Тайна Гуччи. Правда, которая ждала своего часа

Ст. 8 – Продолжительность

Каждая из сторон имеет право прекратить совместное проживание в любой момент и по любой причине.

Ст. 9 – Отношения после прекращения совместного проживания

В случае прекращения по какой-либо причине совместного проживания каждая из сторон сохраняет исключительное право собственности на свою мебель, недвижимость и личные вещи, заявляя о своем отказе от любых притязаний на имущество, принадлежащее непосредственно другой стороне.

В частности, ни одна из сторон не будет предъявлять другой никаких претензий, вытекающих из прекращения по какой-либо причине отношений совместного проживания.

Ст. 10 – Смерть

В случае смерти одного из сожителей другой отказывается от претензий на имущество покойного, признавая все права законных наследников и обязуясь не чинить им никаких юридических или материальных препятствий в соответствии с законодательством, регулирующим порядок наследования.

Ст. 11 – Внесение изменений

Стороны оставляют за собой право изменять настоящее соглашение по взаимному согласию и в письменной форме.

Далее следует это приложение:

В рамках соглашения о сожительстве, подписанного (дата) между д-ром Маурицио Гуччи и синьорой Паолой Франки, стороны договорились о следующем: в случае, если д-р Гуччи решит прекратить совместное проживание, он, чтобы позволить синьоре Паоле Франки справиться с материальными нуждами, возникшими в связи с прекращением фактического союза, заявляет о своей готовности обеспечить сожительнице единовременную выплату в размере … лир. Выплата этой суммы не влечет за собой для синьоры Франки какого-либо «права на содержание» или на периодическую выплату пособия со стороны д-ра Маурицио Гуччи.

Вместе с настоящим соглашением синьора Паола Франки подписывает документ, в котором подтверждает, что в случае выполнения условий для выплаты вышеуказанной суммы она больше не имеет претензий к д-ру Маурицио Гуччи.

Будем честными, от документа совсем не веет романтикой. «Тщательное соблюдение строгих мер предосторожности в отношении имущественного положения д-ра Маурицио Гуччи», как определит кассационный суд. О нем можно говорить что угодно, но тот простой факт, что ты почувствовал необходимость составить это соглашение, говорит все о твоих чувствах и показывает, насколько ты был опытным, трезвомыслящим и дальновидным.

11 июня 1998 года в Миланском суде присяжных адвокат Фабио Франкини Бауманн, твой лучший друг, рассказал о существовании соглашения. «Маурицио Гуччи не хотел жениться на Паоле Франки, – писали газеты с его слов. – Он задумывался о соглашении о сожительстве». Договор, который так и не был подписан: убийца появился раньше. «После развода с Патрицией Реджани, – продолжал адвокат, – он не хотел ничего слышать о браке».

Франки часто говорила о «настоящем сожительстве, more uxorio (как муж и жена), которому суждено длиться долгое время». Соглашение, как мы видели, смотрело на будущее отношений более реалистично: оно остановилось на «жить вместе в долгосрочной перспективе». «В долгосрочной перспективе» – здесь слышится возможность, надежда, но не уверенность.

И потом, соглашение не было ad personam (персональным). В суде Франкини Бауманн скажет, что, попросив его составить этот документ, ты подразумевал «как отношения с синьорой Франки, так и любые другие отношения». Это шаг, пояснит судьям твой адвокат, был предпринят, чтобы «защитить его имущество в рамках любых личных отношений, которые могут возникнуть».

Ты не раз проявлял благоразумие, даже в условиях неоднократных просьб твоей спутницы управлять твоими счетами по доверенности. «Два или три раза Гуччи говорил мне о настойчивых просьбах синьоры Франки выдать ей доверенность на совершение операций по его счетам, – расскажет Франкини Бауманн на слушании 6 ноября 2001 года. – И тогда же Гуччи говорил, что совершенно не желает этого делать». Лилиана Коломбо, твой секретарь, на слушании 5 ноября 2002 года поддержала его: «В начале совместного проживания доктор Гуччи сказал мне, что синьора Франки попросила выдать ей доверенность на право управления банковским счетом доктора Гуччи, чтобы контролировать расходы по ведению домашнего хозяйства. Доктор Гуччи сказал, что предпочитает оставить все как есть». В тех же показаниях синьора Коломбо пояснила окончательную причину твоих опасений: «Доктор Гуччи сказал мне, что поручил адвокату Франкини Бауманну подготовить договор, чтобы в случае разрыва отношений между доктором Гуччи и синьорой Франки доктор Гуччи мог договориться с синьорой Франки. Он сказал, что все, что у него есть, в любом случае будет принадлежать его дочерям».

Трудно поверить, что при такой расстановке барьеров, отстранении от твоих счетов, твоего движимого и недвижимого имущества, твоих дел, сожительница Франки действительно была «как жена», но на этот счет может быть и другое мнение.

Это были отношения двух сознательных и (поскольку мы оба любим море, надеюсь, ты поймешь, как нельзя более подходящий и положительный смысл этого слова) опытных моряков. Два человека решили идти по жизни вместе, причем один из них (ты) был больше наделен здравым смыслом. То, что твои убийцы нанесли удар и по женщине, с которой ты прожил шесть-семь месяцев (Франки и ее сын переехали в твою квартиру на корсо Венеция в конце лета 1994 года), бесспорно, но не до такой степени, чтобы оставить новоиспеченную сожительницу на улице. Речь все же идет о предприимчивой женщине из высшего общества с высокооплачиваемой работой, двумя удачными браками и квартирой на виа Витторе Пизани, оплаченной бывшим супругом Джорджио Коломбо. Она содержала ее и бывала в ней во время вашего совместного проживания. А если я скажу тебе, что в этой квартире она развлекалась с другими мужчинами? Это то, о чем известно из прослушивания телефонных разговоров того времени. Но оставим это, так лучше. К тому же нет необходимости обращать внимание на этот «секрет», чтобы понять, из какого теста сделана Франки. Сокрытие таких деталей за обобщениями – оскорбление по отношению к действительно беспомощным и отчаявшимся женщинам.

Франки не придет на твои похороны: «Потому что там не было Маурицио», – скажет она, чтобы это ни значило. Она проводит тебя частной заупокойной службой. Но только после «взятия» дома на корсо Венеция и виллы в Санкт-Морице. Материальные интересы оказалась важнее боли. Сострадание, достоинство и любовь должны были бы заставить ее уйти, унося с собой разбитое из-за твоей смерти сердце. Вместо этого, как будто недостаточно было непорядочных и необдуманных поступков, она начала судебное разбирательство против нас, твоих дочерей. Долгая, безумная, изнурительная кампания, которая закончится только в 2020 году.

В результате твоей скоропостижной смерти, поскольку я (14 лет) и Алессандра (18 лет) были в то время несовершеннолетними по швейцарским законам, в дело вмешалось Управление по защите прав детей и взрослых из Верхнего Энгадина. Опираясь на мамино заявление, оно признало ее способной управлять нашим имуществом (то есть твоим, единственными наследниками которого были мы). А также, как единственному оставшемуся в живых родителю, ей было предложено составить опись всего имущества, кредитов и долгов, как того требует швейцарский гражданский кодекс, и ежегодно отчитываться о том, как она распоряжается имуществом. «Я совершенно точно не намерена прикасаться к активам своих дочерей или пользоваться ими, за исключением снятия средств, необходимых для ежедневных текущих расходов», – заявила она. Это была катастрофа: два года безумных и непрозрачных трат, списанных на нас, дочерей. Патриция легкомысленно распоряжалась нашими активами, как своими собственными, пользуясь невниманием швейцарских властей.

После двух лет расследования твоей смерти на рассвете 31 января 1997 года нашу мать арестовали по обвинению заказном убийстве. Очередное потрясение: сначала ты, теперь она.

В тот момент, поскольку я была еще несовершеннолетней, меня передали на попечение бабушки по материнской линии, Сильваны Реджани. Еще одно плохое решение. Бабушка дошла до того, что проворачивала какие-то операции со счетом Алессандры без ведома моей сестры.

Тем временем Франки попыталась вмешаться в уголовный процесс против твоих убийц, выдвинув себя потерпевшей стороной. Но Миланский суд присяжных отклонил ходатайство, и в мае 1998 года ее исключили из процесса.

3 ноября 1998 года суд первой инстанции признал нашу мать виновной и приговорил ее к 29 годам лишения свободы. Франки снова взялась за дело, и на этот раз ее мишенью стала я. В своем заявлении в итальянский суд по делам несовершеннолетних она утверждала, что я несовершеннолетняя, и мое наследственное имущество было в беспорядке. Она предложила себя в качестве опекуна. Предложение, в котором формально не было необходимости, поскольку мой наследуемый капитал охраняли швейцарские органы опеки, а личными счетами управляла бабушка по материнской линии. Инициатива не имела юридической силы: женщина, к тому же мать, осознающая, какие последствия для подростка может повлечь такой поступок, остановилась бы. Но Франки все равно шла вперед как танк. Мне пришлось предстать перед судом по делам несовершеннолетних в Милане в присутствии моего швейцарского опекуна – чтобы пройти собеседование с судьей, который, хоть и вежливо, но задавал вопросы, на которые я не хотела бы отвечать. В итоге судья по делам опеки отклонил прошение. Там, где совесть Франки промолчала, восторжествовала справедливость.

Оставалось открытым дело, возбужденное Франки в июле 1998 года против нашей матери и остальных членов банды (Джузеппины Ауриеммы, Бенедетто Черауло, Ивано Савиони и Орацио Чикалы). Целью иска было получить компенсацию за ущерб – имущественный (за упущенные возможности) и моральный (в связи с прекращением отношений), – который она и ее сын (который был не твоим сыном) понесли в результате преступления. Поражает то, с каким упорством эта мать втянула в дело собственного сына, – настолько, что у некоторых создалось впечатление, будто это действительно твой сын, а не ее бывшего мужа Джорджио Коломбо. Да, мы говорим о человеке, который обвинял нашу мать в манипулировании дочерьми против бывшего мужа. Как ни странно, эту битву она выиграет. В начале 2004 года суд Милана удовлетворил требование Франки о компенсации, признав ее сожительницей more uxorio, и приговорил «ответчиков, совместно и по отдельности, к выплате суммы в размере 692 758,30евро в текущей валюте, плюс проценты по ставке 4,6 % годовых с 27 марта 1995 г. до даты вынесения решения и законных процентов с момента вынесения приговора до остатка суммы, а также судебных издержек». Это один из приговоров, которые называют «историческими»: впервые было признано право сожительницы на отношение к ней, как к жене. Очередная победа, на тот момент, не принесшая удовлетворения.

17 марта 2000 года решение суда второй инстанции подтвердило первый приговор и срок в 26 лет тюремного заключения для нашей матери. Патриция Реджани утратила дееспособность. Ее опекуном стала мать Сильвана, наша бабушка, а я – заместителем опекуна. На тот момент у мамы не было ни собственности, ни ресурсов для возмещения ущерба.

Франки в ответ возбудила дело об «обязательстве третьего лица». По ее словам, дочери должны были выплачивать матери ренту, благодаря которой ее иск был бы удовлетворен. Она хотела обеспечить себе пожизненный доход, открыв двадцатилетний период судебных баталий. В то же время Франки потребовала и добилась ареста мебели в твоей квартире на корсо Венеция.

Первой и второй инстанции оказалось недостаточно: обе однозначно согласились с нами, установив, что право на пожизненную ренту (поскольку оно было связано с разводом и носило сугубо личный характер) утрачивается со смертью бывшего мужа виновной и не переходит к наследникам. Не сумев добиться желаемого результата, Франки лучше подготовила игровое поле, заменив участников: она подала прошение о замене законного опекуна Патриции. Да, мать не годилась, поскольку она действовала в интересах дочери и препятствовала бы требованиям кредиторов. Поэтому, вопреки закону, в июне 2008 года судья Миланези назначила стороннее лицо, которое будет удовлетворять интересы Франки, вместо того чтобы оставить эту роль матери Патриции. В 2017 году Апелляционный суд (председатель Мариано дель Прете, советник-докладчик Россано Тараборелли) отменил это решение. Соглашение между бывшими супругами было признано положением, не связанным с разводом, но имеющим наследственный характер. В результате на нас с Алессандрой легло немыслимое бремя: платить женщине (да-да, нашей матери, кошмар внутри безумия), окончательно приговоренной к 26 годам лишения свободы за убийство нашего отца.

В ноябре 2020 года Верховный кассационный суд отклонил нашу апелляцию на решение 2017 года. Судья Паоло Поррека даже не примет во внимание тот факт, что Патриция Реджани на момент совершения преступления и в течение последующих 14 лет никогда не претендовала на ренту. Но финальную печать сюрреализма на это дело поставит тот факт, что Паола Франки удовлетворила свои запросы к Патриции Реджани еще до вынесения приговора. Объект разбирательства исчез, но слепая «машина правосудия» двинулась вперед, не обращая внимания на аморальность этой ситуации. Потому что недостойно претендовать на получение прибыли от своей жертвы. Но пусть будет так. Тебя, папа, будто убили во второй раз. Кто-то сказал, что за грехи отцов (и матерей) не должны расплачиваться дети: как мы видим, этот принцип изжил себя.

После вынесения решения в 2020 году Франки получит компенсацию, запрошенную в 1998 году и признанную судьями в 2004 году. Она мечтала об этом 22 года, и вот, наконец, эта кругленькая сумма оказалась так близко, и она может ее ухватить. И не важно, если для этого ей придется растоптать твоих дочерей: настоящая любовь не знает преград…

Дорогой папа, мне хотелось бы сказать тебе, что история Франки на этом заканчивается. Но, к сожалению, не могу. С момента твоей смерти и до сегодняшнего дня она не отступала, не жалела сил и делала все, чтобы ассоциировать себя с твоей фамилией – нашей фамилией. Она никогда не могла похвастаться ею официально, но регулярно использовала ее для своего обогащения, а заодно чтобы бросить тень на нас. При этом ее действия говорят о чувстве глубокого сожаления, вызванного скорее утратой финансовых возможностей, а не человека, который был рядом с ней.

3

Фабио Франкини Бауманн, свет во тьме

Дорогой папа,

ты знаешь, некоторые люди похожи на лучи солнца. Они появляются и озаряют все, делают явным то, что еще мгновение назад было скрыто в тени. Они освещают путь. Если такой человек рядом с тобой, все становится проще, потому что он высвечивает препятствия, которые, будь уверен, тебе придется преодолеть. Это полная противоположность людям, несущим тьму: те приходят с недобрыми мыслями, и все исчезает из виду. Если ты впитаешь эти мысли, тьма поглотит все вокруг тебя, повсюду будет чудиться угроза. Все покажется злом.

Фабио Франкини Бауманн был выдающимся человеком. 17 марта 2020 года он тоже покинул нас. Фабио, твой адвокат, твой самый близкий друг в последние годы. Человек, который занял твое место. Второй папа, к которому можно было прийти с самыми сложными вопросами, с кем можно было отмечать дни рождения и делить все эмоции, хорошие и плохие. Мой наставник. Опытный, мудрый и заслуживающий доверия советчик, который поддерживал меня в самые сложные моменты моей жизни. Но прежде всего он учил меня – незаметно, без назидательности воспитателя, с типичной для него снисходительной и участливой улыбкой, – преодолевать их самой. Роль, на которую не претендуют по крови, но принимают свободно и по обоюдному согласию, на основе взаимной симпатии в самом широком смысле этого слова. Симпатия как сопричастность к тем же чувствам, удовольствию или огорчению, предрасположенность испытывать похожую страсть к чему-то. Потому это чувство так важно и выходит за рамки признательности и восхищения.

Фабио стал для меня маяком в самые тяжелые моменты моей жизни. Когда я – сначала подростком, потом взрослой женщиной – мирилась с твоим отсутствием, когда мне, как наследнице, пришлось столкнуться с вероломством, подлостью и неуёмной жадностью тех, для кого агрессия по отношению ко мне и Алессандре стала смыслом жизни.

Говорить с тобой о Фабио – все равно что раствориться в сладостном рассвете после того мрака, который мы пережили из-за недостойных деяний Паолы Франки. Было нелегко рассказать тебе «маленькую гадкую историю», главной героиней которой была и остается эта женщина. Знаю, что и тебе было непросто ее слушать. Но я должна была сделать это. А теперь, миновав тьму, давай наслаждаться светом: я хочу успокоить тебя, папа. Ты не мог оставить меня в лучших руках.

Фабио вошел в твою жизнь как адвокат, но с другой стороны: он представлял интересы оппонента в неизвестном мне деле, касающемся Гуччи. Ты, во всем позитивный, прагматичный и любопытный, оценил его качества. Под мантией строгого профессионала ты увидел человека, которого ситуация поставила по другую сторону, в ряды противника. Ты не был узником шаблонов и предрассудков: тебе понравилось то, что ты увидел, и поэтому ты не позволил ему уйти из твоей жизни. Он станет твоим доверенным лицом в компании и твоим адвокатом в деле о разводе. В пути, который начался в 1992 году в швейцарской Малойе и закончился два года спустя подтверждением приговора в Италии.

Честно говоря, в то время Фабио мне не нравился. Как я могла смириться с тем, что незнакомец может причинить боль моей матери? Я безоговорочно любила ее, как дочь любит свою мать. Он был постоянной угрозой. Безусловно, он был прекрасным адвокатом, но – или, может быть, поэтому – безжалостным. Например, он без колебаний отправил документы на развод, когда мама восстанавливалась после тяжелой операции на мозге. Лишь позже стало известно, что опухоль была не такой серьезной, как предполагали врачи. Сама операция прошла бы гладко, но документы, которые прибыли в тот момент, произвели эффект разорвавшейся бомбы. Это безразличие к физическому и психологическому состоянию возмутило меня, и я переживала его как личное оскорбление. Логично, что я отнесла Фабио к числу «плохих парней». Моя мать поняла это и подлила масла в огонь, разжигая ненависть к тебе и твоему адвокату своими истериками.

После твоей смерти мать поручила решение сложного вопроса о наследстве миланскому адвокату Пьерджузеппе Пароди. Но они не сошлись характерами, и в начале лета Пароди заменили на Франкини Бауманна. Ненавистный Франкини Бауманн. Это не так странно, как может показаться. Фабио, выступая в роли твоего близкого друга и адвоката, как никто другой из профессионалов, знал о твоей и, соответственно, нашей ситуации с наследством.

Через несколько месяцев после твоей смерти в 1995 году отношения с Фабио стали более близкими, чем когда-либо. Наше общение становилось не только более тесным, но еще и поменяло знак. Он был уже не врагом, но союзником. Осадок обиды и определенного недоверия остался, но мы понимали, что вынуждены привлечь его на свою сторону.

Нас с Алессандрой, еще несовершеннолетних в то время, передали на попечение матери, которая, в свою очередь, находилась под надзором органа опеки. По согласованию со швейцарскими юристами и Фабио, он должен был проконтролировать процесс наследования. Так прошло два года, пока 31 января 1997 года наш привычный уклад не разрушило новое потрясение. Мою мать арестовали по обвинению в организации твоего убийства.

Мне исполнилось 16 лет, но я была еще несовершеннолетней, и поэтому на меня распространялось действие двух органов опеки. Один, в лице адвоката Гвидо Ладзарини, занимался административными и экономическими вопросами. Другой заботился – точнее, должен был заботиться – обо мне лично. Я имею в виду Сильвану Реджани.

Новая экстренная ситуация заставила нас сделать еще один шаг навстречу друг другу, но я оставалась холодна по отношению к Фабио. Вместе с тем ощущалось, что его участие в нашей жизни выходит за рамки служебного долга, поскольку Фабио был очень привязан к тебе. Так или иначе он всегда сопереживал нам, начиная с посещений памятных мероприятий и заканчивая поздравлениями с праздниками. В его знаках внимания я увидела искренность, которая заставила меня усомниться в своих чувствах.

Тем временем я взрослела, стала совершеннолетней и начала непосредственно заниматься нашей яхтой Creole – всем, что связано с управлением и администрированием судна. Но я пока не могла все решать самостоятельно. Поэтому Фабио сопровождал меня в Пальма-де-Майорку, где находилась Creole. Это были короткие поездки, на один-два дня, но хлопотные, потому что ответственность, которая лежала на мне, казалась огромной.

Из Санкт-Морица я отправлялась на машине в Милан, встречалась с Фабио, и вместе мы летели в Барселону или Мадрид (зимой прямых рейсов не было), откуда перебирались в Пальма-де-Майорку. На Creole мы были в компании капитана и команды, которые поначалу рассчитывали воспользоваться моей неопытностью. Но они не подумали о Фабио, который, не растерявшись, мог ловко поставить их на место. Это было чем-то вроде рабочих поездок. Фабио чувствовал мою настороженность, а я не пыталась ее скрыть: в конце концов, я переживала двойное горе. Но иногда, совершенно неожиданно, эти поездки принимали другой, почти дружеский характер. Они были похожи на комические этюды, разыгрываемые между актами основной пьесы: компетентный Адвокат и новоиспеченный Наследник. Любой, кто видел нас за столиком бара или ресторана, мог подумать, что мы отец и дочь. Пока однажды за ужином стена не рухнула окончательно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

В Италии подростки заканчивают обучение в старшей школе (лицее) в 19–20 лет. – Прим. пер..

2

Месторасположение поместья Маурицио Гуччи. – Прим. пер.

3

В Италии «Доктор» (dottore/dottoressa) – принятое обращение к людям с высшим образованием. Используют также при обращении к адвокатам, кем являлся Маурицио Гуччи. – Прим. пер.

4

Яхта итальянского яхт-клуба, которую спонсировал Маурицио. Участвовала в Кубке Америки 1987 года. – Прим. авт.

5

Carlo Lucarelli and Massimo Picozzi, Nero come il sangue, Solferino, 2021 (Карло Лукарелли, Массимо Пикоцци. «Черный, как кровь» – Solferino, 2021).