Полная версия
Девочка, которую нельзя. Книга 2
Весь оставшийся день и часть ночи я слонялась по городу, а когда усталость взяла своё – забралась в густые кусты в парке и вырубилась.
Часов около десяти утра была на месте. Клуб-ресторан с небольшим палисадничком и открытой террасой на втором этаже пока не открылся, и можно было спокойно осмотреться.
Волновалась ли я? Сомневалась ли? Не то слово! До того момента, как приедет дамочкин муж оставалась ещё куча времени, а меня уже нездорово потряхивало. Но, сотню раз передумав туда и обратно, я всё-таки взяла себя в руки. И когда в конце улицы показалась наконец спортивная машина с дерзкой жёлто-алой полосой на капоте, я уже точно знала, что пойду до конца.
Тачка была похожа на сверкающую лаком игрушечку, и от неё за версту несло новьём и дорогими понтами. Скрываясь в кустах чуть поодаль, я проследила, как из неё выбрался крепкий, спортивного сложения мужик в тёмных очках и ярких, под стать машине кроссовках и скрылся в здании ресторана.
Дала «клиенту» минут тридцать – сделать заказ и приступить к обеду. Потом ещё минут пять выжидала пока с парковки уйдут вновь прибывшие посетители.
Ладони потные, пульс зашкаливает. Давай, Славка, на счёт три – раз, два… Пошла!
Гвоздь скользил по девственному лаку капота с пугающе звонким скрежетом. Слово из трёх букв впечатывалось в заоблачные понты тачки легко, как клеймо в плечо проститутки. Нацарапав его, я даже замерла на мгновенье, в творческом порыве прикидывая, не дополнить ли текст смайликом, когда в шею сзади грубо впились пальцы. Больно до чёртиков, аж в глазах потемнело!
Как там дамочка сказала – побольше дерзости? Ха! Да никакая дерзость не сравнится с банальным, до усрачки, ужасом. Я не соображала. Вообще. Поймавший меня с поличным мужик волок теперь в здание ресторана, а я изворачивалась и орала благим матом про то, как всех тут порву. Но когда меня поставили перед самим хозяином тачки – резко осеклась. Мгновение, всего одно микроскопическое мгновение, а у меня сердце перевернулось от предательской радости – Гордеев! И уже в следующий миг разочарование – нет, не он. Просто неуловимо похож.
– Паш, какого хрена? – возмутился хозяин. Он сидел за столиком не один, а в компании с солидного вида дядькой. – Что происходит?
– Данила Александрович, она вашу машину покоцала! Новую!
– Ну что тут скажешь, – после тяжёлой паузы, процедил хозяин сквозь зубы. – Попала девчонка не по-детски. Только чего ты её сюда-то припёр? Вызывай комиссаров!
– Так она вот, Данила Александрович! Вот этим! – выложил Паша на столик мой гвоздь. Я невольно сжалась. – Слово из трёх букв нацарапала!
– Хех! – крякнул сидящий за столиком второй мужик. – Смертница!
Хозяин тачки засопел, трепеща ноздрями… и вдруг рассмеялся. Громко и весело, как припадочный! Просто жуть. Даже поймавший меня Паша – и тот растерялся. Его хватка немного ослабла, и я тут же попыталась сбежать, но не получилось. А хозяин тачки, резко оборвав смех, сорвался вдруг с места и, ухватив за химо, поволок меня на улицу. С нашего пути испуганно разбегались официанты, и, задницей чуя, что всё-таки мне конец, я зорала из последних сил:
– Гад! Руки убрал от меня… Да ты знаешь, вообще, с кем связался! Урод!
Но бесполезно, хозяин меня не испугался и хватку не ослабил. Замерев возле машины, он сначала побелел, затем стремительно побагровел.
– Чтобы ты понимала, эта тачка стоит двадцать миллионов! – Показалось, что он меня сейчас просто прибьёт, но он только остервенело сминал в кулаке мой ворот и скалился. – Ремонта на лям-полтора точно. У тебя есть такие деньги?
– Да пошёл ты! – несмело огрызнулась я.
– Ну я так и думал, – усмехнулся вдруг он, и ослабил хватку. – Ну что ж, похоже, следующие лет пять тебе придётся провести за решёткой. Но можно иначе. – Выжидающий взгляд исподлобья. – Я тебя просто отпущу, если скажешь, кто заказал.
И я чуть не заскулила от облегчения. Дамочка была права, ему не интересна я – он просто хочет знать кто за этим стоит! И на радостях, хотя и с дрожащими коленками и ледяными от ужаса ладошками, я согласно инструкциям выдала такую порцию дерзостей, что аж самой тошно стало!
– Ффф… – окончательно разъярился мужик, даже верхняя губа задрожала, совсем, как у Гордеева. – Короче, Паш, грузи её и на хату!
Всю дорогу, пока Паша куда-то меня вёз, я тихонечко валялась на заднем сиденье и не рыпалась. Но не потому, что одумалась, а просто верёвка, которой он наспех перехватил мои запястья начала поддаваться, и я старалась лишний раз не привлекать к себе внимания, надеясь успеть освободить руки. И уже почти справилась, как машина вдруг остановилась.
Задняя дверь распахнулась, на меня уставился очередной суровый мужик. И выглядел он гораздо опаснее Паши! Я испуганно сжалась, а мужик бесцеремонно, за шкирку, выволок меня из машины и потащил к дому. Я не сопротивлялась. Верёвка на запястьях растянулась настолько, что приходилось даже слегка придерживать её, чтобы не спалиться.
Вокруг раскинулась окраина какого-то частного сектора. Других построек рядом с той, куда мы приехали не было, но всё равно доносились признаки жизни: тянуло дымком, слышался лай собак, стук топора и обрывки музыки. И это обнадёживало.
Снаружи одноэтажный кирпичный домик выглядел по-дачному непритязательно, но внутри оказался полный фарш – дорогая, современная отделка, новая мебель и даже телевизор в полстены. А вот на окнах решётки. Хреново.
Едва меня впихнули в комнату с большой кроватью и заперли снаружи, как я тут же продолжила освобождаться от верёвки. И к тому моменту, как за стеной послышался ещё один мужской голос, моя правая рука уже выскользнула из петли. Но дверь распахнулась, и на пороге появился мужик, тот, что выволок меня из машины. Поставил в изножье кровати стул, оседлал его, разглядывая меня. Молча. Многозначительно. И охренеть, как страшно, на самом-то деле!
– Ну в общем, такой расклад, девчуль: ты говоришь кто заказчик, и мы тебя отпускаем. Не говоришь – получаешь большую проблему на свою задницу. В прямом смысле.
Я настороженно смотрела на него и не могла понять – блефует или нет? А ещё, через распахнутую дверь спальни я видела другую распахнутую дверь – на улицу. Вот он – шанс!
– Мне в туалет надо.
– Говори на кого работаешь, и иди куда хочешь. Не держу.
– Пфф! Так-то я могу и здесь. Прямо на ваше шёлковое покрывалко.
Он поиграл желваками, скривился:
– Ладно. Первый и последний раз. Потом реально под себя ходить будешь, ясно? И, кстати, кормёжки тоже не жди. Заслужить надо. Но если будешь хорошей девочкой, я тебе шашлычка на прощение сварганю. Пальчики оближешь.
– Прелестно. Только я сейчас обоссусь. И вовсе не от восторга.
Он поднялся.
– Пошли.
Я покорно вышла в смежную комнату типа зала, где, развалившись на диване, смотрел телек ещё один незнакомый мужик. Окинул меня взглядом с похабной кривой усмешечкой, подмигнул. И мои коленки предательски задрожали – по сравнению с этим двумя, милым, приветливым зайкой казался теперь не только Паша, но и его злой хозяин.
– Сюда, – грубо пихнули меня в противоположную от входа сторону.
И я едва не зашипела от досады – туалет оказался в доме! А свобода – вон она, за дверью, в каких-то десяти шагах…
Рванулась, швырнула в ошалевшего на мгновенье мужика вазой. Он отбил её налету, угодил в полку с посудой. Зазвенело, загрохотало. Я схватила стул, снова швырнула, одновременно выскакивая в прихожу. Не глядя кинула за спину подвернувшийся под руку табурет. Снова грохот, осколки… И удушающий локтевой под подбородок:
– Ну всё, считай поссала. Дальше будем по-плохому.
Заволокли обратно в спальню, завалили на кровать. Один жёстко уткнул лицом в матрац и навалившись всем весом, удерживал заломленные за спину руки, а второй вязал отчаянно сучащие ноги…
В тот момент я узнала, что такое настоящее бессильное отчаяние. Против двух амбалов я ничто. Они просто порвут меня в приступе злости, отымеют во все щели и скажут, что так и было. И ни хрена я потом никому ничего не докажу. Ни дамочке, которая утверждала, что мне ничего не угрожает, ни, тем более, её муженьку.
Но, как ни странно, всё закончилось лишь связыванием. Причём не верёвкой, а скрученной в жгут простынёй, но так плотно, что я теперь не то, что изворачиваться – даже шевельнуться могла с трудом. А ещё кляп в рот – порнушный кожаный шарик на завязочках, от которого у меня тут же защемило в челюстном суставе.
– Доигралась, сука, – прорычал мужик, который смотрел перед этим телек. По лбу его растекалась кровь, а я даже не знала, чем умудрилась так удачно садануть. – Щас ребята подъедут, ганг-бенг тебе на максималках устроим.
– Любишь погорячее? – подсел на кровать тот, который провожал в туалет. – Тогда я первый тебя трахну. Обожаю обламывать дерзких дур. – Повёл рукой по моей ляжке, жёстко потёр средний шов джинсов в промежности. Больно и мерзко. Я в отчаянии замотала головой, замычала. Мужик ухмыльнулся: – Да, ты права, приятно не будет. – Склонился к самому лицу: – Мне нужен заказчик. Не будет его – хана тебе. Подумай об этом.
Потом я долго лежала в комнате одна. Времени подумать действительно было вагон. Первая мысль – а может ну его на хрен и слить дамочку? Тут уж такое дело – каждый за себя… Вот только гарантий, что меня отпустят это уже не давало. Тогда, как быть? Господи, как быть?!
Но чем дольше я лежала, тем отчётливее понимала, что, если бы они имели полномочия на беспредел – уже бы всё сделали. Но меня не то, что до сих пор не изнасиловали, а даже самого безобидного леща ещё ни разу не врезали! А значит что? Дамочка была права, уверяя, что будут запугивать, но не тронут?
Мужики ещё много раз заходили с допросами. За окном уже стемнело, а я теперь знала, что этого, с разбитым лбом зовут Вася, а первого Толя. Что первый курит обычный табак, а второй парит фруктовый вейп. Уже поняла, что кормёжки действительно не будет, как и воды, как и туалета. И перебрала весь свой запас самой отборной ругани и провокаций, говоря с мужиками дерзко, словно была бессмертной, и с каждым разом всё больше убеждаясь – они действительно меня не тронут.
А ночью неожиданно заявился сам хозяин.
Он вошёл в комнату тихо, словно тень. Я даже не услышала как. И лишь почувствовав внезапную тревогу, какая бывает от пристального взгляда спросонья, резко очнулась от мучительного из-за затёкших суставов полудрёма. И испуганно задохнулась – на меня со строгим недовольством взирал Гордеев!
– Ну привет, – ледяным тоном изрёк он. – Соскучилась?
В одно мгновенье – тысячи мыслей-ощущений. И злость, и вина, и радость, и обида… И финальным аккордом жестокое разочарование – нет, это не он! И по большому счёту, даже не очень-то и похож. Но это не отменяло той фигни, что меня по какой-то странной причине опять на нём заглючило! Наверное аура. Такая же упёртая и властная.
Взгляд хозяина бесцеремонно блуждал по мне и был тяжёл, словно чугунное ядро, но при этом слеп. Словно мыслями он находился где-то далеко, в персональном Аду, где его вот уже целую вечность как истязают куда более глобальными нежели покоцанная тачка за двадцать лямов проблемами. А я просто попала под руку. И если предположить, что источником его тяжких дум является жена, то я попала вдвойне: её-то он может и не тронет, милые бранятся – только тешатся, а вот я… Стать «козой отпущения» для богатенького самодура – хуже не придумаешь. Поэтому лучше мне помалкивать и придерживаться прежней тактики.
Попыталась скорчить максимально презрительную рожу, что довольно-таки сложно с порнушным шариком во рту, но ничего не произошло. Мужик продолжал уничтожать меня тяжёлым невидящим взглядом и молчал. А я из последних сил держала свою дерзкую марку и почему-то снова проваливалась в ощущение Гордеева.
А что, вполне в его крокодильем духе – таинственно заткнуться и терпеливо ждать пока жертва сама сдохнет от невнятного чувства вины и… передоза мурашек в организме. Нет, это какая-то Гордеево-мания, честное слово! Мне даже захотелось мотнуть головой и проморгаться, чтобы скинуть наваждение.
Скрипнула дверь, и у стены встал Толик с широким армейским ремнём в руке. Я поёжилась. Пороть что ли будут? Это была бы эпичная кара, чего уж там. Даже Гордеев бы одобрил.
– Щипцы есть? – скептически глянув на ремень, спросил хозяин.
Хорошо, что у меня шарик во рту – не так заметно, как перекосило лицо…
– Пассатижи, – кивнул тот.
– Отлично. Если к обеду не одумается, начинайте с ногтей. На ногах. Руки я тогда сам, ближе к вечеру. Если не заговорит, конечно.
– Заговорит. У меня ещё ни один клиент больше трёх ногтей не выдерживал. Про зубы вообще молчу.
– Ну и хорошо, – безучастно согласился хозяин и, поднявшись со стула, шагнул ко мне.
Я невольно дёрнулась, пытаясь отползти, но получилась просто конвульсия. Хозяин с ледяной усмешкой потрепал меня по щеке.
– Ну давай, не скучай тут… дерзкая. А если что – зови этого дяденьку, он развлечёт.
В голову ударила, но тут же утонула в дикой злости паника. Да как они смеют, вообще?!
– Я девочка Гордеева! – закричала я. – Он за меня уроет! Из-под земли тебя достанет, гад!
Но получилось лишь яростное «Ммм-мм-м-м!» и вспыхнувшее от натужного бессилия лицо…
Через пару часов Толик снова зашёл, но вместо обещанных пассатижей, как ни странно, принёс стакан воды. Мои рот и горло давно пересохли, на языке шероховато солонел вкус проклятого порношарика. Пить хотелось почти как жить, но я отказалась – мало ли чего он туда подсыпал! – и тюремщику пришлось больно сжать мои щёки, насильно разжимая челюсть. А вот воду заливал аккуратно, стараясь не расплескать и приговаривая почти ласково:
– Пей, дура, не бойся. Родниковая!
Напоив, сурово нахмурился:
– Ну? Говорить будем?
«Ага, – чувствуя, как влага возвращает к жизни, вымученно отметила я про себя, – меняет тактику. Кнутом не вышло, пробует пряником. Ну и отлично. Значит, и у меня всё по плану» Вяло огрызнулась:
– Прощайся с жизнью, гандон.
– Кто?! – резко схватил он меня за химо. Дёрнул, приподнимая над кроватью. – Кто заказчик?! Говори, сука!
Замахнулся, я инстинктивно зажмурилась, дёрнула головой, уклоняясь… Но удара так и не последовало. Его ладонь, дрожа от напряжения, замерла в миллиметре от моей щеки. К лицу приблизилась перекошенная бессильной злостью морда:
– Говори, сука, кто заказчик, или я тебя на бутылку посажу. Клянусь!
– Валяй, – выдохнула я ему в лицо. – Но потом посадят тебя. Жопой на кол. Это прям точно.
Он отшвырнул меня на постель.
– Всё. Это было последнее предупреждение. Следующего не будет!
А когда небо уже полностью просветлело, и в оконце моей тюрьмы заглянул розовый рассвет, он вернулся с Васей. Красиво разложили на прикроватной тумбе щипцы-ножницы-напильники, верёвки, паяльник и даже кусок провода со штепселем на одном конце и оголёнными проводами на другом. Я сначала подумала – опять пугают, но, когда меня, освободив от верёвки-простыни и порношарика, загнули в жуткую позу и взялись пассатижами за ноготь на мизинце, запаниковала.
«Да катись оно всё! – пулей промелькнуло в голове. – Признаться, и пусть сдают ментам! Если Гордеев меня ищет, то к нему я в конечном итоге и попаду, только и всего. А если нет…»
Тоскливо кольнуло в самое сердце. Так внезапно и больно, что глаза защипало от слёзной дымки. Потому что поняла вдруг простую истину – если уж даже он не ищет, то похрен тогда вообще на всё!
– Последний раз спрашиваю, кто заказчик? – плотнее зажимая пассатижи, прорычал Вася. – Раз, два…
– Х*й в пальто, – шмыгнула я носом. По щеке скользнула слеза, хотя больно пока не было. Во всяком случае телу.
– Твою мать! – сгрёб меня за шкирку Толя. – Зае*ала, сука!
И поволок куда-то, сшибая мною углы и мебель. Я обречённо зажмурилась и уже открыла было рот, чтобы сдать с потрохами изобретательную дамочку… Как Толик вдруг грубо пихнул меня за порог дома – с крылечка и прямо на мягкую росную травку.
– Вали отсюда, дура! Ещё раз увижу… – доходчиво качнул кулаком и захлопнул дверь изнутри.
Глава 6
«Да ну их на хрен! – улепётывая подальше от проклятого места, думала я. – И бабу эту, с её деньгами, и сам этот чёртов город!»
Но пока добралась до укромного местечка, в котором запрятала накануне сумку со своим нехитрым скарбом, а потом с жадностью «доедала» оставшиеся от вчерашней тысячи деньги и подсчитывала грустно звякающие в кармане последние монетки, над паникой возобладал холодный расчёт. И злость.
Работу я выполнила, так? Страстей натерпелась? Значит, имею право получить свой бакшиш! И пусть эта дамочка только попробует слиться! Продам информацию прямиком её муженьку!
Объятая справедливым гневом, я даже свой старенький мобильник включила практически не задумываясь. Впервые с момента бегства из Клондайка. К счастью, батарея оказалась не на нуле, а на симке, точно знаю, оставались деньги. Но вот номер дамочки…
Обдало отчаянием – я не помнила последние цифры! Вот просто пустота, даже вариантов нет! Сидела и тупо пялилась на экран, когда дамочка написала вдруг сама:
«Как только сможешь, сразу выходи на связь»
Договорились на шесть вечера, там же, где встретились впервые. Можно было бы и поближе, дамочка вообще предлагала в кафе, и звучало это весьма соблазнительно, но у меня был свой умысел – поскорее покинуть город и, получив наконец деньги, продолжить двигаться дальше в неизвестном направлении.
Однако заказчицы в нужный час на заправке не оказалось.
«Я на месте» – кинула я СМС.
Ответа – ноль. Подождала минут пятнадцать, ошиваясь чуть поодаль, чтобы случайно не нарваться на мужика, который заловил меня в прошлый раз. В голову лезли разные мысли, вроде того, что мы с мадамой не поняли друг друга, и, может, она всё-таки ждёт меня где-нибудь в кафе. Снова набрала:
«Напомните, мы договаривались на старом месте, так ведь?»
Тишина. В груди противно заворочалось подозрение.
«Почему вы не отвечаете? Я жду на старом месте»
Ещё тягомотных минут десять, и подозрение в том, что меня всё-таки кинули стремительно переросло в уверенность, а из неё – в злость.
«Аллё, что за прикол? Где мои деньги? Если это кидалово, то ты ещё пожалеешь, что вообще связалась со мной!»
Сидела потом на обочине, угрюмо игнорируя сигналящих мне дальнобоев и думала – Ну и что дальше? А дальше виделся только полный мандец. Хотя, если так разобраться-то, что мне мешает «выйти из сумрака»? Просто вернуться в город или в любой ближайший населённый пункт и, достав из широких штанин свой настоящий паспорт, просто начать жить свою жизнь?
Телефон вдруг ожил:
«Никогда не дерзи раньше времени, нарвёшься на ответную грубость. Скоро буду. Жди»
Ух, как меня подорвало! Только что вприпрыжку не заскакала!
«Извините, бомбануло. – Честно призналась я дамочке. И совсем уж пьянея от шальной радости, дерзко добавила: – Но тогда с вас ещё и кофе за ожидание!»
Она подъехала минут через тридцать, а меня всё ещё не отпустило. Я несла какую-то бодрую чушь, независимо рисуясь перед богачкой, которая, мало того, что приехала на встречу в эротичном пеньюарчике и халатике, словно только что выпрыгнула из койки любовника, так ещё и на мою шутку о зачётном прикиде, неуместно блеснула моралью:
– Пока ты ставишь себя на одну доску со шмотками, какими бы дорогими они ни были, ты так и будешь чувствовать себя дешёвой. Завязывай с этим. Бедность не в кошельке, а, в первую очередь, в голове…
Ну да, ну да. Хорошо рассуждать так, когда можешь позволить себя тачку за двадцать лямов и полтиник налом за то, чтобы нацарапать на ней ёмкое и вечное. А вот меня и эта плотная банковская пачка пятисоточек буквально вернула к жизни! Теперь можно забуриться в какой-нибудь пригородный посёлок, снять по дешёвке комнату и, устроившись по настоящему паспорту дворником или уборщицей, довольно сносно перезимовать!
– Как случилось, что тебя поймали? – задумчиво наблюдала за моим лихорадочным возбуждением дамочка. А мне подумалось, вдруг, что у них с мужем одни тараканы на двоих – смотреть на собеседника невидящим взглядом и грузиться своими неведомыми печалями. – Я вроде бы всё предусмотрела.
– Да мужик какой-то из соседней тачки выскочил, большая такая, чёрная. А видели бы вы его рожу! Он, кажется, больше меня испугался! Паша зовут.
– Ах, Паша! Ну понятно, – заторможенно кивнула дамочка. – Ну а в целом как, нормально?
– А то! Ваш муж такой душка! Особенно когда злится. Я вообще люблю злых мужиков, они такие – у-у-ух!
На этот раз дамочка окинула меня внимательным, даже изучающим взглядом. Но мыслями всё равно была далеко.
– Они меня просто попугали и отпустили, – не замолкала я. – Всё как вы и говорили! Даже жаль, если честно. Я-то хотя бы на пару синячков рассчитывала, чтобы за моральный ущерб с вас надбавочку получить!
Внутренний голос орал: «Тормози, Славка! Ты уже становишься похожа на пьяную дуру!» Даже дамочка, устав от моего бреда, закрыла глаза и откинула голову на подголовник. Но тут же словно очнулась:
– А хочешь ещё заработать?
В груди, заглушая остатки здравого смысла, радостно квакнула жаба. Если мадам даст ещё хотя бы десятку, то…
– Только я даже не знаю сколько тебе предложить, – с каким-то обречённым видом вздохнула она. – Сто? Сто пятьдесят?
С трудом подобрав челюсть, я как можно небрежнее пожала плечами:
– Ну… Вообще смотря что надо будет делать.
– Ничего особенного. Просто совратить моего мужа.
Я оторопела. Вот ненормальная семейка-то. Капец просто!
– Эмм… – жаба в груди зарыдала и умоляюще схватила меня за ноги, но я ещё не сошла с ума. И, кстати, не лишилась последней гордости. – Нет, извините, я не могу. Но спасибо за предложение. – Сунула честно отработанный полтинник в сумку. – Я пойду, ладно?
– Но почему? – схватила она меня за локоть, и я почувствовала, что её пальцы дрожат. – Ты же говоришь, он тебе понравился?
– Ну как бы… Ну… – замялась я. Если для неё это изначально нормально, то блин, как я могу объяснить, что это вообще-то НЕ нормально? – Просто не могу. Я вообще-то ещё девственница!
Она хохотнула. Но как-то странно, как будто всхлипнула.
– Тоже мне, проблема! Да он этого даже не заметит, уж поверь… Пятьсот! Пятьсот тысяч. Наличкой, сразу по выполнению. И задаток!
Схватила с заднего сиденья сумочку, ту самую, которую я однажды чуть не спёрла от безысходности. Суетливо откопала в её недрах кошелёк.
– Вот, – выгребала наличку, складывала поверх стоящей у меня на коленях спортивной сумки. – Твою мать… – ругательство сорвалось с губ горьким отчаянием, и я окончательно утвердилась в мысли, что мадам явно не в себе. Может, даже, под кайфом? А что, у богатеньких это запросто. – У меня с собой всего семьдесят три… Но мы можем доехать до банкомата! Сколько? Двести пятьдесят хватит в задаток?
– Вам что, совсем заняться больше нечем? Займитесь лучше благотворительностью! На том свете, говорят, зачтётся.
Дамочка рассмеялась и, закрыв лицо ладонями, уронила голову на руль. Мне показалось, сейчас разрыдается, но она лишь посидела так пару минут и наконец выпрямилась. Спокойная, как бетон. Неадеквашка сотого уровня, блин.
– Если ты не согласишься, я просто найду кого-нибудь ещё. Так что считай, что это и есть благотворительность. Полмиллиона за ночь с классным мужиком – разве плохо для девочки, опустившейся до воровства? К тому же, не факт, что он вообще поведётся. И тогда тебе просто остаётся задаток. Весь.
Я посозерцала кучку купюр. Семьдесят три да пятьдесят – сто двадцать три налом, прямо сейчас. И реальная возможность получить ещё четыреста с лишним. Итого пол ляма пятьдесят тысяч за то, с чем обычно расстаются бесплатно и даже не всегда по любви. Ну а в том, что этот мужик поведётся сомнений почти не было. Спасибо одному большому и бритому гаду – научил правильно крутить жопой.
В груди громыхала битва жабы с гордостью. Медленно, но верно побеждала зелёная. Впрочем, сейчас я бы уже скорее назвала её здравым смыслом. Подумаешь, позолоченная целочка! Всё равно однажды будет кто-то первый. И может, даже и лучше, что им станет именно этот…
По загривку хлынули мурашки. Я поёжилась, потёрла вставшие дыбом волоски на руках. Бывает безалкогольное пиво, бывает кофе без кофеина и курево без никотина. А у меня будет первый раз с Гордеевым без Гордеева. Сбудется наконец мечта идиотки, и гештальт закроется. Наверное.
Обречённо выдохнув, принялась разравнивать деньги в аккуратную стопочку.
– А не боитесь, что я просто сбегу? Получу бабки и фьють, в неизвестном направлении?
– Случайности не случайны, – пожала плечами дамочка. – Когда-нибудь ты тоже это поймёшь.
Я выждала немного, надеясь на пояснительную бригаду, но, так и не дождавшись, попыталась хоть как-то приглушить стоны собственной совести: