Вот так запросто

Вошел в хибарку, запер дверь, зажег фонарь и улегся спать. В полнейшем одиночестве.

Глава шестая

После Собрания в Церкви Мирил вернулась в свою комнату в спальном корпусе Нетли и обнаружила, что Дженнифер расчесывает волосы Шарлотте, а рядом с ними прямо на полу сидит Эшли и все заливисто смеются.

Но едва вошла Мирил, смех прекратился.

Мирил глянула на свой чемодан. Она оставила его открытым на кровати.

В чемодане не все лежало так аккуратно, как раньше.

– А твоя фамилия правда Ковальски? – спросила Эшли.

– Да.

– Серьезно? У меня никогда не было знакомых из Восточной Европы.

– Я с Лонг-Айленда.

– Ну во-от, – протянула Эшли.

– А ты вообще собираешься чемодан свой распаковывать? – поинтересовалась Дженнифер.

Эшли тихо прыснула.

Мирил глянула на гардероб. Он весь ломился от платьев и блузок Дженнифер: там висели блузки повседневные, блузки белые форменные, юбки в шотландскую клетку, зеленые с золотом, кофты зеленые с золотой тесьмой, блейзеры зеленые с шевронами – на шевронах золотые кресты, герб школы-пансиона Святой Елены, и все соответствует уставу школы, восемь полных комплектов школьной формы, и каждая вещь на розовой плюшевой вешалке, а на верхней полке гардероба сложены трикотажные кофты всех оттенков лаванды, крокусов и небесной лазури.

– Не сейчас, – сказала Мирил.

Решила застелить постель, хотя у нее не было ничего, что могло бы потягаться с зеленым атласным покрывалом Дженнифер. Спихнула чемодан на пол, достала из пакета постельное белье, и, пока возилась с простынями, слегка намокшими под дождем, Дженнифер, Эшли и Шарлотта говорили о Стефани: какая она необыкновенная и всех на свете знает, однажды даже разговаривала с самим Ринго – Дженнифер, впрочем, тоже, – и знает, как надо одеваться, и даже под страхом смерти не надела бы свитшот с названием государственной школы – не то что некоторые, – и хоть бы поскорее Стефани вернулась из Будапешта.

Мирил задумалась, что бы такое сказать – что-нибудь остроумное, чеканное и меткое. Например, что и она тоже скоро поедет в Будапешт и будет там… как и Стефани… чем бы там ни занималась Стефани, Мирил это тоже может. Но ничего остроумного, чеканного и меткого в голову не приходило, и в Будапешт Мирил никто не пригласит, а в чемодане у нее действительно лежит свитшот из ее бывшей школы, ее любимый свитшот, потому что именно в нем Мирил была, когда они с Холлингом…

Мирил долго застилала постель, пока Дженнифер, Эшли и Шарлотта разговаривали о Стефани, как она два раза ездила в Брюссель – вместе с Дженнифер – и они обошли все магазины на Гран-Плас, а следующим летом, когда Стефани вернется из Будапешта, они поедут, скорее всего, в Лондон, ведь они просто обожают путешествовать по Европе вместе.

Мирил подоткнула простыню под матрас. И вспомнила кафе в «Уолворте». И попыталась прогнать Мглу.

Застелив кровать, Мирил сказала:

– Пойду прогуляюсь, разведаю, что здесь есть.

– А у тебя разве нет покрывала для кровати? – удивилась Дженнифер.

Мирил покачала головой.

– Значит, твоя кровать всегда будет выглядеть так.

– Думаю, да, – Мирил попробовала выжать из себя беспечный смешок. Все промолчали.

– Кто-нибудь хочет со мной?.. – спросила Мирил.

– Я бы… – пискнула Шарлотта.

– Полагаю, никто, – отрезала Дженнифер.

– Мы тут уже сто лет учимся вместе, – сказала Эшли. – Думаешь, здесь есть что-нибудь, чего мы до сих пор не разведали?

– А вдруг есть? – предположила Мирил.

– Нет и быть не может, – отрезала Эшли.

Мирил опустилась на колени, попробовала запихнуть чемодан под кровать.

Кровать была слишком низкая, и Мирил, чувствуя, что остальные наблюдают за ней, вступила в неравный бой с чемоданом, но все-таки победила.

– Вот разве что тебе удастся отыскать руку святой Елены, – сказала Дженнифер. – Ее еще никто никогда не видел.

Мирил подняла голову:

– Руку святой Елены?

– Она спрятана где-то в школе. Сушеная кисть руки, как у мумии. А где спрятана, знает только Катер, и больше никто.

– Катер?

– Макнокатер, – Эшли глядела на Мирил как на распоследнюю дуру.

– Рука – это еще не все, – сообщила Дженнифер. – На пальцах – кольца: одно с бриллиантом, второе с рубином, третье с сапфиром, четвертое с жемчугом. И та, кто найдет руку, может забрать одно кольцо себе. Это школьная традиция.

– А что, кто-нибудь уже?..

– Нет. Я же сказала: руку никто никогда не видел. Но ты иди разведай – вдруг где-нибудь на нее набредешь?

Эшли захихикала.

Мирил побагровела:

– Буду смотреть во все глаза.

– Уж постарайся, – сказала Дженнифер. – А если найдешь, принеси нам – мы выберем себе кольца.

Теперь хихикала и Шарлотта.

Мирил ушла. Смех звучал в ее ушах и в коридоре с потемневшими балками на потолке, с гладким, точно намыленным, паркетом, – в белом коридоре, где все двери нараспашку и во всех комнатах девочки сидят на кроватях, на полу, в креслах у окон или, держа в руках транзисторные радиоприемники, стоят на цыпочках, пританцовывают.

Мирил прошла мимо Большого Хоксна, Малого Хоксна и Шерборн-хауза; иногда ее задевали локтями девочки, идущие стайками по дорожкам; и казалось, что они ее толкают, потому что в упор не видят. Мирил прошла мимо Патнемской библиотеки, мимо Джулии Челл, Барбары Рокасл и Элизабет Кёртджи – все они шли, улыбаясь, да и как не улыбаться, если они уже сто лет учатся тут вместе?

Мирил брела одна, не чувствуя в себе особой Решимости.

Решимости хватило только на одно: чтобы не заплакать.

Прошла мимо церкви, мимо лужайки посреди кампуса, мимо трех белых амбаров и двух сараев, до самого конца кленовой аллеи, и – нежданно-негаданно – весь школьный городок остался позади, а Мирил оказалась снаружи, на краю широкого поля, а за полем тянулся лес, отгороженный длинным крашеным забором. Тихо, спокойно, только где-то без умолку каркает невидимая ворона. Мирил прошла вдоль длинного забора, спустилась по крутому склону, и тропа привела ее прямо в березовую рощу – стволы такие же белые, как забор. Мирил на ходу поглаживала деревья – березовая кора, оказывается, вроде бумаги, – а потом оказалась в ельнике, тонкие ветки кололи ее с обеих сторон.

А потом елки расступились, и перед Мирил внезапно открылся вид на синие волны, зеленые острова, белых чаек, белый с красным парус, скользящий вдали над волнами, серые валуны, сползающие в воду, белесые коряги, выброшенные морем на берег.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Речь идет об осаде северовьетнамскими войсками военной базы США в Кхесани (Кхешани) – одном из самых долгих сражений вьетнамской войны. Оно началось 21 января 1968 года. В романе «Битвы по средам», где Гэри Шмидт впервые знакомит нас с Мирил и ее друзьями, герои следят за событиями в Кхесани. В июне 1968-го, когда Мирил смотрит репортаж, командование войск США уже решило эвакуировать войска с осажденной базы. 9 июля эвакуация завершится, но война будет тянуться еще долго, американцы займут базу в Кхесани еще раз, но затем окончательно уйдут из Вьетнама. Здесь и далее – прим. перев.

2

Уильям Шекспир. Перевод А. Курошевой.

3

Реальный город Труро в Массачусетсе, один из старейших в США (он основан в 1700 году), назвали в честь намного более древнего города Труро в Великобритании.

4

Почему миссис Келлог не сказала Дженнифер, что Мирил – из Хиксвилля? Все дело в названии. Вообще-то стесняться тут нечего: Хиксвилль в штате Нью-Йорк – родной город Холлинга и Мирил (и самого Гэри Шмидта) – носит имя основателя, бизнесмена Валентина Хикса. Хиксвилль не так уж далеко от Нью-Йорка, многие его уроженцы и жители стали знаменитостями мирового масштаба, например Билли Джоэл. Но так уж вышло, что в американском английском слово hick означает «житель захолустья», и «я из Хиксвилля» для тех, кто не слыхал о бизнесмене Хиксе, звучит как «я из деревни Большая Глушь».