Тени разума

– Нет. Совсем нет.

Он оценивающе глядит на меня. Улыбка исчезла, сравнялась с землей. Землей, которая совсем скоро окутает его всего.

– Вы можете обратиться за помощью. Сейчас есть такие технологии, при которых вполне реально жить. Реально. Однако, вам следует рассказать обо всём.

Он вновь отдаляется и наполняет новый бокал.

– Они признают, что вы были в состоянии аффекта. Не посадят, а будут лечить. Потом пропишут лекарства. Принимая их… можно жить.

Я уговариваю его и теперь, когда он тихонько посасывает виски, глядя сквозь меня, куда-то прочь. Будто в ту дыру от ножа, которая должна появиться в моей груди с минуты на минуту, если я не захлопнусь.

– Почему… – он глядит на меня, – почему вы сами не рассказали им всё?

Я моргаю. Не быстро, не медленно. Моргаю по обыкновению, собираясь с мыслями, хотя внешне никак не проявляю, не показываю своей бурной умственной деятельности.

– Это не моё дело.

– Что же вы тогда делаете здесь?

– Пытаюсь не дать вам умереть. Наверное, делаю свою работу.

Он морщит губы, отводит взгляд. Смотрит на нож, я это замечаю и молюсь ногам, чтобы те были наготове, в случае чего, отскочить на несколько метров назад. Пёс сидит рядом с ногой хозяина и поглядывает то на меня, то на него, изредка наклоняя маленькую шерстяную голову в бок.

Он делает глубокий вздох. Грудь приведена в порядок, стакан опустошен, как и бутылка.

– Ладно.

Я чуть видно поднимаю брови, не сводя с него глаз.

– Ладно, я… – он поднял голову и поглядел на верёвку, в которой, если бы не я, должен был болтаться его остывающий труп. – я отложу это.

– Лезть в петлю? – уточняю я, хотя сам уже спешу будто убраться поскорее с этого дома.

– Вы хорошо делаете свою работу, – кивает он, устало улыбаясь.

Мы просидели еще пару минут в молчании. Я в основном глядел на собаку, а та – на меня. В голове моей один вопрос. Тот же вопрос, что на месте уже полдня. Именно с времени того приёма, оказавшегося уникальным в моей карьере.

Наконец, он поднялся и почесал свою голову.

– Устал я что-то, думаю, вам пора.

Я машинально встал. Ноги не подвели и чувствовали себя довольно бодро, намного бодрее меня самого.

Коридор, стены, картины. Пока он провожал меня к выходу, я разглядывал то, что на них нарисовано. Обычные, незапоминающиеся изображения. Где-то обычные пейзажи, где-то интересные картинки. Стены однотонные, но в полумраке не разобрать, какого именно цвета.

– Я могу проведать вас, – я оглядываюсь на своего клиента, как только оказываюсь на пороге главной двери, не той, через которую заходил в дом. – Допустим, завтра.

– Это очень любезно.

Ещё бы. На самом деле, именно в эту секунду, я будто забыл, кто передо мной стоит. Если не вникать в контекст, не проживать вторую часть сегодняшнего рабочего дня, я бы мог подумать, что это обычный человек, столкнувшийся с депрессией, потерей близких, обычной бедой, что называют повседневной тяготой.

Над входной дверью не работает фонарь, поэтому я практически не могу разглядеть его лица, а темнота рисует мне страшные образы. Хотя это всего лишь плод фантазии уставшей головы.

Лицо впереди просто устало, тихо улыбается в знак дружелюбия. Ведь не меня он застал совсем недавно с своей девушкой. А значит, я волен был идти куда вздумается.

Сев в машину по дороге домой, я долго ещё не мог забыть его мокрых глаз, разбросанных по кухне бутылок алкоголя, крепкой верёвки. Может быть, он меня лишь спровадил, а после вновь полез в петлю. Нога моя приподнялась с педали газа, машина стала замедляться. Впрочем, если это и так, то… я сделал всё, что мог, – решительно киваю я, и машина продолжает свой путь.

Глава 2. На повестке дня

По офису распространяется свежий воздух, а дверь не заперта. Всё указывает на то, что Кейт уже на рабочем месте и не перестает ни на день меня огорчать. Хотя я и не огорчился бы её опозданию или хоть маленькой ошибке. Мы все люди. Я и сам совершал кучу ошибок, и даже рад этому. Где бы я был, если бы не все они? Добился ли я того, что имею? Или добился бы большего?

– Доброе утро, – уже как ритуал, звучит мне навстречу.

– И вновь десятка по успеваемости. Я всё больше сомневаюсь, что ты человек, Кейт, – пытаюсь шутить, хотя это выходит, как мне кажется, сдавленно и натужно.

Она и это замечает. Глядит на меня, пока я направляюсь к своему кабинету, со стойки ресепшна, даже забыв предложить утреннюю чашечку кофе. Мы пересекаемся взглядами, но даже теперь она не отводит глаз. Нет, это даже не влечение и не флирт. Она вновь анализирует меня. Я и моргнуть не успел, как превратился из её наставника в подопытную крысу.

– Каков ваш диагноз? – паясничаю я, отведя первым взгляд на дверь и замедляя шаг, чтобы не влететь в нее на всех порах.

– Это вновь он, – невинно произнесла Кейт.

– От тебя ничего не скроешь, юный следопыт, – я открыл дверь в свой кабинет, но зацепил её стулом, чтобы она не закрылась сама по себе. Пусть я и не хотел продолжать этот разговор, общество молодой Кейт меня затягивало с ног до головы. Я не хотел с ним расставаться, пусть возможным это было лишь до первого сегодняшнего клиента.

Кинув на диван наполовину пустую сумку, которую ношу я с собой от машины до офиса и обратно лишь затем, чтобы не идти с пустыми руками, я падаю в кресло. В офисе практически сразу появляется моя «секретарша» с горячим кофе в руках. Именно тем капучино, который я прошу ее сделать каждое утро. Ещё одно дело доведено до автоматизма, не требует моего непосредственного вмешательства.

Учтивый кивок. Первый глоток. Ожог горла. Ещё один.

– Вы должны рассказать мне о нём.

– Должен? – к сожалению, я обжег не её, а лишь своё горло.

– Да, это пойдет на пользу моим навыкам.

Она настойчива, напориста, уверена. Этого не хватает многим молодым специалистам, хоронящим талант в гробу скромности. Я гляжу на неё исподлобья всего с секунду. Медленно откладываю горячую кружку на деревянный подстаканник с надписью «Спасение в разговоре» и гляжу на неё, скрестив руки на груди.

– Вчера вы навещали его? Я видела адрес.

– Только не говори, что ты была там, – беспокойство само лезет из моих глаз, а руки медленно потеют.

– Нет, – протянула она, – его договор с адресом. Вы не убрали, когда нашли.

Истинный детектив. Вот только я не учил её этому. Все мои наставления, уроки касаются деятельности психолога, а не того, чем я занимался вчера во второй половине дня. Хотя, может быть, во всех этих уроках на подсознательном уровне зашиты интерес и любопытство к каждому человеку. Именно они и помогают довольно хорошо делать свою работу, будто клиенты – твои родственники или близкие друзья. В некоторых случаях, правда, интерес и любопытство бывают неуместными и чересчур большими, а также чудовищно ненасытными.

– Я расскажу тебе, только позже. Думаю, на обеденном перерыве. Можем сходить в одно местечко, здесь, неподалёку.

Я пригласил её на свидание? До этого момента всё наше общение было сосредоточено лишь в этих стенах. Теперь же мы должны были выбраться в какое-то место и разговаривать там, сидя за одним столом. О чём я говорил, если сам ни в одном из ближайших «местечек» никогда не бывал?

– Хорошо, ловлю на слове, – она улыбается и только теперь удаляется прочь, добившись своего.

Готовиться долго не пришлось. Совсем скоро мой кабинет, как проходной двор, стал видеть лица то одного, то другого. И слушать. Слушать проблему за проблемой. Мне удалось даже отвлечься. Уже на втором клиенте я полностью был сосредоточен на работе, а не на размышлениях о чём-то ушедшем в прошлое. Ни на вчерашнем убийце, ни на разговорах у него дома, ни на попытке самоубийства. Я вновь был психологом, а не детективом. Вновь вернулся в свою стезю, в которой нет места всяким сомнениям, страху.

Стрелка на часах неумолимо шла вперёд. Теперь же, когда я взглянул на неё впервые за сегодняшний день, то сразу вспомнил Его. Я не обрадовался, но в тот же миг вспомнил об обеде с Кейт. Эта новость меня вновь отвлекла, даже от того, кто сидел передо мной и распинался уже полчаса о своём «кризисе». Время, время, время. Иногда я, конечно, вставляю вопросы, но по большей части он говорит сам. Это мне на руку.

– Всего доброго! – доброжелательный тон Кейт разносится по кабинету под звук закрывающейся двери. Приёмная пуста – пока никаких клиентов. Я стою в дверном проёме своего кабинета, опершись плечом и гляжу лишь на неё – мою ученицу.

– Можем идти, только захвачу пиджак, – с этими словами я сразу же оборачиваюсь, хватаю вещь и направляюсь вон.

Совсем скоро мы оказываемся в приторном местечке, садимся за один стол у окна. Это милая кофейня, хотя ни мне, ни Кейт здесь не нравится. Это я замечаю по её глазам.

Вдруг она смотрит на меня после того, как уже уселась. Брови принимают вопросительное выражение. Я и забыл, с кем сюда пришёл. С любым другим человеком это прокатило бы, но только не с этой ящейкой.

– Да, я здесь никогда не бывал, – подтверждаю я и улыбаюсь.

Кейт усмехается, кладёт руки на стол и слегка наклоняется вперёд.

– Ну что? – она смотрит прямо мне в душу, будто пытаясь заставить меня говорить с закрытым ртом. Нет, мне вообще говорить не нужно, она сама вытянет это из моей головы.

– На самом деле, я до последнего не хочу с тобой этим делиться.

– Не хотели бы – не делились, – упрямо заявляет она.

И то верно. Я тяжело вздыхаю, будто от меня сейчас зависит очень многое. На самом деле, чего я боюсь? Сломать ей психику? Она сама пришла в такую профессию.

– Он зарезал свою девушку и её любовника, когда застал их вместе в своём же доме.

Да, я решил не тянуть. Если этому и суждено случиться, то лучше так. Когда хочешь отрезать руку, чтобы освободиться из наручников, один удар топором лучше пиления ножом.

Кейт шокирована – это всё, что я могу сказать о её реакции. Она даже не сразу меняет своё положение, а зависает так, будто управление телом теперь – последнее дело, сначала нужно уложить всё в голове. Впрочем, глаза она не выпучивает, не раскрывает рта, не ужасается, не прикрывает лицо ладонью. Это всё настолько раздражающе выглядит, что я просто счастлив теперь, когда не наблюдаю подобного на её спокойном, как тихая гавань, лице.

Прошло пару секунд. Она выпрямляется, ёрзает на месте, откидывается на спинку кресла. Но ни на секунду не отводит взгляда от моих глаз, как и я – от её. Мы общаемся так – считываем сведения с поверхности роговиц очей друг друга. Подобным образом проходят несколько минут, в которые к нам успевает подойти официант, а я – сделать заказ за обоих. Как только он отходит, моя собеседница будто отмораживается:

– Он сам признался в этом вчера?

– Просто пришёл ко мне на приём и просто признался.

– Теперь я понимаю, почему вы так себя повели после его ухода. Но… у меня куча вопросов, – она вновь нахмурила брови.

– Я даже догадываюсь, каких.

– Почему вы… ты, – она поясняет, – теперь, когда мы оба знаем о таком, я не вижу смысла общаться на «вы».

Я одобрительно кивнул.

– Почему ты не вызвал полицию? И адрес… узнал его, чтобы сообщить полиции? Вчера после работы ты ездил в полицию? Они его задержали?

Я перевожу взгляд на сидящих за соседним столиком. Ответ мне даётся нелегко, ведь в первую секунду я даже не понимаю своих мотивов. Как обосновать свои действия, если ты сам не знаешь этих самых обоснований?

– Я не обращался в полицию. – Я вернул на обеспокоенную Кейт свои глаза. Она вновь в недоумении хмурит брови. Пусть это выходит мило и забавно, я продолжаю, – Адрес нужен был мне, чтобы знать, куда ехать.

– Вы были у него?! – голос её практически срывается не то от любопытства, не то от волнения.

– Я разговаривал с ним.

Вот. Теперь она выпучивает свои глаза.

– Зачем? О чём с ним можно было говорить?

– Кейт. Я не оправдываю его, ни в коем случае, но… – я вновь отвожу глаза, после оборачиваюсь, чтобы убедиться, что рядом никого нет, что никто не подслушивает нас. – я не смог сдать его, потому что… потому что на самом деле не считаю его виновным. То есть нет, он, конечно, убил, и не имел права этого делать, но, – я запрокидываю голову вверх – может быть, на потолке будут объяснимые ответы.

Кейт молчит. Она не вскакивает и не бежит в полицию прямо сейчас, размахивая руками и крича об услышанном по всей улице, за что я ей уже благодарен.

– Ну и место ты выбрал для таких бесед, – она тоже озирается по сторонам.

– Давай уйдём, – я достаю бумажник.

Как раз к нам подходит официант.

– Заверните нам с собой, – прошу я его.

Совсем скоро мы вновь оказываемся в родном офисе, где нас точно никто подслушивать не станет. Даже стены. Они и так уже всё знают.

Пока ждали заказ, по дороге назад, мы не проронили ни слова. Об этом и не поговоришь просто так. Наконец, мы уселись прямо в моём кабинете, достав еду из пакетов.

– Я не знаю, не знаю, что делать.

Кейт глядит на меня. Вновь анализирует, а может, просто думает сама.

– Тебе кажется всё однозначным? По твоему мнению он полностью плохой? Не имеет совсем оправданий? Даже каплю?

Кейт вновь непоколебима, но теперь меня это более изводит. Почему она молчит? Скажи ты хоть что-нибудь!

– Он…

– Представь! – я перебиваю её неуверенный тон и практически вскакиваю из-за своего рабочего стола, из-за чего еда чуть ли не переворачивается на компьютер, – ты приходишь домой, к своему любимому. А там он, но не с тобой. С другой. И ты видишь, как им хорошо вместе, как они предаются лишь друг другу всецело. Что ты почувствуешь?

– Состояние аффекта – смягчающее, но не отменяющее наказание полностью. Это всё же был он, за него его телом никто не управлял.

– Ответь на вопрос. – Требую я.

Я добился того, что моя ученица и вовсе отвела глаза в сторону. Она глубоко вздохнула, наверное, представляя в своей голове картину, описанную мной.

– Я бы просто ушла, – она возвращает ко мне свои холодные в некой мере голубые глаза.

– Ушла, – утвердительно повторяю я и присаживаюсь на своё место.

– Это не наша работа. Судить людей за проступки. Именно поэтому этим должны заниматься другие люди.

– Поэтому? Почему?

– Потому что мы, психологи, можем оправдать людей за любое действие.

Интересный вывод.

– То есть ты предлагаешь его сдать?

– Это будет правильно.

– Я ему предложил. Сказал, что сдаться самому будет выгодно. Он хотел… я его застал в петле. Вчера он хотел совершить самоубийство.

– Тем более, – она более оживлённо ёрзает на месте, – тем более нужно как можно скорее сообщить о нём, пока он не…

– Если он захочет, то сделает это и в камере. Это уже его дело.

– Его дело? Да он под тем же стрессом, что и убил, пытается убить себя. Мы должны его спасти. В этом же работа психолога. Спасти.

– Если он не хочет спасения…

– Он пришёл сюда. Почему по-твоему?

– Я думал об этом. Думал о том, что должен сообщить в полицию ради его же блага, но… может быть, мы не должны вмешиваться.

Кейт не перебивает меня, не прерывает мой неуверенный голос, а только глядит с недоверием и непониманием. Я читаю это в её зрачках, сверлящих меня жестоко и беспощадно. В них нет ни капли чего-то тёплого. Всё давно остыло, будто еда у открытого окна.

Я сдаюсь. Просто отвожу в сторону взгляд и откидываюсь на кресле. Не хочу больше смотреть ни на кого, однако в тот же миг понимаю, что соскучился по её глазам, глазам единственного человека, который может мне сейчас помочь.

– Я говорила о Брейди? Он мой сосед, а ещё мы часто видимся в кофейне у моего дома. Сегодня утром я застала его ужасно невыспавшимся, не похожим даже на самого себя. Конечно, он делится со мной очень многим, мы давние друзья, – Кейт впервые усмехается за всё время своего повествования. Я понимаю, она подводит к чему-то. Весь этот рассказ явно не с хорошим концом, и улыбка, возникшая на её лице всего на мгновение, – явно неуместна. Теперь она смотрит не на меня, а на свои руки, опустив слегка голову. Я же изучаю её досконально – в моей власти каждый нерв, каждый мускул, каждая мышца лица. – Он был на вызове. Посреди ночи его подняли, потому что обнаружили труп молодой девушки.

На последнем слове я теряю дар речи, мой сосредоточенный взгляд превращается в недоуменный, с оттенком страха и ужаса.

Кейт подсознательно понимала, что такой рассказ не оставит меня равнодушным, не в данном контексте. Она сразу же поднимает свои глаза и упивается тем, что видит.

– Где?

– В северном парке, – незамедлительный ответ, и ещё больше эмоций на моём лице. Этот парк через пару улиц от Его дома.

Я опускаю глаза на стол, остывшую еду, к которой не успел прикоснуться. Неужели мои мысли, мои опасения теперь вылились в это… Стрелка часов необычайно громко отщелкивает каждую единицу времени, каждую щепотку жизней, которые всё ещё идут, но могут оборваться в любую секунду.

Не теряя больше ни мгновения, я поднимаюсь с места и направляюсь к двери, даже не прихватив с собой бесполезного чемоданчика.

– Куда ты?! А как же клиенты? – Кейт подрывается тоже.

– Остальных примешь ты, – бросаю я, поручая Кейт всех своих клиентов. Раньше это было непозволительной роскошью, но теперь все эти приёмы оказались никчёмными и бесполезными. Сейчас на кону жизни людей, коих я подверг опасности. Смертельной опасности. Просто потому что доверился, просто потому что посочувствовал… монстру, потерявшему остаток человеческого облика.

Кейт пыталась остановить меня, бросала вслед какие-то фразы, однако я её больше не слышал. Лишь какие-то отголоски звуков, похожих на её мелодичный голос, доносились мне в спину, цепко впивались, царапали до крови. Это всё мне было нипочём, ведь куда больше ран я мог нанести себе сейчас сам.

Пока я шел до машины, всё делалось на автомате. Достать ключи, открыть дверь, повернуть ключи в замке зажигания, нажать на педаль газа. Я полностью ушёл в себя, практически забыв о том, что нужно как-то принимать участие в своих действиях. Мысли колоколом отдавали в моей голове, грозя расколоть её на части изнутри.

Звук стирающейся, плавящейся резины. К сожалению, запах до меня не доходил. Я гнал что было мочи, будто знал, что если не успею всего на пару минут, то ему удастся скрыться, исчезнуть и больше не ответить за свои поступки.

Теперь я видел всё чётко. Видел перед собой ту картину, о которой говорила Кейт, смотря на меня непонимающим, недоверчивым взглядом. Неважно, кем Он был раньше. Неважно, насколько добропорядочным Он считался. Важно, кто Он теперь. Убийца. Монстр. Знающий лишь вкус крови.

Он будет убивать. Отныне он – наркоман, которого невозможно отучить, ведь он подсел на самый сильный наркотик. Он будет убивать. Теперь я вижу его лишь с кровью на лице и ножом в руках. Он будет убивать. Я должен его остановить.

Машина затормозила в сантиметре от бордюра, чуть не вскочив на него. Я рванул вперёд. Газон, дорожка, дверь. Я принялся стучать, нет, тарабанить по дереву.

Секунда. Тишина. Секунда. Тишина. Я стоял всего пару мгновений, однако мне всё казалось, что я здесь уже целую вечность, столько, сколько потребуется ему на побег. Уши мои прислушиваются к посторонним звукам, ища треск разбивающегося стекла, скрип задней двери, лай собаки.

Тишина. Нет. Я больше не могу. Рука быстрее глаз падает на ручку. Дверь даже не заперта. Она с лёгкостью поддаётся мне и впускает в обитель. Я не сразу решаюсь войти, а только всматриваюсь в темный коридор и знакомые стены. Ко мне навстречу не выбегает собака, что уже меня настораживает.

Оглядевшись по сторонам, я всё же ступаю вперед. Иду осторожно, то и дело оглядываясь на входную дверь, проверяя, не закрылась ли она сама собой. Тишина начинает угнетать меня, а нос сам перестаёт дышать в предчувствии трупного запаха, разносящегося от тела, беспомощно болтающегося на верёвке. Подобное зрелище довольно живо рисуется у меня перед глазами.

Меня вмиг охватывает ощущение опьянения. Я хочу побыстрее открыть дверь и увидеть содержимое, но тело моё будто двигается в замедленной съёмке. Так действует страх, парализовавший мой рассудок. Либо наоборот.

Ручка. Кровь на стенах, части человеческих тел везде. Дверь. Сломанный второй позвонок, разорванный спинной мозг. Гуманная смерть.

Ничего. Ничего из представленного мной. Пустая кухня и только писклявая собака бросается ко мне навстречу, немного испугав в первую секунду. Я захожу внутрь, осматриваюсь. Опустошенные бутылки алкоголя. Бардак. Петля. Всё на прежнем месте. Именно так, как было, когда я уходил.

«Где он?», – раздается в моей голове, но в следующую секунду я слышу шаги. Они тихие, осторожные, но прекрасно уловимые. Я, инстинктивно пригибаясь, беру в руки бутылку. Это единственное мое средство обороны.

Шаги всё громче, собака отрывается от меня и, заинтересованная новым гостем, первая покидает кухню. Я, спрятавшись за тумбой, лишь ожидаю и молюсь.

– Эй! Руки вверх!

Это не его голос! Я в тот же миг поднимаюсь в полный рост.

В дверном проеме стоит темнокожий человек с пистолетом в руках. Мужчина лет 30, спортивный, ухоженный. Он оглядывает меня с ног до головы, нахмуренным, практически сердитым взглядом, а после смотрит в глаза.

– Джейк? Психолог?

– Верно, – я только теперь вспоминаю про бутылку и роняю её на пол. К удивлению, она не разбивается.

Незнакомец убирает оружие и вздыхает.

– И зачем же вы полезли сюда? Сами, – он явно ждёт от меня объяснений, но меня это даже задевает.

– А вы… – я с недоверием всё же поглядываю на того, кто совсем недавно наставлял на меня оружие. Впервые в моей жизни.

– Брейди Андерсон. Мне позвонила Кейт, она была очень взволнованна.

– Она рассказала вам что-то? – я и сам удивился этому вопросу.

– Только то, что вы в опасности. Она сказала, что вы сами всё объясните. В чём опасность?

Передо мной вновь выбор. И вновь в этом выборе замешан мой клиент, которого я не нашёл.

– Мы можем выйти на улицу? – я оглядываюсь по сторонам. Не совсем понимая предложения, Брейди соглашается, не задавая лишних вопросов.

Однако он всё ещё ждёт объяснений. И пока мы идем по темному коридору, я должен успеть обдумать всё. Говорить или нет.

У своей машины я вижу полицейский автомобиль.

– Сегодня выдалась ужасная ночка?

Брейди смотрит на меня с недоверием.

– Кейт рассказала о трупе молодой девушки.

– Ах, вы об этом, – он кивает и отводит глаза в сторону. – Не понимаю я этих уродов. Вы бы видели, весь живот изрезан. Работал не профессионал, но явно делал это с особой жестокостью. Не остановился, даже когда она умерла.

– Разве следствию можно разглашать такие подробности?

– Вы друг Кейт, она говорила о вас. А друзья Кейт – мои друзья. Это чисто между нами.

– Я думал, что в дом кто-то проник. Я ошибся.

Тишина. Брейди смотрит на меня изначально вовсе без эмоций. После глядит сквозь меня на дом, а после – вновь на меня. Я же не отвожу ни на секунду своих глаз от его. Он должен понять, что я ничего не скрываю. Хотя это не помогает. Я всё же вижу в его глазах недоверие.

Однако, предъявить ему нечего. Спустя ещё несколько секунд молчания он кивнул и слегка улыбнулся.

– Ладно, всегда рад помочь.

– Вы найдете убийцу?

– Конечно, – заверяет он меня, уже направляясь к дороге.

Я провожаю взглядом его машину, пока разноцветные мигалки не скрываются из виду. Он наверняка что-то заподозрил. Наверняка, пробьёт, кто владелец этого дома, а потом… как минимум, скажет об этом Кейт.

Закусив губу в смутных раздумьях, я поглядел ещё раз на дом, закрыл за собой дверь и направился к машине. Делать мне здесь больше нечего.

Впервые за сегодня эмоции отпустили меня, а чувство голода взяло верх. Живот бесперебойно урчал, прося, умоляя вбросить в него всё то, что осталось в родном офисе, куда я теперь и направлялся.

Приёмная, в которой сидел один человек, ожидая своей очереди. За ресепшеном никого – я гляжу на часы. Время приема клиента, наверняка она в кабинете.

Только теперь я будто осознал, что клиенты приходили и записывались именно ко мне. Если меня там нет, появятся вопросы и раздраженные лица. Быстро поздоровавшись с сидящим в очереди, я поспешил к двери, постучал и тихо открыл её. На меня сразу обратились взгляды моей сотрудницы и женщины лет 50. К счастью, она не была моей постоянной клиенткой. Я извинился, кивнув головой, и закрыл дверь.

Присев рядом с мужчиной, уткнувшимся в журнал, я стал ожидать, будто сам теперь был клиентом. Легкая улыбка проскочила на моём лице в ответ на такие мысли. А ведь и правда. Я бы не отказался от помощи, тем более, если эту помощь будет оказывать Кейт.

Вмиг в моём сознании зародилось, задержалось и быстро испарилось лицо красивой девушки, с которой я был знаком уже… уже целый год. Каждый рабочий день мы встречались в этом месте. Каждое утро она приносила мне самый вкусный кофе, пусть тот и был заварен кофемашиной. Каждый вечер я прощался с ней, уходя первым – она еще оставалась, чтобы прослушивать мои записи, делать выводы, учиться.