушка, встретиться с ней и поговорить лично. Однако, оценив скудность денежного запаса своего кошелька, Захар у ребят курсами постарше стал интересоваться, где можно заработать немного денег. Они предложили ему поработать с ними на разгрузке вагонов.

Товарно-сортировочная станция располагалась недалеко от студенческого городка. В обычные дни туда устроиться было довольно непросто, так как штатные грузчики не терпели конкурентов, а вот в предпраздничные дни там наступал настоящий аврал. Студентов для разгрузки вагонов брали с большим удовольствием, платили сразу наличными без лишней волокиты, кроме того там можно было разжиться овощами и фруктами совершенно бесплатно из разбитой тары. Тара билась в таких случаях, как Вы понимаете, регулярно.

Финансы Захара постепенно улучшали своё состояние, он уже смог немного обновить свой гардероб, при этом это не отражалось на его учёбе, а даже немного помогало. Ребята со старших курсов, с которыми ему пришлось работать бок о бок, рассказывали ему все тонкости общения с преподавателями, кто что любит и ценит, а кому совершенно не важно, знаешь ли ты его предмет или нет, достаточно краткого минимума.

Угнетало Захара лишь отсутствие ответа от девушки на его письмо. Не дождавшись ответа на первое письмо, Захар написал второе письмо. Погода поздней осени, начала зимы полностью совпадала с настроением Захара, всё вокруг было серым без весенних красок. Даже листья с деревьев ближайшего парка скукожились и медленно опадали на дорожки прямо под ноги идущего в общежитие Захара.

Один из новых товарищей по разгрузке Славка, заметив настроение Захара, сев рядом в минуты отдыха стал расспрашивать, о чём грустит его друг. Захару пришлось рассказать Славке причину своей печали, но что он рассказал свою историю.

В школе нравилась Славке девушка, была она для него невероятно красива и даже оказывала ему знаки внимания, но уехала учиться в столицу, совсем перестав общаться со Славкой. Она решила, что раз она очень красивая, то зачем ей этот слободской парень. Она мечтала, что как только она выйдет из вагона, то толпы поклонников сразу будут встречать её с букетами цветов, наперебой предлагая руку и столичную прописку. И вот поплывёт она в белом платье, по центральной площади, с охапкой кроваво-красных роз и все вокруг восхищаются её красотой и встречают овациями.

«Пойми, не твоя это девушка, не грусти брат, встретишь ещё ту, что предназначена тебе судьбой!» – сказал Славка и дружески похлопал Захара по плечу. Только со временем Захар понял смысл выражения: «Всё что с нами случается – случается к лучшему». Так произошло и с этой девушкой, как показала дальнейшая жизнь и говорила бабушка Захара: «Бог отвёл!».

Через некоторое время, ближе к середине лета, Славка предложил Захару обратить внимание на одну симпатичную первокурсницу. Была она астраханка, поэтому в общежитии не жила, а жила с родителями где-то рядом со студенческим городком, что Захара вполне устраивало.

Напротив Главного учебного корпуса располагался Дом профессуры, а перед ним была огромная клумба роз. Розами занимался, специально нанятый ректором садовод-инвалид. С ранней весны до поздней осени он постоянно торчал на этой клумбе, медленно передвигаясь с палочкой от одного куста роз к другому. При таком уходе розы на клумбе были шикарные.

Захар решил познакомиться с первокурсницей необычным образом. Он попросил своего однокурсника отвлечь садовода на некоторое время, быстро подошёл к клумбе и заранее приготовленными ножницами срезал одну из шикарных алых роз, быстро спрятав её под полой своего пиджака.

Стайка первокурсниц стояла перед Главным корпусом и что-то бурно обсуждала. Захар быстро подошёл к девушке, прикрывая цветок от посторонних глаз полой пиджака, вручил ей алую розу. Видели бы Вы её глаза в этот момент и завистливые глаза её сокурсниц. На предложение познакомиться она ответила согласием, и на лице её выступил лёгкий румянец.

После этого Захар с девушкой, которую звали Марина, стали встречаться после занятий. Несколько раз ходили вместе на праздники в студенческий Интерклуб, на институтские дискотеки. Неизбежно приближался момент знакомства с родителями Марины.

Это был очередной удар судьбы. Однажды Марина сказала Захару, что он хорошо знает её маму, так как она работает в институте и преподаёт ему одну из гуманитарных дисциплин. Это был удар равный по силе удару молнии. Как сказали в одном из комедийных фильмов: «Жениться надо на сироте!».

Именно из-за этого преподавателя Захар возненавидел этот предмет, его просто бесил её нудный и стервозный голос. Представьте, что у Вас вместо носа труба, и вы всё время говорите в эту трубу, как нудно произносят англичане слово «прононс».

Бурное воображение быстро нарисовало Захару картину, как будущая тёща ходит вокруг него на кухне и всё время нудит, нудит и нудит. Нет, к такому удару судьбы он не был готов и решил прекратить всякое общение с Мариной, пока дело не зашло слишком далеко.

Случай расстаться подвернулся, кстати, очень быстро, одна из сокурсниц в шутку обняла и поцеловала в щёку Захара на глазах у приближающейся Марины, которая, не дойдя до Захара, повернула обратно. На том и расстались, без долгих объяснений.

Много потом было у Захара встреч и расставаний, мимолётных свиданий при луне, купание душной ночью в реке, пока в год Московской Олимпиады он не познакомился с молодыми иногородними девчонками, приехавшими на работу в Астрахань. Одна из них впоследствии стала его женой. Всё произошло, как предсказывал ему его друг Славка.

♦ НОЧНОЕ КУПАНИЕ ПРИ ЛУНЕ. ♦

Лето. Астраханская жара сводит с ума. Духота не отступает даже ночью. Всё живое старается поменьше находиться на солнце, даже уличные собаки и кошки ищут тенистый влажный уголок в парке или ближайшей цветочной клумбе.

Тяжелее всего нам – студентам. Подготовка к сдаче летней сессии заставляет много времени проводить в душных аудиториях и читальном зале институтской библиотеки. Кондиционеры в начале восьмидесятых годов для учебных заведений ещё редкая вещь.

Пешеходы на улице Татищева, в дневное время малочисленны, те же, кто вынужден идти куда-то по своим делам, перемещаются от тени к тени стоящих вдоль тротуаров деревьев. Пенсионеры блаженно расселись по скамейкам парка напротив Пединститута, там больше тени от густой кроны деревьев, а главное есть система полива, значительно увлажняющая перегретый астраханский воздух.

От этой изнуряющей жары кажется, что плавятся мозги, каждую строчку в учебнике приходится читать дважды, чтобы понять её смысл. Невольно думается, чего тебе не нравилось бежать от общежития до учебного корпуса зимой? Вот теперь сиди, грейся и чувствуй, как струйка пота бежит от шеи до поясницы, влажным пятном растекаясь по спине рубашки.

В комнате общежития не намного прохладнее, не спасает даже душ, вода успевает нагреваться прямо в трубах, незначительно охлаждая разгорячённое уличной духотой тело. Нет желания даже идти на обед в институтскую столовую, хотя по определению студент перманентно голоден.

Наконец солнце переваливает за крышу завода «Электрон», это означает, скоро наступит некоторое оживление на улицах. Залают собаки, в парке институтского городка закаркают астраханские «чайки» – вороны. Они здесь живут постоянно и круглогодично, находя себе пропитание в мусорных контейнерах институтской столовой, попутно орошая своим помётом окрестности.

Была такая студенческая забава: в зимнее время, рано утром, когда солнце ещё только окрашивает горизонт на востоке, а сонные студенты и их преподаватели уныло плетутся по дорожкам, проложенным под деревьями и местом ночлега ворон, какой-нибудь обалдуй, с криками и гиканьем пробегает первым. Вороны, пугаясь, резко взлетают, для ускорения облегчая свой вес прямо на головы идущих внизу сонных пешеходов. Тут ничего не остаётся, и студентам, и преподавателям, как бросаться вслед шалопаю, если не хочешь быть отмеченным природой.

Летом другое дело, вороны стремятся тоже забиться поглубже в тень, в густую листву или вообще перебраться поближе к реке, глядишь, разживёшься мелкой рыбкой у зазевавшихся рыбаков или добудешь малька на отмелях. Часто сам наблюдал стайки купающихся ворон на пляже острова Обливной, купаются, потом стоят на ветерке, расправив крылья для просыхания.

Медленно и нехотя опускается на город южная душная ночь. Зажигаются фонари на улицах и парках, гремя на стыках рельс, проплывает под окнами общежития, отбрасывая световые пятна, очередной трамвай. Общежитие тоже оживает, включаются магнитофоны и проигрыватели, из открытых настежь окон льётся мелодия разных стилей и направлений.

Наступившая темнота не спасает от летней духоты и жары. Нет даже надоевших за весну комаров. Они прячутся в густой траве, предпочитая нападать на сонных обитателей города рано утром, перед самым восходом солнца, нудно зудя за ухом и кусая голые ноги.

Спать в такой духоте совсем не хочется и поступает предложение от соседей по комнате пойти на Прямую Болду для купания. Прямая и Кривая Болда – это протоки за Центральным стадионом «Волгарь», самое начало дельты реки Волга. Разделяет их остров Обливной, где находиться один из местных песчаных пляжей, излюбленное место отдыха жителей студенческого городка.

В дневное время на остров перевозит всех желающих и живущих там местных жителей речной трамвайчик, но сейчас уже время позднее и переправа закрыта. Это не является преградой для молодых, бесшабашных студентов. Половодье давно закончилось и ширина протоки не более двадцати пяти метров.

Приглашаем девчонок и ребят нашего курса с соседних этажей общежития. Почти все с радостью соглашаются и бегут по комнатам за полотенцами и сланцами, по пути приглашая всех желающих.

Толпа измученных духотой комнат и летней жарой собирается рядом со столиком вахтёра. Вахтёр, добродушная женщина тётя Валя, улыбается, и не грамма не удивившись, предупреждает, что после часа ночи дверь закроет, и мы будем ночевать у подъезда. Но мы знаем тётю Валю, своего студента она всегда пустит, несмотря на обещания и напускную строгость.

Группа «спортсменов в полосатых купальниках», шучу, кто в плавках, кто в купальниках, с накинутыми на плечи полотенцами направляемся через парк Пединститута к Центральному стадиону «Волгарь». На улице уже редкие прохожие понимающе наблюдают за шумной толпой, идущих вприпрыжку студентов по освещённым дорожкам парка.

На территории Центрального стадиона местные собаки вначале всполошились, вопросительно подняв и повернув в нашу сторону мордочки, но затем опять положили головы на примятую траву с выражением на мордочках типа – ходят тут всякие, шумно вздохнув при этом. Сторож стадиона не удостоил нас даже вниманием, продолжив свой сон.

Вот он уже берег Прямой Болды, проходим к бетонным ступенькам, плавно уходящим в воду, бросаем на берегу полотенца и входим в спокойную гладь протоки. Вода мягко обволакивает разгорячённое за день тело нежной прохладой. Отблески береговых огней делают воду почти чёрной. На противоположном берегу сквозь мглу виднеется пляж и растущие на нём заросли тальника.

Тихо без всплесков плывём к пляжу, горизонт неба сливается с водой, границы не видно совсем. В небе сверкают далёкие звёзды, а под тобой фосфоресцирующие точки перемещаются в разные стороны как маленькие блуждающие звёзды. Это светятся глаза рыб. Если тихо замереть на воде и не двигаться, то рыбки начинают щипать тебя за волоски на коже. Совершенно не больно, но очень щекотно, что вызывает смех.

Постепенно берег с пляжем приближается, вот уже под ногами нащупываем песчаное дно, она не ровное, в виде застывших волн. Выходим на песок – какое блаженство после дневного зноя. Над чашей стадиона всходит огромная полная Луна. Она невероятно больших размеров, присмотревшись на ней можно разглядеть чей-то профиль. Всё вокруг начинает отражать серебристо-жёлтый отблеск Луны, по воде побежали искорки лунных дорожек.

Хорошо на душе. Запрокинув голову, смотрю в бесконечную даль звёздного неба, здесь наблюдать за звёздами совсем не мешает свет городских фонарей. Пора в обратный путь. Проведя небольшую перекличку, отправляемся вплавь к ступеням стадиона. Рыбы испугано тараща светящиеся глаза, отплывают в сторону. Теперь мы уже как можно больше шумим и соревнуемся, кто быстрее доплывёт до берега, девчонки радостно визжат и не отстают от ребят.

Накинув полотенца, идём по территории стадиона, собаки уже не реагируют на нас никак, продолжают спать на влажной после полива траве. Утомлённый за жаркий день город уже спит, в окнах нет огней, форточки и балконные двери распахнуты настежь. Трамваи и троллейбусы уже давно в депо, на улице кроме нас никого. Чёрными тенями носятся между деревьями летучие мыши, пытаясь поймать на лету жучков и мотыльков, которые летят на свет фонарей парка.

Вахтёрша тётя Валя закрывает за нами двери общежития, мы шумно расходимся по своим этажам и комнатам. Нас там ждёт наша долгожданная кровать, уже не кажущаяся такой неудобной и жёсткой. Мы блаженно засыпаем, чтобы завтра опять продолжить подготовку к сдаче итоговых экзаменов.

♦ ТРУДОВОЙ СЕМЕСТР. ♦

Один из трудовых семестров Захару предстояло отрабатывать на Астраханском консервном заводе, заниматься переработкой сельхозпродукции. Перспектива провести летние месяцы в душной Астрахани не особенно радовала Захара, хотелось смены обстановки, да и дома он уже не был много месяцев.

Один из друзей Захара посоветовал ему узнать в профкоме института о студенческих отрядах, направляемых в другие города и посёлки нашей необъятной Родины. В профкоме института, у знакомой студентки старшего курса, Захар узнал, что формируется студенческий отряд от мехфака для работы на консервном заводе города Ахтубинска, но отправка его планируется лишь через неделю.

Взвесив все за и против, Захар решил, что лучшего больше не стоит ожидать. Жить буду дома, значит о пропитании меньше заботы, да и проезд на железнодорожном транспорте за счёт профкома института тоже не малая привилегия. Требовалось только согласие старшего студенческого отряда.

Старший студенческого отряда, Фатых Измайлович оказался довольно добродушным человеком, он без колебаний дал согласие на зачисление Захара в состав своей команды, при этом строго предупредив о необходимости соблюдать дисциплину поведения и не филонить. Осталось только решить вопрос с нынешним руководителем студенческого отряда Захара.

Чтобы не терять зря целую неделю трудового семестра, Захар записался на курсы тельферистов организованные на Астраханском консервном заводе. Через неделю уже ехал в поезде, в составе студенческого отряда мехфака, имея в кармане удостоверение на право вождения тельфера по территории завода.

Рано утром, наскоро забежав домой, бросив вещи, Захар убежал на построение студенческого отряда и оформления на работу. Глянув на удостоверение тельфериста, начальник отдела кадров только посмеялся, сказав, что у них на заводе только один исправный тельфер и минимум три тельфериста не у дел.

Студентов распределили по бригадам и начались трудовые будни. За проходной завода стояла целая вереница машин, гружённых сельхозпродукцией, растянувшись по всей длине улицы Маяковского. Автомобили и трактора с прицепами были загружены сотнями ящиков с помидорами, перцами, баклажанами, кабачками и морковью, в мешках везли лук.

Бригада Захара состояла из четырёх студентов, двое из которых не горели особым желанием сильно напрягаться на работе. Поселили их, как и остальных студентов отряда, в общежитие при консервном заводе, но по вечерам они уезжали домой в ближайшее село. В середине трудового семестра принесли медсправки о каком-то заболевании: «О воспалении хитрости» – прокомментировал Фатых Измайлович, и пропали почти до конца семестра.

Четвёртый член бригады Сашка, был совершенная противоположность этих двух бездельников. Поэтому часто ему с Захаром приходилось разгружать машины вдвоём.

Обычно один из членов бригады шёл на проходную, где садился в кабину очередной машины и направлял её к месту разгрузки после взвешивания на автомобильных весах, записывая полный вес автомобиля или трактора. Машина занимала своё место у целого ряда огромных ванн, по которым с сильным напором текла вода. Продукция отмывалась, потоком воды продвигалась к транспортёрной ленте, а дальше доставлялась в цех обработки для дальнейших технологических процессов. После разгрузки машину опять загоняли на весы и записывали уже вес всей тары, а полученный вес разгруженной продукции записывали в рапортичку, которую предстояло сдавать в конце рабочего дня учётчику.

Учётчиком был Петрович, высокий мужчина лет сорока пяти. Видя усердие в работе Захара и Сашки, он иногда предлагал добавить поднос поддонов пару километров, работу – которая тоже оплачивалась. На удивлённый вопрос бухгалтера: «Петрович, у нас вся территория консервного завода пару километров, – Петрович невозмутимо отвечал, – а они кругами поддоны носили, кругами».

Питался Захар следующим образом: завтракал он дома, рано утром шёл на остановку, где его подбирал ведомственный автобус консервного завода, а в обед он шёл в ближайший продуктовый магазин, расположенный напротив проходной завода, где покупал булку свежеиспечённого хлеба. Сашка в это время шёл в цех переработки продукции, где работницы разрешали ему набрать пару железных банок только что сваренной кабачковой или баклажанной икры, баночку обжаренной моркови. Банки ещё не прошли закатку и обработку автоклавом, поэтому аромат свежайшей продукции был просто божественный.

Захар с Сашкой усаживались на краю обрыва, за забором консервного завода, ели ароматную и вкуснейшую икру с хлебом и смотрели на речку Ахтуба. После сытного обеда можно было, и поспать с пол часика тут же на травке.

Через реку Ахтуба протянулся железнодорожный мост, по которому локомотив тащил вагоны загруженные солью в речной порт Петропавловки для погрузки её на огромные баржи. Под горой стояло странное сооружение в виде средневековой башни с зубцами вдоль крыши. Это была насосная консервного завода, подающая воду для нужд производства. Вокруг неё рабочие насосной станции организовали небольшой фруктовый сад, благоухающий ранней весной ароматами цветов абрикос, вишни и яблони.

Прямо под территорией консервного завода на воде урчал механизмами плавучий консервный завод, вокруг которого стояли понтоны гружённые ящиками с помидорами. Здесь их перерабатывали на томатную пульпу, из которой готовили томатный сок и знаменитую на весь Советский Союз астраханскую томатную пасту.

После окончания рабочего дня, по заводскому гудку, означавшему окончание очередной смены, Захар с Сашкой шли сдавать рапортичку, умываться, переодеваться и на заводском автобусе уезжали домой на ужин. Утром рабочий день опять начинался с заводского гудка.

Отработав пару недель в дневную смену, Захар и Сашка получили предложение от Петровича, поработать на плавучем консервном заводе, но там смены чередовались, нужно было работать одну неделю смены только в ночь, одну неделю смены только в день. Захар с Сашкой согласились, тем более им в бригаду добавили четырёх студенток. Задачей Захара и Сашки было установить понтон с помидорами напротив погрузочной ленты и разгружать ящики в приёмник, а девчонки-студентки стояли контролёрами у транспортёрной ленты и убирали с неё лишний мусор в виде веток и некондиционные помидоры.

Если на транспортёрную ленту попадала мокрая мышь или лягушка, то окрестности оглашались диким визгом и криками девчонок. Мышь или лягушка старались самостоятельно сбежать с транспортёра, но иногда прыгали прямо под ножи измельчителя и превращались, после варки и автоклавирования в ароматный томатный сок или томатную пасту.

Ближе к осени неожиданно зарядили дожди, и продукции стало поступать значительно меньше. К бригаде Захара пришёл Петрович и привёл с собой шесть человек студентов, стал объяснять задачу. Оказывается, в посёлке Старица, скопилось большое количество ящиков с помидорами, а нанятая бригада грузчиков разбежалась и запила на неделю после полученного аванса.

Бригаде предстояло доехать до посёлка на речном буксире, где загрузить хотя-бы пару барж продукцией, чтобы обеспечить работу консервного завода. С самого утра моросил мелкий нудный дождик, на небе не было даже намёка на просветление, холодный туман стелился над самой водой, тёплая каюта речного буксира показалась раем.

Экипаж речного буксира состоял из капитана, механика и матроса, которого после вчерашнего обильного возлияния сегодня одолела мания чистоты. Он всю дорогу усиленно поливал палубу забортной водой, тер её шваброй, кажется, стараясь отмыть её до железа. Один раз он даже, очевидно от усердия, налил воды даже в сапоги вышедшего на палубу механика. На что тот дико матерясь, скрылся опять в машинном отделении.

Капитан буксира мужественно держался за штурвал буксира и остекленевшими глазами смотрел строго вперёд, за всё время нашего путешествия, не произнеся ни слова. Душное тепло натопленной каюты, мерный стук дизеля окончательно сморил студентов, казалось, они плывут не по реке, а летят на мягких облаках прямо в небеса.