Владыка забвения: Железная Воля

Маленькая демоница, очарованная видом, наклонилась ближе к земле и заметила крошечное существо, неведомое ей ранее, сновавшее между зеленых стебельков. Его твердый панцирь поблескивал на свету, а шесть маленьких лапок быстро перебирали землю, неся тело с огромными рогами, которые казались непропорционально большими для такого крохотного создания.

– Норт, смотри! Это жук-демон? – Мари с восторгом схватила жука лапками вверх, разглядывая его, как чудо из сказки.

– Нет, это просто какой-то жук… – Мальчик бросил безразличный взгляд, вспомнив мертвых насекомых, которых он так старательно пытался оживить ради одобрения отца. В его голосе слышались нотки усталости и раздраженности.

Внимание Нортона переметнулось высоко вверх, на массивные кроны деревьев. Они казались такими огромными, что в их окружении дети выглядели крошечными и уязвимыми. Мальчик непроизвольно сжался, ощущая холодок страха.

– Нам нужно найти укрытие… Оставаться здесь небезопасно. – Он достал из рюкзака пару пушистых розовых фруктов и дал один Мари. – Подкрепись…

Так они и продолжили путь, жуя сладкие плоды по пути. Больше не бежали, не рвали к свободе – она была здесь, прямо перед ними!

Хворост шуршал под ногами, перемешиваясь с веточками, листьями и шишками. Дети то и дело швыряли ногами камни друг другу, сопровождая побег некой негласной игрой. Даже такое простое действие могло унять их тревогу.

Вскоре появился ветхий домик, на первый взгляд давно заброшенный. Возможно, это было прошлое место обитания какого-то старого знахаря или отшельника, чей дух давно покинул физическую оболочку.

– Остановимся здесь. Сможем отдохнуть и нормально поесть. – Скомандовал Нортон, уверенно направляясь к дому и ведя за собой еле волочащую ноги Мари.

Не привыкшая к физическим нагрузкам, демонесса была истощена и клевала носом прямо на ходу. Утреннее возбуждение давно спало. Теперь ее не интересовали ни жуки, ни птицы, ни огромные деревья. Мальчик достал нож и тихонько открыл дверь, которая оказалась незапертой. Это его насторожило, и он ступил на скрипучую половицу. Дом был старым и пропахшим сыростью.

– Мари, я не уверен, что тут действительно никто не живет, – сказал он, переводя взгляд на маленькую кровать с сырыми от влаги одеялами, по которым полз слизняк. Его нос сморщился от брезгливости, как и нос сестры.

– Выбирать не приходится, – ответила девочка.

В домике они нашли отсыревший старый чай и посуду. Растопить печку было бы глупым решением, поэтому мальчишка отправился искать место, где можно было бы развести костер так, чтобы остаться незаметными.

Чуть поодаль он обнаружил просторный сарай, которым давно не пользовались. Там влага не пробиралась так сильно, и, собрав камни, он начал укладывать место для костра: выгреб все деревяшки вокруг как можно дальше, в лесу собрал хворост и сухие листья, а затем отправился на поиски дичи.

Мари с любопытством осматривала их новое пристанище. Простая деревянная мебель, явно созданная руками обычных ремесленников, была украшена замысловатыми резными завитками, придававшими ей особый шарм. Несмотря на то, что в их поместье она видела вещи куда более изысканные и дорогие, сейчас ее впечатлило мастерство человека, который с таким вниманием и заботой воплотил свое искусство в этих простых предметах. Для нее, привыкшей к роскоши, эта простота казалась чем-то завораживающим.

Она встала на носочки, с легким усилием потянулась к дверцам шкафчиков и осторожно открыла их. За вырезанными завитками прятались полочки, на которых стояли различные пузырьки с зельями, покрытые тонким слоем пыли. Любопытство взяло верх, и Марианна потянулась к одной из баночек, аккуратно приподняв ее.

– Если тут кто-то живет, то он ужасный неряха! – Не увидев ничего интересного, демоница поставила снадобье на место.

Чуть порыскав в ящиках, Мари наткнулась на стопки разной одежды. Среди нее она выудила пару плащей. Они были значительно великоваты для детей, но сейчас годилось все, что могло помочь скрыть их рога. Девочка прикинула, что в пути такие вещи могут оказаться на вес золота. Оглядев шкаф, она нашла старую вместительную сумку, которую решила взять с собой – идеальное решение для хранения всего, что может понадобиться в дороге.

***

Тщетно пытаясь поймать прыткого кролика, Норт размахивал кухонным ножом, но каждое его движение было слишком медленным для ловкого зверька. Осознав, что тратить силы впустую не имеет смысла, он решил вернуться и еще раз обыскать окрестности, надеясь найти что-то полезное. По дороге он срезал пару грибов, которые попались ему на глаза. Благодаря своему обучению в зелях и науках, связанных с магией, он хорошо знал, какие грибы пригодны для еды, отравления, создания лекарств или зелий.

Возвращаясь назад, Нортон вдруг заметил, как из-под земли робко выглядывает несколько крошечных морковок. Они были далеко не идеальны – маленькие, едва успевшие сформироваться, с неровной кожурой, но это была находка, которую нельзя было игнорировать. Он аккуратно выдернул их из земли, чувствуя на пальцах влажную почву.

Пройдя еще несколько шагов, Нортон уловил слабый звук, словно где-то рядом шелестели листья или ветер играл с травой. Прислушавшись, он осознал, что это было журчание воды. Неужели ручей? Оставив собранную морковь, он ускорил шаг и вскоре обнаружил небольшой, едва заметный поток, пробивающийся сквозь корни деревьев и камни.

– Мари, я нашел нам еду и воду! – Мальчик запрыгнул в домик и с улыбкой показал сестре своих находки. В его кофте, свернутой в подобие гамака, лежали грибы и морковь, а на поясе висели влажные фляги.

– Тебя так долго не было! Я испугалась! – Почти заплаканная девочка бросилась на шею брата.

– Прости, я пытался поймать кролика, но сделать это кухонным ножом не удалось. Я и не заметил, сколько времени прошло. – И правда, когда Норт посмотрел на небо, он заметил, что Игнис уже сдвинулся с зенита. – Идем, позавтракаем или пообедаем… – хихикнув, мальчик повел сестру в сарай и, пару раз чиркнув спичками, с легкостью разжег сухой хворост с листьями.

В казан, найденный в доме, демон набрал воды, сполоснул в ней овощи, затем аккуратно нанизал их на заостренные ножом веточки и уложил прямо в угли. Через некоторое время близнецы подкрепились свежеиспеченными морковью и грибами. Расстелив пару самых сухих одеял, которые только смогли найти, они улеглись спать. Дети прижимались друг к другу, чтобы согреться. Так как сейчас был очередной дождливый май, спать на голом полу в старом, шатающемся от ветра сарае было прохладно. Одеяла их особо не спасали, скорее помогали не отдавить себе косточки на твердой земле.

Фебус медленно скользил за горизонт, словно унося с собой все тревоги и печали, что еще недавно тяготили юные сердца. Двое беглецов, наконец оказавшихся в безопасности, спали крепким сном, пока Игнис еще час освещал мир в багровые оттенки. Изнуренные и сбитые с ног, они не заметили, как один за другим исчезли последние лучи дня, уступив место глубокой ночной тишине. Лишь иногда кто-то из них, едва пробудившись, подходил к казану с водой, чтобы утолить жажду или тихо выйти по нужде.

Глава 4 «Знахарь»

После завершения торжества в поместье все его обитатели разошлись по покоям, погружаясь в желанный отдых. Ужин в этот вечер не подавался, ведь после пиров, переполненных изысканными яствами, ни у кого не осталось места для еды. Пропажи детей не заметил никто: ни утомленные бесконечными заботами слуги, ни поглощенные разговорами и интригами гости. Единственный, кто обратил внимание на их отсутствие – главный надзиратель поместья, Энгель Гемоку, чья проницательность не знала себе равных.

Сохраняя невозмутимое выражение лица и стремясь поддерживать благоприятное впечатление о себе перед вельможами, граф оставался на месте, не позволяя себе выдать беспокойства. Его безразличие к исчезновению детей казалось абсолютным, ведь покинуть столь важное событие означало бы оставить пятно на уже и без того хрупкую репутацию демонической знати.

Но как только последние гости покинули поместье и праздник подошел к концу, Энгель мгновенно утратил свою притворную невозмутимость. Он стремительно направился к покоям сына. Гнев подстегивал его на каждом шагу. Дверь в комнату Норта распахнулась с такой силой, что едва не слетела с петель, громыхнув об стену. Граф дико озирался, его взгляд метался по темным углам комнаты, выискивая малейший след мальчишки. Он не нашел его и ярость вспыхнула с новой силой.

– Куда исчез Нортон? Почему он не появился на столь важном событии? – Граф с яростью схватил первую попавшуюся служанку-фею, которая мелькала рядом, и затряс ее в воздухе.

Фея была размером чуть больше спичечного коробка, ее тонкие крылья беспомощно хлопали, когда огромная рука Энгеля сжала ее с такой силой, что на лице девочки проступил багровый оттенок. Ее глаза округлились от ужаса, а кости, казалось, вот-вот треснут под жестокой хваткой.

– Я не знаю, мой господин! Мы были уверены, что он собирается спуститься к вам! – Фея затряслась в его руках.

Темные феи охотно искали убежище в служении. Среди всех народов именно они, как и демоны, чаще всего подвергались гонениям и презрению. Трудности с поиском работы и жилья становились для них вечной проблемой: их дома разрушались, ведь люди не принимали их так, как лесных собратьев.

Еще более разъяренный граф с презрением отбросил крохотную служанку, и, не теряя ни секунды, стремительно направился к покоям учителя. Только Лоренс мог знать, где скрывается этот мерзавец! Из вежливости он натянуто постучал в дверь покоев, нервно переступая с ноги на ногу. Через мгновение дверь приоткрылась, и на пороге появился сонный мужчина. Его усталые глаза слегка расширились от удивления, когда он встретился с хмурым взглядом графа.

– Что-то произошло, господин Энгель?

– Где Норт?

– Я не видел его с утра, господин. Быть может, он с Марианной?

Энгель, не теряя времени, устремился в комнату дочери. Эта беготня по всему поместью уже порядком надоела ему, и с каждым новым походом в чью-то комнату его гнев только рос.

Ворвавшись в комнату столь же стремительно, как и в покои сына, Энгель сразу заметил беспорядок – следы поспешных сборов. Его гнев достиг апогея.

– Дрянные черти! Сбежали, точно сбежали! – взревел он. В ярости граф перевернул любимый стульчик у туалетного столика Мари, смахнув с него кольца, серьги, ожерелья и остатки косметики.

Граф помчался в свой кабинет, судорожно кусая ногти. По дороге он отдал приказы слугам, почти не глядя на них: обыскать все поместье и его окрестности, выпустить собак, отправить людей на поиски, немедленно вызвать учителя и свою жену. С шумом ворвавшись в кабинет, он тяжело плюхнулся в кресло и, потеряв связь с реальностью, начал монотонно, почти безумно, покачиваться вперед-назад.

– Знал я, что давно пора избавиться от этого сорванца! Мне больше не безопасно держать его в живых… Не безопасно… – бормотал Энгель.

Долорес появилась первой, бесшумно скользнув в кабинет. Ее длинные черные волосы плавно ниспадали по плечам и спине, обрамляя изящное тело. Графиня была воплощением демонической красоты – ее пышные формы сочетались с узкой талией и небольшим округлым низом живота. Красно-желтые глаза сверкали холодным блеском, в них не было ни тепла, ни сострадания, но их магнетизм был неоспорим.

Через некоторое время в комнату вошел Лоренс, все еще в своей пижаме. Его пепельные волосы были взъерошены, а серые глаза с легкой сонливостью осматривали происходящее. Мужчина выглядел так, будто его внезапно подняли с постели, и, хмурясь, пытался скрыть свою тревогу. Он боялся представить, что на этот раз учудит граф.

– Дети сбежали, – проскрежетал Энгель, скрестив руки на груди, когда все наконец собрались. – Мы должны их найти и довести до конца то, что было начато.

– Но он еще не готов! – Лоренс заступился за ученика. – Он едва освоил некромантию! Едва жука с места сдвинет!

– Ты сомневаешься в способностях своего господина? – Граф встал и с силой хлопнул ладонями по столу. – Этого более чем достаточно! Я разовью этот потенциал в собственном теле. Все, что требовалось от него, – быть сосудом! Но он даже на это не способен!

– Давно пора было это сделать, – раздался женский голос. Долорес, всегда молчаливая, теперь стояла хмурой. Ее обычно расслабленные губы сжались в тонкую линию, а мягкие черты лица исказила злоба.

– Но господин, госпожа! Одумайтесь! Вы можете забрать силу в свое тело, господин Энгель, но развить ее выше критической точки невозможно. Таковы законы магии! Если это – предел, вам не достичь большего результата! – Лоренс тоже разозлился и сжал руки в кулаки.

«Эти двое богатеев не понимали, что творят», – думал он.

– Довольно! Или отправишься на эшафот, как предатель! Ты забыл, при каких условиях оказался здесь? Если ты утверждаешь, что он недостаточно подготовлен, то почему, черт возьми, не обучил его как следует? Ты был обязан вложить в него максимум знаний, и ты провалил эту задачу! – Голос Энгеля хлестнул, как кнут. – Выметайся и немедленно созови наших магов для обряда! Когда я приведу этого мальчишку, все должно быть готово!

Лоренс, не говоря ни слова, молча поклонился и с молниеносной скоростью выскочил из злополучного кабинета. Ему было горько за мальчика, за его сестру и даже за самого себя – за то, что согласился на этот путь лишь бы избежать рабства. Его ноги продолжали нести его вперед, но казались несоразмерно тяжелыми. Каждый шаг давался все труднее. Взрослый мужчина, некогда стойкий и гордый, на глазах терял силы и падал духом. Слезы катились по его щекам. Демон остановился у окна, украдкой оглянувшись назад. Если бы граф увидел его в таком состоянии, Лоренса непременно бы изгнали, лишив последнего шанса на искупление.

За эти двенадцать лет Лоренс, как учитель, крепко привязался к этому славному мальчику. Нортон был самым обычным ребенком: болтал о своих мечтах, мечтал о будущем, хотел жить. Каждый день преподаватель приходил в библиотеку, чтобы обучать младшего Гемоку – обучать ради того, чтобы в будущем мальчик отдал свою жизнь жестокому отцу.

Когда пара наивных детских глаз заглядывала в его собственные, Лоренс не мог удержаться от болезненных мыслей о предначертанной судьбе ребенка. Однажды Нортон даже сказал, что хотел бы вырасти таким же умным, как его учитель, и эти слова еще глубже ранили сердце Лоренса, напоминая ему о том, что у мальчика никогда не будет возможности прожить свою собственную жизнь.

Демон опустился на колени, укрывая макушку руками. Сейчас он плакал навзрыд, затыкая каждый звук глубоко в горле, чтобы его не услышали. Горячие слезы жгли кожу, а тело содрогалось, то ли от ужаса, то ли от боли и отчаяния. Он надеялся, что все это никогда не произойдет, что граф одумается и даст своему сыну шанс, что однажды посмотрит на него и скажет: «Я так сильно тебя люблю, сын мой!» Лоренс верил, что до этого еще далеко, что Энгель даст отсрочку хотя бы до восемнадцати лет.

Но как же он ошибался.

Граф боялся Норта. Лоренс слышал от служанок, что Энгель просыпался по ночам в страхе, злобно выкрикивал имя своего сына и разрывал постель от ужаса. Маленький демон был главным страхом поместья. Те, кто жил здесь, предпочитали избегать мальчика, держаться подальше, прекрасно осознавая его участь и опасность. Молясь о спасении, сами превращали его в то, чего так боялись.

Они верили, что под их крышей растет монстр из пророчества, которое гласило:

«И в мир ваш бренный явится Мессия, что сокрушит все познания ваши и всякие понимания. Тот, кто покончит со Светом и бытием и восстанет против народа вашего. Не в первый раз ступит он по земле сей, и не в последний, ибо дни его – не счесть, и летопись не ведает числа. И придет он с трехликим венцом, где зреют гнев, скорбь и пламень, что пожирает сердце. Да свершится предзнаменование, когда брат поднимет меч на брата, и дом Отца падет; когда взойдет на трон Мира, воцарив ночь над светом. Тогда звезды затаят дыхание, и в безвременье последней тьмы откроется око Отца.»

Демон с трудом обуздал тревогу, заставив себя хотя бы на мгновение прийти в себя. Он ясно понимал: даже если попытается отказаться от участия в этом безумии, уйти прямо сейчас или остановить происходящее не выйдет.

– О, Триединые Боги! Если вы слышите меня, прошу, помогите моему несчастному мальчику! Даруйте ему спасение, хотя бы в следующем его воплощении. Позвольте вкусить счастье, которого он так лишен. – Демон сложил руки в молитвенном жесте, устремив скорбный взгляд к Небесам. – Если вы отвернулись от нас, грешных созданий, то за что же наказываете невинных детей? Почему же столь жестока ваша немилость к ним?

Лоренс, как истинный демон, никогда не склонялся перед Богами. Эти эгоистичные существа захватили разум людей, навязав им свою веру и похитив власть над миром. Они сами избирают, кто достоин жить, а кто обречен умереть, но кто даровал им это право? Почему одна рожденная душа должна иметь меньше прав, чем другая, только из-за своих обстоятельств? Каждое живое существо желает жить, и в этом стремлении они равны.

***

Первые лучи Фебуса устремились на землю и осветили мир яркими красками. Они окрасили розы в саду графа в кровавые оттенки, наполняя окружение жизнью, заставляя всех тварей шевелиться. Один лучик помог обрести черным волосам смоляной отблеск, другой скользнул прямо на длинные девичьи ресницы. Марианна открыла глаза. Ее сонное, словно фарфоровое, личико, выражало безмятежность.

Непривычная, живая тишина окутала окружающий мир. Юная демоница села, вслушиваясь в каждый шорох и дуновение ветра. Так звучала свобода: тихо, с легким убаюкивающим шелестением.

Звуки в поместье сильно отличались от звуков за его пределами. Когда дети были внутри, казалось, что ни один шум не проникал ни наружу, ни внутрь. Лишь коридоры издавали раскатистые, тяжелые шаги разгневанного отца. Воздух там всегда был напряженным. Каждая комната, наполненная изысканной мебелью, поглощала все: смех и крик, слезы и радость. Мертвая тишина, словно кисель, окутывала каждого жителя демонического поместья, перекрывая дыхание и заставляя забыть, что такое покой.

Острые ушки Мари уловили шаги. Она на мгновение замерла, а затем судорожно затрясла спящего рядом брата:

– Норт! Вставай скорее! Кто-то ходит!

Не успела девочка привести в чувство сонного близнеца, как за ее спиной распахнулась дверь, и в проеме возник толстый мужик. Мари и Норт побледнели от ужаса и переглянулись.

– Так-так… Вот это сюрприз. Вы потерялись, ребятки? – Мужчина потер неаккуратную щетину и наклонился к детям. Казалось, что он был величиной с два метра роста.

– Дайте-ка я вас разгляжу.

Мужчина схватил детей за шкирки и рывком поднял в воздух, как котят, выходя на свет. Близнецы беспомощно поджимали ноги, стараясь вырваться и прищуривая глаза от ослепительных лучей Фебуса.

– Вот и воры нашлись. Кто бы сомневался – дьявольское отродье… – Усмотрев рога на лбу детей, мужик скривился и сплюнул.

Судя по его одежде, он только что прибыл из далекого путешествия, что объясняло запущенность хижины. На его груди висела маленькая колбочка с зельем. Похоже, это был знахарь, который ездил в город для продажи трав.

– Отпусти, ирод! – Нортон задергался в попытках выбраться из крепкой хватки, но лишь сильнее удавил себя воротом.

Маленькие глазки мужчины округлились, как у свиньи. Противный, клюкающий и булькающий смех оглушил детей. Он осмотрел их с ног до головы, вертя во все стороны.

– Сбежавшие рабы, что ли? Наверное, из поместья. Одежда у вас хорошая. Так чего ж бежали, глупые? Теперь я вас продам, да подороже… Боги вознаградили меня! Пока я добирался до города под дождем, испортил весь товар. Пришлось продать его в полцены, представляете? – Знахарь зашел в домик, продолжая держать демонят.

– Да-а-а… – протянул он, осуждая состояние своего жилья. – Придется попотеть!

Мари и Норт переглянулись, их глаза были полны животного страха, который сковал их настолько, что они боялись даже пикнуть. Нужно бежать как можно скорее. Помимо того, что они оказались в лапах этого огромного свина, скорее всего, их отец уже выслал за ними погоню.

– Ну, это потом. Думаю мне нужно получить свое вознаграждение. Хвала Небесам! – Толстяк расплылся в улыбке, показывая ряд желтых и кривых зубов. Одного зуба не было. Его жадные глаза впились в тельце перепуганной девочки.

От этого взгляда Мари безмолвно залилась слезами. Мальчишка же, словно вулкан, вскипел от гнева и, что есть силы, забарабанил по руке огромного дядьки. Он царапался и бил своими маленькими кулачками, осыпая того проклятиями.

– Ты мне порядком надоел, малыш… – как перышко, Нортон отлетел в стену.

Эти умилительные прозвища вызывали у юного некроманта отвращение. Перед глазами все плыло, а по затылку текло что-то горячее и липкое. Мальчишка сильно приложился головой, и сейчас его как будто погружали под воду. Точно так же, когда отец устраивал ему наказание в ванной. Все вокруг, подобно холодной воде, заполняло сознание, поглощая каждую мысль и оставляя только отвращение и страх.

Похожий на тряпичную куклу, он лежал, раскинув руки и ноги в стороны, оставляя на стене черные потеки крови. Сквозь вакуум в голове он слышал, как сестра звала его, слышал, как она плакала.

«Нужно встать! Сейчас же!»

Норт пытался сдвинуться хоть на сантиметр, но тело его не слушалось. Через пелену в глазах он мог различить борьбу и отчаянное брыкание тонких девичьих ножек на той сырой кровати, ставшей местом обитания для слизней.

«Нужно что-то придумать! Сейчас!»

Мышление давалось с трудом. Время тянулось мучительно медленно. Чем дольше мальчик пытался сосредоточиться, тем сильнее ускользало сознание. Пелена перед глазами темнела. Желание утонуть в ней становилось все сильнее. Во тьме было так спокойно, так уютно, без боли и страха, без крика сестры, который гремел в ушах. Нортон почти отключился.

– Норт! Норт! Норт! М! – Раздался тяжелый удар, крик и плачь сестры резко затих, а в ушах парня зазвенело. Слышен треск одежды и скрип старой кровати, тихие всхлипы.

«Я ведь некромант» – думая, Норт постарался приоткрыть глаза.

«Ах, если бы я только был мертв…» – мальчик вспомнил о подселении души в тело. Он изучал это на уроках, но никогда не практиковал.

Подселить душу можно как в живое, так и в мертвое тело. Или даже в предмет, если приложить достаточно усилий. Но если внедрить ее в плоть, где уже обитает другая личность, существует риск, что эта душа может захватить контроль. Поэтому маги старались избегать подобных практик. Чтобы провести такое заклинание, Нортону предстояло делить свое тело и разум с чуждой энергией. Он не имел права терять сознание. Необходимо уметь удерживать душу внутри и, в конечном итоге, изгнать ее из себя.

Не думая о рисках, губы мальчика сами начали шептать заклинание на древнем языке:

– Anima, transi – sed non domum cape. Hostis in carne, imperio meo ligaris. Exi, per voluntatem meam. Ego sum porta, ego sum carcer.

Тело Нортона неожиданно содрогнулось, изогнувшись в неестественной позе. Он поднялся, двигаясь словно механическая кукла, почти не сгибая суставов. Его губы едва шевелились, изрекая приказы, повелевая духу следовать его воле.

Бесшумно, хоть и немного неуклюже, Норт подобрался к мужчине со спины. Он наклонился так близко, что можно было ощутить тепло его дыхания. Знахарь услышал странный шепот, но не успел отреагировать. Насильник был обречен. Не минуло и мгновения, как кухонный нож, который Нортон прятал в штанах, вспорол воздух и вонзился в горло обидчика. Все было сделано четко, без лишних движений. С булькающим звуком лекарь вцепился в горло некроманта и придавил его собственным весом.

«Теперь пора изгнать эту дрянь из себя,» – подумал мальчик. Он застыл.

Юный некромант не мог вспомнить заклинание!

Разум демоненка постепенно ускользал, погружая его в туман, из которого он безуспешно пытался выбраться. Каждая попытка вернуть ясность сталкивалась с сопротивлением.

В панике вскочив на ноги, Марианна с ужасом уставилась на брата. Он лежал под тяжестью истекающего кровью мужчины, а его глаза казались особенно пустыми и стеклянными. Но самое страшное было то, что тело Норта продолжало двигаться – его руки и ноги дергались в странной, неестественной походке. Девочке это напомнило куклу, которой она играл, но теперь это зрелище внушало лишь страх.

Маленькая демоница бросилась тормошить брата. Что же он наделал с собой?

– Норт! Приди в себя! Пожалуйста! – всхлипывая, она пыталась сделать хоть что-то.

И вот, тело мальчика вновь начало дрожать, а губы, почти беззвучно, складывали знакомые слова:

– Purgetur haec caro a spiritu alieno… – Нортон запнулся. – Nebula tenebrosa et virtute Patris. Evanesce, anima extranea. Requies corpori huic reddatur.