Бюро сновидений. Вприпрыжку по мирам

– Ну так что же? И буренка, если упадет в грязь, будет выглядеть как нечистый. Только внутри останется коровой.

– Что ты имеешь в виду?

– Не все, что кошмаром кажется, Неся, есть кошмар. Не все, что одето в белое и красиво лицом, есть добро. Если уж зло захочет напасть, то скорее прикинется ангелом. Хочешь помочь девушке? Не лучше ли начать с ее души? Когда там темно, то и ангел в белом покажется тенью. А если светло, то уж и черта разглядите.

– А ведь действительно, – задумчиво сказала Аврора. – «Бюро сновидений»… Мы ведь с вами уже на этом обжигались, и снова на те же грабли. Клиента сначала стоит хорошо узнать.

Нестор кивнул.

– Спасибо. – Он посмотрел на команду, поднялся. – Теперь я понял, кажется, что делать. Нам пора.

– Куда же вы на ночь глядя? – Агафья взглянула на них искоса и поднялась. – Оставайтесь. Сестры вам уже постелили в гостевом доме.

– Нет, мы должны…

Она положила руку ему на локоть, заглянула в глаза:

– Сегодня лучше останьтесь здесь.

Они долго играли в гляделки, затем Нестор кивнул – видимо, привык доверять чутью матери.

Дэн уже направился вслед за ним и Авророй, но монахиня придержала его.

– Они пускай отдохнут, а мы с тобой еще потолкуем.

Парень вздохнул и вернулся на свое место.

Агафья какое-то время сидела, чуть прикрыв глаза и перебирая четки. Они молчали.

– Спасибо вам, – неловко начал он. – За гостеприимство.

Монахиня приоткрыла глаза, с мягкой полуулыбкой кивнула.

– Значит, – тихо сказала она, – ничего тебя на этом свете не держит?

Дэн внутренне похолодел от такого внезапного вывода, но виду не подал.

– С чего вы взяли?

– Много тех, кто убегает в другие миры и хочет там сгинуть.

Парень нахмурился.

– Я… Я не хочу сгинуть. Мне любопытно. Я что-то ищу…

Она кивнула.

– То, что ищешь, скоро найдешь. Но не там, а здесь.

– Но я и сам не знаю толком, что мне нужно…

– Бог знает.

– А разве вы не сбежали от мира? – осмелился спросить он. – У вас ведь есть дети и семья.

– Я сбежала к миру, – спокойно ответила Агафья и положила руку себе на сердце: – Вот здесь. Теперь те, кто в мире внешнем, приходят ко мне. Вот и вы пришли.

Дэн улыбнулся.

– Забавно, что вы так сказали.

– Как?

– Те, кто живет в сновидениях, так и называют наш мир – внешний. А сами они говорят, что живут в срединном.

Она озорно взглянула на него.

Дэн оторопел.

– Так вы знаете? Но откуда?

– Что же тут знать, – усмехнулась она и помотала головой. – Человек рождается здесь, на Земле. Но всю жизнь тянется к другому миру, который светлее, гармоничнее и чище.

– К срединному?

Она искоса взглянула на него.

– Думай, голова!

– К центральному… – пробормотал Дэн. – Мы еще ничего о нем толком не знаем… Но почему туда?

Монахиня улыбнулась.

– Эх, и зачем люди учатся в университетах? Потому что Создатель всех миров там, душа моя. Вот почему.

Он поглядел на нее недоверчиво, а потом спросил, сильно волнуясь:

– Вы научите меня проникать туда?

– Я? – Она рассмеялась. – Упаси боже. Кто я такая, чтобы тебя этому учить?

– Но вы же… Вы же что-то знаете про центральный мир? Я вижу, что знаете!

– Немногим больше твоего, – спокойно ответила она. – Но я бы на твоем месте не рвалась туда раньше времени.

– Почему?

– Потому что для этого нужно умереть. А если точнее, то и просто умереть недостаточно, нужно жить и верить, что Господь однажды пришел в наш мир, чтобы показать туда дорогу.

Дэн подпер потяжелевшую голову.

Агафья чуть коснулась его руки.

– Тебе сейчас не загадки нужно отгадывать. Прежде разберись с делом той девушки, из-за которой вы приехали. Кто она тебе?

Парень пожал плечами.

– Так, знакомая. Однокурсница.

– Почему решил именно ей помочь?

Он замялся.

– Просто… Просто мне показалось, что она совсем одна. Как я когда-то. И если ей не помочь сейчас, она совсем озлобится.

– Совсем? Это как?

Дэн поморщился.

– В месте, где я учусь, она распространяла обо мне и профессоре ложные слухи.

– Зачем?

Парень пожал плечами.

– Не знаю.

– И ты все равно взялся ей помогать?

Он нахмурился, заговорил быстро:

– Только потому что ее случай связан с сонным параличом. Очень редкое явление. И малоизученное.

Она посмотрела на него пристально, с интересом, положила ладонь поверх его руки.

– Мне кажется, ты другое хотел сказать. Но ты прав – у всего есть причина. И мой гениальный сынок ее найдет, не сомневаюсь. Однако, если вы все же встретитесь с тем самым существом, которое пугает ее и лишает сна, вряд ли профессор будет знать, что именно делать.

– Раньше мы справлялись…

– Раньше вам везло, – не дала она себя перебить. – Теперь битва будет не только ваша. Если средства Нестора не сработают, знай, что действовать придется тебе. Но ты будешь не один, мы поддержим. Помни, что в тылу у тебя трудится целый монастырь.

– Трудится? – не понял Дэн. – А что именно мне делать?

– Выучить вот эти слова. – Она нагнулась и написала на небольшом листке короткую молитву, протянула ему. – Возьми… Но помни, если проговорить их с холодным сердцем, бездумно, обращаясь к пустоте, – они так и останутся просто словами.

Глава четвертая

Рудианос

Это было что-то невиданное – по пути домой профессор решил посвятить остальную команду в свои планы.

Древняя, как панцирь римского легионера, «Татра» рассекала хмурый утренний воздух. Впереди, окруженный заснеженными полями, разрастался Петербург.

Дэн пытался слушать, но все его внимание поглощало воспоминание о сне, который он видел в монастыре прошедшей ночью. Проблема была как раз в том, что ничего толком вспомнить парень не мог. Только ощущение каких-то долгих поисков, нахождение желаемого и безмерная радость.

Его рассеянные мысли прервал голос профессора:

– Если в прошлый раз мне пришлось перенастроить синхронизатор и сделать Дэна невидимым в срединном мире, – рассуждал он вслух, – то в этот раз я внесу некоторые изменения в настройки материализатора. Нам необходимо уловить тот короткий диапазон, что возникает между сном и бодрствованием. То, что в народе зовут дремотой. Именно там, в этой временной и пространственной точке, должен появиться наш призрак сонного паралича. Он появится, материализатор отрежет его от срединного мира. Вуаля!

– Вуаля? – кисло повторила Аврора. – Как все у тебя просто, братик! А что мы будем делать с твоим отрезанным ломтем, который возьмет и появится в нашем мире? Что, если мы развяжем ему руки? Гермес сказал, что эти твари (как их там – Скользящие?) так и рвутся в наш мир. Зачем, спрашивается? И не поможем ли мы тем самым чудищу придушить нас всех!

– Нет-нет! – замотал головой профессор. – Я просто уверен, что перемещение его сильно ослабит. К тому же я не дам ему полностью прорваться к нам.

– Ты уверен? Как в тот раз, когда в твоей лаборатории появилась морская свинка размером со слона?

Профессор печально умолк.

– Нечего полагаться на случай! – проворчала Аврора, пожалуй, резче, чем требовалось, вдавив ногой педаль газа. – И нечего выдумывать. Если хотите поймать или уничтожить существо из сна, значит, и снаряжение для этого нужно искать в срединном мире.

Нестор повернулся к ней с горящими глазами.

– Ну конечно. Страховка не помешает. Это гениально, Аврора.

– Ну не все же тебе быть гением, – тихо пробормотала она.

– Мы упускаем еще одну мелочь, – заметил Дэн. – Что, если на место рогатого существа явится другое? Мы всех подряд будем затаскивать в наш мир?

– Об этом я уже проконсультировался с нашим Гермесом, – высокопарно отметил Нестор. – Призрак сонного паралича не просто так является в разных обличиях. То он джин, то инкуб, то колдунья… Все дело в том, что его облик задает спящий. Призрак привязан конкретно к нему. И, кажется, пожизненно.

Дэн нахмурился:

– Хорошо, допустим, Гермес прав, но что мы будем делать с монстром, когда он явится в наш мир? Опыт с тенью показал, что мы к такому не готовы.

– С тех пор я успел отлично подготовиться, – поднял палец вверх Нестор. – Мощности материализатора хватит на целый месяц, чтобы удерживать его между мирами. У нас будет время узнать нашего загадочного гостя поближе и принять решение.

Дэн и Аврора мрачно переглянулись. Но ничего лучшего предложить не смогли.

У крыльца их ждал Гермес.

– Ну наконец-то, командир! А то я уже решил сбежать из этого ада!

– Ты это о чем? – спросил Дэн, толкая наверх створку ворот гаража.

– Ваша клиентка, похоже, спятила. Орет на меня и приказывает. Еще бы! Уже столько дней без сна!

– Не ворчи, двухколесный, все идет по плану, – заявил профессор, вылезая из машины. – Она должна была дойти до нужной кондиции.

– Она сейчас весь дом разнесет. Нет, не вернусь туда, не заставите!

– Да никто тебя не собирается заставлять, мой карбоновый, – прошла мимо Аврора. – Хочешь мерзнуть и ржаветь на улице – твое право.

Гермес растерянно моргнул.

– Ну что ж, – сказал он, вздохнув. – Раз ты упомянула о моей почти человеческой терморецепции и учла тот факт, что я могу замерзнуть, – я всех вас от души прощаю!

И въехал в гараж вслед за остальными.

Дарья встретила их на лестнице. Дэн еще никогда не слышал, чтобы человек разговаривал с такой скоростью.

– Поверить не могу, что вы меня бросили на целые сутки! В чужом доме, где постоянно какие-то странные звуки и запахи. Всю ночь я мучилась – пыталась не уснуть…

– Ну и как ваши успехи? – поинтересовался профессор, прервав ее причитания.

– Я… Я не выдержала! – Она вдруг отвернулась, уселась прямо на ступеньке и зарыдала. Видать, нервы и правда начали сдавать. – Он приходил! Он опять мучил меня.

Профессор встал на цыпочки, втянул живот и протиснулся между девушкой и перилами (что само по себе было зрелищем незабываемым). Затем он присел и, оказавшись лицом к лицу с клиенткой, положил ей на плечо пухлую руку.

– Ну-ну, сударыня. Я должен вам признаться, что так все и было задумано. Мы должны были убедиться перед новым экспериментом, что вы действительно испытываете сонный паралич регулярно и он не прошел сам собой.

– Убедились?! – мгновенно вспыхнула Дарья. – Вам моих слов было недостаточно?!

– Скажите, вы сумели получше разглядеть вашего ночного гостя? – бесстрастно спросил Нестор, вставая со ступеней и давая пройти остальным.

– Ничего я не могла! Даже пальцем пошевелить! Даже моргнуть!

– Я смог, – выкатил вперед Гермес. – В отличие от вас, челов, я могу видеть существ, которые появляются из моего мира, без всякого оборудования.

– И что же ты видел? – спросил профессор.

– Да ничего особенного. Типичный Скользящий со всеми его штучками. Стоит над жертвой, сопит, пускает черные слюни.

– Ну, если для тебя он типичный, для нас не все так очевидно, – сказала Аврора. – Подкинь-ка побольше деталей, карбоновый.

Гермес важно и неторопливо совершил цирковой круг по лаборатории.

– Начнем с того, что он действительно рогат. Да еще как рогат! У него практически вся башка – это рога!

– Это как?

– А вот так. Представляйте как хотите! Что там дальше… Черен. Хотя тут я не уверен, возможно, темно-синий. На нем этакий узор, как бывает на мраморе. Глазища эти, да, горят! Хотя опять же ничего не могу сказать точно. Возможно, просто отражался огонь в камине.

– Разве что-то могло отражаться? – возразил Дэн. – Он же не полностью проник в наш мир.

– И то верно. – Гермес замялся. – Ах да, копыт, кажется, совсем не было.

Аврора закатила глаза.

– Вот и слушайте этого балабола! А что говорил наш распрекрасный гость?

– Да ничего не говорил. Не блеял, не мычал. Только пыхтел, как будто ему заклеили рот и поставили клизму.

– Ты не перестаешь удивлять, Гермес, – сказал профессор. – Порой не знаешь элементарных человеческих понятий, но слышал про клизму.

– А что вы в свои сны тащите, то я и знаю! – обиделся самокат.

– Ладно вам, – вступился за друга Дэн. – Гермес помогает как может!

– Мы в этом нисколько не сомневаемся, – серьезно ответил профессор. – И скоро нам предстоит лицезреть призрак сонного паралича самим. У меня вопрос к нашей дорогой клиентке. Скажите, сударыня, что-то из описанного Гермесом вам знакомо? У меня есть непроверенная гипотеза, согласно которой каждый формирует своего призрака.

Дарья растерянно замотала головой.

– Я… Я не знаю.

– В таком случае не могли бы вы нарисовать его на листе бумаги? Хотя бы в общих чертах. Вы можете воспользоваться описаниями Гермеса или своими собственными.

Студентка неловко спрятала руки в рукава кофты.

– Я плохо рисую.

Профессор взглянул на нее пристально, блеснув пенсне:

– Поверить не могу, что вы что-то делаете плохо.

Она открыла рот и удивленно уставилась на него.

– Я пять лет училась в художественной школе. Но гениальным художником мне не быть.

– Кажется, я об этом вас и не просил. Для меня вполне сойдет детский схематичный рисунок.

Она кивнула и пошла к лестнице. Аврора присоединилась к ней, чтобы помочь отыскать бумагу и карандаши.

Профессор занялся настройкой материализатора. Дэн поднялся, чтобы уйти в гостиную. Ему, как это часто бывало перед погружением, не полагалось долго спать, поэтому он хотел просто немного поваляться перед камином и восстановить силы.

Но тут Нестор вступил в разговор:

– Наша гостья – удивительная личность, – пробормотал профессор, копаясь в проводах и не поворачиваясь. – Сочетает несочетаемое. Крайне самоуверенна и в то же время необыкновенно стеснительна.

– Я не знал, что она художница, – вяло прокомментировал Дэн.

– А еще жуткий перфекционист. И, кажется, страдает приступами обсессивно-компульсивного расстройства, к счастью, эпизодическими. Ты заметил, что она убралась в нашем доме, даже здесь, в лаборатории?

Дэн завертел головой. Профессор провел пальцем по куполу настольной лампы.

– Даже пыль успела вытереть.

Парень опасливо огляделся.

– И вы готовы лезть ей в голову?

– Не вижу никаких причин отменять нашу процедуру. ОКР мы с ней проработаем позже, если она согласится. А сонный паралич остается проблемой номер один. Прежде всего, нашей пациентке нужно вернуть нормальный сон.

Дэн устало потер виски.

– Я могу сейчас чем-нибудь вам помочь?

– О нет, я справлюсь. Новые настройки материализатора потребуют огромной мощности, но я как-нибудь решу этот технический вопрос.

Парень кивнул и начал подниматься по лестнице.

– Единственное, что ты можешь сделать, – добавил профессор, чуть обернувшись, – разузнай побольше о жизни Дарьи Хлюпиной. Родители, личные отношения, травмы. Не думаю, что сонный паралич связан со всем этим. Но, следуя совету моей матушки, я бы хотел учесть все факторы.

– Я попробую, – сказал Дэн. – Даша… Она очень закрытый человек.

Нестор пожал плечами.

– Не помню, чтобы кто-то из наших клиентов был человеком открытым. И ко всем ты нашел подход.

– Я? – удивился Дэн.

Профессор вернулся к работе и не ответил.

В гостиной Дарьи и Авроры не оказалось. Дэн, глубоко задумавшись, блуждал по дому, пока не обнаружил, что стоит посреди тренировочного зала и пялится на закрытый сундук.

– Ты можешь владеть им смело, командир, – сказал Гермес, вкатываясь в приоткрытую дверь.

– Кем? – окончательно очнулся от мыслей Дэн.

– «Кем?» – очень правильный вопрос. Именно «кем», а не «чем». Мы, существа из срединного мира, все ощущаем и чувствуем.

– Ты говоришь о канцелярском ноже? – Дэн перевел взгляд на самокат. – Он тоже живой?

– Как ты мог убедиться.

– Но он хотел убить меня.

– Не он. Это невольно хотел сделать Горбунов, когда разозлился и узнал, что вы его обманули. Нож исполнил желание. Рудианос не так разговорчив, как я, но он верно служит своему хозяину.

– Как ты его назвал?

– Командир, тебе нужно проверить слух. Ты часто переспрашиваешь.

– Горбунов может управлять этим ножом? Этим… Рудианосом?

– Вообще-то уже нет.

Дэн закрыл глаза и медленно выдохнул.

– Так было, – пояснил самокат. – Но после того, как ты обагрил его своей кровью и не умер…

– Что я сделал?

– Нет, правда, чел, ты бы сходил к врачу.

– Я схожу, – пообещал Дэн. – Потому что с тобой спятить можно, Гермес!

– Что, собственно, ты не понял? Я ведь все понятно объясняю…

– Для жителя срединного мира!

– Ладно, для тупых, – сказал Гермес, подъезжая. – Этот нож теперь твой. Вы с ним заключили контракт.

– Какой, к черту, контракт? Я ничего с ним…

– Это вышло случайно. Когда твоя кровь попала на его лезвие. Если воин выживет после нападения Рудианоса и сумеет защитить себя от него, нож меняет хозяина. Такова легенда. Поэтому, командир, можешь спокойно пользоваться им. В твоих руках страшное оружие.

– Канцелярский нож для резки бумаги?

– В легендах срединного мира он предстает в разных обличиях. Копье, кинжал, секира, стрела. Но это не отменяет его свойств. Рудианос никогда не сломается и пробьет любую броню: физическую или магическую.

– Постой-ка. – Дэн задумался. – А ведь это тот запасной вариант, о котором говорила Аврора. Если призрак будет нам угрожать, у нас есть чем ему ответить.

Гермес прищурил один глаз.

– Рудианос никого не милует. Используешь нож всего однажды – и призраку конец.

– Да-да, – рассеянно проговорил Дэн. – А как им пользоваться?

– Очень просто. Силой мысли. Попробуй.

Парень осторожно приблизился к сундуку, коснулся щеколды.

– Смелее, командир. Он тебя не тронет. Поэтому нож ничего вам не сделал в прошлый раз, когда вы полезли за ним с профессором.

Дэн задержал дыхание. Быстро открыл сундук.

Нож лежал там. Поблескивал тонким лезвием.

Парень простер над ним руку.

– Взлетай!

Ничего не произошло.

– Силой мысли, командир. В мире снов необязательно шевелить губами.

«Поднимись вверх», – мысленно приказал Дэн, буравя клинок глазами.

Сначала нож оставался неподвижным, но вот слабо задрожал, дернулся и поднялся в воздух.

– Ух ты!

Рудианос со звоном упал обратно.

– А вот болтать не нужно. Это разрывает между вами связь, – пояснил Гермес. – А теперь, командир, прикажи ему во что-нибудь воткнуться.

Дэн поискал глазами цель. Старый деревянный наличник у двери подходил отлично.

«Поднимись до уровня моих глаз!»

Нож повиновался.

«Воткнись в наличник».

Нож задрожал в воздухе, будто набирался сил для броска.

И в это мгновение Дэн увидел, как открывается дверь в комнату Авроры.

Нож чиркнул в воздухе.

– Стой! Замри! – закричал Дэн, позабыв, что должен отдавать команду мысленно.

Нож, словно обессилев, полетел вниз и по инерции вонзился в наличник чуть ниже, чем Дэн рассчитывал. Клинок тренькнул и, застряв в дереве, заколебался.

– Совсем сдурел?! – рявкнула на него Аврора, закрывая собой Дашу и глядя на торчащую из наличника ручку.

– П-простите. Я не знал, что вы там…

У Авроры всегда был огромный арсенал ругательств на все случаи жизни. Но на этот раз она лишь мотнула головой и гневно прошагала через весь зал к противоположной двери, хорошенько ей хлопнув.

Дарья шла за ней, сконфуженно сжимая листок с рисунком.

– Что ты тут делал?

– Да так… Тренировался.

Видя, что ей интересно, он послал мысленную команду ножу. Рудианос вырвался из наличника и, медленно проплыв по комнате, опустился обратно в сундук.

Прежде чем Дэн захлопнул крышку, ему показалось, что нож приобрел несколько другой вид. В сумраке блеснул короткий кинжал с посеребренной рукоятью, усыпанной рубинами.

Дэн с гордостью уставился на Дарью.

– Телекинез? – тихо произнесла она. – Только я бы на твоем месте тренировалась с перышком, а не ножом.

– Да это не то чтобы нож! – замялся парень. – Так, еще один предмет из сна. Была еще незабудка, она тоже летала.

– И ты тоже ей управлял?

– Что? Нет. А кстати, почему я ей не мог управлять… Ты не знаешь, Гермес?

Дэн обернулся, но самоката в зале уже не было. И когда он успел слинять?

– Ну. Теперь, когда ты видела летающие ножи и говорящие самокаты, ты, наконец, нам поверила?

Студентка сощурилась.

– Вообще-то я уже сказала, что верю вам. Иначе меня бы тут не было. – Она помахала листком. – Видишь, и задание выполнила.

Дэн подошел и взглянул на рисунок.

Весь лист занимала черная рогатая фигура, нарисованная вполоборота. Это мог бы быть простой схематичный рисунок, как попросил профессор, но Дарья решила соблюсти все пропорции, объем, поэтому рисунок скорее напоминал профессиональную иллюстрацию.

– Ого, – только и сказал Дэн. – Я бы так не смог.

– Конечно не смог бы, – сказала она. – Я этому долго училась. Хотела поступить в Мухинское на художницу.

– А почему не поступила?

Вместо ответа она выхватила у него листок.

– Не твое дело… – И пошла к двери.

– Послушай! – позвал ее Дэн. – Я ведь ничего такого не спросил. А это может быть важно.

– Для тебя?

– Для эксперимента. Профессор считает, что этот демон из твоего сна может быть связан…

– С чем?

– С какой-то твоей личной проблемой.

Дарья фыркнула.

– Еще одна бредовая гипотеза с потолка. По-твоему, у всех людей, которые страдают сонным параличом, – личные проблемы?

– Не только у них. У всех нас!

– Тогда займись своими.

Она начала открывать дверь – Дэн опередил ее, перегородив путь.

– Пусти.

– Почему ты все время недовольна?

– Что?

– Тебе ничего не нравится и никто не нравится! Ты всех опускаешь, говоришь про людей гадости!

– Я говорю то, что вижу!

– Значит, у тебя линзы грязные!

– Что ты несешь? Какие линзы?!

Она толкнула дверь, но Дэн не сдвинулся с места и смотрел ей прямо в глаза.

– Ты делаешь вид, что тебе на всех наплевать, – выпалил он. – Но это не так!

– Да ты Фрейд!

– Расскажи, почему не стала художницей? Почему пошла на медицинский?

В ее обычно тусклых глазах запылал огонек гнева. Даша открыла было рот, чтобы послать его куда подальше, но внезапно смолкла и только не моргая смотрела в ответ.

– Ну? – сказал Дэн.

Она вдруг обмякла, села на пол, на татами, угрюмо уронила голову на руку.

– Никому это не интересно… – послышался глухой ответ.

– В этом доме, – Дэн опустился перед ней на корточки, – нам интересно все.

Они ушли в комнату наверх, чтобы их никто не слышал.

– Мои родаки, – начала Даша, глядя в окно, – были врачами. Хорошими. А их родаки тоже. Этакая семейная традиция. Я, естественно, не должна была выбиваться из колеи. Не то чтобы медицина мне не нравилась, просто я ей наелась с малых лет. За завтраком у нас в порядке вещей было поговорить про фурункулы, а за ужином про чей-нибудь геморрой. Ничего не поделаешь – я привыкла. Мне даже к экзаменам не особенно нужно было готовиться – к старшим классам я знала всю биологию и химию на уровне студента третьего курса. Плюс моя фотографическая память…

– Ты запоминаешь текст с листа?

– Текст или схему. Мне всего раз показать нужно. В общем, не напрягаясь, я могла бы поступить на врача. Но…

– Но тебе нравилось рисовать.

– Не только. Я вообще много чего могу делать руками. Родителей-то никогда не было дома. Я готовила и убирала, чинила что-нибудь или рукодельничала сама. Включу музыку в наушниках или сериал и мастерю что-нибудь.

– А брат или сестра?

– Никого. Я одна.

– Понимаю.

– Нечего меня жалеть. Мне одной вполне комфортно. Друзей всегда было мало. В классе одни тупицы. Меня не любили за мою хорошую память и за пятерки. А еще, по их мнению, я была стремная – худая, хилая, с эмоциональным диапазоном медузы. В принципе, я понимаю, почему меня сторонились.

Дэн, сидевший на полу у двери, осторожно кашлянул.

– Что? – обернулась Даша.

– Профессор говорит, что никто из нас не может быть один. У каждого человека есть потребность в социуме.

– Глупости говорит твой профессор. Да я слышала, что он и сам долго жил как отшельник.

Парень поднял брови.

– И это точно не сделало его лучше. Так почему ты осталась на медицинском, а не пошла на какую-нибудь, хм, творческую специальность? Родители запретили?

Она наградила его холодным взглядом сомнамбулы.

– Ничего они мне не запрещали. Просто не могли запретить.

Дэн напрягся.

– В смысле?

– В смысле – три года назад они умерли. – Даша повернулась к окну, в ее голосе послышалась досада, почти издевка. – Я же сказала: они были хорошими врачами…