Там была она, танцор и самолёты

По мере того, как соломенная шляпка, покрывающая голову Таисьи, местами всё больше прилипала к вискам и затылку, раздражение её хозяйки усиливалось. Не в силах терпеть и дальше такое она небрежно откинула шляпу за спину так, что тонкий шнурок, иногда поддерживающий её за подбородок, а в большей степени бесполезно болтающийся на груди, плотно обнял хрупкую женскую шею. Это размеренное тягучее состояние продолжалось бы до самого города, если бы не, разговорившиеся между собой, бабули на ближайших, жёстко вымощенных вдоль тонкими деревянными дощечками, сидениях. Было похоже на то, что они не виделись давно, а потому, встретившись невзначай, будто спешили обсудить всё новости за многие годы. Это выглядело, как своеобразное бормотание, переходящее в надоедливый галдёж и утомляло окружающих. Таким образом, пассажиры, изредка покачивая головами от внезапных подергиваний и торможений электропоезда, с ещё большим нетерпением ожидали окончания этой поездки. Возможно, таким бы Таисья и запомнила это путешествие, а постепенно оно бы затёрлось любым другим ярким воспоминанием, используя одно из главных свойств человеческой памяти – избирательность. Но одна из историй, сморщенных временем, пожилых женщин, всё же привлекла её внимание, и она прислушалась к разговору.

– А ты помнишь Борьку того? – сладко причмокивая оттого, что готовилась обсудить, по-видимому, давно волнующую тему, сказала одна из них, которую звали Антиповной, поправляя свой белый платок из хлопка на голове, усыпанный мелкими голубыми цветами.

– Борьку? – стараясь припомнить, переспросила вторая, которая откликалась на Петровну и напоминала одуванчик своими, выглядывающими из-под панамы, седыми пушистыми, торчащими в разные стороны, волосами. – А как же, помню. Это тот, что по двору бегал, с ног сбивая, а потом на Ленке женился с соседнего подъезда.

– Да-а-а, – бодро закивала первая, – с которой он с первого класса в школе учился.

– А, помню этих… – недовольно проворчала вторая старушка. – Всё по углам жались.

– А тебе до сих пор неймётся, – сердито вспыхнула первая. – Всё не угодить!

– Да парень-то он хороший, – отмахнулась от замечания вторая. – Это ж Ленка оторва была, охмурила парня.

– Так поди, любов у них с первого взгляда, – насупилась Антиповна, – как она в наш дом переехала.

– Ох, охмурила она парня! – возмутилась Петровна. – Ан не красавица, прыщавая да тощая… тьфу!

– Да ты что, совсем старая стала? – громко разгневалась первая. – Любовь у них. Кто ж выбирает-то? Ты своего-то вспомни, а уж какой красавицей была, однако, первой в нашем районе. И чем тебя тот плюгавенький мужичок пленил?

– Да ладно, – отмахнулась вторая, утирая платочком внезапную слезу. – Чего теперь вспоминать-то. Нет его уже несколько лет. Твоя правда, Антиповна, она, конечно, любов.

Антиповна осуждающе посмотрела на неё.

– А когда-то вот такие, как ты, нашептали Борьке, что дескать, Ленка приколдовала его к себе. Что не может человек так сильно любить.

Петровна стыдливо опустила глаза и шмыгнула носом. Белый платочек в ромашках нежно промокнул её слезы и скрылся в кармашке.

– Да что теперь вспоминать-то, дело прошлое… – поправив бережно укрытое льняными салфетками примостившееся на старческих коленях лукошко, тихо отреагировала она.

– Слушай, слушай, Петровна! Чтоб больше не повадно было чужое счастье рушить, – укорила свою собеседницу первая старушка, затягивая потуже узел своего платочка. – Как она бедная убивалась, когда Борька бросил её. Парни увивались за ней, а она одна-одинешенька, как тень, бледная такая.

– Так я ж… – попыталась слабо вставить своё слово Петровна, но остановилась.

– Разве ж можно чужую боль-то измерить, – всхлипнула Антиповна. – Из-за таких, как ты, – покачала она укоризненно головой, – полгода он по знахаркам бегал, да отсушки делал. Знаю я вас таких, зависть сыграла, что парень девку уж много лет любит. Эх, дур-ры! Это надо же было науськать, что дескать не может он девку с детства любить, что присушила видать.

– Да ладно тебе, Антиповна, корить меня, – в ответ всплеснула руками Петровна. – Я же не одна была. И заплатила я за всё, заплатила.

– То-то оно и верно, – благодушно успокоилась Антиповна и снова поправила платочек. – Всё равно по-божески вышло! Вернулся соколик к ней, через три года вернулся. В ногах валялся, да прощения просил. Говорил, что любит её без памяти, всё перепробовал, а всё равно любит. Корился, что чужого слова послушал, да умом своим не жил.

В глазах Петровны заблестела надежда.

– И что? Простила?

Лёгкая улыбка озарила лицо Антиповны.

– Да как же ей горлинке не простить, всё его ждала, – смачно причмокнула она. – Одного люблю, говорила, да на всю жизнь.

– Ну, слава Господу, что хорошо закончилось-то.

– Что закончилось-то? – поправила пожилая женщина, бывшую соседку по дому. – Живут душа в душу, уже годков двадцать пять будет. Трое робятишек у них. Любов, ведь она такая, если она настоящая, ей и годы нипочем. А коль напущенная, только маята одна и радости никакой. Насильно-то её матушку не притянешь.

– Эх, права ты, Антиповна! Как есть права, – покачала головой вторая старушка и вздохнула, припоминая счастливое время своей жизни, наполненное этим чувством. – Вот я-то своего, как ты говоришь – плешивого, любила всю жизнь. Пока жив был… – не закончив, расплакалась Петровна.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.