Проводник. Роман

– Эти бабочки мои работы.

Сивина рассматривала их с интересом. Нам повезло, урок еще не начался, и за партами никого не было.

– А это мои ангелы, – сказала я и полезла в шуфлядку преподавательского стола. Достав оттуда серию рисунков, я разложила их на парту перед удивленной одноклассницей.

– Ух ты, как необычно! – Воскликнула Сивина, перебирая рисунки.

– Но самое моё – вот, – я достала рисунок, аккуратно завернутый в газету.

«Джентльмен и дама» был почти готов, не хватало только некоторых мазков. Это была моя первая серьезная работа, и Кики настояла, чтобы я писала ее маслом. С картины на меня смотрело улыбающееся с чуть порозовевшими щеками лицо моей преподавательницы в белом платье, лица джентльмена не было видно за широкими полями шляпы, так как он склонился к изящной руке в поцелуе.

– Потрясающе! – Сивина захлопала в ладошки. – Анте, ты талантище! Я чувствую, в тебе появилась какая-то сила.

Неожиданно в класс вошла Кики.

– Кики? – удивилась я. Странно, она всегда появлялась, когда я совершено не ожидала ее увидеть, но сильно думала о ней. Как тогда в заброшенном здании по улице Ростокас, я так сильно думала о ней, и она появилась, и сейчас произошло то же самое. Я подумала, а не волшебница ли эта девушка?

– У меня сегодня отменили 2-е пары, потому я решила заглянуть в ИЗО-школу, – сказала Кики, пристально осматривая Сивину. – Это твоя подруга, познакомишь нас?

Сивина сравнивала лицо дамы в белом на картине с лицом Кики.

– Это вы изображены? – спросила она.

– Анте воплотила на холст свою фантазию, – ответила Кики.

– Аня Сивина моя одноклассница, а это Кристина Заке, моя наставница по рисованию и все эти рисунки и картина ее заслуги, – сказала я.

Сивина улыбнулась, и Кики ответила ей тоже улыбкой.

Я бросала на Кики благодарные взгляды, и это не укрывалось от Сивиной. Кажется, ее стал точить маленький червячок зависти, и Кики сразу это подметила.

– А почему бы нам на этих выходных не сходить на танцы в клуб? – неожиданно предложила она. – Девчонки, вы вообще когда-нибудь были на дискотеке?

Мы замотали головой.

– Тогда это дело нужно исправить. В воскресенье после полудня жду вас в Дубровинском парке, откуда мы и отправимся вместе в клуб.

– Договорились! – просияла Сивина, ей эта идея очень понравилась.

Меня же смутила, я с удовольствием порисовала бы, но раз Кики так решила, значит в этом было какая-то часть общей идеи.

В воскресенье я пришла на назначенное место в парк первой. Кики появилась через две минуты после меня. Она была в лиловых лосинах, поверх была туника в бирюзовую полоску. Волосы были залиты лаком, и она была сильно накрашена. Уши украшали огромные сережки в виде серебряных колец.

– Ого! – высказалась я по поводу ее наряда.

– Ты тоже сегодня «ого» – пошутила она. – Аня опаздывает, наверное, будет выгладить еще более. Но мы дождемся ее.

Мы присели на скамейку, и Кики сделала серьезное лицо.

– Я не спроста пригласила тебя в клуб, Анте. Хочу показать тебе социум, в котором ты живешь, и который упорно не замечаешь. Для начала определим, какую роль ты сейчас на себя примеряешь?

Я непонимающе смотрела на нее, хлопая слипшимися от туши ресницами. На мне была короткая юбка и белая рубашка с жилеткой. Юбку я до этого никогда не надевала и сейчас чувствовала себя неуверенно, она постоянно задиралась, оголяя мои костлявые коленки. Я попробовала наставить челку лаком, но у меня ничего не получилось, накрасила губы перламутровой помадой, которую взяла у матери, а также подвела глаза карандашом.

Перед походом в клуб я посмотрела на себя в зеркало, и увидела невысокую девушку, подросшую всего на 2 см с тех пор как, закончились летние каникулы. Туфли я надела свои, чтобы было удобно добираться до клуба, но была готова провалиться сквозь землю, потому что выглядела рядом с Кики смешно и нелепо.

– Все роли социума нечто навязанное нам извне и совершенно не имеют ничего общего с душой, – продолжала Кики, пока я размышляла. – Ты очень отстраненный человек, Анте, и совершенно не социальный. Но сегодня я покажу тебе социум, возможно, это поразит тебя до глубины души, – она повернула голову. – Вон и Аня идет.

Сивина шла быстрым шагом, понимая, что опаздывает. Она была в прямой коричневой юбке, открывающей пухлые колени и желтой блузке с воланами на рукавах и воротнике.

– Долго не могла найти косметику, взяла у матери, – сказала она, подходя к нам. Мы двинулись в сторону клуба танцев.

Окутанное сигаретным дымом помещение, вызывало у меня головокружение. Несколько девушек в коротких мини-юбках и в туфлях на шпильках стояли возле барной стойки. Их залитые лаком челки были выкрашены в белый цвет, от них веяло духами «Dzintars», а красные помады пачкались на зубах. Девушки громко смеялись и посматривали на двух парней за столиком в углу.

– Давайте выпьем чего-нибудь, – предположила Сивина. – Кики у тебя есть деньги нас угостить?

– Угощаю, – произнесла спокойно Кики и направилась к барной стойке. Она заказала два бокала какого-то спиртного напитка. Позже я узнала, что это был портвейн.

– Для вас, девочки, – поставив перед нами на стол.

Мои глаза встретились с голубым взглядом, в котором я прочитала любопытство. Возможно, Кики проверяла, что я буду делать.

– А себе? – спросила между тем Сивина.

– Я не пью, – спокойно ответила Кики.

Я судорожно сжимала бокал с портвейном, пытаясь его выпить. Как назло, мне не лезло.

– Давай-давай, за нас! За дружбу! – Выкрикивала Сивина, накрашенная словно ведьма, а затем, посмотрев на меня свысока, расхохоталась. – Я летом с одним парнем уже пила такое. Анте, ты уже присмотрела себе кавалера? – между делом спросила она, и в ту же минуту наши взгляды с Кики встретились.

– Я сама выберу ей поклонника, предоставь это мне, – ответила Кики и отвела от меня взгляд. – Твой же кавалер, с которым ты пила портвейн этим летом как раз пришел сегодня в клуб. Альберт учиться со мной в Институте и немного рассказал мне о тебе.

– О! Да, Альберт! – просияла Сивина, как майская роза. – Рассказал обо мне? Как романтично!

Я так и не смогла допить свой бокал портвейна и, отставив его на край столика, сидела со скучающим видом. Громкая музыка будоражила сознания, разливаясь неприятным чувством некомфортности, я с нетерпением ждала, когда же закончиться вечер. Кики заметила мое скучающее лицо, и пошла к Сивиной, чтобы выдернуть ее из танца. Одноклассница не хотела уходить, схватив мой недопитый портвейн она выпила его залпом, и хотела снова выбежать на танцплощадку, но Кики что-то шепнула ей на ухо, заставив переменить свое порывистое решение.

В тот вечер мы пошли в гости к Альберту, высокому блондину на мопеде. Сивина шла, раскачиваясь на шагу и пьяно улыбаясь. Мы шли с Кики, держась за руки.

– Анте, вижу у тебя отвращение к спиртному и это меня радует.

– Ты меня проверяешь?

– Я формирую в тебе определенные привычки, – она остановилась, оглянувшись вокруг. – Эти люди во что-то играют, примеряют на себя вещи, дела, характеры. Но на самом деле, это всего лишь эго. Ты уже знаешь что Эго – это один из инструментов, из нароста души, который покрывает её вместе с телом. Так вот, отождествление себя с кем-то – есть Ложное Эго.

Я впала в замешательство.

– Эго отличается от Ложного Эго, запомни, – продолжила Кики, и мы двинулись дальше. – Эго – это инструмент, созданный душой для того чтобы любить. Его функция любовь. Но ложное Эго это вот такая искаженная любовь, когда мы любим все, что услаждает наши чувства. Примеряем всякие социальные роли на себя.

– Мы поэтому были там? – спросила я, указывая на клуб рукой.

– Да, я хочу, чтобы ты усвоила несколько уроков. Ложное Эго – это сила, содержащая в себе корыстные желания человека. Вот если у этих девчонок отнять их косметику, их красивые шмотки, они будут плакать и обидятся, потому что думают, что это их образ, часть их самих. Потому что они отождествляют себя с этим телом. Твоя подруга Аня уже давно совершает такие вещи, о которых ты даже не представляешь.

– Совершает?

– Сейчас я тебе продемонстрирую картинку принятой роли.

– Анте, ты не представляешь какой он классный! Ты ему должна понравиться! – тараторила мне в другое ухо Сивина, когда мы подошли к дому Альберта.

Альберт был высокий блондин с зелеными глазами. Его голос наполнял комнату, и он хотел казаться вежливым, поднося чашку чая то мне, то Кики.

– А к чаю что есть? – Сивина вела себя жеманно, все время поправляя волосы и опуская глаза в пол.

– К чаю есть юмбрики, – ответил парень и ушел на кухню.

– Классный парень? – спросила Кики. – А юмбрики ты любишь, Анте?

Я кивнула.

В тот вечер было еще немного вина, которое Альберт принес вместе с юмбриками. Но мы с Кики к вину даже не притронулись. Сивина много пила, а затем удалилась с парнем в его комнату.

Улавливая обрывки разговоров, я постепенно кое-что узнавала. Он недавно приехал в Даугавпилс с родителями, и ему исполнилось 18 лет. Кики странно улыбнулась, когда из комнаты послышалось пьяное хихикание моей одноклассницы.

Я помню странную тишину и шуршание одеяла… А потом порывистые стоны, которые заставили меня всполошиться и пойти в комнату. Сивина лежала на кровати, ее распущенные волосы разметались на подушке, желтая блузка была задрана вверх, обнажая пухлую грудь. Альберт лежал на ней со спущенными до колен брюками.

Движения, которые он делал, вызывали у меня странное смешанное с отвращением чувство. Мне хотелось бежать, но ноги стали ватными и приковали меня как тогда в темной комнате на стройке, когда ко мне кто-то прикоснулся.

– Анте, сегодня ты присутствуешь при важном моменте в жизни! – Кики легко прикоснулась к моему плечу, оказавшись позади меня. На минуту я закрыла глаза, и темная стройка вдруг всплыла в сознании, узнавая ощущения того прикосновения. Теперь оба прикосновения то и это слились воедино, и я поняла, что тогда и сейчас на моем плече была одна и та же рука, все дело в восприятии.

Открыв глаза, я увидела перед собой искаженных джентльмена и даму. Волосы Сивиной касались пола, пока Альберт, не замечая меня в проеме двери, продолжал делать возвратно-поступательные движения, навалившись на нее обнаженным телом.

– Когда-нибудь ты должна была узнать это, а потому, считай, что это твое первое посвящение! – сказала Кики и отошла от меня.

Я дернулась и побежала прочь. Открыв замок двери, вырвалась на лестницу, где быстро спустилась вниз на улицу. Мне снова стало не хватать воздуха, а в голове молотками застучала тупая боль.

Присев на скамейку, я закрыла лицо руками. Нарастающая тошнота подходила к горлу. Наконец я не выдержала и встала, пройдя к пожолклым зарослям. Там меня вырвало.

– Возьми, – протянула мне платок Кики.

– Я не понимаю… – молвила я, утираясь надушенным платком.

– Это грехи, которым повержены люди. Они искажают настоящее. Присядь.

Я присела рядом с ней.

– Это черные тени, которых ты боишься, они пытаются к тебе прикасаться и пугать тебя каждый раз. Это демоны, которых посылает к тебе Майя, чтобы исказить твое представление о любви.

– Анартхи? Ты называла их анартхами?

– Да, только берутся они от первопричины грехов. Алкоголь, беспорядочный секс, вещизм, азартные игры… все это проявление нашего Ложного Эго, которое образовалось посредством наслаждения этими пороками. Эго – высший инструмент, на одну ступень выше Разума, о котором тебе уже известно, инструмент, созданный только для одного чувства – любить. Но люди применяют его по другому назначению. Ложное Эго – это искажение Истинного Эго. «Джентльмен и дама» являют на свет ту любовь, которая в данный момент находится внутри нас.

– Боже мой, Кики! – воскликнула я.

– Меня очень порадовало твое невосприятие этого, – сказала она спокойно и ласково заглянула мне в глаза.

Я дотронулась до ее руки и задумалась.

– Я начинаю понимать. Это как раз связано с Истинным Эго.

– Ты должна это нарисовать. Послезавтра я жду тебя в ИЗО-школе. Попробуешь?

– Да.

Она долго рассматривала мой рисунок. Это был набросок в карандаше. Огромные крылья бабочки, а в середине, где концы их сливаются с тоненьким телом, прорисовывались наши с Кики лица, повёрнутые друг к другу. Профиль Кики я рисовала уже ни первый раз, а потому он вышел у меня четко, свой мне предстояло нарисовать по памяти, постоянно вертясь возле зеркала.

– Необычный рисунок, – задумчиво произнесла Кики. – Теперь добавь в него цвета, а потом поговорим.

Я пошла за свою парту и достала краски. Мне предстояло наполнить эмоциями то чувство, которое я нарисовала, а потому я должна была подобрать соответствующую гамму цветов. Как ни странно, я не считала, что здесь должно присутствовать множество цветов. После того, что я увидела в клубе, столкнувшись со слабостью Сивиной, я посчитала, что в моем чувстве должен присутствовать только один цвет. Это должен быть тот цвет, который бы не отражал в себе ничего от этого мира Майи, не нес за собой информации о мирских грехах.

Склонившись над красками, я решала какой цвет выбрать? Красный отображал страсть, зеленый опьянение, желтый светомузыку дискотеки, черный ночь порока, синий и коричневый несли тяготы всяких острот. И только белый мне показался чистым и не порочным. Но как мне его использовать? Как мне раскрасить белым цветом то, где он уже и так есть?

Я так и сидела над своим рисунком, не возможная сделать выбор. Времени прошло много, и когда я почувствовала прикосновение к своему плечу, то в растерянности подняла глаза.

– С тобой все в порядке? – спросила Кики.

– Да, рисунок готов.

Она удивленно посмотрела на рисунок не тронутый акварелью.

– Но ты не прикоснулась к нему.

– Я не хотела испачкать его красками этого мира, потому что все они несут за собой оттенки грехов, – ответила я печально. – Мои чувства я оставила в оттенках белого цвета, как исключение всякого греха.

– Я восхищаюсь глубиной твоей души, Анте, – сказала Кики и ее глаза засветились. – Ты доказала еще один раз, что действительно не имеешь никакого отношении к этому миру Майи. Поэтому я уже готова открыть тебе Великую Тайну.

В тот день в классе мы были одни, так как с началом учебного года, многие родители считали, что заниматься изобразительным искусством в начале четверти не стоит. Я чувствовала себя свободно, купаясь в лучах славы единственной и любимой ученицы моей неординарной преподавательницы. Фактически она проводила этот урок лишь для меня одной.

– Однако, ты не действовала, Анте, и выдала свое активное действие за пассивное действие.

Я удивленно смотрела на нее.

– Поэтому я помогу тебе, как твой учитель искусства. Я абсолютно с тобой согласна, что чистота в белом цвете и другие цвета вовсе не нужны. Однако зная, в каком сейчас состоянии ты пребываешь после тех уроков жизни, которые тебе довелось увидеть со стороны, тебе все же предстоит сделать выбор. Выбор цвета, – она заглянула мне в глаза и сделала серьезное лицо. – Закрой глаза и скажи мне, какой цвет тебе пришел на ум сразу же. Не думай, отвечай!

Я закрыла глаза и выдала:

– Фиолетовый.

– Раскрась рисунок в фиолетовый цвет, – тут же сказала она.

Я удивилась, а она, сделав паузу продолжила:

– Художники и люди искусства часто отвергают фиолетовый цвет, считая его неприятным. Этнологические научные экспедиции, проводившие обследования среди народов Среднего и Дальнего Востока, не тронутых культурным влиянием, установили, что фиолетовый цвет является там самым их любимым. Вывод: чем выше и рациональнее культура, тем менее присуща человеку способность к счастливому слиянию, и тем чаще он отклоняет фиолетовый цвет.

Я уставилась на нее, восхищаясь ее познаниями в изобразительном искусстве.

– Если проанализировать, предпочтение фиолетовому цвету отдают неординарные школьники, особенно аутисты. Вспоминается изречение из Евангелия от Матфея: «Блаженны нищие духом в этом мире, ибо им принадлежит Царствие Небесное». Кто отклоняет фиолетовый цвет, тот из – за склонности к чувствительности боится потерять свою независимость и поступиться своим чувствительным эгоцентрическим «я». Между противоположным страстным красным и падшим синим, между фанатизмом желтого и фатализмом зеленого, между беспощадной силой и слепой любовью стоит примиряющий фиолетовый: гармония всех противоречий. Поэтому тебе, Анте, этот цвет поможет создать гармонию в твоих эмоциях и чувствах.

Я обмакнула кисточку в воду, затем в фиолетовую акварель и принялась разрисовывать крылья бабочки с нашими лицами. Легкое головокружение все это время толкало меня в глубину моего рисунка, и я начинала понимать природу своих чувств. Кажется, со мной что-то происходило, и этим глубоким чувством в фиолетовых оттенках я была обязана Кики.

Глава 7

Сивина и Альберт держались за руки и целовались, а у меня в это время покалывало в солнечном сплетении. Я закусила губу и постаралась сдержать отвращение. Кики повернулась ко мне, и я увидела выражение ее синих глаз.

– Это история еще не закончилась, – произнесла она тихо, чтобы никто кроме меня не услышал. – Нужно понимать, что все сводится к одному. И скоро ты это узнаешь. А я воспользуюсь случаем и покажу тебе нечто удивительное. Меня пригласил на концерт мой однокурсник и друг, талантливый музыкант Марис Ивва. Думаю, что это будет неожиданным подарком для нас всех.

Альберт купил мороженное, когда мы добрались до открытой сцены города. На концертной площадке исполнители настраивали музыкальные инструменты. Мы присели на деревянные скамейки, когда Кики махнула рукой темноволосому парню на сцене, и тот приветливо ей улыбнулся.

Я почувствовала ладонь на своей руке.

– В чем дело, Анте, почему ты грустишь? – спросила Кики.

– Я хотела тебе кое-что сказать… – замялась я.

– Я знаю, у нас будет время на этот разговор.

Со сцены вдруг полилась музыка и голос Мариса Иввы:

венум кванантам аравинда-далайатакшамбархаватамсам аситамбуда-сундарангамкандарпа-коти-каманийа-вишеша-шобхамговиндам ади-пурушам там ахам бхаджамиговиндам ади пурушам там ахам бхааджйамиговиндам ади пурушам там ахам бхааджйамиговиндам ади пурушам там ахам бхааджйамиангани йасйа сакалендрийа-вритти-мантипашйанти панти калайанти чирам джагантиананда-чинмайа-сад-удджвала-виграхасйаговиндам ади-пурушам там ахам бхаджамиговиндам ади пурушам там ахам бхааджйамиговиндам ади пурушам там ахам бхааджйамиговиндам ади пурушам там ахам бхааджйами

Марис Ивва пел завораживающим голосом на каком-то не понятном мне языке.

– Он поет не на латышском? – спросила Сивина.

– Нет, это древний язык, самый первый язык Вселенной, – отвечала Кики.

– А о чем эта песня? – тихо спросила я, так чтобы не привлечь внимание Сивиной, которая постоянно вертелась, кладя руку на колено Альберту и повторяя: «я танцевать хочу, я танцевать желаю».

– Что означают эти слова, Анте, я скажу тебе потом, а пока всецело предайся музыке и звукам. Музыка – это подарок, который сделали для нас те, кто живет в Духовном Мире, – шептала мне Кики на ухо, пока я слушала. – Бесчисленные материальные элементы Вселенной – это вибрации и звуки, чистый, гармоничный поток Законов Природы, создающий в пространстве упорядоченность и гармонию. Музыка может обладать магическим воздействием и унести в Духовный Мир, поэтому лучше всего слушать ее сидя удобно с закрытыми глазами. Закрой глаза, Анте.

Я прикрыла веки.

– Сейчас ты выйдешь за пределы материального мира и узришь гармонию и красоту Духовного Мира. Я буду с тобой рядом.

Я погрузилась в прекрасные звуки, откинувшись на спинку скамьи. Последнюю ночь я плохо спала, а потому меня разморило, и я стала медленно погружаться в сон.

Однако заснуть мне полностью не удавалось, так как звуки будоражили сознание, и я зависала где-то между сном и бодрствованием. Марис Ивва пел долго, и почти не делал пауз, подыгрывая на интересном инструменте, позже Кики рассказала мне, что это физгармония – самый древний инструмент и он из Духовного Мира. На сцене рядом с ним сидели еще несколько девушек в разноцветных шелковых платьях, они подыгрывали ему на звенящих тарелочках, справа в углу расположился юноша, он играл на «дынеобразном» барабане, который висел на толстом поясе у него на шее. Создавая ритм, я быстро погружалась в странное состояние, которое неожиданно склонило меня в полусон-видение.

Яркие образы вдруг привстали перед глазами, и я поняла, что вылетела за пределы бытия. Я еще не знала где нахожусь, а потому по инерции искала Кики, ведь последняя кого я слышала была она, и именно она рассказывала мне про эту чудесную музыку. В конце концов, она очутилась перед моим взором, но была совершенно иная, чем я привыкла ее видеть. Она протянула мне ладонь, и я взяла ее.

Когда я обернулась, то обомлела от той картины, что раскинулась передо мной.

Бесконечные просторы Вселенной открыли свои объятия. Маленькие планеты светились ярким светом, освещая беспредельное пространство, по которому мы летели. Мы держались за руки, и теплота наших ладоней передавалась, словно электричество, согревая тела. Кики была необычно одета, и я сразу не поняла, что эта странная одежда на ней с золотистой каймой привлекает мое внимание. Легкая и тонкая ткань зеленого цвета, обмотанная вокруг стройного тела, придавала ей столько женственности и изящества, которого раньше я никогда не замечала в ней. На мне была точно такая же ткань, только желтого цвета. Это было необычайно нежное одеяние, вызывающее самые приятные ощущения прикосновения к телу. Она сидела на нас так естественно, будто то была вовсе не одежда, а часть нашей кожи.

Дымки облаков собрались пониже нас и клубились, подталкивая друг друга, а поверх них перекатывались прозрачные шары, похожие на хрустальные планеты. Миллионы сверкающих звезд, похожих на огромные стразы, хаотично разбросались небольшими кучками в пространстве. Фигуры вычурной формы зависли в воздухе, танцуя и кружа вокруг собственной оси.

Я остановилась, чтобы взглянуть на эту прекрасную картину, и Кики почувствовала натяжение моей ладони и тоже остановилась. Мы застыли в невесомости, паря и любуясь раскинувшейся поляной, населенной невиданными космическими объектами. Цвета, краски и свечение вокруг них были настолько невообразимыми, что пересчитать все оттенки было невозможно, и едва им уступало количество форм и размеров.

– Здесь собраны все оттенки цветов, какие есть во Вселенной, – сказала Кики.

– Я не могу в себя столько вместить, – растерянно ответила я.

– Вместить это можно только с помощью чувств, и я попробую быть твоим проводником. Но для этого тебе нужно открыть свое сердце.

Она подтолкнула меня к себе легким движением. Ее тепло усилилось, излучая немыслимое притяжение, которому я не могла сопротивляться.

Заключив меня в объятия, она сказала:

– Сейчас я прикоснусь к твоему сердцу.

У меня не было времени подумать над этим. Прекрасное лицо Кики приближалось ко мне, и я закрыла глаза. И вот к моим губам прикасается что-то легкое, теплое, нежное, мягкое, влажное. И я осознаю, что это касание откликается в моей груди. Оно обжигает меня сладкой болью, вмещая всю гамму цветов и оттенков Вселенной, разбивая мое сердце вдребезги. А потом губы Кики сливаются с моими, накрывая меня сладкой негой, которая успокаивают эту боль. Мы сливаемся друг с другом и растворяемся во Вселенной, потерявшись в ее бесконечности.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.