За миллиард долларов

Альберто Васкес-Фигероа

За миллиард долларов

За миллиард долларов. Альберто Васкес-Фигероа. Перевод, Дмитрий Романенко

Глава 1

САЛКА ЭМБАРЕК стала женщиной в ту ночь, когда на Багдад начали падать бомбы.

Это было не только психической реакцией на новую и совершенно аномальную ситуацию, которая завершила её беззаботное детство, но и внезапным и преждевременным наступлением её первой менструации. Именно поэтому на протяжении всей своей жизни она мысленно связывала кровь, исходящую из её тела, с кровью тысяч жертв жестокой резни.

Невыносимый грохот взрывов, отблески пожаров, вой сирен и раздирающие душу крики раненых и умирающих стали для неё точкой невозврата. Всего за несколько минут она из избалованной девочки, жившей в древнем и сказочном городе, славящемся легендами, дворцами, халифами и султанами, превратилась в растерянное и напуганное создание, которое с ужасом смотрело на тела своих родителей и одного из братьев.

Кошмары могут быть прекрасными, потому что исчезают, стоит лишь открыть глаза.

Реальность же ужасна, потому что, открыв глаза, осознаёшь её незыблемую и непреложную суть.

Кошмары – плод нашего воображения; реальность чаще всего становится плодом чужих фантазий.

Этот дождь из бомб, падавших с небес, и ракет, запущенных с сотен километров, был чужой фантазией. Этот ад, предвосхитивший смерть и Страшный суд, тоже был ею, хотя в тот момент сбитая с толку Салка Эмбарек не могла понять его причин.

На клумбах маленького сада, который её мать с такой любовью учила её ухаживать, теперь лежало изуродованное тело её брата Али. Только одежда и кольцо на руке, которая так часто водила её в парк, позволяли ей понять, что эта кровавая масса когда-то была её матерью.

Её отец прожил почти десять минут после взрыва, уничтожившего их дом, но его сердце, казалось, отказалось принять масштаб трагедии. Теперь он сидел на одном из четырёх ступеней крыльца с широко открытыми глазами, как будто смотрел на ужас, хотя на самом деле видел лишь длинный и тёмный путь, ведущий в пустоту.

Метеоры вновь и вновь пересекали небо, но это уже были не те, которые они с матерью загадывали на террасе в тёплые ночи, а снаряды, охотящиеся за головами других стариков и детей.

Война – это слово, которое её мать произносила с отвращением, теперь вторглась в её маленький мир без предупреждения. Никто не объяснил ей смертоносного смысла этого слова.

Салка почти час не могла прийти в себя. Она с трудом поднялась, прошла мимо застывшего тела отца, не коснувшись его, пробралась через руины, убрала обломки с кровати и свернулась на ней, надеясь уснуть. Она тщетно верила, что с наступлением нового дня всё вернётся в норму.

В восемь утра ей нужно было встать, а в девять быть в школе. Учительница строго относилась к опозданиям.

Но сон не любит несчастных. Сон не приходит на помощь тем, кто в нём нуждается. Сон – это последний утешитель бедняков, который тем больше задерживается, чем сильнее его ждёшь. Сон – проклятый предатель, который преследует тех, кто его избегает, и избегает тех, кто его преследует. Даже если его ищет бедная девочка, для которой он – последняя возможность не сойти с ума.

Свет нового дня не проникал в её комнату, как обычно, сквозь щели жалюзи, потому что жалюзи исчезли, словно гигантская рука забрала их и отдала другой девочке в далёкой стране. Исчезли и стёкла, так что свет, пробивающийся в комнату, боролся с густым дымом сотен пожаров.

Багдад пылал.

Миллионы людей по всему миру смотрели на экранах своих телевизоров, как горит город Тысячи и одной ночи в свою самую жестокую ночь – ту, которую не осмелилась бы придумать даже фантазия доброй и щедрой Шахерезады.

Устроившись в уютных гостиных, они поражались масштабу трагедии, видели разрушительный огонь и слышали грохот взрывов, но не могли почувствовать едкий запах смерти, которым были пропитаны улицы, по которым когда-то ходил легендарный султан Харун ар-Рашид.

Даже всемогущий джинн из лампы Аладдина не смог бы предотвратить горькую судьбу, которую с такой тщательностью запланировали далёкие правители. Даже сорок разбойников Али-Бабы не смогли бы украсть миллионной доли того, что собирались украсть они.

Известные багдадские воры похищали лишь золото, бриллианты и жемчуг, тогда как те, кто вторгся в прекрасный город, забирали человеческие жизни.

Три жизни одной семьи – семьи Эмбарек.

На рассвете старший сын, Турки, который, как обычно, провёл ночь в чужой постели, с трудом пробрался через хаос этого апокалиптического бедствия. Он не смог произнести ни слова, не смог пролить ни одной слезы перед невообразимым зрелищем того, что ещё несколько часов назад было их уютным домом.

Он медленно погладил бороду своего отца, надел кольцо матери на палец, поцеловал брата в лоб и с отчаянием вошёл в дом, не надеясь найти маленькую Салку живой.

Когда он наконец нашёл её и обнял, его душа разразилась рыданиями, и из его груди вырвался неудержимый крик боли.

Глава 2

ЖЕНЩИНА спала беспокойно, словно предчувствуя опасность, и её тревога была оправдана, так как в оконной раме появилась тень, ловко орудовавшая замком, а затем тихо проникшая в просторную и роскошную комнату. Посреди неё возвышалась широкая кровать с балдахином, украшенная нежно-розовыми занавесками.

Незваный гость долго стоял, наблюдая за спящей, прислушиваясь к любым звукам, доносившимся из дома. Однако всё, что он слышал, был далёкий лай из заднего сада.

Когда он убедился, что опасности не предвидится, мужчина наклонился, закрыл женщине рот рукой в перчатке и прошептал:

– Не бойтесь! Я не собираюсь причинять вам вред.

Любая попытка сопротивления оказалась бесполезной: нападавший был чрезвычайно силён. Когда он окончательно подавил её, он спокойно произнёс тем же тихим и размеренным голосом:

– Спокойно! Я тот, кто должен выяснить, что случилось с вашим мужем. И повторяю, я не причиню вам вреда, но мне нужно было поговорить с вами наедине.

Когда он понял, что женщина, грубо и неприятно разбуженная, достаточно успокоилась, чтобы не кричать, он убрал руку и добавил:

– Пожалуйста, очень важно, чтобы никто не знал, что я здесь.

– И вы думаете, это подходящий способ вести дела? – возмутилась она прерывистым голосом. – Вы меня до смерти напугали.

– Простите, но это было необходимо.

– Неужели нельзя было просто встретиться со мной где-нибудь? Мой номер есть в телефонной книге.

– Ваш телефон прослушивают. Записывают всё, что вы говорите, и даже снимают на видео каждый ваш шаг, как только вы выходите из дома.

– Глупости!

Незнакомец пожал плечами, подошёл к окну, задвинул плотные шторы, чтобы ни один луч света не проник наружу, а затем включил лампу на тумбочке, заметив:

– Можете думать что угодно, но я бы не стал лезть в ваш дом таким образом, если бы не был уверен в своих словах. Кстати, ваш охранный система оставляет желать лучшего.

Женщина села на кровати, прислонившись к изголовью, и внимательно посмотрела на мужчину с широкими плечами и огромными руками в перчатках, который в этот момент придвинул стул, сел, повернув его спинкой вперёд, и после короткого раздумья спросила:

– И кому может быть интересно следить за моими разговорами и наблюдать за моими действиями?

– Тем, кто приказал убить вашего мужа.

Эти слова звучали убедительно, и хозяйка дома невольно посмотрела на телефон, стоявший на тумбочке.

– Это абсурд, – сказала она.

– Это кажется абсурдным, но на самом деле подчиняется железной логике. Такой абсурдной и в то же время такой логичной, что даже я с трудом верю в происходящее. Вернее, в то, что может произойти.

– Могли бы вы объяснить?

– Именно для этого я здесь, – спокойно ответил он. – И ещё за помощью, советом или, в крайнем случае, за указаниями, ведь в конце концов вы – тот человек, кто платит.

– Я никогда вас не видела, и поэтому не могла вам платить, – резко заметила она.

– Не беспокойтесь, – успокоил он. – Я не настолько глуп, чтобы приносить с собой микрофон. Но даже если вы отказываетесь признать это, факт остаётся фактом: вы попросили друга найти кого-то, кто смог бы выяснить, что случилось с вашим мужем. Разве не так?

– Возможно.

– И вы также заплатили за то, чтобы наказать виновных, не проходя через утомительные и зачастую бесполезные судебные процессы, которые никогда не компенсируют вам утрату человека, которого вы, как говорят, обожали.

– Это абсурд! – возмутилась она. – Я никогда…

Он перебил её, подняв перчатку.

– Хватит! Я настаиваю: я не записываю разговор, который мог бы вас скомпрометировать. Если вы сомневаетесь, я готов раздеться, чтобы доказать, что у меня нет микрофона.

– Нет, ради Бога! Это не нужно.

– Тогда мой совет – откажитесь от попыток узнать, что произошло с вашим мужем, и просто наслаждайтесь состоянием, которое он вам оставил. Насколько я знаю, оно весьма значительное.

– Стэнли не оставил мне ничего, чего у меня не было до него. Если ваша работа действительно заключается в выяснении фактов, вы должны это знать.

– Насколько мне известно, вы унаследуете обширную сеть роскошных отелей. Но с момента вашего брака ваши роскошные траты покрывались состоянием вашего мужа. Я ошибаюсь?

– Так хотел Стэнли, и мне это нравилось, – с лёгкой гордостью произнесла она. – Мы, женщины, которые не хвастаются своим феминизмом, любим, когда наш мужчина не только делает нас счастливыми в постели, но и заботится о нас, балует и защищает.

– Согласен, муж должен обеспечивать все потребности своей жены, и ваш муж знал, как это делать. Насколько я выяснил, за последние три года ваш счёт увеличился на сорок миллионов долларов.

– Интересно, вы пытаетесь выяснить, кто убил Стэнли, или больше занимаетесь моими личными делами?

– Одно связано с другим.

–Признаю, это правда. Подайте мне, пожалуйста, этот халат.

Незнакомец выполнил её просьбу. Хозяйка дома надела халат, покинула кровать и, обувая изящные тапочки, уселась перед изысканным туалетным столиком, занимающим одну из боковых стен комнаты. Она начала медленно расчесывать свои длинные и красивые волосы цвета воронова крыла.

Она остановилась, чтобы взглянуть на своего собеседника, отраженного в зеркале, и спустя мгновение спросила:

–Что за ужасную новость вы должны мне сообщить?

–Что вашего мужа заказали убить его же собственные компаньоны.

–Вот это новость! И чтобы прийти к такому выводу, вам понадобилось столько времени и денег?

–Вы об этом знали?

–Догадывалась.

–Есть большая разница между догадкой и реальностью.

–Это верно! Но в таких очевидных случаях, как этот, разница несущественна. Важно то, есть ли у вас доказательства. Они у вас есть?

–Разумеется! Более того, – он сделал короткую и многозначительную паузу, чтобы добавить: – У меня есть тот, кто это сделал.

Хозяйка дома изменилась в лице и даже в голосе, резко обернулась и, сидя в своем кресле, спросила с волнением:

–Вы уверены?

–Абсолютно. Его зовут Том «Цицерон», и он отличный специалист, занимающийся инсценировкой автомобильных аварий. Он рассказал мне, кто ему заплатил, зачем заплатил, сколько заплатил, где заплатил и как заплатил.

–Причину я знаю, – произнесла она, – чтобы избавиться от самого замечательного человека в этом мире. Кто ему заплатил?

–Червь. – Увидев её смущение и отвращение, он пояснил: – В профессиональном жаргоне "червь" означает любого члена организованной банды кубинского происхождения.

–Почему такое название?

–Потому что Фидель Кастро называл "червями" тех, кто сбежал от его диктатуры. В преступном мире это название стало использоваться для обозначения кубинцев, отличая их от других мафиозных группировок.

–Как зовут того, кто заплатил?

–Мариэль.

–Это имя или прозвище?

–Прозвище.

–Но знаете ли вы, кому оно на самом деле принадлежит?

–Пока нет, но если вы решите идти дальше, я постараюсь выяснить.

–Что заставляет вас думать, что я не продолжу?

–То, что я начинаю подозревать: всё это дело гораздо сложнее и опаснее, чем кто-либо мог бы себе представить.

–Сложнее и опаснее? – переспросила она с выражением лица, будто услышала невероятную глупость. – Вы идиот или что с вами? Что может быть сложнее и опаснее, чем убийство отца ваших детей без видимой причины?

Она сделала короткую паузу, положила щетку на столик и протянула руку, наблюдая за ней, пока она не перестала дрожать.

–Простите! – взмолилась она. – Я не хотела вас оскорбить, но это всё действует мне на нервы. Как вас зовут?

–Для нас обоих будет лучше, если вы этого не узнаете.

–Хорошо, – согласилась она. – Как мне вас называть, чтобы не подставить ни себя, ни вас?

–Скажем… Смит.

–Для меня Смит подходит так же хорошо, как любое другое имя.

–А как вы хотите, чтобы я к вам обращался?

–По моему имени, конечно! – ответила она, как будто это был ещё один бессмысленный вопрос. – Алехандра Занай, если вы не знали. Что за чёртова игра?

–Никакой игры, мадам, – сухо заметил он. – Именно вам убили мужа, и именно вы рискуете пойти по тому же пути. И это вы начали эту игру, заплатив большие деньги, чтобы найти и наказать виновных, которые вовсе не собираются давать себя наказать.

Если вы думаете, что можно погрузиться в мир наёмных убийц и их нанимателей так же легко, как сходить за покупками, вы безрассудны. И я вас уверяю, что не намерен рисковать своей шеей из-за дела, которое меня не касается. Есть и другие, менее опасные способы заработать на жизнь.

–Вы действительно считаете меня безрассудной?

–Вы даже представить себе не можете, до какой степени! – спокойно, но твёрдо ответил он. – Я выяснил, что в минуту отчаяния, которое я понимаю, но не одобряю, вы признались кому-то, что ваш муж рассказал вам о вещах и оставил документы, которые могли бы отправить в тюрьму целую толпу сенаторов и конгрессменов, а также большинство руководителей могущественной корпорации Dall & Houston. – Он развёл руки в жесте, словно подчёркивая очевидное, и провозгласил: – С моей точки зрения и с точки зрения любого здравомыслящего человека это самое вопиющее проявление безрассудства в мире бизнеса.

–Но…

–Разве это не так?

–Это правда, если речь идёт о Ричарде. – Алехандра Занай выглядела растерянной. – Но я не думаю, что у вас есть право говорить о нём плохо. Стэнли и я всегда считали его братом.

–Вы забываете, что этот "брат", как и ваш покойный муж, является топ-менеджером Dall & Houston. Я вас уверяю, что добряк Ричард не колебался между верностью щедрому генеральному директору, который кормит его чёрной икрой каждый день, и верностью вдове своего "брата". На следующий день после того, как вы сделали ему это неосторожное признание, он рассказал всё Вольфу Лукасу.

–Лукасу? Сын собаки! – воскликнула теперь расстроенная женщина, внезапно осознавшая масштаб своей ошибки. – Да защитит меня небо!

–Моё впечатление таково: в случае, как этот, даже на небе не хватит ангелов-хранителей. – Ночной гость придвинул свой стул ближе к собеседнице и, понизив голос, добавил: – У вас действительно есть доказательства, которые могут отправить всех этих людей в тюрьму? – Увидев молчаливый, отчасти подавленный кивок, он не смог удержаться от того, чтобы пробормотать: – Ну, вы и влипли! Вы хоть представляете, в какую передрягу попали?

– Начинаю понимать.

– И вы всё ещё думаете, что я играю в шутки, когда предупреждаю, что все меры предосторожности – это мало?

– Теперь уже нет.

– Вы знаете, сколько заплатили, чтобы убрать вашего мужа, сделав это так чисто, что никто и представить себе не мог, что это был несчастный случай на дороге? – Он сделал паузу, прежде чем закончить: – Десять миллионов долларов.

– Я бы отдала в сто раз больше, чтобы он остался жив.

– Полагаю. Но в таком случае они бы заплатили в сто раз больше, чтобы он умер. Как вы, вероятно, понимаете лучше всех, денег, огромных сумм денег, у них в избытке.

– Запятнанных кровью.

– Не надо мне тут драматических фраз, мадам! – прервал её собеседник. – Уже слишком поздно. Ваши дома, ваши машины, ваша яхта, ваши украшения, ваши роскошные вечеринки и всё, что составляло ваш образ жизни в последние годы, оплачено этими деньгами, запятнанными кровью. И не пытайтесь убедить меня, что вы этого не знали.

Алехандра Занай нажала кнопку, из-за чего одна из картин повернулась, открыв небольшой, но прекрасно оборудованный бар. Из серебряной шкатулки она достала немного белого порошка, рассыпала его на небольшом зеркале и с помощью такой же серебряной трубочки вдохнула с видимым удовольствием.

– Хотите?

– Я предпочту водку со льдом.

Она налила водку, подошла и протянула ему. Наблюдая, как он медленно пробует напиток, сказала:

– Я пыталась не замечать, что это действительно деньги, запятнанные кровью, но с каждым днём это становилось всё труднее. Каждый день по телевизору показывали сотни погибших, среди которых много женщин и детей, или наших солдат, возвращавшихся в блестящих гробах. И в эти моменты я вспоминала, что именно Стэнли и его люди поспособствовали началу этой бессмысленной резни.

– Проблемы с совестью?

– Худшее, что есть у совести, сволочь, – это то, что она единственная, кто может преодолеть эффект кокаина. День за днём и Стэнли, и я увеличивали дозу в отчаянной попытке заглушить свои угрызения, но день за днём газеты и новостные каналы продолжали публиковать цифры погибших, напоминая, что он самым прямым образом помог открыть ужасающую шкатулку Пандоры, которую уже никто не сможет закрыть.

– Кажется, вы начинаете приходить в себя, – заметил Смит, направляясь к бару, чтобы налить себе ещё водки. – Какую роль ваш муж играл в начале всего этого?

– Он был одним из трёх топ-менеджеров компании «Далл и Хьюстон», которые подписали с Пентагоном так называемый «Контракт на экстренные услуги в случае необходимости», ставший началом всего, что произошло позже.

– Вы сказали «Контракт на экстренные услуги в случае необходимости»?

– Именно так.

– Что предполагает такой контракт?

– Что в случае войны или крупной природной катастрофы компания «Далл и Хьюстон» получит миллиард долларов для удовлетворения «логистических нужд армии».

– Хотите сказать, что армия с крупнейшим в мире бюджетом, превосходящим бюджеты большинства цивилизованных стран, не способна справиться с собственными логистическими нуждами? Это сложно понять!

– Вы бы поняли, если бы учли, что наш нынешний вице-президент, до своего назначения всего месяц назад, был президентом и крупнейшим акционером компании «Далл и Хьюстон». Он публично отказался от своих акций, но, по словам моего мужа, он всё ещё владеет почти 12% через подставных лиц и компании.

– Но это же безумие! Вы уверены в этой цифре?

– Стэнли был уверен и знал лучше всех внутренние механизмы компании, ведь он долгие годы был её главным бухгалтером, – сделала она паузу, чтобы её слова произвели большее впечатление, и продолжила: – Если мы, владея менее чем одним процентом акций, заработали за последние годы сорок миллионов долларов, сколько мог получить владелец почти двенадцати процентов, несмотря на всех подставных лиц, которых приходится уговаривать молчать?

– Не требуйте от меня невозможного! Я не калькулятор, а такие суммы вне моего понимания. Что случилось с этим контрактом?

– Руководители компании очень быстро пришли к выводу, что если не разразится война или не произойдёт масштабная природная катастрофа, контракт не стоит даже бумаги, на которой был напечатан.

– А так как они не могли спровоцировать природную катастрофу…

– Они решили спровоцировать войну.

Алехандра Занай снова подошла к бару, чтобы приготовить себе очередную дозу кокаина, и её спутник предостерёг:

– С таким темпом скоро это перестанет действовать, и вам придётся перейти на героин.

– Никогда! – протестовала она. – Моя лучшая подруга пристрастилась к героину, я была свидетелем её ужасного конца. И я знаю, что у меня двое детей, которые зависят от меня. – Она указала на белый порошок и добавила: – Иногда я могу обходиться без него два-три дня, но ваше неожиданное появление заставило меня нервничать.

– Мое неожиданное появление или щекотливая тема разговора?

– И то, и другое.

– Логично… Мы остановились на том, что руководство компании Dall & Houston решило, что единственный способ получить миллиард по этому драконовскому контракту – это развязать войну. Ваш муж участвовал в принятии этого решения?

– Конечно! Он был одним из исполнительных вице-президентов.

– Он обсуждал это с вами?

– В некотором роде.

Смит снова опустошил свой бокал, поставил его на пол и бросил на женщину долгий, осуждающий взгляд. Она сидела с опущенной головой.

– Что вы имели в виду под этой глупостью: «в некотором роде»? Это звучит так же нелепо, как если бы вы сказали, что беременны «в некотором роде». Хватит увиливать! Мы находимся в ситуации, где либо откровенны друг с другом, либо закончим, как ваш муж, в урне на каминной полке. Прежде всего вы. Что именно он вам сказал?

– Что компания переживает очень сложный период и ей крайне необходимо исполнить этот контракт. Он уверял, что на кону тысячи рабочих мест, включая его собственное.

– И вы ему поверили?

– В жизни бывают моменты, когда человек готов поверить даже в невероятное. Что бы я ни думала, решение уже было принято, и я решила, что не должна вмешиваться. В конце концов война должна была быть объявлена диктатору, обвиняемому в тысячах преступлений, а Стэнли убедил меня, что это будет не более чем военные маневры, которые закончатся менее чем за месяц, практически без кровопролития.

– Несмотря на то, что утверждалось, что у врага есть мощное оружие массового уничтожения, с помощью которого он может защищаться и даже наносить ответные удары?

– Эта история – полная выдумка. Стэнли как-то признался, что оправдание про оружие массового уничтожения придумали в кабинетах самой компании, и, зная его, я готова уверенно сказать, что это была его идея.

– Я все больше убеждаюсь в мысли, которая посетила меня несколько дней назад: ваш покойный муж заслужил ту участь, что его постигла.

– Пожалуйста…

– Разве человек, который напрямую способствует началу войны, приведшей к тысячам смертей, в основном мирных жителей, не заслуживает наказания?

– Я предпочитаю об этом не думать.

– Но вы думаете об этом каждый день, а единственный ответ находите в кокаине. Или я ошибаюсь?

– К сожалению, нет, вы не ошибаетесь, – почти шепотом призналась Алехандра Занай. – Тысячу раз я спрашивала себя, почему не умоляла Стэнли уйти из компании, и тысячу раз вынуждена отвечать себе, что в те времена мне было удобнее не вмешиваться в его работу. Я оправдывалась тем, что делала его жизнь приятной и полностью заботилась о детях, прикрываясь этой нелепой теорией, что невежественная женщина должна держаться подальше от дел умных мужчин.

– Но вы не невежественны и прекрасно понимали, что происходящее, будь это мужское дело или нет, – настоящее преступление.

– Глупой я не была, если вы это имеете в виду, но иногда выгоднее притвориться глупой.

– А теперь вы расплачиваетесь за это.

– И какой ценой!

Незваный гость поднял свой бокал и направился к бару, но, дойдя до стойки, передумал и просто поставил его на место.

– Сейчас не лучшее время напиваться, хотя тело требует этого, – пробормотал он с очевидным раздражением. – Думаю, мы пришли к выводу, что и ваш муж, и вы сожалели о той роли, которую сыграли в этой истории. Так?

– Так. Стэнли ночами ворочался в постели, не сомкнув глаз. Мы даже перестали заниматься любовью.

– Из-за угрызений совести или страха?

– Думаю, из-за того и другого.

– Ваш муж подозревал, что с ним может что-то случиться?

– Нет, до трех месяцев назад. – Женщина сделала паузу, прежде чем признать: – Его беспокоило попасть в тюрьму, а не на кладбище. Но однажды ночью он вернулся домой бледный, расстроенный, бормоча, что они заходят слишком далеко. Думаю, с этого момента он начал подозревать, что ему действительно могут навредить.

– Он не сказал вам, о чем именно речь?

– Отказался говорить.

– Вас не удивило его утверждение, что «они зашли слишком далеко», когда нас уже втянули в войну, из которой, очевидно, нет выхода, а тем более победы? Что может быть «дальше», чем война?

– Конечно, меня это удивило и напугало, – призналась с тревогой Алехандра Занай, тяжело вздохнув. – Я всегда считала Стэнли очень уверенным в себе человеком, способным справляться с самыми трудными ситуациями, но с той ночи я заметила, как он словно рушится, будто вся тяжесть мира легла ему на плечи.