Попаданец 2в1. Книга 2. Студентка Пупсик

– Еще узнаешь. Графиня Нарынская уступила мне место своей дочери в Академии. И оплатила первый год обучения. Ее старшая в следующем году будет поступать в какое-то военное заведение.

– Откуда ты знаешь?

– Сорока сама сказала.

– Сорока? Какая прелесть. Но у ее дочери же…

– Богиня Сионора вырастила девочке пальцы. Дочь Сороки больше не инвалид.

– Разве такое бывает?

Я пожал плечами.

– Случаются и более удивительные вещи. Можешь навестить ее и убедиться сама.

– Прелесть. Я обязательно уточню. Сегодня же. Но…

Мая приподняла брови.

– Ты хочешь сказать… я буду учиться здесь одна? Только я?

– Почему одна? – сказал я. – Вместе со мной и другими студентками.

В глазах девушки блеснули слезы.

– Получается, я одна такая… неудачница? – сказала она.

– Почему неудачница?

– Все девчонки пошли служить, и только я… здесь. В этой дурацкой Академии! Без подруг! Да еще и в одной комнате с мужчиной?!

Мая сняла шпагу и швырнула ее на другой конец кровати. Та обижено звякнула.

– Сочувствую, – сказал я. – Ну, а что тебе мешает идти служить?

Мая усмехнулась.

«Как же мне нравятся ее ямочки!» – сказал Ордош.

«Не сомневаюсь. Ты сможешь теперь часто на них любоваться».

– Мне?! Издеваешься?! Ты знаешь, кто я такая?!

– Волчица Седьмая. И что с того?

Мая сощурилась.

– Откуда тебе известно мое полное имя? – спросила она.

– Нашла тайну. Ты похожа на свою маму. Почти одно лицо. Даже голос тот же.

– А. Ну, да. Не подумала об этом.

Девушка снова коснулась пальцем переносицы.

– А еще на тех теток, которые нарисованы на банкнотах, – сказал я.

Мая усмехнулась.

– Тетки. Какая прелесть. Моя мама – почетный ректор Академии Алхимии и Магической Инженерии. Когда-то и я стану здешним почетным ректором. Традиция у нас в герцогстве такая. Понимаешь?

Мая придвинула к себе шпагу, погладила ее, словно любимую игрушку. Стряхнула с эфеса невидимую мне пылинку.

– Поэтому я и должна тут учиться. Как и все мои родственники: мама, бабушка… – все, кого ты видел на банкнотах. Первая прописала нам такую обязанность в законе. Гадина. А еще записала там, что ее потомки не могут быть военными.

– Почему?

– Нас нужно беречь! – сказала Мая, сопроводив слова пренебрежительным жестом. – Из-за этой ее… Машины.

Усмехнулась.

– Нам даже в дуэлях участвовать запрещено! Тому, кто вызовет кого-то из нашей семьи на поединок или ответит на наш вызов, светит смертная казнь! Представляешь?! Не смотри, что моя мама иногда носит форму. Думаю, она делает это в знак протеста. Уверена, она тоже когда-то мечтала участвовать в сражениях. Хотя… тебе этого не понять.

Девушка махнула рукой.

– Подруги уже по пять-десять боев провели! А я таскаю свою железку лишь потому, что так положено!

«Все-таки, она еще ребенок. Колдун, что ты в ней нашел? Чем она лучше своей матери?»

«Ей восемнадцать, – сказал Ордош. – По местным меркам – взрослая. Но… да, совсем наивная. И она наша жена, а не теща».

– Первая поступила мудро, – сказал я. – Если Волчицы погибнут в каком-нибудь сражении или на дуэли, кто запустит Машину?

Мая поморщилась.

– Конечно! Кто посмеет спорить с Первой?! Она же для вас всех чуть ли не божество! Странно, что у нее нет собственного храма, где вы могли бы в поклонах биться головой о пол.

Посмотрела на меня.

– Мужчина… разве ты можешь понять, как унизительно прятаться за спиной закона и не иметь права постоять за себя и свою честь со шпагой в руке?!

– Куда уж мне, – сказал я. – Зато у тебя есть армия, готовая защитить тебя и твою честь. Нет никакой необходимости делать это собственноручно. Слушай, Мая, ты голодная? Ты рыбу чистить умеешь?

«Ты сам-то как думаешь? – спросил у меня Ордош. – Она местная принцесса. Можешь ее представить с рыбьими кишками в руках?»

«Не встревай, колдун. Не с тобой разговариваю».

– Рыбу? Какую рыбу?

– Обыкновенную. С хвостом и жабрами.

– Не пробовала.

– Понятно. Конечно! Это же не шпагой махать! Ты не очень спешишь?

– Я?.. Нет. Я теперь четыре года спешить не буду.

– Тогда я угощу тебя котлетами.

* * *

Щурицу я вынес из уборной. Не доставать же ее из воздуха на глазах у Маи? Никак не отреагировал на удивление, что проявилось на лице Волчицы. Что странного в том, что я храню свежую рыбу в ванне? Разве не все так делают?

К тому моменту, когда Мая вошла на кухню, я успел расставить на столе посуду, склянки с алхимией, достал большую разделочную доску и нож. За последние дни мы с Ордошем довели до автоматизма процесс пользования пространственным карманом, извлекали и прятали вещи с ловкостью фокусника.

– Пупсик, это же щурица! – сказала Мая. – Откуда она у тебя?

– Поймал сегодня утром.

– Щурицу? Как?

– Очень просто. Опустил хвост в прорубь и ловил.

– Хвост?

– Хвост, хвост, – сказал я. – А не то, о чем ты подумала.

Мая уселась на подоконник. Отбросила на спину косу, скрестила на груди руки. Сощурила глаза.

– О чем это я, по-твоему, подумала?

– Кто ж тебя знает… Любишь рыбачить?

– Не пробовала никогда. Но ведь щурицы несъедобны! Мне учительница об этом на уроке говорила.

– Много она знает… – проворчал я. – Даже березовый пень можно вкусно приготовить. Главное, чтобы у повара руки росли, откуда положено.

Собственные действия казались мне медленными, неловкими. Тело принца еще не приобрело нужные навыки. Ничего, я это исправлю. У меня теперь есть кухня!

– Ловко у тебя получается. Тебя в приюте научили чистить рыбу? Мамины мужчины мне рассказывали, что их там обучали совсем иному.

– Я из деревни приехал. Из Носа. Слышала о такой? Нас там воспитывали по-другому. Говорили, что мужчина должен не только хорошенько… обслужить женщину, но и накормить ее после этого.

– После чего?

– После занятий со шпагой. Или с дубиной – это уже у кого что. А неплохое мясо у этой щурицы. Хорошо отделяется от костей. Чем эта рыба вам так не угодила?

– Говорят, она очень жесткая. И безвкусная.

– А какой ей еще быть? Чтобы появился нужный вкус, ее следует правильно обработать.

Из коридора донеслись тяжелые шаги. В кухню заглянула женская голова с взлохмаченными короткими волосами и большим мясистым носом.

– Ух ты, Волчица! – сказала обладательница примечательного носа. – Ух ты, рыбья башка! Что это вы тут делаете?

– Кто ты, прелестное создание? – спросил я.

– Ух ты, мужик.

В дверном проеме показалась широкоплечая девица. Почти с меня ростом.

– Это… правда мужик? – спросила она у Маи. – Не может быть! Очуметь! Откуда он здесь?

– Ты не представилась, красавица, – напомнил я.

– Как тебя зовут? – спросила у девицы Мая.

– Меня? Я – Чайка. Что это он делает? Это… он умеет пользоваться ножом! Ух ты! Твой, что ли? На бабу похож. А мне казалось, они совсем другие – это… толстые и разукрашенные.

– А ты… высокая, Чайка, – сказал я. – Придется доставать и вторую рыбу.

* * *

Мая перестала смеяться, смахнула с ресниц слезы.

«У нее хорошее чувство юмора», – сказал я.

«Надо же, хоть кто-то реагирует на твои шутки, – сказал Ордош. – Удивительно. А вот мне раньше казалось, что ты и юмор – вещи несовместимые».

– Хочу попросить у тебя прощения, Пупсик, – сказала Мая.

– За что?

Деревянным пинцетом я доставал из баночек и складывал в ступку реагенты.

– За фонтан, за порванные штаны. При наших прошлых встречах я была груба с тобой.

– Я не обидчивый.

«Вот это новость!» – сказал Ордош.

– Я… видела много мужчин, Пупсик. Правда. Не меньше десяти. Мама… приводила их к нам. Ты на них совсем не похож. И ты не такой, как мой муж. Тот – обычный глупый мужик. А ты ведешь себя почти как женщина. Я заметила это еще при нашей первой встрече – там, у фонтана. Для мужчины ты слишком… грубый, что ли. Совсем не боишься нас. Это необычно.

– Я особенный, даже в нашей деревне таких всего несколько… было, – сказал я. – Гранулы кошачьей пыли слишком крупные, придется дробить. А что, ты когда-то видела своего мужа?

«У принца нет воспоминаний о том, что они встречались», – сказал Ордош.

– Конечно. Ты же слышал о том, что я мужатая?

Я сдержал улыбку.

– Какая? Ты хотела сказать – замужняя?

– Замужняя, – произнесла Мая. – Какая прелесть. Странное слово. Его в твоей деревне придумали? Как можно быть за мужем? Зачем быть за ним? Чтобы смотреть на его зад и не видеть лицо? Какой-то смысл в этом есть. Но, все же, правильно говорить: мужатая. Запомни, Пупсик.

«Если следовать этой логике, то мы с тобой заженные», – сказал Ордош.

«Это ты заженный, – сказал я. – А я женатый. И никак иначе».

– Я слышал, что твой муж пропал, даже не доехав до тебя. Поговаривают, что его убили. Сочувствую.

Мая скривила лицо. Когда она морщила нос, очень напоминала свою маму.

– Было бы чему сочувствовать, – сказала она. – Счастье длилось недолго. Нашелся уже, стервец. Еще пару недель назад.

– Неужели?

– Ага. Полицейские нашли его. В лесу. А мог бы бродить по лесу дольше! Так нет… Живет теперь в своей башне. Таскайся к нему по этой лестнице. Законный супруг! Какая прелесть!

Я повернулся к Мае.

– А почему я об этом не слышал? Думал, такое событие весь город обсуждать будет.

– Первое время мы держали в тайне его появление. Сорока посоветовала маме не объявлять об этом. Все еще надеялась, что полиция узнает, кто пытался его убить. Тем, кто его нашел, велели помалкивать. Даже мне запретили рассказывать о нем подругам. Но неделю назад мама решила, что смысла скрывать появление моего муженька больше нет. О его возвращении, по-моему, даже в газете недавно писали. А может и не писали – я этим фактом не интересовалась.

– Как-то я пропустил это сообщение.

– А что в нем интересного? – сказала Мая. – Нашелся и нашелся…

Она усмехнулась.

– Он такой… придурок! Ну, мой муженек. Впрочем, как и все мужики. Мама заставляла меня проведывать его в башне ежедневно, представляешь?! Как вспомню его, так вздрогну. Эта свадьба… Теперь и обо мне будут говорить всякие гадости, как о маме. Между прочим, именно из-за него я решила перебраться в общежитие пораньше. Чтобы не видеть каждый день его разукрашенную рожу и эти его коровьи глазенки.

«Интересная новость, – сказал Ордош. – Неожиданная. Объясняет, почему нашей скромной персоной до сих пор не заинтересовались те, кто искал принца. А то мне казалось странным: мужик поселился в женской части города, и никто не связывает этот факт с исчезновением принца. Зато… у меня появились другие вопросы».

Я разминал содержимое ступки, пытаясь размолоть его в пыль. Орудовать пестиком моим рукам пока непривычно.

«Считаешь, имерцы подсунули Волчицам нашего двойника?»

«Кому нужен твой двойник, дубина? Кто в герцогстве знает принца в лицо? А если кто-то и видел его раньше, то в маске макияжа. Вспомни, как тебя разрисовывали. Под таким слоем краски ты бы сам себя в зеркале не узнал. Подсунули Мае какого-нибудь послушного идиота… Мне только непонятно: зачем? И кто затеял эту подмену? Сама Шеста, чтобы успокоить нашу матушку? Или Волчиц тоже кто-то ввел в заблуждение?»

«Для меня это совсем не важно. Но… если своего принца они нашли… пытаюсь понять: хорошо это для нас или плохо?»

«Ревнуешь?» – спросил колдун.

«Я? С какой стати? Нет. Какая может быть ревность? К кому? Разве что могу ревновать его к Мужской башне. Парень отдувается теперь за нас: сидит в заключении».

«Не уверен, что он от этого страдает. У него есть крыша над головой, бесплатное питание, одежда, косметика. Для местных мужчин, насколько я знаю, все это важно. Налог, наконец, ему не нужно платить…».

«Думаешь?»

«Уверен. А вот нам в следующем месяце предстоит его отрабатывать. Понимаю, что для тебя это не проблема. Но я бы не желал в таком участвовать. Нужно придумать, как увильнуть от этого позора».

«Как хорошо, что ты не сможешь отвернуться», – сказал я.

Отряхнул руки. Приправа для фарша готова.

– Почему ты улыбаешься, Пупсик? – спросила Мая. – Ты выглядишь таким… довольным.

– Давно ничего не готовил, не придумывал новые рецепты. Соскучился по этому занятию.

– Какая прелесть. Ты странный, Пупсик!

– Мне говорили об этом.

Мая вздохнула.

– Надеюсь, я привыкну к твоим странностям, – сказала она. – Очень на это надеюсь. Радует, что ты не такой противный, как другие мужчины. Терпеть их не могу. Но, раз уж нам предстоит жить вместе… ты не бойся. Пусть я и вспыльчивая, иногда бываю вредной, но постараюсь не обижать тебя, Пупсик. Правда! Я обещаю.

* * *

– Что так долго-то?! – сказала Чайка. – Я это… уже дважды подавилась слюной! Мая, можно я возьму хотя бы одну – попробовать? Узнаю, может, я зря их так хочу?

Чайка появилась на кухне уже в третий раз. Ее приближение я научился узнавать по тяжелым шаркающим шагам. Во второй и третий раз девушка приходила, привлеченная запахом котлет.

Помимо нее, на кухне успели отметиться и три другие жительницы нашего крыла. Но те вели себя скромно, к котлетам руки не тянули; сглатывали слюну, здоровались с Волчицей и исчезали.

– Пупсик сказал, что они еще не готовы, – сообщила Мая. Только ее строгий взгляд удерживал Чайку от разграбления миски с котлетами. На мои запреты Чайка не реагировала, сходу записав меня в движимое имущество Волчицы.

– Скажи ему, это… пусть поторопится! Пожалуйста.

– Скажи ей, пусть потерпит. Без второй обжарки вкус у котлет далек от идеального. Пусть не переживает: вдвоем с тобой мы все точно не съедим. В нас столько котлет не влезет. Да и в нее тоже.

– Слышала, что сказал Пупсик? Потерпи немножко. После второй… обжарки мы тебя обязательно позовем. И других девочек из нашего крыла тоже. Правда, Пупсик?

– Куда ж мы денемся.

– Может ну ее, эту вторую? От этих запахов я это… уже готова и рыбью голову грызть.

– Даже я котлеты еще не пробовала, – сказала Мая. – Потерпи, Чайка. Мы тебя позовем.

Чайка коснулась напоследок взглядом миски с котлетами, вздохнула и послушно удалилась.

– Пупсик, – сказала Мая. – Может, обойдемся без этой… еще одной обжарки? Я не думала, что настолько голодна. По-моему, я вообще впервые в жизни так сильно захотела есть. Котлеты выглядят вполне съедобными. И пахнут хорошо.

Девушка улыбнулась, продемонстрировав мне две глубокие ямочки на щеках.

– Они еще не готовы, – сказал я. – Их обязательно нужно пропитать урийским паром. Это недолго. Имей терпение.

«Даже я согласен с тем, что ты уж слишком стараешься, – сказал колдун. – Я просмотрел твои воспоминания. Этот рецепт не нашел. Что это за вторая обжарка котлет?»

«Я вчера вечером его придумал. Взял за основу способ приготовления урийской телятины. Специи и алхимия подобраны идеально – все выверено четко. Получится хорошо. Я уверен. Да и по запаху чувствую, что дело движется в нужном направлении».

«Сигей, а ты не хочешь работать поваром? – спросил Ордош. – Ведь вижу, тебе это занятие нравится. Мы можем открыть свой ресторан…».

«Не говори глупостей! Не собираюсь с утра до вечера жарить ребрышки и картошку. Помолчи. Я слежу за паром. Не отвлекай меня пока!»

– Какая прелесть, – сказала Мая. – Мужчина дает мне указания. И велит заткнуться. Да еще и тоном моей мамы.

Разве я говорил с Ордошем вслух?

* * *

Чайка взяла из миски две последние котлеты. Одну положила перед Маей, вторую затолкала себе в рот. Жевала она торопливо, точно куда-то опаздывала.

Три другие наши соседки проводили котлеты взглядом, посмотрели на пустую миску, печально вздохнули. Но промолчали. В присутствии Волчицы и Чайки девушки вели себя более чем скромно.

Я давно отстранился от дележа еды. Довольствовался тем, что наблюдал, с каким аппетитом уплетают мое блюдо другие. Рецепт я признал удачным. С небольшими поправками повторю его как-нибудь еще.

Назову: «Студенческие котлеты». Или лучше «котлеты по-студенчески»?

«Ты прав, Сигей, – сказал Ордош. – Так готовить здесь не умеет никто. С нетерпением жду других твоих блюд. И не я один. Думаю, у тебя уже появились фанаты и помимо меня».

То, что Чайка почти с момента знакомства заняла место по правую руку от Волчицы, никого не удивляло. Чайка сама объяснила свое поведение. Прямо, без стеснения заявила, что именно ради налаживания хороших отношений с Маей она и поступила в Академию.

– Пойти на службу я всегда успею, – сказала она. – Но тетка, а она у меня в гвардии, говорит, что другого случая зарекомендовать себя перед будущей великой герцогиней может и не представиться. Мы знали, что Мая пойдет учиться в этом году. На то, что у меня получится жить с ней в одной комнате, мы не надеялись. Но в том, что я смогу учиться с Маей в одной группе – не сомневались. Тетка говорит, что честно служить – хорошо. Но честно служить и иметь нужные знакомства – намного лучше.

Мая, как мне кажется, и раньше подозревала, что некоторые студентки поступили в этом году в Академию с похожей целью. Признание Чайки не смутило ее. А прямота, с которой та выдала его, даже понравилась.

– Это… Мая, а… вы сегодня чем будете заниматься? – спросила Чайка.

Она с грустью взглянула на миску, вытерла о майку руки.

– Скоро сюда доставят мои вещи, – сказала Волчица. – А потом я отправлюсь в город. Хочу приобрести для комнаты туалетный столик и подставку для шпаги.

Мая макала котлету в соус, откусывала от нее маленькие кусочки. Ее нисколько не смущали завистливые взгляды девушек.

– А обедать где будете? – спросила Чайка.

– Не знаю. Не думала еще об этом.

Чайка указала на меня.

– Это… так может… здесь? Может… он сварганит нам что-нибудь еще? Ну… потом, в обед. И на ужин… Что скажешь? Мы купим продукты! Все, что ты велишь!

Девицы, приунывшие было, встрепенулись, с надеждой посмотрели на Волчицу.

– Не знаю, – сказала Мая. – Я только за… Котлеты просто прелесть! Никогда не ела ничего подобного. Не зря мы дожидались этой твоей второй прожарки, Пупсик.

– Это… скажи ему, пусть приготовит еще что-нибудь, – сказала Чайка. – А? Потом.

– Я? – удивилась Мая. – Почему я? Попроси его сама. Чего ты стесняешься?

– Сама? У мужика? Это… я не знаю, как правильно с ними обращаться. К тому же, он твой…

Рука с котлетой замерла на полпути ко рту. Лицо Волчицы стало серьезным.

– В каком смысле: мой?

– Это… а чей? – спросила Чайка. – Ты же его привела.

– Я?! – сказала Мая. – Какая прелесть! Что ты такое говоришь?! Не выдумывай ерунду! При чем здесь я?! Пупсик такая же студентка, как и мы все. Скажи им, Пупсик!

– Ага, – подтвердил я. – Студентка. Такая же. Почти.

– Слышала?! Я сама видела, что он был на аттестационной комиссии! Они признали его годным к учебе!

– Это… я ничего такого не имела в виду, – сказала Чайка.

Посмотрела на меня.

– Я… никогда не встречала раньше мужчин, – сказала она. – Они… прячутся в своих приютах. Нас туда не пускают. Да и что нам там делать? А где еще я могла встретить таких, как он?

– Мужчины такие же подданные моей матери, как и женщины. Имеют те же права.

– Это… я знаю. Но… неловко как-то. Учительница в школе говорила, что им легко можно… это… травмировать психику, что они не выносят грубости. А я грубая. Мне все об этом говорят. Испугаю еще твоего… Мая! у тебя хорошо получается с ним разговаривать. Может, лучше ты его спросишь?

– Обед я сегодня готовить не буду, – сказал я. – Как и ужин. Скоро ухожу. У меня много дел. Загляну к вам завтра.

Девушки разочарованно выдохнули – все, включая Маю.

– Как, разве ты не будешь ночевать сегодня в общежитии? – спросила Мая.

Девушки, как по команде, посмотрели на нее. Щеки у Волчицы покраснели.

– Повременю с этим.

– Почему? Мы тебя чем-то обидели? Мы не специально! Девчонки, просто, никогда раньше не общались с мужчинами. Но они к тебе быстро привыкнут. Правда! Или… тебя что-то пугает?

– Нет, не пугает, – сказал я. – Но сегодня здесь ночевать не буду. Придется вам обедать и ужинать в столовой. До начала учебы попытаюсь закончить кое-какие дела. Потом не смогу уделить им должное внимание. А пока… хотите, я сварю вам кофе? Гарантирую: такой кофе вы никогда не пробовали.

* * *

В мастерской швеи я переоделся в новые брюки с накладными карманами. Полюбовался на себя в зеркало.

Стал похож на человека! Как же я соскучился по нормальной одежде! Нарисую потом швее эскиз строгого костюма. И галстук бабочку – такой, который носил в башне архимага. Я думал, что не надену его больше никогда, но теперь чувствовал себя без него голым.

Оплатил заказ еще трех брюк разных расцветок, которые обещал забрать «при случае».

А еще мы купили плащ: из дорогого материала, красный, с приятной на ощупь черной подкладкой. Не шили – выбрали из готовых вещей. Тот, что подарила Елка, мне коротковат. Да и для образа посланника богини любви новый плащ подходил больше.

Новые трусы надевать я не стал – сделаю это дома. Лишь полюбовался на них – яркие, с сердечками, почти до колен. Они понравились даже колдуну. Ордош сказал:

«Хотел бы увидеть реакцию моего учителя, когда он заметил бы их у меня под мантией».

«Не сомневаюсь: он приобрел бы себе такие же».

Плащ, набор трусов и комплекты формы Академии мне упаковали в бумагу и обвязали веревкой. Этот тюк исчез в пространственном кармане сразу же, как только я покинул мастерскую швеи.

На улице, еще не успев привыкнуть к яркому свету, я столкнулся со знакомой девочкой. Та вручила мне записку от Гадюки.

Встреча с Крысой состоится сегодня в полночь, в кафе «У Рябины».

«Замечательно, – сказал Ордош. – Учеба не пострадает».

По пути домой – в съемную комнату – сделали крюк: прогулялись через парк, что около Академии. Невидимым воздушным лезвием колдун срезал небольшое деревце – липу и убрал в карман. Мы готовились к встрече с Крысой.

Глава 5

Гадюка явилась ко мне за полчаса до полуночи.

Я передал ей указания Ордоша: на встрече молчать, держаться позади меня, а главное – что бы не произошло, ничего не пугаться и ничему не удивляться. Даже повторил:

– Ничему! Что бы ты там ни увидела.

– Да понятно, – сказала Гадюка. – Иду на «стрелку» в компании мужчины – чем еще после такого можно удивить? Да уж. Ты только учти, Пупсик: оружие я с собой не беру.

– Оно тебе не понадобится, – сказал я. – С нами будет благосклонность богини. Этого хватит. Твоя задача – просто стоять за моей спиной. И не отвлекать меня. Мы пробудем там недолго.

– Ладно. Как скажешь, Пупсик. Ты их всех убьешь?

– Что ты такой говоришь?! – сказал я. – Почему ты так решила? Не я. И не всех.

«Там видно будет, – сказал Ордош. – Хотя, всех убить было бы гораздо проще».

* * *

Запряженная парой лошадей коляска доставила нас на знакомую площадь с фонтаном. Рядом с ярко освещенными окнами кафе «У Рябины» я увидел группу агрессивно настроенных женщин. При нашем появлении они оживились, приветствовали нас с Гадюкой руганью и остротами.

Я выбрался из коляски. Около фонтана, рядом с фонарем, заметил усиленный патруль полиции. Пеший. Полицейские делали вид, что беззаботно прогуливаются, что наше появление их не интересует.

«Соберись, – сказал Ордош. – Не отвлекайся».

Я натянул на глаза капюшон плаща и направился в кафе. Мой взгляд фиксировал все, что происходило вокруг: передвижение бандиток, мельтешение мошкары у фонаря. Я слышал шаги Гадюки, женские голоса, фырканье лошадей (мы велели вознице дожидаться нас).

«Подходи ближе, – сказал Ордош. – Я не дотягиваюсь до птиц».

Три женщины вразвалочку направились ко мне, преграждая дорогу.

Но вдруг замерли. А потом и вовсе попятились.

Не знаю, какое заклинание бросил в них колдун. Женщины меня больше не замечали: прижав руки к груди, смотрели вдаль, что-то взволнованно бормотали.

Я спокойно прошел мимо них.

«Заклинание „темные дали“, – сказал Ордош. – Вычитал в книге твоего архимага».

«Неплохо».

«Ерунда, – сказал колдун. – Не понравилось. Не отвлекайся, Сигей. Помни: никакой самодеятельности. Говоришь и делаешь только то, что я велю. Все. Птицы доступны. Приступаем».

Я распахнул дверь, шагнул в кафе. Поморщился, уловив коктейль из запахов спиртного, подгоревшей пищи и пота. Убедился, что Гадюка вошла следом за мной, окинул взглядом зал. Никакой ностальгии при виде знакомой обстановки не почувствовал.

На меня смотрели полтора десятка женщин. Часть из них сидели за столами, часть – стояли у стен, две женщины – в проходе, неподалеку от комнатушки бара. Ни одного знакомого лица – ни Рябы, ни девушек в фартуках официанток. В зале – только бандитки. У большинства – пулеметы.

Ордош воспользовался магией.

Вверху, под потолком, появился туман.